Ночной город медленно проносился мимо окон моей машины, но я не обращал внимания на его яркие огни и оживлённую атмосферу. Везде царила радость и праздничное настроение, что только подчёркивало моё глубокое разочарование. По знакомым улицам я ехал мимо мест, где раньше гулял с Моникой. Наши весёлые прогулки и шутки стали проклятием, когда я столкнулся с неоспоримыми доказательствами. Она совсем не любила меня.

Сжимая руль всё сильнее, я почувствовал боль в разбитых костяшках пальцев. Телефон несколько раз застучал.

— Чёрт! — остановив машину, я ответил на звонок. Это была Стейси.

— Где тебя носит? — возмущённый голос сестры немного разозлил меня.

— Сейчас приеду, — ответил я, стараясь звучать спокойно, несмотря на бурлящие эмоции.

— Тайлер, ты испортил всем праздник. Приезжай скорее.

— Мне всё равно! — резко отрезал я. — Я же предупреждал, чтобы не приглашали Эшли и её семью, но меня не послушали. И что теперь? Они унизили Эмму несколько раз за весь вечер и вывели меня из себя, — закрыв глаза, я глубоко вздохнул. — Как там Эмма?

— Она спит, братик, — ответила она тихим голосом. — Приезжай.

Сбросив звонок, я бросил телефон на сиденье. Вышел из машины, громко захлопнув дверь. Странно, но даже в этот тяжёлый момент моей жизни я вспомнил Эмму. Мою любимую, милую Эмму. Она всегда так громко хлопала дверями, а затем с неуклюжим детским выражением на лице извинялась. Мне стало трудно дышать.

Некоторые моменты, некоторые слова никогда не исчезнут из памяти. Может быть, однажды она перестанет мучить меня каждую секунду, гнев перейдёт, а любовь останется.

Эмма сказала, что я должен отпустить, — подняв глаза вверх, я вдохнул воздух. — Так что я прощаю тебя и отпускаю, Моника.

Снова сев в машину, я, наконец, отправился домой. Свет в окнах дома не горел, кроме света в комнате моей сестры. Казалось, она не спала... Не хотелось в таком настроении входить домой. Я сидел в машине, переключая музыку и листая непонятные журналы, которые тут появились. И кто их сюда положил?

Мои мысли снова возвращались к разговору с Эмметом. Я несправедливо обвинил его в смерти девушки. Мы были лучшими друзьями. И Стейси была в него влюблена, пока я не подрался с ним. Моя любимая сестра подавила свои чувства из-за меня.

— Тайлер? — позвал отец, его присутствие я заметил не сразу. — Почему ты не заходишь в дом?

— Не могу, отец, — я не знал, рассказывать ли отцу о том, что я узнал.

— Тайлер, — вздохнул отец. — Оставь прошлое в прошлом, сынок. У тебя есть прекрасное настоящее и счастливое будущее. Береги его, просто береги.

Я слегка улыбнулся.

— Просто так трудно, папа. Ты думаешь, что знаешь человека, что он искренен по отношению к тебе, а потом твои глаза открываются, и всё кажется не таким уж и хорошим.

— Предлагаю подняться к Эмме с подарками! — Радостно потирая ладони, воскликнул отец.

— Она, наверное, спит.

— Так мы разбудим её, — улыбнулся он. — Подарки надо открывать именно сегодня, так что давай, поторапливайся.

Отец вышел из машины. Я впервые увидел его таким, но благодарен за это. Шагнув следом за ним, я направился к дому.

— Спасибо за сегодня, пап, — сказал я, и отец обнял меня за плечи. — Кстати, что сделал с волосами?

— Тайлер, — сказал отец, рассмеявшись.

— Нет, серьёзно, это гель? — Я попытался дотронуться до его прически, но он убрал мою руку.

— Тайлер!

— Классная прическа, папа, — рассмеялся я, и мы вошли в дом.

