Антон со всего маху стукнул по джойстику, двигатели взревели, и аппарат пошёл выписывать круги над единорогами. Дыхание перехватило, он не сразу понял, что не дышит, сделал судорожный вдох.

— Белые, с длинными пушистыми хвостами, — сбивчиво диктовал парень. — На лбу небольшой рог, но не как у носорога, а завитый спиралью... Нет, двойной спиралью. Прямой. Глаза большие чёрные, блин, как ещё описать... Лошадь как лошадь, только рогатая. Едят... Да ничего они не едят. Смотрят на меня. Ещё вокруг них радуга. Будто исходит из земли.

После нескольких кругов щенячий восторг прошёл, и Антон продолжил полёт. Он надеялся, что камера зафиксировала хотя бы радугу.

В кабине было скучно, от однообразного пейзажа клонило в сон. Чтобы совсем не уснуть, парень решил, наконец, прочитать инструкцию по управлению аппаратом. Но она оказалась ещё скучнее. Про красную кнопку не сказано ни слова. А она вот же, прямо перед глазами, только протяни руку, и всё. Но Антон старался на неё не смотреть. И чем больше он сдерживал себя, тем заманчивее становилась заветная кнопка.

Он откинул крышечку из прозрачного пластика и погладил пальцами кнопку. Гладкая, слегка выпуклая поверхность, приятная на ощупь. Антон провёл по ней ладонью, ощущая острые края ребристого канта, попробовал её повернуть, и оказалось, что кнопка вертится на некоторый угол. Эх, была не была! На всякий случай зажмурившись, Антон надавил на кнопку. Она подалась, защёлкнулась в нажатом положении.

Раздался звонок, и женский голос бесстрастно сообщил:

— Боевой режим активирован.

На окне зажглось перекрестье прицела.

— Ничего себе! — Невольно выдал Антон.

Машина находилась близко к горам, они заняли уже практически весь обзор. Парень обшарил взглядом пейзаж в надежде найти какую-нибудь цель, и с удивлением обнаружил, что перекрестье прицела следует за его взглядом. Он уставился на стремительно приближающееся какое-то жухлое деревце и тихо скомандовал:

— Огонь!

Прицел сменил красный квадратик. Проскочившая было деревце машина развернулась, описав головокружительную дугу, и в следующую секунду со странным звуком «птю-у-ю-пых» вместо деревца зажглось маленькое солнце, на время ослепив Антона. Заверещал сигнал тревоги, по окну красными буквами побежали какие-то непонятные предупреждения про радиацию и что-то ещё. Турбины взревели, аппарат закрутился в воздухе, выходя из воронки, по которой двигался, чтобы нанести удар по цели, и Антона чуть не стошнило. Спустя пару секунд машину сильно затрясло, её накрыло пылевое облако, и мимо полетели комья земли и вырванные с корнем кусты.

— Пиздец! — Вырвалось у Антона.

Дрожащими руками он попытался извлечь кнопку, но та не поддавалась. Парень чуть не плакал. Наконец, ему удалось повернуть её, и она выскочила из зацепления. На всякий случай он протёр кнопку рукавом худи, захлопнул крышечку и облегчённо вздохнул. В конце концов, его же не предупредили, что нельзя. И в инструкции ничего не написано. Ох, и попадёт же ему!

Дальнейший полёт прошёл без приключений. Антон усердно штудировал руководство по управлению аппаратом в надежде, что сможет как-то оправдаться. Но в голову ничего не приходило.

Над станцией машина зависла, после чего плавно опустилась на землю. Валентина Петровна вышла встречать Антона с каким-то рассеянным выражением на лице, а Лёня топтался позади неё и смотрел только себе под ноги, на Антона даже не поднял глаз, отчего у парня замерло всё в груди. Ему стало ужасно стыдно, что из-за него Лёне попало.

— Это, конечно, моя ошибка, — заметила Валентина Петровна, когда Антон, покачиваясь от длительного сидения в одной позе, спрыгнул на землю. — Не подумала. Пароль не поставила. Пойдёмте обедать, заждались уже.

От того, что Антона никак не отругали, ему стало ещё хуже. Весь гнев начальница выплеснула на ни в чём неповинного Лёню. Второй раз ему прилетает из-за Антона!

В столовой все сидели молча. Лёня уставился в пустую тарелку, Валентина Петровна задумчиво перемешивала суп почему-то вилкой. Один голодный Антон стучал ложкой о дно тарелки. Наконец, он не выдержал долгого молчания.

— А я единорогов видел! — Сообщил он бодро.

— Угу, — сказал Лёня и тяжело вздохнул.

— Единорогов же! — Не унимался Антон.

— Сказочные существа оказались не такими уж сказочными, — Валентина Петровна облизала вилку, уставившись в какую-то точку на стене.

— Е-ди-но-ро-гов! — По слогам повторил Антон. — Неужели вы не хотите посмотреть?

