Удар в живот. Точный, резкий.

Он упал на жгучий песок. Глаза открыты, перед ними пустота бесконечного неба. Солнце стояло в зените. По лбу стекали капелька пота, ноздри часто расширялись от дыхания, рот полуоткрыт. Боль пришла не сразу. Дышать стало тяжело, так что из глаз прыснули слезы. Парень скрючился, прикрывая рукой живот.

Он повторял чуть слышно: «Надоел-надоел-надоел».

- Идиот, - закричал Али. – Ты, криворукий дурак, - парень подбежал к Асаду и пнул брата ногой.

Между ними разница в год, но Али всегда казался статным и более взрослым. Он оценивал себя с позиции главы семьи, первый после отца, а потому ответственность на нем лежала самая тяжелая. Другое дело Асад, средний сын. Средний, а значит ни там, ни сям, всегда по обе стороны баррикад, принадлежащий себе одному.

В драках особенно чувствовалась эта разница. Это важно в разборках, так считал Али, они должны уметь драться, чтобы защищаться. «От кого?» - спрашивал Асад.

- Ладно, с тебя на сегодня хватит. Пошли домой, - сказал брат.

Асад захрипел и прокашлялся, но поднялся, придерживая рукой больное место.

- Болит? Извини, не рассчитал, - пробормотал Али немного горделиво, протягивая руку. – Только отцу не говори, ладно?

- Пошел ты, - пробурчал Асад. Он постарался пойти быстрее, чтобы не показывать подступивших слез.

Сегодня был его день рождения. Пятнадцать лет. Вроде как возраст, который подготавливает тебя к чему-то важному, ответственному, с другой же стороны – еще есть время поделать всяких глупостей.

- Эй. Ну, постой, - позвал Али, но парень только отмахнулся. – Ну и вали, придурок.

Он всегда соглашался со старшим, когда тот говорил, что надо делать и как поступать. Али повезло, он ходит в какую-то там секцию по самозащите, и попутно учит Асада новым приемам, точнее отрабатывает на нем пройденный материал. Да и юноша рад бы отказать, но то ли гордость, то ли воспитание не позволяло.

Тем не менее, рыдать ему хотелось громко и не от боли в животе, а потому что, так не честно. Он не пытается быть похожим на старшего брата, что так навязывает ему вся семья, Асад просто хочет быть самим собой.

Он шел давно знакомыми кварталами. Длинные и узкие коридоры из стоящих рядом домов, над головами протянуты веревки для белья, точно паутины. Свет солнца едва доставал досюда, поэтому в трущобах всегда полумрак, но оно и к лучшему, летом столбики термометров достигают своего пика.

Хочется, конечно, отметить день рождения с Алией, но мама просила посидеть за семейным ужином. Да и это было бы неуважительно к родителям.

Асад остановился отправить Алие несколько смсок:

«Привет!»

«С Днем Рождения, Асади! Ты где?»

«Я, кстати, недалеко тут!»

«Хочешь зайти?»

«Да, было бы круто, но мне надо домой»

«Ну, на пару минуток, ну, пожалуйста, я так по тебе соскучилась»

С ее ответами иногда приходят оповещения властей.

Одно из них надоедает, что запомнилась почти наизусть: «Похищены трое израильских подростков, если у вас есть сведения об их местонахождении или о людях причастных к похищению, убедительная просьба, обратиться по этому телефону».

Али был вне себя от радости, когда узнал об этой новости.

- Поделом им, - сказал он. – Итбах аль-яхуд

- Помолчи, - резко ответила мама. – Ни одна мать в мире не заслуживает, чтобы ее ребенка похищали, ни арабка, ни еврейка. Такие злодеяния нельзя оправдывать.

- А ты что молчишь? – гаркнул Али. – Или тоже думаешь, что этим сосункам стоит топтать землю?

Асад не ответил. Он не знал, что в таких случаях нужно отвечать.

Прошла уже неделя. Говорят, что в момент похищения ребята сумели дозвониться до полиции, но там сочли, что это розыгрыш.

Парень только догадывался, что могло последовать за такими «розыгрышами». Расправа. Возможно война. И жертв будет больше, нежели три подростка.