***

– Пойду на разведку, – шепнула Талия, услышав, как хлопнула дверь комнаты Риджи.

– Только не говори мне, что веришь, будто у Илег был шанс переубедить нашего каменнолобого, – сказал Энаор.

– Ты ведь сам посылал меня напугать её, чтобы она отговорила Фаргона.

– А если я пошлю тебя перекрашивать кастрюлю в рыжий, чтобы рагу запахло морковкой, ты тоже пойдёшь? – прищурился эал.

– Ты видишь на Фаргоне какое-то воздействие, которое я не могу разглядеть, да? – вместо ответа вперила в него обличающий взгляд Талия. – Я всегда была против, чтобы ты мне подсказывал, но сейчас совсем другое дело. Согриа – это не шутка.

– И тем любопытнее будет посмотреть, как ты станешь выпутываться из этой истории, – довольно сверкнул клыками Энаор. – На твоём месте я бы радовался – наконец-то тебе подвернулось по-настоящему сложное и интригующее дело. Сколько уже можно утирать носы сиротам и валяться под мольбертами.

– Я волнуюсь не за себя: Согриа при всём желании не сможет меня заморочить. А за Риджи с Фаргоном – они ведь неалаи...

– Как сказал бы господин наш аспирант, все ваши страдания мне совершенно мимодушны. Иди, куда собиралась, – лениво махнул хвостом эал.

Стараясь не шуметь, Талия выскользнула на лестничную площадку и поскреблась в дверь Риджи.

– Входи. Не заперто, – донёсся откуда-то издалека голос анлиморца.

– А ты где? – спросила Талия, с наслаждением втягивая воздух – в комнатах Риджи всегда чудесно пахло: чистой озёрной водой, воском и ароматным деревом.

Риджи не ответил, но она уже и сама отыскала его.

– Не знала, что у тебя есть кладовка, – сказала Талия, заглянув в скрытую портьерой дверцу.

– Я полон тайн, – усмехнулся Риджи, поправляя колпак настольной лампы.

На куске атласа перед ним матово поблёскивал комплект анлиморских доспехов – отменно зачарованных, гибких, лёгких, до неприличия точно повторяющих контуры тела.

– Кто это тебя так? – Талия провела пальцем по толстой нагрудной пластине, помутневшей и расколотой надвое.

– Не меня – отца. Это его старая броня. Он когда-то служил в «Шипах Соцветия»[1]. Вышибалой в притоне, как не преминул бы сказать наш друг Энаор.

– Что-то нашло на вас сегодня, ребята: Энаор говорит как аспирант, ты – как Энаор, один Пубао верен себе, – хихикнула Талия. – Хочешь идти в них к Согриа?

– Для начала хочу уговорить Фаргона их починить, – упёр руки в бока Риджи.

– А он сможет?

– Подкладку, на которую вся магия завязана, не задело. А восстановить физические повреждения пластин ему особого труда не составит.

– Почему же ты раньше не попросил?

– Я просил. Он отказался. Сказал, что не хочет лишать заработка безднианских бронников.

– Какая прелесть! – скривилась Талия.

– А теперь, раз уж по Фаргоновой милости нам придётся лезть к Согриа в пасть – или чем она изволит всех кушать? – я заставлю его поступиться принципами.

– Какой же ты всё-таки...

– Кто? – приподнял бровь Риджи.

– Анлиморец, – заклеймила его Талия. – Раз ты заговорил про Согриа, значит, мы всё-таки к ней идём? Илег не смогла переубедить Фаргона?

– Нет. В его присутствии она просто цепенеет – в хорошем смысле этого слова.

– Очаровашка Фаргон, – пробормотала Талия.

– Я пытался донести до неё, что она не обязана его слушаться: силой он её в Согриа не потащит. Рассказал ей, как хорошо можно будет устроить животных у Гаррла – всё без толку. Стоило Фаргону слово молвить, и она растаяла, позабыв все свои аргументы. Вот такое непотребное абсолютное доверие!.. Не понимаю.

– Да брось, Риджи! – рассмеялась Талия, садясь на высокий табурет. – Это же прям как в каком-нибудь романе: прекрасная дева жила в лесу одна-одинёшенька – не считая зверушек. Ни от кого слова доброго годами не слышала. Когда на её рощу напали те жуткие огненные дядьки, никто не пришёл ей на помощь. Она едва уцелела, прыгнула в портал и оказалась здесь – среди равнодушных, циничных безднианцев. И тут появляется Фаргон, весь такой красивый, сильный и добрый. Заботится о ней и её питомцах, даёт отпор мерзопакостному аспиранту.

