Ксарос протирал столы и разливал по кружкам пиво, приветствуя завсегдатаев, помощники и пухлая деревенская девушка-официантка носились между столами, угощая гостей, с кухни тянуло свежей дичью, которую принес Фэллхейр пару часов назад. К слову, гость так и не появлялся с тех пор, заперевшись наверху. Отчего-то вспомнилось великану-трактирщику, что зарастающий тракт, на котором стояла его таверна, когда-то пролегал по самой границе земель темных эльфов, уходя внутрь их королевства ближе к морскому побережью. 

Дети верили в сказки и думали, что когда-нибудь эльфы снова приплывут с Востока, вместе с восходящим солнцем, их корабли вынырнут из-за горизонта, подобно диковинным птицам или морским чудищам. Но старики слышали от своих стариков, что те, когда были мальцами, слышали от своих дедов и прадедов о том, что на месте, где море облизывает длинную каменистую косу, выдающуюся кривым зубом в воду, стояли последние темные эльфы, они смотрели, как от причалов отходят корабли светлых собратьев, покидающих мир и улыбались, а потом вспышка озарила скалы, и там, где стояли несколько сотен эльфов, остался лишь пепел, который ветер разметал над морем.

 Глаза трактирщика застыли, машинально он все еще натирал стаканы, но мыслями мужчина унесся в незапамятные времена. Дразня слух, в воздухе разнесся перезвон маленьких бубенчиков, и Ксарос рассеянно оглянулся. Каково же было его удивление, когда взгляд встретился с темнотой капюшона, в которой едва угадывалось лицо Фэллхейра, звон исходил будто бы оттуда, из темноты. Вздрогнувший трактирщик натянуто улыбнулся и наполнил стакан элем. Гость принял кружку, пошел по проходу между столов, приветственно чокаясь с посетителями. Остановившись в кругу взглядов, рассказчик еще раз отсалютовал полной тарой и отхлебнул эля.

- Итак, уважаемые, помнится, я остановился на моменте, когда чистильщик перешагнул порог пещеры вслед за набай-лар. Солнечные лучи, щедро заливавшие все вокруг снаружи, едва ли на десять шагов освещали что-то внутри, словно черный камень впитывал в себя частицы света. Уже отточенным движением применив знание Школы Теней, Лекс нырнул в зыбкий мир мрака, подметив неприятный факт - тень нырнула в него. Не останавливаясь для раздумий, чистильщик поспешил за человеком-змеем, который прекрасно ориентировался в кромешной тьме подземелья. 

Пещера врезалась изгибами в тело скалы длинной трещиной. Судя по тому, что пол туннеля был неровный, под ногами все время попадались обломки породы, из стен торчали острые куски скалы, а с потолка, как пики в смертельной ловушке, свисали копья кристаллов, пещера не была рукотворной, какая-то сила разломила скалу изнутри. Стараясь не зацепить всего опасного природного великолепия, Терновник как можно аккуратнее шагал за змеем, понимая, что малейший шорох может насторожить набай-лар и придется сражаться. 

Потолок через некоторое время пошел на повышение, стены тесной пещеры, в которой Лекс передвигался на полусогнутых, раздались в стороны, тихонько вздохнув и распрямившись, темный эльф с интересом осматривался по сторонам. Теперь пол стал куда чище, а на отдельных кристаллах, высовывающих свои острые пальцы из стен, стали заметны следы резца, который вычертил знаки тонкими насечками. Где-то впереди капала вода и многократное эхо говорило о том, что там большой зал, в котором звуки сильно множатся. Через несколько поворотов Терновник и змей действительно оказались в гигантском зале, по дну которого тек небольшой ручеек, а по стенам метались множественные тени от десятка факелов, которые были расставлены между огромными изваяниями. 

Из зеленоватого камня, который здесь встретить невозможно, высотой в два человеческих роста стояли семь фигур и Дайджестас узнал их. Образы, что приходили во сне на болоте, именно они сейчас холодно взирали с постаментов, именно они были в подземелье Иллаларна, только сейчас черты их были явные, проработанные, словно не рука мастера, а точная магия выточила изваяния. Притаившись за обломком скалы, Лекс внимательно следил за набай-лар, тот сел в необычную позу, скрестив руки и ноги перед собой в замок, обвил себя хвостом и начал раскачиваться из стороны в сторону, что-то бормоча на своем шипящем языке. 

