Тэхен растерянно огляделся и первое, что бросилось в глаза — отсутствие на привычном месте, в углу, кошачьей клетки из серого пластика. Манци тоже не было видно.

На столе лежал листок, исписанный круглым полудетским почерком. Он схватил его и замер, читая ровные строки:

«Тэ, любимый!

Прости меня — я понимаю, как больно тебе сейчас, но иначе поступить не могу. Каждый час, каждая минута с тобой были для меня счастьем, но я с самого начала знала, что это когда-нибудь кончится.

Шесть лет назад я убила человека. Это не было случайностью. Я сделала то, что должна была сделать, и знала, на что иду. Уже много лет я живу по чужим документам, и если это когда-нибудь выяснится, за мной придет полиция.

Я понимаю, что ты слишком привык ко мне, и, даже узнав все это, возможно, не захотел бы расстаться со мной. Но я не могу, не имею права калечить твою жизнь, поэтому ухожу сама.

Прости меня. Если бы моя жизнь сложилась по-другому, я была бы счастлива остаться с тобой навсегда.

Я люблю тебя.

Дженни.»

Несколько минут он смотрел на письмо, перечитывая эти строчки и пытаясь осознать написанное. Глупая шутка? Огляделся, пытаясь понять, что же произошло и все еще отказываясь поверить в реальность этого кошмара. Потом сел, положил письмо на стол и обхватил голову руками. Дженни... как же так? Почему, за что? Она — убила кого-то? Да нет, чепуха какая-то. Дженни...

Сердце, казалось, сейчас выскочит из груди, мысли путались. Дженни ушла. Дженни больше не будет.

Он не мог сейчас даже заплакать, завыть от боли, которая накатывала волнами, раздирая внутренности — горло было перехвачено судорогой, сжимавшей его, как железный ошейник — и сидел, обхватив голову руками и глядя в одну точку — на исписанный листок бумаги.

Прошло не меньше получаса, прежде чем Тэхен медленно встал и пошел по квартире, по их дому, по их с Дженни дому. Игрушечный тигренок таращился на него со спинки дивана — его она оставила. Светильники — они выбирали их вместе. Ковер. Столик. Все было пропитано знакомым нежным запахом. Скоро он выветрится — и после этого не будет ничего. Только это письмо.

Он снова сел и уставился в глаза тигренку. Тот смотрел грустно и насмешливо, словно говорил:

«Что, обоих нас бросили?»

Казалось, в груди скручивается какая-то пружина — все туже и туже, мешая дышать. Тэхен оглянулся, увидел пустую комнату, темноту за окном, и внезапно ему стало страшно — он вспомнил их первую встречу. Темные улицы, и она там одна — и никого нет рядом, чтобы защитить ее.

Он словно воочию увидел лицо Джейка и вскочил. В голове осталась только одна мысль — где-то там Дженни, и он должен ее найти, иначе... иначе просто не будет ничего.

Телефона Ханвона Тэхен не помнил, но запомнил дом. Не стал дожидаться лифта, бегом взлетел на третий этаж — и застыл перед запертой дверью, только сейчас вспомнив, что уже почти полночь.

В голове промелькнули слова Дженни: «Там всегда кто-то дежурит,» — и он изо всей силы забарабанил кулаком в дверь. Прислушался, — ему показалось, что послышался какой-то слабый звук — и снова ударил, как бы вымещая на двери всю свою боль.

Внезапно дверь приоткрылась и Тэхен чуть не упал, качнувшись вперед. Первое, что он увидел, был револьвер 45 калибра, направленный ему в живот. Второе — Ханвон, в руке которого и находился этот револьвер.

— А, это ты, парень, — казалось, толстяк ничуть не удивился — отступил на шаг, давая Тэхену войти, и немного опустил руку с револьвером.

— Где она?

— Потерял девочку? — вместо ответа спросил Ханвон, запирая дверь.

— Где она? — растерянно и беспомощно повторил Тэхен, ему стало ясно, что Дженни здесь нет, и надежда, которая гнала его вперед, была напрасна.