– Это повод дать себя сожрать? – Риджи почесал затылок перчаткой от доспехов.

– Приземлённым анлиморцам не понять. Это вам не какое-нибудь ценообразование на рынке селёдочной икорки, – заявила Талия, показав Риджи язык.

– Да куда уж нам. И вот мой тебе приземлённый анлиморский совет – начинай собираться прямо сейчас. Вдруг Фаргона ещё какой-нибудь плавт укусит, и он решит, что нужно отправляться в путь немедленно.

– Ещё бы знать, что туда брать, к этой Согриа.

– Всё, что только можешь. Кто знает, с чем нам доведётся встретиться. И чары на сапогах хорошенько проверь. Фаргон в прошлый раз влез в какую-то лужу, и ему отъело подмётки.

– Будет сделано, – спрыгнув с табурета, пообещала алайка. – Подстрахуемся и перестрахуемся.

***

– Ты можешь управлять животными телепатически, мысленно отдавать им приказы, верно? – спросила Талия у Илег, найдя её чуть позже на моховой полянке.

– Да, я прошу их, и они слушаются, – ответила жрица. – Таков дар Корня Жизни.

– Скажи, а твоя богиня не оскорбится, если я несколько укреплю эту связь? А лучше даже создам такую же между собой и твоими подопечными.

– Зачем? – насторожилась Илег.

– Чтобы, образно говоря, звери не сорвались с поводков, если вдруг что. Нынешние чары, к сожалению, довольно ненадёжны. Согриа не составит труда развеять их. А животных слишком много, чтобы я смогла сходу удержать их всех, вздумай они броситься врассыпную. Лучше подстраховаться, подготовиться заранее.

– Я поняла, – кивнула Илег. – Прости моё недоверие. Пожалуйста, сделай всё, что поможет сохранить их. И пусть богиня сочтёт меня непочтительной.

Талия улыбнулась и направилась в левую часть загона, подальше от Риджи и Фаргона, энергично спорящих о том, как лучше организовать их караван, чтобы, с одной стороны, он не вышел чересчур длинным, а с другой – животных не пришлось слишком часто перестраивать, минуя узкие места.

– Им не будет больно? – спросила Илег, когда Талия опустилась на корточки перед крупной лисицей.

– Нет, не беспокойся. Они совсем ничего не почувствуют, – ласково погладив хитромордого зверька, откликнулась Талия. – Энаор сказал, что у твоих подопечных довольно интересная биография: что-то случилось с их душами. Не расскажешь?

– Расскажу, если это не отвлечёт тебя, – сказала Илег.

– Не отвлечёт, – заверила её Талия.

– Мой народ веками почитал огненного бога Хагаша. Мы молились ему, приносили жертвы, а он даровал нам власть над огнём. Видишь, моя кожа красноватая? Это память о тех днях, когда любой наш ребёнок мог разжечь очаг щелчком пальцев.

– Сочувствую вашим пожарным! Бедолаги сбивались с ног?

– Да, в то время у них было много работы, – улыбнулась Илег, придирчиво обнюхивая отпущенную Талией лисицу. – Хорошо, что нам благоволила и Ликел, богиня вод, сестра и жена Хагаша.

– Интересная парочка.

– Пожалуй, – одними губами сказала Илег. – Благодаря покровительству Хагаша наши армии были непобедимы. Все окрестные страны платили нам дань. Мы процветали. Но у всего есть цена. Каждый год в середине лета, разрывая ткань небес, Хагаш раскрывал четыре свои пылающие глаза и ронял из каждого по три огненные слезы. Они всегда падали на чьё-то жильё – походный шатёр, лачугу, дворец. Оно вспыхивало. Говорят, камни горели так же хорошо, как дерево...

Илег замолчала, болезненно морщась.

– А что случалось с обитателями этих жилищ?

– Они погибали. Одни оставались добровольно: считали за честь принести себя в жертву. Других просто не выпускали. Ни для кого не делали исключения. Даже для детей.

– Чудовищно.

