Великодушно отпущенные Тоомром, алаи торопились домой.

– До чего же мерзко он всё-таки орёт! – ковыряя пальцем в ухе, проворчала Талия; казалось, от аспирантова крика многочисленные шерстинки завернулись внутрь, забив слуховой проход плотной мягкой пробкой.

– Когда он орёт на Преподобного – это музыка для моих ушей, – облизнулся Энаор. – Опять же, даже будучи в гневе, господин наш Тоомр назвал тебя небесполезной. Дважды.

– Это окрыляет! – рассмеялась Талия, перелетая через широкую полосу ткани, наполовину засыпанную сохнущими ягодами, наполовину уставленную стеклянными статуэтками.

– Впрочем, я с ним не согласен, – добавил Энаор.

– Это почему? – досадливо наставила на него уши ученица.

– Скажи-ка мне, какие заклятия были наложены на подгоревшее лесное мясцо?

– Чары тишины, что-то лечебное, скорее всего антипаразитарное, и антивозрастное, – загибая пальцы, старательно перечислила Талия.

– В следующий раз приглядись получше и не забудь поделиться со мной наблюдениями. Тогда, возможно, я подкорректирую свои представления о степени твоей компетентности.

– Склоняюсь и покоряюсь! – пропела алайка.

Фаргон ждал их на ступенях дома, перегородив вход могучими плечами. Из его чуть приплюснутого коричневого носа торчал клочок ваты.

– Если я пробуду там ещё минуту, мой желудок вылезет наружу и задушит меня, – пробасил адор[1], проследив насмешливый взгляд Энаора.

– Неужто Риджи Принципиальный изволил нас дождаться? – спросила Талия, поманив к себе воздух рукой.

– Вы опоздали не по своей воле, и он решил проявить снисходительность, – вежливо пропустив алаев вперёд, сказал Фаргон.

В прихожей витали, да что там – теснились густые, острые, сочные ароматы анлиморских блюд. Они властно окутали пришедших, и абстрактные завитушки на гобеленах тут же начали казаться Талии и Энаору кусками жареной рыбы, венками из пряных трав и диковинными столовыми приборами.

Талия сглотнула слюну и побежала наверх – переодеваться. В дни, когда готовил Риджи, тех, кто явился к ужину в ненадлежащем виде, к еде не допускали. В распоряжении алайки имелось всего два вечерних туалета – прихваченное из дома платье и анлиморский брючный костюм, подаренный ей всё тем же Риджи по одному ему ведомому поводу. Справедливо рассудив, что надевать два предмета дольше, чем один, Талия остановила выбор на платье. Быстро пройдясь по волосам щёткой, она выскочила за дверь.

Снизу доносились возбуждённые голоса. Сидя на спинке кресла, кое-как прилизавшийся Энаор пересказывал остальным членам их маленькой коммуны историю с неудавшимся ограблением. Фаргон обстоятельно выяснял подробности, а расположившийся во главе стола Риджи вполне ожидаемо возмущался.

Гнев шёл ему. Крылья точёного носа подрагивали, глаза цвета тёмного янтаря недобро сверкали, на длинной мускулистой шее играла жилка. Высокий, подтянутый, самой породистой наружности господин Риджиллиан походил на героя аристократического романа. В сущности, он и был им – героем целой батареи романов, довольно тонких, страдающих бессюжетицей, но запоминающихся благодаря своей любовной линии. Обложки их несколько поблёкли после того, как Риджи нарушил контракт, на несколько недель связавший его судьбу с некоей прекрасной дамой (чьё имя значилось на одном из наиболее дорого оформленных томов). Герой был оштрафован, проклят, лишён права совершать свои высокооплачиваемые подвиги на территории славного города Анлимора и вынужден перебраться в Лэннэс. Зато и без того пикантное содержание серии обогатилось весьма экзотическими деталями.

– Какая отборная, низкая гнусность! Могу представить, каково тебе сейчас! – обратился он к Талии, привстав и с чувством прижав ладонь к груди.

– Если бы я не успела скукожиться от голода раньше, чем услышала обо всём этом, я бы сейчас лопалась от любопытства, – сказала алайка, беря ломоть хлеба из протянутой Фаргоном корзинки. – А так всё уравновесилось. Ну более-менее, – она прикрыла ладонью неинтеллигентно заурчавший живот.

– Талия, тут все свои, тебе ни к чему притворяться, что происшедшее тебя не задело. Это преступление, и, уверяю тебя, наказание неизбежно воспоследует.

– Я, хоть убей, не понимаю, кому могло понадобиться подставлять меня? Да ещё таким дурацким образом! В день, когда, по словам этого увечного, я обворовывала Сивого Бава, мы с Энаором помогали Монео резать шкуры. Нас видели и она, и Преподобный. Ничего так алиби? Завтра я попрошу их написать моему любовничку Бави, и всё уладится...