— Не знаю, — Ханвон уловил его недоверчивый взгляд и пожал плечами, — действительно, не знаю, — и тяжело вздохнул.

Вернувшись в кабинет, Ханвон сунул револьвер в ящик стола, плюхнулся в кресло и кивнул Тэхену, который вошел вслед за ним — сам не зная, зачем.

— Слушай, парень, налей-ка себе виски да и мне заодно. Раз уж пришел — поговорим.

Тэхен молча, двигаясь, как автомат, достал бутылку — он помнил, где Дженни брала ее прошлый раз. Дженни... Он взглянул на диван, словно в попытке повернуть время вспять и снова увидеть ее, свернувшуюся клубочком на этом диване.

Но в комнате были только они двое. Он налил два стакана, удостоился похвалы: «Ну и умница!» и сел напротив Ханвона.

— Значит, говоришь, ушла девочка, — Ханвон задумчиво кивнул, как бы отвечая собственным мыслям.

— Ты что-нибудь знаешь об этом?

— Да как сказать... Пожалуй что и знаю, — он снова вздохнул и уставился на Тэхена своими пронзительными черными глазами, как бы изучая его и не зная, стоит ли с ним вообще разговаривать. — Она хоть сказала тебе, почему уходит?

Тэхен помотал головой.

— С утра уехал по делам и все как обычно было. А вернулся — в квартире пусто.

— Была она у меня вчера. Всегда такая радостная приходила, я налюбоваться не мог, а тут — смурная какая-то. Я спросил было, не обидел ли ты ее, часом. А она на меня посмотрела, словно я глупость несусветную сказал, и разревелась. Плакала, остановиться никак не могла и все об одном, что ты лучше всех и не имеет права она тебе жизнь калечить. Говорила, что ты на ней вроде как жениться хочешь, да только не пара тебе она, с ее-то биографией. И что с работы ушел из-за нее. Я заикнулся было, чтобы шла домой и не пыталась за мужика его проблемы решать, — сам не маленький, разберется. Вот тут она мне и сказала. Все повторяла, что ты ей верил, а она тебя подвела, — он помолчал, уставившись в стакан, потом поднял на Тэхена глаза и со вздохом сказал: — Ребенок у нее будет. Так вот.

Ему показалось, что в полутемном кабинете внезапно стало нестерпимо холодно. Он смотрел на Ханвона, как бы пытаясь осознать услышанное, а тот продолжал говорить, и каждое его слово ледяной иглой вонзалось в затылок:

— Я, каюсь, тут же предложил ей... ну, срок-то небольшой, можно ведь и...

И тут Тэхен взорвался. В мгновение оказавшись рядом с Ханвоном, он схватил его за плечи, приподнял, резко встряхнул и закричал, словно выплескивая в этом крике всю нестерпимую боль, которую чувствовал с момента, когда вошел в пустую квартиру:

— Да как ты смел! — Отпустил и грохнул кулаками по столу. Если бы в этот момент перед ним оказалась Дженни, он, скорее всего, просто придушил бы ее. Или тряс бы за шкирку, как нашкодившую кошку. Или... или... Если бы она только была здесь.

— Ты еще башкой об дверь давай, тоже здорово помогает, — услышал он насмешливый голос Ханвона. Тот стоял, опираясь на спинку кресла, казалось, ничуть не оскорбленный этой вспышкой. — Спасибо, что подняться помог, дай-ка я тебе за это еще виски подолью, для успокоения. И себе заодно, — не часто мне такой приятный собеседник попадается, обычно один по ночам сижу. А одному-то пить — не дело.

Он тяжело протопал к шкафчику, принес виски, налил и поставил бутылку на стол.

— Вот так, пусть поближе будет — чтоб не бегать каждый раз, — взглянул в глаза Тэхену, который молча продолжал стоять около стола. — Ладно, парень, извини, глупость я тогда ляпнул. Ну да, девочка и не послушала, только посмотрела так, что мне стыдно стало. Сказала, что теперь есть ей, ради чего жить, и в радость ей этот ребенок, потому что твой он. И снова о своем — что не может тебе жизнь портить, и дело тут даже не в ребенке, а в ней самой. Я ее все пытался как-то в разум ввести, объяснить, что нельзя от тебя такое дело скрывать — ребенок этот тебе тоже вроде как не чужой. Она сказала, что подумает — да, видать, к тому времени уже сама для себя все решила. Вот, вроде, и все, что знаю.