Жрец молился у подножия статуи в виде колонны, которую обнимали змеиным хвостом, одним на двоих, женщины со злыми лицами. По монотонности и напевности звуков, чистильщик понял, что танут набай-лар входит в молитвенный транс, в котором хочет пообщаться со своей богиней. Все священники говорят, что молитва - это единственная беседа, которая не может быть подслушана, но Пак научил своего воспитанника слышать даже это. Когда-то старый полурослик, потчевавший темного эльфа всеми ядами, которые только знал, показал особенный цветок, который трепетно выращивал у себя в хижине. С виду ничего особенного в зеленых маленьких треугольных цветах, размером с ноготь, не было, но к осени Пак считал недели после того, как лепестки облетели, оставив коробочки с семенами. Их и собрал учитель, тщательно высушил, после чего вытряхнул на палец Лекса всего три зернышка и велел проглотить. 

Трудно описать, что случилось после, темный эльф увидел магию вокруг, оплетающую предметы, услышал молчаливо молитву Пака Дракону за юного и глупого ученика, который должен выжить. После только темнота. Эти семена, как потом объяснил полурослик, отпаивая беднягу особыми настоями трав, принадлежат ядовитому растению, которое, при всей своей неприглядности, дает возможность целый час видеть и слышать магически защищенные действа, и жреческие молитвы. Однако, по прошествии часа, организм оказывается смертельно отравлен, человеку не выжить. У Пака получилось при помощи трав свести к минимуму воздействие яда на тело ученика, но полностью нейтрализовать отраву невозможно, потому старик просил молодого Дайджестаса крайне редко прибегать к этому методу и помнить, что в запасе лишь час. 

Вытряхивая семена из черной коробочки на ладонь, чистильщик молился и сам, чтобы не пропустить важный разговор. Через минуту мир вокруг изменился, будто с него стянули серую шкуру, яркие линии расцветили пространство, оживили каменных истуканов, засияли сетью по всей пещере. Змеиный жрец окутался фиолетовым свечением, которое от него тянулось к статуе богини, от чего ее глаза разгорались лиловым пламенем.

- Все ли готово, Ишэа? - прозвучал сдвоенный женский голос, словно усиленный эхом пещеры.

- Да, моя госпожа, - на фоне громогласного шепота темного божества, шипение набай-лар казалось жалким, - мы не выпускаем диких эльфов из рощи, сохраняем границы, никто не подойдет к пещерам. Кровь льется на ваши алтари, мы все ждем возвращения владычества темных богов.

- Иди, - велела богиня, - к закату тут должна быть достойная жертва для каждого из нас.

Змей коснулся лбом пола, встал и ушел из пещеры, скоро его шаги затихли в каменном лабиринте. Темный эльф подождал минуту, пока сияние, окутывающее каменную фигуру не померкнет, вышел из укрытия и попытался сообразить, как нарушить планы темного пантеона. "Отец, помоги мне решить эту головоломку!" взмолился чистильщик, рассматривая энергетические линии, оплетающие все вокруг.

- Алексиан, ты слышишь меня? - раздался в голове голос Императрицы.

- Да, Светлейшая, - ответил чистильщик, - но как?

- Долго рассказывать, - Анаталь говорила торопливо, словно была в величайшем напряжении, - я могу видеть все, что видишь ты, так что осмотрись тут хорошенько.

Терновник послушно обошел весь зал, внимательно всматриваясь во все вокруг, улавливая мельчайшие детали. В какой-то момент он потерял контроль над телом, сознание осталось на месте и чистильщик лицезрел себя со стороны.

- Не бойся, - прозвучал рядом голос Матери, - я справлюсь с твоей оболочкой и верну ее. Ты не сможешь провести ритуал, который нарушит баланс сил в святилище. Это магия жриц Дракона, знать ее тебе нельзя.

- Как скажешь, Императрица, но на все у тебя есть полчаса, не больше, - уточнил Лекс и принялся с интересом рассматривать себя со стороны.

Сначала его тело прошло ко входу в пещеру, начертало кинжалом на полу символы и произнесло неизвестное заклинание, магическая завеса, искрясь, заслонила черную дыру коридора. После Анаталь переместилась в центр зала, голос стал гораздо выше, с губ слетали странные слова, сплетающиеся в сложное заклятье. Временами слова дополнялись жестами или знаками, начерченными прямо на полу. 

Яркая сеть магического ритуала облепила фигуры темных богов, словно пытаясь захватить их в плен, но всполохи ответной энергии от изваяний старались разорвать прочные нити магии Императрицы. Тихая битва, от которой воздух казался заряженным разрядами молний, продолжалась минут двадцать, умение и сила Анаталь побеждали еще не очнувшихся ото сна богов, Лекс успел разглядеть у себя на виске аметистовый узор, который Императрица нанесла ему магией незадолго до прощания, сейчас он полыхал синим, хотя виден раньше не был. 

