Я вышла из зала, выдохнула, на миг позволив себе ссутулиться. Все. Веселье в пиршественном зале становилось буйным, никому уже не до меня, можно и тихонько исчезнуть, оставив хозяина дома прощаться с гостями. Кружилась голова, бок словно распирало изнутри. Ничего. Сейчас вернусь к себе, осмотрю царапину и что-нибудь придумаю. Обязательно придумаю. Отдохну только немного, мозги не соображают вообще, сварились от температуры. Блюдо вечера – вареные мозги. До чего худо-то, надо было раньше смыться.
Я закрыла за собой дверь, ведущую из общего коридора, оказавшись в маленьком подобии тамбура. Дверь напротив и справа ведет на лестницу вниз, в хозяйственные помещения. Мне в ту, что напротив и слева – в господские покои. Опять лестница. Какой гад понастроил здесь лестниц! Я прислонилась спиной у только что закрытой двери, борясь с желанием сползти на пол и отдохнуть. Нет, садиться я не буду, а то прямо тут засну, на каменном полу. Еще и застужу себе что-нибудь для полного комплекта. Или лорд, возвращаясь к себе, споткнется, вот будет весело-то...
После слепящих осветительных шаров полумрак, едва рассеиваемый масляными светильниками, казался теплым и уютным, и я лишь слегка удивилась, когда из темноты в углу выступила мужчина, коренастый и широкоплечий.
– Джейн.
Блин! Блинский блин! Это что, закон такой, по которому бывший обязательно проявится именно тогда, когда он меньше всего нужен? Так он даже не мой бывший!
– Лорд Намджун? – Я вздернула подбородок и подпустила в голос холода. – Что вы здесь делаете?
– Я пришел к тебе.
Он шагнул ближе, заставив меня сдвинуться в сторону. Дурацкая дверь! Дурацкий Намджун! Дурацкий замок, где ни одного путного замка, одни лишь засовы. Не изобрели, видать, еще нормальные замки, только мне от этого не легче.
– Уходите. Нам больше не о чем говорить.
– Не притворяйся, Джейн. Ты весь вечер слишком старательно на меня не смотрела.
– Не льстите себе, лорд Намджун. Свет не сошелся клином на вас.
Он придвинулся почти вплотную, погладил тыльной стороной пальцев щеку.

В окно моей спальни тихонько скребутся. Я подпрыгиваю – не может быть. Сегодня объявили о моей помолвке и я была уверена, что Ким больше не захочет меня видеть.
Он спрыгивает в комнату, следом врывается ветер – рассыпалась воздушная лестница. Отец караулит двери моей спальни, но не подумал про окна, может, потому что сам огненный, не воздушный. Мой будущий муж тоже огненный.
Я всхлипываю, уткнувшись в грудь Ким. Он обнимает меня, как всегда, крепко. Как больше никогда не обнимет, и от этого «никогда» слезы льются градом.

– Не плачь, – шепчет он. – Мне больно видеть, как ты плачешь.

Я торопливо вытираю ладонями глаза, улыбаюсь через силу.

Он касается губами моих ресниц, целует щеки, повторяя:

– Не плачь. Не плачь, пожалуйста.

Когда Намджун поцеловал меня в первый раз, я тоже расплакалась – от страха, мне казалось, что произошло нечто вовсе непоправимое, что он никогда больше не станет меня любить, раз я позволяю этакие вольности. Но он был настойчив. Очень настойчив и очень нежен.

Губы касаются губ, и на какое-то время я забываю обо всем, растворяясь в этом нежном, ласковом поцелуе, прижимаюсь к любимому всем телом. Если бы можно было раствориться в нем, слиться навсегда и так и остаться.

Он отстраняется, и в его глазах я вижу любовь – отражение моей.

– Давай убежим, – вырывается у меня. – Поженимся в какой-нибудь церкви, где нас не знают... Увези меня. Куда угодно. Я не хочу... Не могу...

– Я не могу, – эхом повторяет Ким. – Не могу.

– Почему? Ты мужчина, ты волен поступать как хочешь.

