Болел бок. Болела и кружилась голова. Знобило. Отчаянно хотелось пить, но для этого нужно было открыть глаза и встать, тащиться на кухню по бесконечным витым лестницам... какие лестницы, у меня в квартире нет лестниц... что ж так хреново-то, а? Хорошо, что у меня дома нет лестниц, всего-то и надо – оторвать голову от кровати, сунуть ноги в тапки и дошаркать до кухни. Единственный минус моей одинокой жизни – даже когда температура за сорок и всю ломает от гриппа, все равно приходится справляться самой. Ничего, не впервой, хотя в такие моменты очень хочется, чтобы под рукой была прислуга. Пусть не полный замок, пусть...
Замок... Замок! Я открыла глаза, уставившись в каменный потолок, почти утонувший в полумраке. Я не дома. Я в гадском средневековье, а так худо мне не из-за гриппа, а потому что на боку воспалилась царапина. Блин! Блинский блин!
Зато можно не вставать, можно позвать служанку и будет мне вода...
Что-то очень неприятно щекотнуло за ухом. Кое-как выпростав из-под одеяла руку, я потянулась почесать, и наткнулась на что-то склизское. Я попыталась отодрать это и рассмотреть, пальцы соскользнули, скользкая дрянь зашевелилась. Я сгребла это в кулак, поднесла к лицу, рассмотрев.
В окровавленных пальцах шевелился толстый черный червяк.
Я заверещала так, что оглохла сама, подлетела, наверное, метра на три над кроватью, разом оказавшись на ногах, стряхнула с ладони эту гадость. Схватилась за другое ухо, снова заверещала, обнаружив и там эту дрянь, которая никак не желала отрываться, скользила, пульсировала между пальцами.
– Джейн...
Мужские руки обхватили меня, прижали к большому сильному телу. Только один мужчина звал меня так, и он вернулся доделать то, что не смог вчера. Я заорала еще пуще, рванулась изо всех сил, мотнула головой, врезавшись во что-то твердое, аж искры из глаз посыпались. Он коротко ругнулся сквозь зубы, но рук не разжал.
– Джейн, успокойся...
– Отпусти меня, скотина!
Он вернулся с того света, чтобы утащить меня за собой. Я снова попыталась вывернуться из его рук – откуда только силы взялись, только что глаз открыть не могла. Железные объятья на миг разжались – но рано я обрадовалась, он схватил меня за руки, притиснув локти к бокам. Я в голос заорала от боли— мужчина выпустил меня мгновенно, я осела на подкосившихся ногах, попыталась отползти – свет из окна резал глаза и мужской силуэт против него казался черным.
Силуэт.
Высокий, узкобедрый, широкоплечий.
– Джейн, успокойся. Успокойся, пожалуйста.
Голос. Низкий голос с чуть хрипловатыми бархатными нотками.
Я, всхлипнув, обмякла. Он опустился рядом, прижал меня к себе.
– Тихо. Все хорошо. Это я.
Блин, здорово же меня заглючило. Интоксикация и температура, мозги похоже сварились вкрутую. Я вздохнула – длинно и неровно, зашедшееся было сердце потихоньку успокаивалось. Век бы так сидела – как в детстве, когда знаешь, что есть кто-то большой и сильный, кто прогонит все страхи, и все будет хорошо. Жаль, что на самом деле так не бывает.
Я отстранилась. Посмотрела в лицо мужу – вчера он так ко мне и не повернулся. На скуле расцвел фиолетовым синяк, из разбитой губы сочится кровь. Я ойкнула. Синяк-то явно не сегодняшний, а вот губа... я потерла лоб, нывший после удара.
Муж рассмеялся.
– Да уж, – он коснулся ранки, едва заметно поморщившись. – Если вчера ты отбивалась так же отчаянно, понятно, почему лорду Намджуну не удалось...
Меня передернуло от вновь нахлынувшего ощущения полной беспомощности.
– Не надо об этом, милорд, – сухо произнесла я.
В его лице что-то неуловимо изменилось – словно опустилось забрало шлема.
– Прошу прощения, миледи. Я не подумал, что это воспоминание может быть для вас неприятным.