Движение за защитной завесой привлекло внимание Терновника, по проходу шел набай-лар, он еще не успел заметить то, что творится в зале и шагал неспешно. Не в силах что-то изменить, темный эльф наблюдал за разворачивающимися событиями. Потоки светлой магии переломили темную энергию злых божеств, с хрустом надламывались постаменты семи статуй, когда звонкий голос выкрикивал их имена. Змеиный жрец сообразил, наконец, в чем дело и ринулся вперед, но было поздно, грозные статуи осыпались каменной крошкой. Набай-лар прыгнул вперед, широко раскрыв клыкастый рот, чистильщик почувствовал боль в плече, сознание словно затянуло в воронку, ощущения тела вернулись резко. Отработанным движением Лекс выдернул из ножен кинжал и вогнал его по самую рукоять в лоб человека-змея.

- Ты опоздал, братец, - хрипло проговорил темный эльф, откидывая мертвое тело. 

Линии магии таяли на глазах, сознание приходило в норму, возвращаясь к реальности. Вместе с этим яд семян растения и отрава змеиных клыков растекается по венам, пространство вокруг начало пульсировать цветными кругами и точками, пол под ногами раскачиваться, чистильщика скрутил приступ тошноты. 

Дальше все было, как в бреду, темный эльф где вдоль стены, а где ползком пробирался по изгибам туннеля, молясь Отцу о том, чтобы не встретить других змеев. У выхода из пещеры ослабшие ноги перестали держать эльфа и он рухнул на четвереньки. Горький комок подкатил к горлу, Лекса вырвало на траву темно-алыми сгустками. Собравшись с силами он пополз к реке, упираясь ладонями в мелкие острые камушки, разбросанные в траве. Этот путь казался бесконечным, ноги перестали двигаться, лишь изредка вздрагивали, словно в пятки чистильщику вонзали раскаленные иглы. Когда он уже забыл зачем и куда ползет, рука скользнула по траве и угодила в быстрый прохладный поток. Последним усилием Терновник подтянул тело к воде, скатываясь с берега, река приняла в его в свои прохладные объятья и понесла вниз по течению.

В темноте плясали видения, как маленькие бабочки, они светились и дразнили усталого Алексиана, не давали ему заснуть. В каждом видении он пытался взлететь куда-то высоко, вдоль зеленой реки, падающей с гор, к скалам от которых исходило хрустальное сияние, и каждый раз он падал, глядя наверх, туда, где в ореоле света стояла рыжеволосая эльфийка. 

Очередное падение закончилось дном пропасти, болели все мышцы, суставы словно выкрутили палачи, голова гудела расколотым колоколом. Терновник хотел позвать на помощь, но горло пересохло, язык распух, изо рта вырвался лишь слабый хрип. Заметив колючую сухую ветку дикой сливы, темный эльф схватился за нее, раня руки об острые шипы, и попытался дотянуться чуть выше, хватаясь за уступы, но обессилившие пальцы разжались, и чистильщик снова рухнул на камни. Где-то далеко наверху бледным голубым лоскутом маячило небо, его заслонила бедная фигура, от которой исходило сияние. Существо мягко спускалось с огромной высоты вниз, к изможденному эльфу, от нее исходил нежный свет. Прищурившись, темный эльф понял, что рядом с ним, наклонившись, стоит на коленях слепая тейлани, и что-то шепчет так тихо, на пределе слышимости. Выслушивать в ее речь, Терновник будто сам поднимался со дна ущелья, воспарял наверх, увлекаемый тонкими руками и голосом.

Сознание нехотя возвращалось к темному эльфу, словно кто-то вытаскивал его из черного омута. Голос рядом требовал возвращаться, открыть глаза, но темнота так успокаивала. Пара чувствительных пощечин окончательно вырвали чистильщика из забытья, он с трудом разлепил глаза, пытаясь понять где находится. Все тело обхватывало толстое мясистое покрывало огромного листа, из которого по тонким зеленым сосудам струился золотистый сок прямо под кожу. На лицо падали солнечные лучи, отражающиеся от поверхности воды, пляшущей в широкой чашке, темный эльф потянулся губами к сосуду, но плотная пеленка листа держала крепче любых оков. Чаша приблизилась, темный эльф стал с жадностью глотать живительную влагу.