На его лице смятение.

– Я мужчина, и потому связан долгом. Перед моим королем. Перед моей семьей.

– Ты же не любишь ее!

Он улыбается, гладит мою щеку кончиками согнутых пальцев.

– Я люблю тебя, моя Джейн.

– Я хочу быть твоей, только твоей, – лихорадочно шепчу я. – Так увези меня. Забери детей. Я буду им хорошей матерью. Тем, что уже есть, и тем, что еще родятся.

– Все не так просто.

Он снова пытается склониться к моим губам, но я отодвигаюсь, уперевшись ладонью ему в грудь.

– Почему?

– Как ты себе это представляешь? Куда мы побежим? На что будем жить? К тому же у леди Хэрин слабое здоровье после родов, и...

Я горько усмехаюсь. Выворачиваюсь из объятий, застываю в двух шагах от него, обхватив себя руками за плечи. Я всегда буду на последнем месте. После долга перед его величеством. После жены, чье здоровье подорвано родами. После тысячи других важных обстоятельств, которые всегда есть у мужчин.

– Уходи, Ким.

– Что? – В его голосе неподдельное изумление.

– Уходи. Не рви мне сердце.

Все решено, и ничего не изменить. Не знаю, как буду жить дальше. Как буду жить без него. Другие же живут... не я первая, не я последняя среди тех, кого отдают нелюбимому.

Нелюбимому на ложе. Меня передергивает.

– Что ты, – Намджун обнимает меня со спины. – Ну что ты...

Я дергаюсь, но он не отпускает, а у меня нет сил вырываться по-настоящему. Он касается губами моих волос, целует шею за ухом – я вздрагиваю, замираю, пока он спускается поцелуями по шее.

Его руки ложатся на грудь, скользят по ней, и это оказывается неожиданно... хорошо. Жар заливает мои щеки – жар стыда. И в то же время я не хочу, чтобы он останавливался.

– Что ты делаешь? – шепчу я. Сердце колотится как бешеное, дыхания не хватает, ноги слабеют.

– Люблю тебя, – выдыхает он.

Разворачивает, впиваясь губами в губы, и это уже не тот нежный поцелуй, которым он касался меня в самом начале. Этот – обжигает. Язык играет с моим, руки скользят по телу. Я не понимаю, что со мной творится.

– Не... надо... – Я пытаюсь отстраниться, пытаюсь оттолкнуть его, но он лишь крепче прижимает меня к себе.

– Разве тебе не нравится?

– Это... неправильно... так... не должно быть.

– Только так и должно быть, – улыбается он, на миг отстранившись. Его глаза слишком близко, в них плещется что-то, чего я не понимаю. – Когда двое любят друг друга...

Он подхватывает меня на руки, опускает на кровать.

– ... между ними не бывает ничего неправильного.

Он вытягивается рядом, покрывает поцелуями мое лицо, шею. Я запускаю пальцы ему в волосы, хочу прижать к себе крепче. Между ног собирается незнакомая мучительная тяжесть, я сжимаю их, надеясь избавиться от нее, но становится только хуже. Хьюго прихватывает зубами мою грудь сквозь платье – я ахаю, выгибаясь дугой. Его руки скользят по телу, губы накрывают мои, заглушая стон.

– Видишь? – шепчет он. – Нет ничего неправильного.

Скользит юбка вверх по ногам, кожу обдает прохладой, и тут же – жаром его ладоней. Меня и саму бросает то в жар, то в холод.

– Что ты делаешь?

– Люблю тебя.

Его ладони скользят все выше по бедрам – я снова сжимаю их, потому что тяжесть внизу уже вовсе невыносима. Хьюго пытается проникнуть между ними ладонью – не получается – и тогда он наваливается сверху, раздвигая мои колени своим.

Я словно просыпаюсь, облитая ледяной водой.

– Нет. – Я пытаюсь его оттолкнуть. – Нет!

Он словно не слышит, продолжая целовать. Я снова пытаюсь его оттолкнуть, и снова ничего не выходит.