Он поднялся.
– Обопритесь на мою руку. Вы едва на ногах держитесь.
Вообще не держусь. Я вцепилась в протянутую ладонь – широкую и крепкую – и лорд вздернул меня на ноги одним движением, точно я вообще ничего не весила. Он подвел меня к кровати, медленно, точно глубокую старуху, помог сесть, сам остался стоять, так что мне пришлось смотреть на него, задрав голову.
– Спасибо, милорд. И... – я отвела взгляд, уставившись в пол, почему-то было мучительно стыдно смотреть ему в лицо. – Спасибо, что спасли меня вчера. И что поверили моим словам а не тому, что предстало перед вашими глазами.
– Не за что, миледи. Как я уже говорил, защищать вас – мой долг.
Долг, да...Только почему мне сейчас хочется заплакать от обиды? Совсем нервы ни к черту. Я заставила себя поднять взгляд.
– И все же я вам очень благодарна, милорд.
Да. Хорошее слово. Такое же отстраненное, как интонация лорда. Я ему очень благодарна. За то, что стащил с меня мерзавца Кима. За то, что встал между мной и разъяренным королем. Благодарна. И только.
– Что до всего остального, я видел, как вы себя ведете, когда отдаетесь с радостью. – Его сухой тон настолько противоречил смыслу его слов, что я на миг решила, будто это снова глюки. – И это вовсе не походило на то, что предстало моим глазам...
Я машинально потерла синяки на запястье. Да уж...
– Но не говорить же о таких вещах королю?
Да уж, представляю себе...
– К слову, о короле, – он усмехнулся. – Не советую повторять то, что вы сделали вчера. Если бы лекарь не заключил, что у вас нервная горячка, боюсь, ни моего красноречия, ни родственных связей не хватило бы...
Я ойкнула. Я вчера в самом деле дала по морде королю? Королю?! При свидетеле?!! Блин! Блинский блин!
Видимо, на моем лице отразился самый настоящий ужас. Муж присел напротив меня, взял за руки.
– В этот раз все обойдется. Его величество понял, что вы едва ли отдавали себе отчет в том, что делаете.
– На больных не обижаются,– нервно хихикнула я.
– Именно так, – совершенно серьезно подтвердил лорд. – И все же... Я не помню наизусть уложение о наказаниях, но ничего хорошего за покушение на государя в нем не обещают.
– Мне нужно будет извиниться? Или...
– Ни в коем случае! Просто сделайте вид, что ничего не было или вы ничего не помните. К тому же, я уже извинился за вас.
– Спасибо. Простите, кажется, я причиняю вам слишком много хлопот.
Да уж, и в самом деле никакой от меня пользы, кроме вреда.
– Не за что извиняться. – Его лицо продолжало оставаться серьезным, но в глазах промелькнули искорки веселья. – Выражение лица дяди я буду помнить до конца жизни. Но больше не надо.
– Больше не буду.
Да я на километр больше к королю не подойду! Блин, свадебные гуляния длятся неделю! Сказаться больной и запереться в комнате? Впрочем, чего тут сказываться, я и так нездорова. Вон, даже королевский лекарь...
Что-то шевельнулось у меня на ключице. Я дернулась, но муж удержал. Одной рукой крепко схватил за плечо, другой накрыл ключицу – меня на миг обдало жаром – а когда отнял ладонь, на ней лежал толстый черный червяк.
Я взвизгнула.
– Это просто пиявка, – сказал лорд.
Вижу, блин! Только это иррациональное. Не знаю, фобия или нет, пару раз мне доводилось видеть аптечные банки с пиявками, но никаких особых эмоций они у меня не вызвали. Впрочем, у меня и лягушки никаких особенных эмоций не вызывают, но когда в деревне у бабушки соседский мальчишка поднес лягушку на ладони к моему лицу со словами «посмотри, какая красивая», я опомнилась, только оказавшись по другую сторону двухметрового штакетника. Без калитки.
– Уберите эту гадость!