В гостиной сидели сестра и мама. Только вступив в центр комнаты, я заметил, что мама уснула. Подойдя, я прикоснулся к её руке, и она слегка вздрогнула, открыв глаза.

— Тайлер, всё в порядке? — мама обеспокоенно посмотрела на меня. — Кто тебя бил? — Она коснулась моей щеки.

— Мама, — я снова взял её за руки. — Всё хорошо. Ты устала? Давай я провожу тебя до комнаты?

— Эмма сильно расстроилась, правда? — обеспокоенно спросила она.

— Нет, мама. С ней всё хорошо, — ответил я.

— Ладно, — мама встала. — Пойду спать, уже поздно.

Отец пошёл вместе с мамой. Она всё ещё злилась на отца, хоть и разговаривала с ним ласково и это было заметно. Я взял подарки Эммы и решил подняться к ней.

— Ты пойдёшь к ней в таком виде? — Усмехнулась Стейси. — Умойся сначала, — она подошла и обняла меня. — И спасибо за твой подарок.

— Любой каприз, сестренка, — я обнял её в ответ. А подарил я сестре синтезатор. Точнее подарок был от меня и отца. Разговор с отцом очень подействовал на него, он разрешил сестре заниматься музыкой. Стейси умела играть на пианино, всё потому, что я сам отвёл её к преподавателю из консерватории. С ней занимались индивидуально, и никто кроме мамы не знал об этом.

Я зашёл в свою комнату и направился в ванную. Время около двух часов ночи. Я чувствовал усталость. Умывшись, наклеил на рану пластырь. Да, вид, конечно, не очень. Последние несколько недель выдались крайне тяжёлыми. Хороший отдых мне не помешает. Я взял подарки и пошёл в комнату Эммы. Только сейчас понял, почему отец отправил меня дарить подарки Эмме. Он догадался раньше меня о том, что моё спасение в ней.

Когда не спасает ни музыка, ни книги, ни ромашковый чай, ни рисование, ни математические уравнения, ни горячая ванна, ни стихи, ни конфеты, оставленные на подоконнике, ничего абсолютно.
Меня спасаешь ты...

Моя девочка спала, мне казалось, что очень крепко, но скрип закрывающейся двери заставил Эмму проснуться.

— Тайлер? — Она привстала и потёрла глаза. — Что случилось?

— Подарки твои принес, — улыбнувшись ей, я сел напротив и протянул ей красиво упакованные коробки.

— А до утра это подождать не могло? — Эмма рассмеялась и взяла их.

— Хочу, чтобы ты открыла их сейчас, — ответил я, пожав плечами. – Да и папа уверен, что подарки надо открывать в Рождественскую ночь. — Эмма посмотрела на подарки. — Раскрывай смелее.

Эмма неуверенно посмотрела на меня, затем перевела взгляд на подарки и улыбнулась. Медленными движениями своих тонких пальчиков, она начала раскрывать подарок от отца.

— Серьёзно? — она приятно удивилась, взгляд её засиял от радости. — Это собрание старых книг, правда? — Она прикоснулась к коже обложек, словно вдыхая их аромат. — Откуда он их взял? Как он догадался, что именно они мне нужны?

Я улыбнулся, глядя на её восторженное лицо. — Скажем так, ему кто-то подсказал. Но ты ведь всегда любила читать, не так ли?

Она кивнула, улыбка не сходила с её лица.

Следующий подарок был поменьше, от Стейси. Я точно знал, что там красивые заколки для волос и французский парфюм — вещи, напоминающие о доме и заботе сестры.

— Стейси уверена, что ты наверняка будешь часто вспоминать о доме, — сказал я, ласково поглаживая её волосы. Эмма улыбнулась, и в этот момент она выглядела такой невероятно нежной. — Она купила их специально для тебя ещё месяц назад.

— Стейси всегда знала, как порадовать меня, — сказала она, взгляд её устремился на коробку.