— В другой раз, — Лёня снова вздохнул. — Можно, я пойду?

— Куда ты пойдёшь? — Спросил Антон удивлённо.

— Просто погуляю.

— Так, послушайте, — Валентина Петровна взяла инициативу в свои руки. — Я прошу прощения. Вспылила. Была не права. Не сердитесь на меня, Леонид. Мы сейчас же отправляемся смотреть единорогов! Антон, что они едят?

— Не знаю, — честно сознался парень. — При мне они ничего не ели. Капусту, может быть. Или хлеб... О! А что, если попробовать сахарную вату? Разноцветную, как радуга! Думаю, им понравится.

— Сладкую вату? — Валентина Петровна усмехнулась. — Пантелеймон!

К ней подкатил робот невысокого роста, балансировавший на одном колесе.

— Нам потребуется семь килограммов сахарной ваты всех семи цветов, по килограмму на цвет, десять кочанов капусты и пять буханок хлеба. Всё погрузите в Лапочку и подгоните его к дверям. Сколько времени потребуется?

— Задание принято. Тридцать две минуты шестнадцать секунд, — ответил робот приятным мужским голосом.

— Выполняй. А вам, мальчики, задача — хорошенько пообедать!

Лапочка оказался здоровенным шестиколёсным вездеходом с кабиной, оборудованной такими приборами, какие, наверное, можно встретить только на космическом шаттле. У Антона сразу же загорелись глаза и зачесались руки. Он тяжело сглотнул.

— Ничего не трогать! — Строго сказала Валентина Петровна. — Леонид, проследите за ребёнком!

Антон прыснул от смеха, и даже Лёня улыбнулся.

— А почему Лапочка? — Поинтересовался Антон.

— Ему идёт, — Валентина Петровна рассмеялась. — За очень плавный ход его так назвала. Независимая подвеска всех шести колёс, поэтому неровности дороги почти не чувствуются.

Вездеход выехал за пределы базы и бодро помчал по равнине. Валентина Петровна буквально двумя пальцами крутила баранку, поглядывая на дисплей встроенного в приборную панель навигатора. Антон всё ещё чувствовал себя виноватым, поэтому придвинулся поближе к Лёне, насколько позволил ремень безопасности.

— Я не нарочно, — он заглянул в грустные глаза Лёни. — Ты же знаешь.

— Ох, Тоха! Всё у тебя выходит ненарочно. А нельзя как-то без этого? Или нарочно сделать что-то хорошее, а?

— Я постараюсь, — честно пообещал Антон.

Ход Лапочки действительно оказался столь плавным, что ребята чуть не уснули в дороге. Когда Антон увидел радугу, он встрепенулся, стал тормошить Лёню.

— Туда надо, к левому концу радуги, — Антон вытянул руку, показывая пальцем.

— Какой радуги? — Удивилась Валентина Петровна. — Леонид, Вы видите радугу?

— Не-а, — Лёня крутил головой по сторонам, пытаясь хоть что-то разглядеть вдалеке.

— Ну как же! — Забеспокоился Антон. — Возьмите чуть левее, да, вот сейчас прямо. И помедленнее, чтобы не задавить.

Начальница выполнила все его указания и остановила вездеход, не доехав и ста метров до единорогов.

— Какие они красивые! — Мечтательно сказал Антон.

Лёня недоверчиво глянул на Антона, а Валентина Петровна колдовала над приборной панелью.

— Тох, ты нас разыгрываешь? — Недоверчиво спросил Лёня.

— Да нет же! Разве вы их не видите? — Антон заломил руки.

— Тише, мальчики, тише, — Валентина Петровна выключила мотор, и в салоне стало совсем тихо. — У меня все приборы взбесились. Там определённо что-то есть. Скажите, Антон, они не проявляют агрессию?

Тем временем два единорога поменьше подошли к вездеходу, принюхиваясь, и один из них ткнул рогом левое зеркало заднего вида, отчего оно со скрежетом съехало на бок.

— Что это? — Спросил Лёня, вздрогнув.

— Они хотят играть! — Догадался Антон. — Можно, я выйду?

— Только очень осторожно. Чуть что, возвращайтесь. И не забудьте подарки! — Напутствовала его начальница.

— Конечно!

Нащипав капустных листьев и хлеба, Антон сгрёб в охапку здоровенный ком сахарной ваты и выскочил наружу.

— Но-но, цок-цок! — Позвал он, протягивая капустный лист. — Бешка! Бешка! — Он почему-то решил, что единорога, боднувшего вездеход, будут звать Бешкой.

Грозно выставив рог вперёд, единорог медленно подошёл к Антону. Остальные единороги повернули свои морды и смотрели на него, не мигая. Бешка почти коснулся рогом лица Антона, и только тогда до парня дошло, что таким рогом его могут легко проткнуть насквозь. Ноги задрожали, и Антон медленно сделал шаг назад. А Бешка потянулся губами к капустному листу, взял его и, слегка пожевав, выплюнул.