– Перестань! – Морок рассеивается окончательно, страх скручивает живот, пробегает холодом по хребту. – Уходи!

– Ну что ты, – бормочет он, снова прихватывая мою грудь. – Не бойся, маленькая. Такая маленькая...

А он такой большой, сильный, тяжелый. Я ничего не смогу сделать. Ничегошеньки...

И сама ему позволила...

– Я не хочу!

От осознания, что вот-вот случится непоправимое, голос дрожит, срывается, и слова звучат жалко.

– Уходи, я закричу!

– Конечно закричишь, – лихорадочно шепчет он, покрывая поцелуями шею. – Обязательно закричишь.

Что с ним? Он сошел с ума?

Я пытаюсь вырваться – бесполезно. В отчаянии тянусь к изголовью, туда, где на примыкающем к кровати комоде стоят таз и кувшин для умывания.

Звон осколков кажется оглушительным. Ким отбрасывает от меня.

– Какого...

– Миледи? – раздается из-за двери осторожный голос служанки.

– Уходи, Ким.

– Уходите, лорд Намджун. Я больше не желаю вас видеть.
Он торжествующе улыбнулся.
– Если бы действительно было так, не остановилась бы сейчас, заметив меня.
Остановилась я потому, что ноги едва держат, идиот! Нет, здесь и правда питомник. Красивых самовлюбленных похотливых самцов, которые не понимают слова «нет». Хоть словарь им дари, честное слово. Правда, сейчас мне бы больше пригодилась та здоровая дура, священное писание леди Патриции. Нести доброе слово и смирение, подобающее истинно верующим.
– Ваша настойчивость мне неприятна, лорд Намджун, – сделала я последнюю попытку. – А с вашей стороны просто недостойно оказывать знаки внимания замужней женщине.
Он расплылся в улыбке.
– Я все понимаю. Ты же не какая-то девка, ты леди и должна протестовать.
– Да отвали от меня, идиот! – уже не выбирая слов рявкнула я. – Нахрена ты мне сдался при живом муже?
Он словно не услышал. Выдохнул:
– Я так по тебе соскучился...
А потом просто схватил меня за подбородок, задирая голову, и впился губами в губы.
Я стиснула зубы, рванулась – проще замковую стену сдвинуть. Даром что руки свободны. И ничего этакого рядом нет, подходящего для вразумления спермотоксикозного самца.
Хотя...
Я выдернула из волос шпильку – острый стержень длиной в палец, с жемчужиной на конце, и изо всех сил всадила ее в задницу Ким Намджуну.
Тот взревел и отскочил.
– Одурела?
Я дернула из волос еще одну шпильку, зажав ее в кулаке.
– Эту я засажу тебе в глаз. Или в сонную артерию.
Он, едва поморщившись, вытащил окровавленную сталь, бросил на пол. А потом одним стремительным хищным движением перехватил мою руку, выкрутил, заламывая за спину. Я вскрикнула от боли, пальцы разжались выронив шпильку. Я попыталась ткнуть его пальцем в глаз свободной рукой. Безуспешно, конечно.