- Не бредишь, - раздался голос Шанты, - тебе намного лучше, славный слуга Императрицы.

- Как я здесь оказался? - тихо спросил чистильщик, совладав с голосом.

- Тебя принесла река, ты едва дышал, - сказала бледная тейлани, аккуратно разворачивая лист, - ужасный бред срывался с твоих губ, Терновник. Мои охотники принесли тебя сюда, на самую вершину, в палаты исцеления, где мы предоставили все нашей Матери. Несколько дней тебя швыряло в лихорадке, бред не прекращался ни на минуту, видимо, под воздействием сильного яда. Пошли восьмые сутки, как ты в беспамятстве, мы уже думали послать за кем-нибудь из твоих соратников, чтобы они отвезли тебя к целителям, но Терновник порадовал нас еще раз своей стойкостью. Сейчас не дергайся.

Обессиленное тело, высвобожденное из объятий толстого листа начало соскальзывать, но сильные руки Боливаса подхватили темного эльфа, укутывая в теплый плащ.

- Ты еще слишком слаб, гость, - проворчал силач, подхватывая Терновника, как пушинку, - но скоро ты встанешь на ноги, как говорит Шанта и сама Мать.

Под раскаты низкого, как гром, голоса, Лекс снова уплыл в небытие, но на сей раз сознание его не тревожила ни горячка, ни странные видения.

 Несколько дней темный эльф приходил в себя, дрожащие ноги снова окрепли, руки больше не отказывали, перед глазами не плясали цветные звездочки каждый раз, когда чистильщик пытался подняться. Тейлани смотрели на гостя с благодарностью, но никто не спешил ему объяснить перемену настроения. Охотники стали приглашать с собой гостя, посвящая его в ритуалы единения с природой и тонкости общения с духами всего живого, целительницы познакомили его с деревьями, которые вылечили Лекса, и с десятком других полезных растений надземного государства. 

Вечером одного из дней чистильщика пригласили в ту самую беседку, где он впервые разговаривал с Шантой и Боливасом о беде тейлани. Явившись, Терновник удивился улыбке на губах всегда спокойного охотника, здоровяк поманил его к любимому месту Шанты. Бледная тейлани поднялась навстречу гостю, улыбаясь, она заключила темного эльфа в объятья, чего он никак не ожидал.

- Ты помог, Терновник, - звонко рассмеялась она, отпуская окаменевшего от неожиданности чистильщика, - Змеи ушли, лишившись командира и воли темных богов, которая держала их! Гость, ты показал себя отважных вином и верным слову эльфом, за это у нас для тебя есть особый подарок.

Не в силах прервать радостную речь Шанты, Лекс просто молчал и улыбался, перспектива подарка от лесного народа была заманчивой. Боливас принес резную деревянную коробочку, в которой оказались небольшие бубенчики нанизанные на тонкие кольца.

- Что это? - озадаченно спросил Лекс, перекатывая пальцем мелодично звенящие побрякушки из черненного серебра.

- Голоса битвы, - громыхнул голос охотника, в котором почтение и благоговение смешались с радостью, - это старый артефакт. Бубенцы звенят под настроение владельца, но самый громкий голос они подают в бою. Их песню слышит каждый враг, она внушает ужас.

- А как же мне с ними красться? - спросил чистильщик, не отрывая глаз от мелодичных диковинок.

- Они будут молчать в эти моменты, - подхватила разговор Шанта, - присядь, Боливас наденет их.

- Куда? - спросил темный эльф, присаживаясь на высокую подушку из мха.

- В уши, глупый, - улыбнулась белесая тейлани, и пальцы Лекса похолодели.

Вспомнилась боль от надрезанного уха, но отказываться от подарка было бы невежливо, а сбежать от такого дара - показать свою трусость. Боливас поднес руку к голове темного эльфа, клацнула застежка и боль острой иглой пронзила мочку, захватывая висок.  Терновник стиснул зубы до скрежета, помолился Отцу, помянул всех чертей в Бездне и не успел приготовиться к еще одному уколу. В ухо словно вцепился маленький, но очень зубастый зверек, вонзившись четырьмя острыми клыками в плоть. Голова горела, словно ее опустили в огонь, ухо дергало невыносимо болью, по коже стекала тонкая струйка крови. Лекс не выдержал и закричал, вцепляясь в руки Боливаса. Нежные пальцы Шанты приложили к повреждению что-то прохладное, и боль начала утихать постепенно, локализовавшись только в местах проколов. Схватившись за влажную пористую поверхность компресса, темный эльф благодарно посмотрел на бледную тейлани.

