Лаки брел по туннелю уровня, на котором оби- тал, когда не мотал очередной срок. Ржавый свет ламп тускло мигал, периодически про-падая полностью. В короткие секунды затмения казалось, что звуки становятся отчетливее, чем прежде. Потоки воды по ветвистым трубам за ме- таллической обшивкой стен. Искрящиеся над го- ловой провода. Собственные шаги, оставляющие продолжительное эхо. Это был его мир. Лаки любил темноту, потому что в ней можно было скрыться, а любой картинке предпочитал звук. Он видел окру- жающий мир ушами, как бы абсурдно это ни зву- чало. Отголоски всего вокруг несли информацию, нашептывая, что происходит не только перед ним, но и там, куда глазами не проникнешь. В общем, прозвище Крыса Лаки полностью оправдывал, обла- дая плохим зрением, острым слухом и хорошими инстинктами.

И звуки вокруг сейчас говорили, что потолок прогнил. Тяжелое поскрипывание обшивки над го- ловой обещало, что однажды этот туннель рухнет, и, скорее всего, кому-то на голову. Похоже, стоит сменить маршрут. Он легко перебирал ногами по замусоренному полу. Лампы выхватывали какие-то отсоединенные телесные протезы, рваные матрасы и ржавую стружку, наслаивающуюся годами.

Это было похоже на дом, из которого он сбежал.

То был очень плохой дом. Может, и не дом вовсе.

Челюсти равнодушно мололи жвачку, уже давно потерявшую свой вкус. Мысли хаотично крутились вокруг дурацких исправительных работ, в которые он загремел по дурости людей Пьеро. Он до сих пор жалел, что дал им выбор ползти под шаттлами. Кто же знал, что они двигаются чуть быстрее кам- ней. Это последний раз, когда его пронесло. Если после этих работ сгребут, то уже насовсем.

В изолятор не хотелось. Лаки знал, что там про- исходит. Мозги промывают как из шланга. Беспоря- дочно врезались в память и обрывки дня в Центре благ. Нужно было как можно скорее понять, кто есть кто. Бритая наголо Майке выглядела так, будто ее от них вот-вот вырвет. К ней нужно было найти подход в первую очередь. А Карим, Мерт и Пакито уже его. Дебилы, но управляемые, а большего от них и не требуется. Барби с Проповедником — про- сто обсосы, но и с ними он договорится, если что-то предложит.

Или Верука. Господи, какая наивная прелесть! Искренне пытается убедить себя, что соцработы ей на пользу, хотя у самой глаза на мокром месте из-за того, что проштрафилась. Как она там ска- зала? «Социальное рас-сло-е-ни-е». Офигеть! Такие хорошие девочки просто созданы для того, чтобы их портить. Во всех смыслах. Лаки хмыкнул себе под нос. А солдатище? Как он вообще к ним уго- дил? Остальные были какие-то мутные и незапо- минающиеся. Но, похоже, в любом случае будет весело. Так, проведя сортировку новых знакомых, Лаки благополучно выкинул их из головы. Он как раз приближался к жилым блокам. Иллюминаторы капсул горели огнями. Кто-то горланил песни, кто-то ругался. Ухали биты какой-то отстойной вечеринки.

Не успел он дойти до своей капсулы, как чья-то татуированная рука проворно втащила его в узкий перешеек меж жилыми блоками. В наколотых на пальцах перстнях почудилось что-то знакомое. В по- добных ситуациях тело мгновенно расслаблялось и становилось словно тряпичным. Он максимально снижал сопротивление, пытаясь принять форму той силы, что пыталась его смять. В полумраке включи- лось ночное видение искусственного глаза, и Лаки уставился на чей-то лысый череп. По щеке человека сползала черная слеза. Пьеро?

— Братиш, ты ли это? — с нотками радости вос- кликнул Лаки.

Пальцы вокруг его горла стиснулись так, что сле- дующее приветствие потонуло в хрипе. Кажется, его были не рады видеть.

— Мутанты — твои братки, — злобно прошипел голос. — Как же ты, сука, нас всех подставил!

Лаки попытался смахнуть с себя Пьеро, но тот держал его мертвецкой хваткой.

— Из-за тебя моих ребят просто усыпили. Какие вы гуманные на верхних уровнях: насилия нет, есть эвтаназия.

— М-х-м-м!!! — что-то промычал Лаки.

— Я не слышу!

— Отп-х-х-м-м!!!

— Не слышу!

Лаки просто закатил глаза и не издал больше ни звука. Пьеро тряхнул его еще разок для порядка и ослабил хватку. Послышалось судорожное втяги- вание воздуха.

— Рад, что ты жив, — наконец-то выдал Лаки. — Как выбрался?

— Не твое собачье дело. Я к тебе за должком. Над головой зажглась пара иллюминаторов, и ин-фракрасное зрение отключилось. Уровень освещен- ности позволял разглядеть Пьеро в тусклых цветах. Он казался прежним, только что-то во взгляде вы- давало нешуточную злость и болезненное отчаяние. Лаки заметил эти зачатки еще в самом начале их встречи, но тогда списал на нервозность. А теперь со стопроцентной уверенностью мог сказать, что у Пьеро зуб на них всех. Слишком много фанатич- ной ненависти от него шло. Это больше чем личные разборки.

— Я свою часть выполнил, — наконец заявил Лаки севшим голосом. — Дал вам выбор между быс- трым, рискованным путем и долгим, но надежным. Вы принимали каждое решение. С фига ли спихи- вать теперь ответственность на меня? И я с ва- шей горе-сделки ничего не поимел, а, наоборот, загремел на общественные работы. Кто тут кого подставил...

— Заткнул пасть, — оборвал Пьеро, вперившись жгущими глазами в его лицо. — Я ухожу вниз се- годня. Хватит с меня вашего вавилонского дерьма. Но для тебя кое-что есть.

С этими словами он взял его ладонь и что-то с си- лой втиснул. Кожа загорелась от боли. Лаки помор- щился и перевел взгляд вниз: фосфорически мигала переводная татуировка — голова питбуля с акуль- ими зубами. Спину мгновенно прошиб липкий пот. Пьеро заметил этот страх в лице Лаки и даже как-то деликатно усмехнулся.

— Тебе привет от сам знаешь кого. Скоро гря- дут большие перемены, недолго Вавилону жировать осталось. Ты будешь нашей сучкой и сделаешь все, что велят. Понял? А не сделаешь, он сам за тобой придет.

Лаки молчал, остановившимся взглядом буравя татуировку на руке. Пьеро похлопал его по помятой щеке и бросил:

— Помни, где твои корни. Их не отпилишь, пока жив.

С этими словами он накинул на голову капюшон и исчез. Лаки так и остался торчать в закутке, глядя на изображение питбуля с языком наперевес. В его голове звучал лай собак. Он слышал его в кошмарах каждую ночь с тех пор, как сбежал из-под земли. Только недавно, казалось, собаки смолкли, а теперь снова. Гав-гав.