Остался последний подарок, который я сам подготовил. Она посмотрела на меня, и я кивнул. С любопытством она раскрыла коробку. Я решил подарить Эмме свои воспоминания о нас: черновики, где она рисовала цветы, её первое сочинение, прощальное письмо, фотографии с наших походов, чеки из кафе, где мы бывали вместе, и стикеры, которые я рисовал с её изображением.

Эмма продолжала листать альбом, на её губах играла улыбка, а взгляд был наполнен теплотой и нежностью. Её волосы, оставленные свободно, теперь пахли легким французским парфюмом, создавая вокруг неё ауру невинной женственности. Когда она подняла глаза, они заблестели радостью.

— О да, в первый день мы с тобой здорово поспорили, — она рассмеялась, продолжая перелистывать страницы. Её пальцы ласково касались фотографий и записок, оживляя каждое воспоминание. — Этот альбом прекрасен. Ты сделал его своими руками, откуда у тебя взялась такая идея?

Я улыбнулся, глядя на её радостное лицо, и медленно продолжил:

— Я хотел приготовить для тебя что-то особенное. В альбоме ещё много пустых страниц, которые мы заполним вместе. Эмма, ты ведь знаешь, я очень люблю тебя.

Эмма протянула руки, и я не мог устоять перед её приглашением. Она обняла меня... Её волосы легко касались моей щеки, её парфюм был сладковато-цветочным, создавая чувство уюта и теплоты. Мы нашли утешение в объятиях друг друга, словно они стали местом, где мы оба чувствовали себя дома.

— Тайлер, ты с кем-то подрался? — Посмотрев мне в лицо, спросила она.

— Это уже не имеет никакого значения, — ответил я, крепче обнимая её. — Кстати, очень красивый, теплый и удобный свитер. Он мне очень нравится. Можно спросить?

— Да.

— О ком говорила твоя мама? Помнишь, она назвала несколько имён?

— Эти дети из детского дома, — ответила она.

— Я дружу с ними. Когда я училась в школе, уже в старших классах, мы часто ходили к ним. Мы с Лу настолько привязались к ним, что до сих пор проводили с ними Новый Год, — по её интонации я чувствовал, что она улыбается. — Мы поздравляли детей, забирали их на праздник в город и гуляли, — она вздохнула. — Жаль, что в этом году я не смогу провести с ними праздники. Но я уверена, Лу сделает всё как надо.

Эмма была расстроена и это чувствовалось в её голосе.

— Твоё положение останавливает тебя от поездки в Париж? — Я смотрел в глаза Эмме.

— Я бы не хотела, чтобы дети видели меня такой.

— Какой такой? Я не понимаю, Эмма. Они ведь любят тебя, и ты... Ты всё такой же прекрасный и замечательный человечек.

— В любом случае, уже поздно, — она снова вздохнула и положила голову мне на грудь. — Тайлер, я засыпаю.

— Спи, — прошептал я, нежно перебирая её волосы.

Эмма закрыла глаза, и мне показалось, что она мгновенно провалилась в сон. В тишине ночи, держа её в своих объятиях, я начал обдумывать одну идею. Я хотел поехать с ней в Париж. Мама, конечно, будет против того, чтобы я уехал из города накануне Нового года, но ради Эммы я готов был пойти на это.

Смотрел на девушку, что спала у меня на руках, и понимал, как сильно я её люблю. Впервые так серьёзно задумался о женитьбе. Закрыв глаза, представил Эмму в белом подвенечном платье, сияющую от счастья, окружённую радостными родственниками. У нас был бы небольшой, но уютный дом с садом, который я посадил бы специально для неё. В этом доме были бы собака, кошка и даже хомячок, как бы абсурдно это ни звучало. И, конечно, дети... Наши дети.

Я понял, что нашёл своё спокойствие и свой дом в этой девушке. Мне хотелось защитить её от всего мира, чтобы ни один чужой глаз не увидел её, ни одна другая рука не могла к ней прикоснуться.

— Спи, — шепнул я и поцеловал её в макушку. — Я люблю тебя.