Он пожал плечами – над ладонью на миг взвилось пламя – стряхнул с руки уголек. В другое время я бы орала от изумления, но сейчас на это не было сил. Что ж так плохо-то, а? Еще и пиявки...
– Кто только придумал посадить на меня этих тварей! – буркнула я.
– Королевский лекарь, конечно.
– Нервная горячка? – припомнила я.
Так, похоже на коллегу рассчитывать нечего. «Горячка»-то вовсе не нервная, и чтобы в этом убедиться, достаточно задрать рубашку и посмотреть на бок. Если только они с мужем не сговорились, чтобы спасти меня от королевского гнева.
– Да, он так это назвал, – подтвердил лорд. – Поставил пиявки и сказал, что если к утру не будет лучше, придется делать кровопускание.
– С вашей подачи?
Муж нахмурился:
– Что вы имеете в виду? Я ничего не понимаю во врачевании. Разве что как прижечь и перевязать свежую рану.
Врет? Или нет?
– Милорд, скажите честно – это вы подговорили лекаря заявить, будто у меня нервная горячка, чтобы спасти от королевского гнева? Или это была его идея?
– Так он сказал. Это было очень кстати, не спорю, но я бы до такого не додумался.
– А он меня осмотрел перед тем, как сделать столь мудрый вывод?
– Что значит «осмотрел»? – озадаченно произнес лорд. – Он проверил пульс, говорят, он может определить сотню его разновидностей. Расспросил, как вы провели этот день. Я рассказал... за вычетом некоторых подробностей.
– А про иголку?
– Тоже, – кивнул муж и продолжил: – Но учитывая, что пока бегали за лекарем, мы с его величеством... продолжили беседу, и она оказалась слишком... бурной, видимо, кое-какие выводы лекарь сделал.
Да уж, два мужика, готовых вцепиться друг другу в глотки, и дама в обмороке. О чем тут еще думать, кроме как о нервной горячке?
И все же это не диагноз. А пиявки— не лечение.
– Что еще он сказал?
– Это важно?
– Очень.
Хотя, на самом деле, уже и так почти все ясно. Нервная горячка. Вместо того, чтобы поискать источник воспаления, вызвавший температуру, он мне по пульсу диагнозы ставит.
Лорд Чонгук сдвинул брови, припоминая.
– Он сказал, что нарушен баланс, слишком много жизненного жара, слишком много крови, которая его несет. И этот избыток подавляет все остальные телесные эссенции. Поэтому для начала нужно поставить пиявки, чтобы убрать лишнюю кровь. И если этого будет недостаточно, он сделает кровопускание.
Ну да, синий и холодный пациент куда удобней красного и горячего – причиняет куда меньше хлопот. Я потерла руками лицо, застыв на пару мгновений с закрытыми глазами. Мысли путались. Я знала, что нужно делать, но не знала, как это провернуть.
– Миледи? – обеспокоенно спросил муж.
Я пощупала бок, горящий даже сквозь ткань рубашки, и едва не заорала в голос.
– Я пошлю за лекарем, – сказал он, отступая.
– Нет! Не подпускайте ко мне этого неуча!
– Неуча? Леди Джейн, этот человек лечит самого короля!
Угу, Вашингтона, американского президента, тоже пользовали лучшие специалисты его времени. Выпустив два с половиной литра крови, чтобы вылечить простуду. И почему это бедняга после столь радикальных методов отдал богу душу? Всего-то половину всей крови потерял! А было это – страшно сказать – на пороге девятнадцатого века. Совсем недавно по историческим меркам.
– Да хоть самого господа бога! Не посылайте за ним, пожалуйста!
– Что за капризы? – нахмурился он. – Лучшего лекаря в Беркиве все равно не найти.
– Значит, никакого не надо!
Лорд покачал головой.
– У вас жар, и разум мутится. Лягте и отдохните.
Он взял меня за плечи, пытаясь уложить на кровать.
– Я отдохну. Только не посылайте за лекарем!
Он же меня до смерти залечит!
– Вы опять испытываете мое терпение, миледи! – процедил лорд, опрокидывая меня на кровать. – Укройтесь одеялом, пока я схожу за лекарем.