- Вот теперь ты стал частью нашего леса, - хохотнул Боливас, - ты достойно принял боль, брат, ты спас наш лес, мы никогда этого не забудем!

- Я тоже, - честно сказал Терновник, боясь притрагиваться к уху. 

Еще пару дней темный эльф гостил у тейлани, пока с несчастного уха не спала припухлость. Все время бубенцы вели себя тихо, издавая протяжный печальный звон изредка. Пришла пора прощаться, тейлани провожали чистильщика до границы леса, а потом знакомые охотники помогли пройти сквозь холмы, попрощавшись у темной пущи, где и встретили Лекса впервые.  

Глядя на исчезающие среди холмов невесомые тени диких эльфов, Терновник вспомнил свое путешествие через лес и болото, печально вздохнул и хлопнул по заметно потяжелевшей дорожной сумке, в которую тейлани насовали всякой снеди, и хотел уже вступить под сень мрачных деревьев, но огромная тень заслонила солнце, заставив чистильщика броситься под защиту старых стволов. Взглянув на несколько секунд, темный эльф увидел, что над лесом кружит зеленый дракон, на свой страх и риск, Лекс взобрался на ближайший холм.

- Нефрит, - закричал он, что было мочи, - чешуйчатая задница, спускается сюда!

Дракон развернулся и пошел на снижение, заставив чистильщика срочно покинуть холм, с пылью и грохотом он приземлился, осмотрелся, прищурившись и вспыхнул ярко, принимая двуногую форму.

- Нефрит, и правда ты, - выдохнул Лекс, - а я уж думал, что ненароком оскорбил твоего сородича и понесу за это наказание!

- Дайджестас, - хрипло рассмеялся дракон, встряхнув зеленой гривой волос и заключая друга в могучие объятия, - три дня я кружу над этими проклятыми болотами и лесами. Три дня, эльфийская твоя морда, и только сейчас ты появляешься, как из Бездны, да еще и обзываешься!

- А я уж подумал, что придется снова пешком тащиться до Иллаларна через вонючую топь, - скривился чистильщик, - а ведь там меня болотник дожидается.

- Что, завел поклонника? - не удержался Нефрит и получил пинок под зад.

- Ах ты зеленая ящерица! - рассмеялся Терновник, хлопнув друга по плечу. - Давай, принимай свой истинный облик и неси меня домой.

- Тьфу, изверг, я устал, - растянулся дракон на вершине холма, жмурясь на солнце, - пожрать есть?

- Есть, - присел рядом друг, вытаскивая запасы тейлани, - рассказывай, кто тебя сюда послал.

- Как кто? Императрица! Она еще неделю назад сказала мне, что стоит отправиться за тобой к диким эльфам, - Нефрит вытащил несколько полосок вяленного мяса и пару сочных груш, - пришлось отправляться, я же твой должник. С трудом проследил за твоим передвижением до Иллаларна, я стал рыскать по городу, разыскивая информацию о том, куда ты мог двинуть дальше. Никто не пояснил мне, что леса тейлани скрыты, а сам я никогда не интересовался этим народом. Пришлось отслеживать тебя по особому энергетическому слепку, что дико утомительно. К тому же я могу видеть слепок только в драконьем облике. Ты представляешь, как тяжело все время на крыльях, без еды, воды, сна и отдыха!?

Последние причитания Нефрита утонули в хлюпанье воды и чавканье. Чистильщик тихо смеялся, его смеху вторил перезвон бубенцов, нанизанных на серьги. Нефрит оторвался от трапезы и округлил глаза, глядя на ухо друга.

- А-а-а, ты в порядке? - у дракона на несколько секунд пропал аппетит. -  Откуда у тебя железки в ушах?

- Не твое драконье дело, - фыркнул Лекс, отламывая кусочек лепешки, - шустрее жуй. Я хочу домой.

- Хорошо, - пожал плечами Нефрит.

Через полчаса друзья взлетели с вершины холма, дракон сразу повернул в сторону Империи, поймав воздушный поток могучими крыльями, Алексиан улыбался, представляя, что скоро вернется,  завершив свою первую миссию. Им будет гордиться Пак, возможно даже Первая Стражница взглянет на молодого темного эльфа иначе.

Фэллхейр замолк, сплетя руки перед лицом, которого все так же не было видно. С минуту он сидел неподвижно, потом встал, раскланялся перед публикой и ушел в свою комнату, сопровождаемые тихим перезвоном, как показалось Ксаросу.