– Если собираешься сражаться всерьез, никогда не предупреждай о намерениях, – прошипел он, склонившись к моему лицу. – А эту царапину я как-нибудь переживу.
Я дернулась, клацнув зубами – он увернулся. Оскалился.
– Во дворце ты была ласковей.
Во дворце была не я, идиот! Да даже если бы и я, тебя и тогда послали ко всем чертям! Задурил девчонке голову, кобель, жена у него, вишь, здоровьем слабая! Я выплюнула матерную тираду, которой бы и Петровна, наверное, позавидовала. Добавила:
– Отпусти меня, скотина похотливая, яйца оторву нахрен!
Он рассмеялся. Блин! Материться я могу сколько угодно, но вот насчет яиц – весьма сомнительно. И точно в подтверждение этого, лорд Беннет одним рывком развернул меня, притиснув грудью к ледяной стене, перехватил запястья, больно заломив руки к пояснице. Я вскрикнула, дернула головой, пытаясь достать его затылком.
Он впился в шею – кажется, засос останется. Господи, о чем я думаю, засос – меньшее из зол. Я лягнулась – снова мимо.
– Он не станет единственным, кто познал тебя, – прошипел мне в ухо лорд Беннет. – Я слишком долго этого ждал.
– Думаешь, это сойдет тебе с рук? Думаешь, я буду молчать?
Еще один то ли поцелуй, то ли укус.
– Будешь молчать. Потому что знаешь, каков он. Прежде чем разбираться со мной, он убьет тебя за измену. А потом, – прошептал он в самое ухо, – я убью его, потому что моложе и сильнее, но тебе уже будет все равно.
Он рванул вверх юбку.
– Но ты будешь молчать не поэтому. Ты меня любишь. И хочешь этого.
Я в который раз безуспешно дернулась – от ужаса перехватило дыхание и вместо крика получился какой-то сиплый всхлип. Ноги обдало холодом.
Вдруг его рывком отнесло в сторону. Я обернулась. Лорд Чон, держа лорда Намджуна за грудки, впечатал его в стену. Охнул, получив кулаком в бок, отскочил. Рыкнул.
– Прочь!
Я порскнула за дверь, ведущую в покои, краем глаза заметив, как его руки оборачиваются пламенем, точно перчатками. Из-за двери донесся приглушенный крик, голоса я не разобрала. В голове звенело, тело колотило то ли от страха, то ли от облегчения, и ни одной мысли не осталось – только желание бежать отсюда. Потому что одного взгляда на лицо мужа было достаточно, чтобы испугаться куда сильнее, чем едва не состоявшегося насилия.
Я рванула по лестнице, не чуя под собой ног, спотыкаясь, пару раз чудом не навернувшись на этих бесконечных ступенях. Захлопнула за собой еще одну дверь и сползла по стене прямо в коридоре, рыдая в голос.
Надо мной склонилась мужская фигура.
– Миледи?
Я заорала, шарахнувшись, как была, сидя. Человек тоже отскочил, свет упал на лицо – совсем юное, почти мальчишеское. Наверное, это и есть Мартин, оруженосец мужа.