Я вывернулась из его рук, снова сев, точно неваляшка.
– Не посылайте за лекарем! Я сама справлюсь лучше него!
– Вы бредите, миледи.
– Вы же уже видели, что я разбираюсь в ранах.
– Я в этом вовсе не уверен, – сухо заметил он.
Да блинский блин! Какие еще, кроме собственной спины, тебе нужны доказательства? Огненные письмена в небе?
– Милорд, пожалуйста... – Я рванула вверх рубашку, разворачиваясь к нему больным боком. – Посмотрите на это. Посмотрите внимательно. Разве вы не понимаете, что дело не в нервах? Что это не нервная горячка? Неужели вы не видели ничего подобного?
На его лице промелькнула неуверенность.
– Ваша рана должна была выглядеть похоже, – настаивала я. – Такая же краснота вокруг, и отек. Только гной был виден, а у меня он копится внутри.
– Что вы хотите сказать? – Он сдвинул брови. – Вы не ранены. Лекарь сказал, что царапина от иголки не может быть причиной...
– А он ее смотрел?
– Говорю же, он щупал пульс. Образованному человеку этого достаточно.
Ну да, ну да. Сотня разновидностей. Я столько не знаю. Зато я знаю, что одного пульса недостаточно. Как же тебе объяснить, чтобы было понятно? Ты ведь не дурак, вовсе не дурак...
– Царапина может стать причиной, если на иголке была инфекц... зараза. И она, очевидно, там была.
Не удивлюсь, если ту иголку перед тем, как воткнуть мне в ночнушку, подержали в трупе, чтобы навести какое-нибудь проклятие. Или просто сунули в содержимое ночного горшка. Слишком уж быстро развилось воспаление.
– Сейчас зараза копится под кожей, отравляя меня. Она может прорваться в грудь, и тогда будет, как с вашей раной – кашель, жар, одышка и безумная слабость.
Он задумчиво кивнул.
– Отвратительное состояние. Не хотел бы я пережить его снова.
– Вы – сильный и здоровый мужчина, и все равно, как говорят, вам это очень дорого обошлось.
– Не надо об этом, – лорд Чонгук дернул щекой.
Конечно, мало приятного вспоминать, как болтался между жизнью и смертью.
– А я не уверена, что смогу это пережить, – настаивала я. – А еще зараза может уйти в кровь, разойтись по всему телу. В сердце, легкие, мозг...
– Тогда тем более нужен лекарь.
Я вскочила и едва не свалилась обратно – так сильно закружилась голова. Схватила его за руку.
– Милорд, поверьте мне, пожалуйста. Да, у меня жар и путаются мысли, но я знаю, что говорю! И знаю, что делать!
Он присел напротив, заглядывая в глаза. Очень медленно произнес:
– Миледи, мне уже доводилось хоронить жену. И я не хотел бы, чтобы снова пришлось это делать.
– Если меня будут лечить кровопусканием – непременно придется.
Он покачал головой.
– Миледи, у вас жар и начинается бред. Вы не можете разбираться в таких вещах лучше королевского лекаря.
– Почему? Вы уже видели, что я разбираюсь в ранах и переломах.
– Потому что он служит королю дольше, чем вы живете на свете.
Сказать ему правду? Тогда муж точно уверится, что я брежу, и не станет слушать. Потому что в правду невозможно поверить.
– Потому что вы женщина, – продолжал он.
Я горько рассмеялась.
– Женщина, да. Kinder, küche, kirche...
– Что?
– Дети, кухня, церковь...
Женщине приходится быть на две головы выше мужчин, чтобы те признали ее профессионалом, хотя бы равным себе. Я знала это, выбирая специализацию, и не жаловалась. Я – хирург. Профессионал. Беда в том, что этот королевский лекарь тоже считает себя профессионалом. Наверняка много лет учился, может часами наизусть цитировать труды светил науки – от древности до нынешних дней. На нескольких языках. И при этом он чудовищно, непоправимо невежественен, настолько, что даже не сознает всей глубины своего невежества, даже близко не представляя, как устроен человек. Жизненные эссенции...
Как глупо, блинский блин, как же глупо!