Талия осеклась: на слове «любовничек» Риджи дёрнулся, будто она плюнула ему в глаз.

– Есть вещи, над которыми нельзя смеяться, – мрачно сказал анлиморец. – Я говорю о том непотребстве, которое Сивбав заставил сделать твою копию. Воровка она или не воровка, он не имел никакого права принуждать пленницу к действиям подобного рода.

– Возможно, леди никто не принуждал – она сама предпочла искупить свою вину подобным образом, – осторожно предположил Фаргон.

– Ты отличаешь выбор от иллюзии выбора? – взвился Риджи. – Смерть или гнусное надругательство? Выбирай! Ты выбрала надругательство? Что ж, это твоё решение. А тот, кто поставил вопрос таким бессердечным, преступным образом, как бы и ни при чём.

– Конечно, было бы лучше, если бы Бав убил её. И съел, – подал голос Энаор.

– Он мог предложить ей иные способы искупить свою вину, – ответил Риджи; он упорно смотрел мимо собеседников – такой отталкивающей казалась ему их невозмутимость.

– Риджи, я в целом разделяют твоё негодование, – проговорил глубоко задумавшийся Фаргон. – Но мы в Бездне. В десятке известных нам с тобой пещер с пришельца не постесняются спустить шкуру за то, что он одет не в те цвета или...

Риджи не слушал.

– Если тебе безразличны страдания безымянной воровки, подумай о Талии – какое оскорбление ей нанесено! Подумай о сплетнях, которые неминуемо разнесутся. Их нужно задушить, пока её репутации не нанесён непоправимый урон. А ещё лучше – задушить того, кто поставил нашу подругу в настолько ужасное положение. Талия держится молодцом, но я же вижу, как судорожно она пытается заесть горечь унижения.

Алайка, таскавшая под шумок самые лакомые кусочки с общего блюда, была вынуждена прервать это упоительное занятие.

– Лучше бы ты так возмутился, когда ей в прошлый раз руку оттяпали, – пробормотал Фаргон.

– Не вижу ничего оскорбительного в оттяпанной руке, – парировал Риджи.

– Обожаю анлимор-р-рцев! – развалившись на массивной спинке кресла, промурлыкал Энаор.

***

Сладко потянувшись, Талия открыла глаза. Её щиколотку обвивала шершавая лиана с вежливо втянутыми шипами. Кончик лианы, тонкий, как мышиный хвостик, кокетливо щекотал девушку под коленом.

– Здравствуй, солнышко, – добродушно проворчала Талия, переворачиваясь на спину.

С далёкого потолка пещеры на неё взирали хозяева щупальца – лэнэссеры, солнца Бездны, гигантские ползучие одуванчики. Подогнув ногу, девушка пробежала пальцами по коричневатой молодой коре. Отросток замер в предвкушении. Будучи алайкой, Талия обладала даром вызывать в окружающих существах ощущения и эмоции – какие только пожелает. И лэнэссера настойчиво требовала, чтобы она этим даром воспользовалась.

– Кто это у нас там такой ревнивый? Фу-фу-фу, противная Талия: лося погладила, лисичку приласкала, белочку очаровала, а родные лэнэссеры позабыла-позабросила! Кактакможно?! – давясь хихиканьем, причитала алайка. – Немедленно исправляюсь!

Вскоре блаженно обмякшая лиана уползла восвояси. Талия проводила её томным взглядом, села в постели, широко зевнула... и схватилась за голову. На макушку ей шлёпнулось что-то холодное и мягкое. Она резко повернулась. В складках одеяла лежала порядком подгнившая летучая мышь. Аккуратно подняв зверька за кончик крыла, Талия размахнулась и метнула его под потолок.

– Да ну что вы, что вы, не стоит благодарности!

Длинное чёрное жало со свистом рассекло воздух, прошило мохнатое тельце насквозь и так же стремительно скрылось в колючем клубке под сводом.

– Вот уж точно «фу», – выдохнула Талия, обнюхав пододеяльник, – придётся стирать.

Спальней ей служил умостившийся на скальном выступе дворик, куда выходили двери ванной и небольшой продолговатой комнаты, помещавшихся во втором этаже дома Фаргона. Алайка возвела вокруг матраса целую клетку из мощных, покрытых лаком стеблей лэнэссер, на спиралевидных отростках которых было так удобно развешивать всякие полезные мелочи. В дальнем правом углу струйка воды с тихим журчанием стекала в многолапую чашу фонтана, змеясь по ладоням выныривающих из стены бронзовых рук. Гладко отёсанный камень пола устилал моховой ковёр, слегка припорошенный одуванчиковой трухой. Хозяйка без труда могла избавиться от неё, но ограничилась лишь чарами, не дававшими кусочкам коры приставать к коже: Талии нравилось, как они щекочут ей пятки.