«Он убьет тебя, а потом я убью его».

Я скрючилась, уткнувшись носом в колени, и завыла.
Кто-то поднял меня, куда-то повлек, кто-то еще подхватил под другой локоть.
– Он мне не поверит, – проговорила я. Всхлипнула. – Он мне не поверит. Не поверит. Не...
Опомнилась я, сидя на своей кровати, Бет примостилась рядом, обнимая за плечи.
– Успокойтесь, миледи. Все будет хорошо.
Я горько рассмеялась. Ничего не будет хорошо. Едва ли эти двое ограничатся тем, что просто пересчитают друг другу зубы. А потом либо мне придется доказывать мужу свою невиновность, а ему – отвечать за убийство, либо я останусь вдовой.
Хрен редьки не слаще.
Я снова всхлипнула. Откинула за спину косу, которую оставшиеся шпильки не удержали. Выпрямилась, вытирая лицо. Хватит. Слезы не помогут.
Кто вот-вот откроет дверь? Разъяренный муж? Или какой-нибудь тип, с постной миной пришедший объявить, что я овдовела, едва успев стать женой?
Кто бы там ни был, он не увидит ни моего страха, ни моих слез.
– Принеси мне умыться, – приказала я. – Помоги переодеться в домашнее и переплести волосы. Если... когда вернется лорд, исчезни и не показывайся, пока все не утихнет.
– Я не брошу вас, миледи. Вода в кувшине, как и всегда.
Я тяжело, точно старуха, поднялась – мутило и трясло. Некстати подумалось, что эта встряска сформировала в мозгу настолько мощный очаг возбуждения, что даже боль, грызшая бок, притихла.
– Не стоит. Ты ничем не поможешь, только попадешься под горячую руку.
Мина упрямо мотнула головой.
– Вы уверены, что лорду стоит знать? – осторожно поинтересовалась она, наливая воду в мои сложенные ковшиком ладони.
Не стала спрашивать, что случилось. Что там спрашивать, и так все понятно. Любой женщине понятно...
– Он уже знает. – Я плеснула водой в лицо. – Поэтому если... когда он вернется, не попадайся ему на глаза. Мало ли...
– Я вас не оставлю, миледи, – повторила она, подавая мне полотенце. – Все обойдется, с божьей помощью.
Я нервно хихикнула, подумав, что вряд ли всевышний снизойдет, и, пока Мина доставала домашнее, начала выбирать из волос шпильки. Она рассчитывала, что после танцев я сразу лягу спать, и приготовила только пеньюар.
В дверь постучали. Мы переглянулись – вряд ли разгневанный лорд стал бы стучаться так деликатно.
Мина вышла и вернулась почти тут же, бледная до зелени.
– Миледи, Мартин говорит, что его величество требует вас к себе. Безотлагательно.
Значит, уже дошло и до короля.
А с другой стороны, если один лорд прикончил другого – внутри все сжалось, стоило подумать о том, как все закончилось – то это сочтут убийством, а не поединком, для поединка нужны свидетели. Кто тут более знатен, чем лорд Чон, чтобы вершить суд? Лорд Драйден, наследный принц и король.
Думать о том, что победил лорд Намджун, не хотелось.
Ну что ж, значит, к королю. Хорошо, что платье снять не успела.
Я быстро скрутила волосы в гульку, сколов их все теми же шпильками.
– Миледи, – сказала Мира. – Позвольте покрывало. Шея.
Ах, да. Чтоб ему на том свете икалось, гаду белобрысому!
А что если на том свете икается вовсе не ему? Я мотнула головой. Нет. Это было бы неправильно. Несправедливо.
Как будто в мире на самом деле есть справедливость!
Я позволила Бет надеть на себя чепец, приколоть к нему покрывало и закрепить его вокруг шеи, скрывая синяки.
Спина прямая. Подбородок кверху. Что бы ни ждало впереди, несчастной и раздавленной меня не увидит никто.
Только что я буду делать, если муж и вправду погиб? Не думать. Не думать об этом. Ни о чем не думать, пока я не знаю, чем на самом деле все кончилось. Может, намяли друг другу ребра да остыли?
Ой, вряд ли...
За дверью у лестницы меня ждали двое королевских телохранителей. Ого, прямо почетный эскорт. Его величество боится, что я сбегу, не вынеся позора? Не дождется!
В тамбуре у выхода в общие помещения невыносимо воняло гарью и на стенах появились пятна копоти. Огонь. Оставляет ли следы воздух? Кто из двоих?
«Я не буду об этом думать, – твердила я мысленно. – Не буду. Пока не увижу собственными глазами».
По счастью, в коридорах замка никого не было – то ли устали плясать и угомонились, то ли король приказал всех разогнать. Меня привели к двери королевских покоев, жестом велев проходить. Телохранители остались снаружи.