Тэхен смотрел на него, ничего не видя перед собой, потом сел на диван и обхватил голову руками.

— Как же это вышло? — тихо, словно у самого себя, спросил он, но Ханвон услышал и отозвался:

— Что как вышло?

— Ну, что у нее... ребенок.

— Ну, парень, если ты не знаешь, откуда дети родятся... Или, может, еще скажешь, что у вас с ней ничего такого не было?

— Она говорила, что я могу не беспокоится об этом.

Ханвон вздохнул. Тэхен не понимал, вызваны ли эти вздохи темой разговора — или просто одышкой.

— Дурочка она, маленькая еще. Я-то мог бы ей все заранее объяснить, так ведь не спрашивала. Тут с этими девками поработаешь, так про их дела знать будешь получше любого гинеколога. У нее спираль стояла, да этого недостаточно, там бывает, что и проскочит. Когда она... работала там, — он кивнул головой куда-то в сторону двери, — без резинки работать не положено — все теперь грамотные, СПИДа боятся. Спираль да резинка — это уже с гарантией. А с тобой она, выходит, не хотела как с другими — ты для нее особенный был. Вот так и вышло. Она все переживала, что тебя подставила, потому и решила, верно, уйти побыстрее, пока ты не заметил, — он покачал головой. — Ну да ладно, парень — может, оно и к лучшему для тебя так будет.

— Какое, к черту, «к лучшему»? — Тэхен резко встал. — Сейчас главное — найти ее, и побыстрее, пока она еще каких-нибудь глупостей не наделала. А все, что она там говорит... — Он махнул рукой, не найдя подходящего приличного слова и наклонился, опираясь на край стола. — Она нужна мне — и все. Нужна, понимаешь? А что мне хорошо, что плохо, в этом я сам разберусь. Так что лучше скажи, как мне ее найти? Может, посоветовать что-то сможешь?

Казалось, Ханвон ждал от него чего-то подобного и спокойно кивнул.

— Ну что ж, можно и поискать. Все-таки она тебя любит, может, еще че-то и сладится.

— Любит — и ушла?

— Любит, — Ханвон снова кивнул, подтверждая свои слова, — Вот тут ты не сомневайся, она когда о тебе только упоминала, вся светилась. И ушла-то она тоже от любви, вбила себе в голову, что тебе так лучше будет, и все. Женщины, они такие, сами придумывают, и сами своим выдумкам верят.

Внезапно раздавшийся телефонный звонок прервал его. Ханвон потянулся к телефону и сделал короткий жест рукой, — сядь, мол, не нависай.

У Тэхена внезапно промелькнула безумная мысль — а вдруг это Дженни? Пары секунд ему хватило, чтобы понять, что это не так, и он присел в кресло, продолжая прислушиваться к разговору.

— Да, милочка... Ну и ладно... завтра тебе... подожди-ка, — Ханвон вытащил из ящика стола большой лист бумаги, расчерченный карандашом, с цветными пометками, — да, завтра тебе там же. А послезавтра — в баре — ну, на углу. Да, милочка, хотел спросить — ты в последние дни Дженни не видела? Ну, помнишь, беленькая такая. Нет... Ладно, узнаешь чего, скажи, мне с ней поговорить надо. И девчонкам скажи. Ну, пока.

Подумав минуту, он махнул рукой — и набрал номер. Ответили ему не сразу.

— Чим? Привет! Тут такое дело, девочка наша — Дженни.. исчезла она... Сидит здесь... Нет, тут другое... В общем ты, если что, посматривай... Сюда вези... Значит, силком... Ну, лишняя голова не помешает... И, Чим... дело это — личное, не полицейское. Ну, до завтра, — Ханвон положил трубку и повернулся к Тэхену — Ну вот мы и начали, парень. Нам с тобой теперь обоим поработать придется, пока не найдем ее.