Сегодня, правда, она была не в состоянии насладиться этим тонким ощущением. Ею владел другой зуд: распущенное ан Камианское любопытство электрическими разрядами покалывало позвоночник, пощипывало кончики ушей. Вытянув из ниши в стене коробку грибного печенья, Талия забралась по шаткой железной лесенке на крышу. Уселась, захрустела и задумалась.

Какое счастье, что позавчера они с Энаором откликнулись на просьбу Монео! Просиди они весь день дома, как собирались, отмыть лапки от заварившейся каши было бы гораздо труднее.

Талия с нежностью посмотрела на Неудачно Перемещённый Особняк – дом Преподобного и Монео. На первый взгляд могло показаться, что он принадлежал к числу распространённых в Лэннэс зданий, чьи фасады выходили в общие пещеры, а жилые помещения прятались в толще скалы. Увы, это было не так. Скрытые за золочёными дверями коридоры заканчивались, не успев начаться, криво срезанные каменной стеной. Новые хозяева могли использовать – и использовали – их только в качестве кладовок. Монео и Преподобный загородили террасу расписными кожаными ширмами и разбили на её выдающейся вперёд центральной части шатёр. Зато в распоряжении золотолицей кожевницы оказалось несколько десятков колонн, между которыми она могла крепить свои рамы и натягивать верёвки.

«Надо сейчас же идти к ним», – решила Талия, и тут кто-то бесцеремонно дёрнул её за хвост – раз, другой, третий – словно это был и не хвост вовсе, а шнурок дверного звонка. Выглянувшая из-за края крыши гостья могла бы сойти за худощавую человеческую женщину, если бы не узкий, крючковатый, украшенный костяной пластиной нос и живой венок из переливчатых опахалец (чего-то среднего между перьями и крылышками стрекозы), обрамлявший её пышные волосы.

– Думаю, тебе стоит спуститься, – строго сказала госпожа наставница Сенлури, по-птичьи склонив голову набок, и, не удостоив Талию объяснений, спрыгнула с лестницы.

Талии ничего не оставалось, кроме как последовать за ней. Сенлури в гостиной уже не оказалось, зато там обретались Фаргон, Энаор и Риджи, причём на поясе последнего покачивался Создатель Пустот – длинная анлиморская сабля.

– И что тут происходит? – неоригинально спросила Талия.

– Риджи наглядно демонстрирует, насколько глубоко его волнует твоё мнение. Он вызвал на поединок Сивбава, – хором ответили эал и адор.

– Если случившееся не задевает твои чувства, это не значит, что оно не задевает мои. Можешь не ходить, если тебе не хочется, – проговорил анлиморец.

– Я не знаю, хочется мне или нет! – воскликнула Талия. – Ты слишком торопишь события. Я вообще не понимаю, с чего бы Сивбаву принимать твой вызов. Какой бы гнусной ни выглядела вся эта история, он находился у себя дома, твоя... подзащитная совершила в его отношении деяние, являющееся на данной территории преступлением, карающимся смертью, а её даже не убили. Боюсь, Риджи, как бы он просто не пристрелил тебя, вместо того чтобы пафосно сразиться.

– Кодекс чести его народа требует, чтобы Сивбав принял вызов.

– А твоё анлиморское воспитание требует, чтобы ты спросил разрешения, прежде чем лезть в мои дела. И что?

– Ситуации бывают разными. Что до Сивбава, то ему не удастся уклониться. У него гостит его дядюшка Пабвак, по совместительству один из старейшин его клана и большой ревнитель традиций.

– И откуда же и, главное, когда к тебе притекла столь ценная информация?

– Наш бедный Риджи не наелся за ужином и решил наведаться в «Прорубь», – тут же донёс Энаор.

– Понятно. На какую дату назначено шоу?

– Мы... я должен быть у Сивбава через час, – невозмутимо ответил Риджи.

– Не думаю, что нам стоит отпускать его одного, – сказал Фаргон.

– Это уж точно! – вздохнула Талия. – Пойду схожу за вуалью и кружевным платком.

_______________________

[1] Адоры – создания Адорнатана Градора, высокие, широкие в кости человекообразные существа с густыми волосами и крупными, выразительными чертами лиц. Благодаря особенностям своих душ обладают духовной связью с живой и неживой природой, которой преданно служат, изыскивая пути сосуществования с нею разумных созданий. Мастера на все руки, борцы за права трудящихся.

_______________________

Автор иллюстрации Полина Проничкина (http://vk.com/club92202581).