С замирающим сердцем я переступила порог. Беспокойство за мужа было так сильно, что снова дурнота отступила на второй план.
Король поднялся мне навстречу, второй мужчина остался стоять спиной. Я расплылась в идиотской улыбке. Жив! Жив, зараза ты этакая! Плевать, что ты там себе навыдумывал, с этим разберемся потом. Главное, что ты живой. Взъерошенный, растрепанный, злой как собака – вон, как напряжены плечи и сжаты кулаки – но живой.
– Вы меня звали, ваше величество?
Лорд Чон не обернулся, продолжая глядеть прямо перед собой. Король шагнул к свертку ткани, лежащему на каменном полу. Кажется, я знаю, что в том свертке. Слишком уж пахнет гарью, почти так же сильно, как в том закутке, где сцепились два лорда.
– Подойдите сюда, леди Чон.
Я приблизилась. Король резко откинул полотно. Нет, твое величество, я не буду визжать и падать в обморок. Видеть обгорелые трупы мне доводилось, в институте, на курсе судебной медицины. Видеть живых с ожогами куда страшнее – мертвым не больно.
Муж внезапно оказался между мной и покойником, заслонив спиной не слишком приятное зрелище.
– Ваше величество, повторяю, моя жена не имеет к этому никакого отношения.
– Чонгук, заткнись! – рявкнул король.
Я поежилась. Да уж, «страшен в гневе» – это у них действительно фамильное. И, похоже, гнев короля сейчас обрушится на мою голову.
– Я хочу разобраться в этом деле, и я в нем разберусь.
Король одним стремительным движением вытащил меня из-за спины мужа, едва не сунув носом в труп.
– Смотрите, леди Чон.
Я снова посмотрела на тело. На необожженную половину лица. Странно, несмотря ни на что, Намджуна было жаль. Глупо погиб. Перевела взгляд на короля.
– По вашей милости остались сиротами двое детей, – отчеканил король.
– По моей? – вскинулась я.
А часовню тоже я? Нет уж, твое величество, нечего на меня всех собак вешать!
– А по чьей? Это же из-за вас мои рыцари начали убивать друг друга!
– Ваше величество, наши с лордом Намджуном разногласия...
Король повел рукой – мужа просто отнесло в сторону, впечатав в стену.
– Я сказал, заткнись! Еще одно слово, и я велю вывести тебя отсюда в кандалах.
Внутри все смерзлось. Так, похоже, живой мне отсюда не уйти, если король позволяет себе звать племянника на «ты» и говорить с ним в таком тоне. Что ж, значит терять нечего. Где-то в груди начала разгораться ярость. Мне не в чем себя винить! Я вздернула подбородок.
– Если бы ваш рыцарь умел удерживать свои мужские придатки в штанах, другому вашему рыцарю не пришлось бы убивать его, защищая честь своей жены!
Какое-то мгновение король удивленно таращился на меня. Ну да, леди же не говорят о таких вещах. Да плевать. За сегодняшний день мужики мне столько крови выпили, что не было сил прикидываться леди. Если б не ярость, кипящая внутри, я бы уже на ногах не стояла.
– Вот как, – король подошел ближе, глядя сверху вниз. – А не вы ли стянули с него штаны? Не вы ли позволили ему то, в чем отказали своему королю? В коридоре, словно какая-то б...
Я влепила ему пощечину, обрывая последнее слово.
Блин! Мне конец. Да, свидетелей нет, и все же... Блинский блин!
Выражение королевского лица стало... неописуемым. В другое время я посмеялась бы. Сейчас мне было вовсе не до смеха.
– Вы вольны казнить или... – Голос сорвался. – Казнить или миловать. Вы вольны меня убить. Но не смейте оскорблять!
– Да ты хоть понимаешь, что я могу с тобой сделать за это? – прошипел он.
Я сглотнула ледяной ком, но глаз не отвела.
– Догадываюсь... ваше величество.
Сильная рука дернула меня в сторону, перед глазами снова выросла напряженная спина.
– Через мой труп, дядя.
– Не надо, милорд! – Я безуспешно попыталась высунуться из-за его спины. – Я наворотила дел – мне и отвечать.
– Ах, все-таки ты наворотила, – лицо короля заслоняла от меня спина мужа, но в голосе было столько яда, что хватило бы отравить половину Москвы. – Чонгук, ты опять защищаешь ту, которая того недостойна. Начиная с Маргарет...
– Если Патриция мне солгала, то отвечает сейчас перед другим судией.