– Да. Но народ так привык пользоваться дарами Хагаша, что возмущённых голосов с каждым годом слышалось всё меньше. Наши сердца черствели от поколения к поколению. Мы всё хуже относились друг к другу, я не говорю уже о завоёванных народах... А потом на престол взошёл Виког Зелёный. Его старший брат был уличён в убийстве их царственного отца, и Виког, сын нелюбимой жены, изгнанный вместе с матерью в дальнюю лесную провинцию, неожиданно для себя унаследовал корону. Став неподсудным и всеправым, Виког начал обличать жрецов Хагаша, показывать людям, в какую мерзость они впали, охотясь за его расположением.

– И твои соплеменники послушались?

– Не все и не сразу. Но Виког был царь. Ему надлежало повиноваться. Все с трепетом ожидали, что гнев Хагаша падёт на них. Но Хагаш почему-то никак не проявлял себя.

– Виког был не так прост? Он оказался крутым магом? – спросила Талия, в предвкушении поглаживая бархатистые рога склонившего к ней голову оленя и напрочь забыв, чем должна сейчас заниматься.

– Нет. Он оказался жрецом Корня Жизни, древней богини, имя которой помнили немногие.

– Но те, кто помнили, трепетали при одном его упоминании? – подалась вперёд алайка.

– Да. И Хагаш не был исключением. Однако вспыльчивый нрав всё же не позволил ему оставить нас в покое. Когда его храмы стали закрываться один за другим, он воплотился в огненного зверя и принялся опустошать наши поселения. Погибло множество людей. Горели деревни, горели леса... Поняв, что своими силами ему не справиться, Виког взмолился Корню Жизни. И она услышала. Богиня даровала Викогу второе тело – неопалимое, несокрушимое, крылатое и о шести ногах. Он обрушился на врага с небес, бился с ним трое суток и сокрушил его в долине Хагаш Патирм. Земное вместилище души Всесжигающего рассыпалось угольями, которые тлеют там и по сей день.

– Здорово! – выдохнула Талия. – Но как это связано с животными?

– Виког уничтожил Хагаша. Но осталась Ликел. Не осмелившись открыто бросить вызов Корню Жизни, она вьюгой пронеслась по нашим землям, похитила души детей всех самых рьяных сподвижников Викога и заточила их где-то во льдах. Никто не смог помешать ей. В изощрённой жестокости она оставила тела детей жить – как напоминание. Смотреть на этих... существ было невыносимо. Они не могли говорить, заботиться о себе... Одни были пассивны, едва ходили, даже не могли есть пищу, которую нужно жевать, другие – постоянно возбуждены, агрессивны, похотливы.

– Бедные родители...

– Нет слов, способных вместить их скорбь, – разглядывая пол, сказала Илег. – Корень Жизни годами пыталась отыскать похищенные души. Раз за разом она вторгалась во владения Ликел, но всё было тщетно. Тогда, чтобы избавить родителей от постоянных мук, она превратила обездушенных детей в животных и поселила их в своих священных рощах под присмотром жриц – таких, как я. Мы храним преображённые оболочки наших бедных соплеменников в надежде, что когда-нибудь Ликел будет повержена и души детей вернутся в их тела.

– Ты говоришь с таким чувством, будто видела всё это своими глазами, – переведя дух, заметила Талия.

– В некотором роде так и было: в ночь посвящения богиня посылает жрице-хранительнице видение – перед ней стремительно проносятся картины прошлого. Разум некоторых не выдерживает этого, и их души уходят в землю – просачиваются к богине, чтобы служить ей иным образом. Я выжила. И вот я здесь, выполняю свои обязанности, – слабо улыбнулась Илег.

– А я совсем забыла о своих! – спохватилась Талия, виновато поглядев на терпеливо дожидавшегося её оленя. – Прости, приятель! Беспутнолапые ан Камианки – они и есть беспутнолапые. Ничего им нельзя доверить.

Алайка с удвоенным рвением принялась зачаровывать животных. Она отвлеклась всего один раз – проследить за полётом камня, кинутого Фаргоном в прилезшего с советами Энаора.

_________________________________

[1] Шипы Соцветия (Стража Соцветия) – служба безопасности Соцветия; не только осуществляет защиту его членов, но и борется с сексуальными преступлениями во всех мирах, куда имеет доступ Торговый Союз Анлимора.