Я спрятала лицо в ладони. Не плакала – не было сил. Лорд Чон искренне считает, что знает, как лучше. И что бы я ни сказала, все слова разобьются о стену этой уверенности. Лучше бы мы орали друг на друга, как в самом начале – тогда сейчас я была бы уверена, что он гад и сволочь, и делает все просто мне назло. Но сейчас думать о нем как о враге не получалось, и это было хуже всего. Он спас меня от насильника. Заслонил от королевского гнева. И сейчас хочет спасти. Только...
– У меня нет сил спорить с вами, милорд, – прошептала я, не поднимая головы. – Вы правы – я всего лишь женщина, и мои слова едва ли вас убедят. Но вы убьете меня. Из самых лучших побуждений.
Он осторожно отнял мои руки от лица. Приподнял подбородок, всматриваясь в глаза. Внимательно и настороженно, как будто не знал, на что решиться.
– Поверьте мне, пожалуйста, – повторила я. – Возможно, мои методы тоже будут недостаточно эффективны... – я осеклась, – не помогут.
По правде говоря, мне даже думать об этом страшно. Я же не терминатор – резать саму себя наживую. И антибиотиков тут по-прежнему нет, про асептику с антисептикой смешно даже говорить...
– Но кровопускание не поможет тем более. Это я знаю точно. Только лишит жизненных сил, нужных, чтобы тело боролось с заразой.
Он молчал, и по лицу его совершенно ничего нельзя было прочитать.
– Поверьте мне, лорд Чонгук. Пожалуйста. Вы ведь уже поверили мне вчера. Так почему не хотите верить сейчас?
– Вы правы, я видел достаточно ран, чтобы понимать, насколько серьезно дело, – медленно, словно подбирая слова, произнес муж. – Вчера дело касалось моей чести. Сейчас – вашей жизни. И я бою... не хочу ошибиться.
Он опустил голову и зажмурился, как будто выбор причинял ему физическую боль. Я затаила дыхание.
Наконец, лорд резко выпрямился. Спросил ровным голосом:
– Что вы намерены делать и чем я могу вам помочь?
Резать к чертовой матери, не дожидаясь перитонитов... тьфу, сепсиса. Как будто у меня большой выбор.
Я снова задрала подол рубашки. Покосилась на бок, прижав рукой грудь – весь обзор заслоняет, зараза.
И света мало. Царапину почти не было видно на фоне красной воспаленной кожи. Я ощупала ее, шипя сквозь зубы: мягкий участок – гнойное расплавление тканей. вокруг плотный инфильтрат. Плохо дело.
– Вот откуда жар, – сказала я. – А вовсе не из-за дисбаланса жизненных эссенций. Надо это вскрыть и удалить гной. А потом позволить ему вытекать свободно вместо того, чтобы копиться, отравляя тело.
– Что для этого нужно?
Я помедлила, собираясь с мыслями. Нужно ничего не забыть, чтобы не гонять его – точнее, прислугу, вряд ли лорд будет бегать сам.
– Раствор соли: одна часть соли на десять частей воды: развести, отфильтр... процедить через ткань, вскипятить под крышкой и остудить. Чистая ткань для примочек – хорошо бы подержать ее над огнем, но до того, как волокна начнут обугливаться. Или прокалить на чистой сухой сковороде.
Прогладить бы... но утюг тоже еще не изобрели...
– Чистые бинты... впрочем, с ними можно погодить до того, как рана подсохнет. И чистая ветошь, обтереть тело после того, как я закончу.
Лотка-то, чтобы подставить и собрать кровищу, тут нет.
– Небольшой острый нож и свечу, чтобы его прокалить.
Не лучший метод, на лезвии останется копоть, но выбирать не из чего.
– Жаль, что нельзя спереть у лекаря ланцет...
Прародитель скальпеля, не такой удобный, конечно, но лучше, чем просто нож.
– Спереть?
– Украсть, простите... Это мечты, не обращайте внимания. Еще понадобится щелок, помыть руки.
Вода, вон, в кувшине.
– А, еще, – вспомнила я, – спросите у Мины, не боится ли она ран и крови. Если боится, тогда передайте Эмме...