– Если Патриция тебе солгала, то я лишился одного из лучших своих рыцарей и его отряда перед самой войной! Потому что ты, как ребенок, поверил заплаканному личику и перепуганным глазкам!
– Я поверил ей тогда и поверил бы сейчас, – глухо произнес лорд. – Я знал ее с детства.
– А я поверил тебе, простив убийство лорда Дина.
Так что, лорду Дину прилетело не потому, что лорд Чон не умеет держать себя в руках, а вовсе даже за дело? Ничего себе! А потом что, лорд тихонько притравил жену, чтобы не позорила? Нет. Если я хоть чуть-чуть успела его узнать, этот убьет, глядя в глаза, а не подсыплет яд. Может, правда холера? Совпадения бывают разные...
Король меж тем продолжал:
– Но, говоря начистоту, оно сошло тебе с рук только потому, что близилась война, и я не хотел терять еще и твой отряд. Я не жалею о том решении. Ты спас мне жизнь. И только поэтому сейчас ты не кандалах и мы разговариваем без свидетелей – твоя жена не в счет.
Значит, я точно труп. Ну. хоть оторвалась напоследок – многим ли доводилось влепить пощечину самому королю?
– Только потому я простил тебе то, что ты поверил Чеен!
– Я готов принести извинения.
– Да подавись ты ими! Да, я оказывал ей знаки внимания. Но как ты – ты, которого я вырастил как собственного сына – поверил, будто я – я! – буду добиваться женщину, угрожая? Я что, настолько жалок? – не унимался король. – Мне больше взять женщину нечем, кроме как угрозами?
Я мысленно хихикнула над получившейся двусмысленностью, хотя на самом деле было не до смеха. Теперь ясно, почему король так взбесился, что начал мстить – довольно низко мстить, надо признать. Вот почему он так настойчиво добивался меня: хотел доказать и себе, и племяннику, что дело вовсе не в короне. А я его обломала. Это мне только что припомнили и припомнят еще не раз.
– Однако ты ее не прогнал.
– А зачем? Она хороша...
Ой, блин! Ребята, а ничего, что я тут стою? Вы еще начните позы обсуждать, которые леди предпочитает. Хотя если вы продолжите еще хотя бы минут пять, мне не придется прикидываться ветошью – просто свалюсь. В голове туман, ноги подгибаются, и бок болит, собака, как же он болит! Его распирает изнутри, будто он вот-вот вздуется, как воздушный шарик, и лопнет.
– А теперь ты снова, как дурак, веришь женщине! Ладно бы ты просто убил любовника своей жены, но ты ведь опять веришь в эту чушь, будто Ким пытался взять ее силой!
– Я это знаю.
– Ты хочешь этому верить. Несмотря на то, что все знают, что Джейн позволяла ему куда больше, чем должна была позволять? Сколько раз его замечали вылезающим из окна ее спальни?
– Еще одно слово...
– Вы будете молчать и слушать, лорд Чон, пока ваш король изволит говорить, – отчеканил его величество.
Я обхватила плечи руками – снова затрясло.
– И едва ей стало нечего терять, она бросилась в его объятья, только и всего!
– Я поверил бы леди Джейн на слово, – сказал муж. – Потому что успел ее немного узнать...
– Так же, как узнал Чеен?
– ... но мне нет нужды ей верить, – продолжал лорд. – Потому что я знаю. Знаю точно.
Он достал что-то из – я по-прежнему ничего толком не видела – из висевшего на поясе кошеля. Протянул королю на раскрытой ладони.
– Что это? – помедлив, спросил тот.
– Шпилька. Одна из тех, что были в волосах леди Кэтрин в этот вечер.
– Кровь?
Лорд кивнул.
– Я нашел ее на полу, там в коридоре. А на штанах Хьюго было кровавое пятно.
– И ты заметил его до того, как стащил его с жены?
– Оттащил его от жены.
– Где оно было?
– На ягодице.
– То есть ты хочешь сказать, что твоя жена засадила шпильку в задницу своему любовнику?
– Он не был моим любовником, ваше величество, – подала голос я.
Перед глазами все плыло, в ушах звенело так, что я едва разбирала собственные слова.
– Что вы сказали, миледи? – спросил король.
– Он не был... – Да что такое, язык еле ворочается! – Моим. Любовником.
Пол покачнулся, я попыталась вцепиться в одежду мужа, промахнулась, не устояв на ногах. Сильные руки подхватили меня, не дав упасть.
– И вы думаете, что я куплюсь на этот древний как мир трюк? – едко поинтересовался король.
– Дядя, иногда ты все-таки бываешь непроходимым дураком.
И это было последним, что я услышала прежде, чем провалиться в темноту.