— На вот, хлеб попробуй, — Антон протянул ему кусочек хлеба на ладони.

Единорог обнюхал ладонь, взял одними губами хлеб, сразу же проглотил, помотал головой, потянулся к сахарной вате, вытянул фиолетовый язык, оголив здоровенные зубы, и лизнул. Вата сразу же скукожилась. Бешка открыл пасть и хапнул разом большой кусок, Антон снова попятился, а единорог довольно заржал.

— Что, Бешка, нравится тебе вата? — Антон отщипнул кусок и протянул его на ладони к единорогу.

На что Бешка презрительно фыркнул, мол, мало даёшь. Прицельным движением он откусил ещё один здоровенный кусок от ваты, которую прижимал к себе Антон. Другой единорог, женского пола, тоже подошёл к Антону сбоку, нагнул шею и отщипнул большой кусок снизу, из-под рук.

— А ты будешь Вирджиния, — нарёк её Антон.

Он разделил оставшуюся вату на два куска и сунул каждому из них по куску. Остальные единороги стали постепенно подтягиваться к вездеходу.

— Так, я сейчас. Только не уходите никуда, — парень в три прыжка забрался обратно. — Лёня! Помогай! Бери всю вату и тащи её, они голодные — жуть!

Сам он набрал полные руки ваты и опять выскочил наружу. Следом за ним спрыгнул на землю Лёня. Он озирался по сторонам, явно не понимая, что происходит. Просто следовал за Антоном.

Лёня видел, как Антон суёт большие куски ваты в пустоту, и они мгновенно исчезают. Он тоже отщипнул кусок побольше и вытянул его на дрожащей от страха руке. Но что-то чавкнуло у него под ухом, и он с ужасом заметил, как вата, которую он прижимал к груди, исчезает в воздухе. Лёня попятился задом к вездеходу, но наткнулся на некое невидимое препятствие, тёплое и шерстистое на ощупь.

Антон видел, что единороги обступили Лёню со всех сторон, но и сам он оказался зажат между страждущими ваты животными. Когда вата кончилась, единороги повернулись к ним задом и быстро ускакали прочь. Только Бешка и Вирджиния остались. Они внимательно разглядывали Антона и Лёню своими большими глазами, и вдруг Бешка лизнул Лёню в лицо своим здоровенным шершавым языком.

От неожиданности Лёня отпрянул назад, запнулся за копыто Вирджинии и упал. Он завопил, пробежал на четвереньках до вездехода, заскочил внутрь и захлопнул за собой дверь. Антон согнулся пополам от смеха.

Вирджиния надменно задрала голову и неспешной походкой двинулась к своим. Зыркнув на смеющегося Антона одним глазом, Бешка потрусил за Вирджинией.

— Ой не могу, — продолжал смеяться Антон, когда вернулся в вездеход и застал Лёню протиравшим себе лицо спиртом. — Видел бы ты себя!

— Однако мы теперь знаем три вещи, — сказала Валентина Петровна. — Первое — это что теория насчёт девственников верна. Второе — что единороги существуют. И третье — что их можно кормить сладкой ватой.

— И четвёртое, — вставил Антон. — Что Лёня им понравился!

— Да иди ты, — обиженно сказал Лёня. — Напугал только!

А Валентина Петровна и Антон дружно рассмеялись.

Вернулись на станцию они поздно, и сразу после ужина улеглись по кроватям. Антон всё никак не мог уснуть, ворочался, пыхтел, поправлял подушки.

— Не спится? — Спросил Лёня.

— Ага, — сознался Антон. — Ты уж прости меня, ладно?

— Давно простил, — мягко сказал Лёня. — Скажи, а тебе нравятся приключения? Может, зря я тебя в это всё втянул?

— Не, не зря, — Антон улыбнулся своим мыслям, но Лёня этого не видел. — Могу я тебя теперь спросить? Чего ты боишься?

— Сейчас уже боюсь, что меня кто-то неожиданно лизнёт, — Антон при этих словах не сдержался и хихикнул. — Ещё щекотки боюсь. Высоты. Ну и потерять близкого человека, конечно, боюсь. А ты? Боли, я так понимаю, нет.

— Боли не боюсь, но раньше очень боялся крови. А так щекотки, повышения на меня голоса или поднятия руки. Медицины всякой.

— Понятно. Маленький ты ещё и хрупкий, как хрустальный цветочек. Беречь тебя надо, чтобы не разбил никто.

— Ага, — Антон почему-то всхлипнул, на глаза навернулись слёзы, голос задрожал. — Знаешь, так мне ещё не говорили... Ты же будешь меня беречь, да?

— Конечно, дурачок!

— Обещай!

— Обещаю, что буду тебя беречь и защищать, что бы ни произошло! И ты обещай мне, что будешь себя беречь.

— Я постараюсь. Очень постараюсь выжить. Для тебя.