– Вам понадобится помощь? – перебил лорд.
Я кивнула. По-хорошему мне больше всего пригодилась бы вторая я. Но чего нет, того нет.
– Мою – примете? Ран и крови я не боюсь.
Еще бы ты их боялся. И все же ответила я не сразу. Что, если лорд опять решит, будто лучше знает, как надо, и все испортит? Он, казалось, понял, о чем я думаю.
– Не беспокойтесь. Молча выполнять приказы я тоже умею.
Ты? Приказы? Молча?
Впрочем... Ему на меня наплевать, так что уподобляться мужьям, падающим в обморок на родах жены, он не будет. А чтобы подержать-подать-помочь, сгодится. Да хотя бы не даст мне свалиться с табуретки, голова, вон, кружится, и в глазах темнеет. Опять же, пока он при мне, я буду точно знать, что он не передумал и не помчался за лекарем. И что не прибьет служанку, если что-то пойдет не так.
– Ваша помощь будет неоценимой, милорд.
– Хорошо. Тогда лягте и отдохните пока. Я вернусь.
Да уж, ты вернешься, не сомневаюсь. Главное, чтобы один, а не с королевским лекарем.
Ходил он долго – я успела задремать, проснуться и снова задремать, впрочем, кто знает, сколько времени прошло на самом деле, часов-то нет... Вернулся один, со здоровенной корзиной в руках.
– Посмотрите, я ничего не перепутал?
Я заглянула внутрь, озадаченно уставилась на закрытые крышками крынки. Открыла одну – бинты.
– Вы сказали прокалить, – пояснил лорд, хотя я ни о чем не спрашивала, – я подумал, что пока несу их по замку, могут попасть миазмы из воздуха. Знаете, от которых случаются тиф или холера. Поэтому прокалил прямо так, под крышкой. Надеюсь, ничего не испортил.
Блин, да ты изобрел сухожаровой стерилизатор, ты это знаешь? Будь я здоровой, расцеловала бы. От восторга я аж проснулась.
– И после этого вы говорите, будто ничего не понимаете в медицине?
– Ровным счетом ничего, – подтвердил он. – Только то, что нахватался в походах – не ставить лагерь у болота, там миазмы, несущие малярию. Заранее выделять в лагере места чтобы справлять... – Он осекся. – Простите, это не то, что стоит обсуждать с леди. Словом, миазмы. В замке чисто, но когда заболела леди Патриция, в замке тоже было чисто. Поэтому...
– Вы потрясающий, – выдохнула я, сунулась в корзину снова. Будто ребенок, разбирающий подарки. Ланцет! Удобная ручка из слоновой кости, не длинная и не короткая, как раз как надо. Лезвие в виде наконечника копья, не как у скальпеля, но сейчас это даже лучше. Острый. Очень острый.
Я подняла взгляд на лорда.
– Как вам удалось его добыть?
– Я умею быть убедительным, если нужно.
– Кажется, я очень сочувствую королевскому лекарю.
Он молча усмехнулся. Я еще раз осмотрела содержимое корзины.
– Свеча. Вы забыли или не взяли?
Лорд молча указал на канделябр с горящими свечами у кровати. Тот самый, которым я намеревалась от него отмахиваться. Да уж, совсем я плоха головой стала.
– Только зачем она вам? Прокалить лезвия я тоже могу сам.
«Тоже».
– Только не говорите, что все остальное вы собирали своими руками.
Он как-то очень странно посмотрел на меня.
– Я не рискнул доверить слугам то, от чего может зависеть ваша жизнь. А раз все равно проверять самому, проще самому и сделать с самого начала.
Сама не зная почему, я подскочила с постели, обняла его, чмокнув в щеку. Шарахнулась обратно, смутившись непонятно чему.
– Какие странные вещи нужны вам для счастья, – усмехнулся он. – Вы не радовались так драгоценностям.
Сравнил, блин!
– Теперь у вас есть все, что нужно? – продолжил лорд. – Что дальше?
Ой, блин! Блинский блин!
А ведь мне страшно до полусмерти!