— Что я должен делать? — спросил Тэхен.

— Все. Думать, бегать, спрашивать, — у меня людей лишних нет. Кстати, с деньгами у тебя нормально? Если заплатить кому придется.

— Нормально.

— Ну хорошо. Значит, так. Сейчас иди домой и подходи завтра с утречка, часиков в девять-десять — сегодня все равно уже ничего сделать нельзя. И вот еще — оденься поплоше, джинсы какие старые найди, что ли, там, где тебе завтра ходить, так для людей привычнее. И машину свою приметную замени, что-нибудь попроще подбери. И наличных с собой принеси — мелкими купюрами, несколько сотен.

Подъехав к дому, Тэхен взглянул на темные окна — на секунду у него мелькнула надежда, что все это просто кошмар. Но дома было по-прежнему пусто и холодно.

Машинально открыл холодильник — его ждала целая тарелка пирожков. Она оставила ему ужин.

Он не стал ничего разогревать, просто взял один пирожок и с трудом заставил себя проглотить его, не почувствовав вкуса. Покормил рыбок. Подошел к кровати, посмотрел на нее, забрал подушку и лег на диване.

Выключая свет, он протянул руку, погладил тигренка и сказал, непонятно, ему или себе:

— Мы найдем ее, обязательно найдем.

В эту ночь Тэхен почти не спал — все время мерещились шаги на лестнице, крик на улице. И он так и не сказал Ханвону про письмо — правильно ли это? Но ведь Ханвон когда-то был полицейским. Только под утро, так и не решив, как же быть, Тэхен забылся на полчаса, но снова проснулся от шума шагов.

В конце концов, почувствовав, что все равно не заснет, он встал, побрился и оделся в соответствии с указаниями Ханвона — старые джинсы, клетчатая рубашка, кроссовки. Подумал и взял еще потертую кожаную куртку — ей было уже лет пятнадцать. Перед выходом посмотрел на себя в зеркало и грустно усмехнулся — Дженни бы наверняка понравилось, она всегда говорила, что ему идут джинсы.

Взяв в прокате неприметный серый форд, он подъехал к конторе Ханвона на полчаса раньше срока. Дверь была не заперта, в приемной сидели три девушки — одна за столом секретарши, и две — прямо на столе. Они молча рассматривали какой-то журнал, сосредоточенно склонившись над ним. При виде Тэхена девушки встрепенулись и одна из них нажала кнопку на телефоне.

— Ханвон, тут пришел этот... парень Дженни.

Из динамика донеслось:

— Заходи.

При виде Тэхена Ханвон скорчил гримасу, долженствующую выразить восхищение.

— Ну, парень, фигура у тебя — просто смерть девкам. Ты к ним в приемную-то не выходи — зажмут в уголке, не отобьешься.

Тэхен только махнул рукой. Он уже начал привыкать к этому своеобразному чувству юмора и к дурацкому прозвищу «парень». Кроме того, у него создалось впечатление, что Ханвон часто говорит свои шуточки и словечки с определенной целью. Иногда, — проверить его реакцию, иногда, — выиграть время и обдумать что-то.

— Я тут после твоего ухода подумал, покопался — чтобы было, с чего начинать — да все глухо. Отец неизвестен, мать два раза сидела за кражу, умерла, когда девочке пятнадцать лет было — пьяная под машину попала. Что ты на это скажешь? Она про семью там, про родню — говорила тебе что-нибудь?

— Ничего, — покачал головой Тэхен.

— Ладно. У тебя фотография ее есть? Такая, чтоб узнать можно было?

Он кивнул.

— Тогда вот что. Ты поезжай-ка к ней домой, где она жила до тебя. С управляющим поговори. По соседям пройдись, поспрашивай. Если почувствуешь, что кто-то хоть что-то знает, да говорить не хочет, дальше сам не продолжай, сразу мне звони. Кому надо — десятку сунь. Если спросят — говори что, мол, твоя девушка — ты с ней поругался, и вот помириться хочешь, — Ханвон ухмыльнулся, — на такие любовные истории люди хорошо клюют — я вон своим девкам сказал вкратце, так они теперь все землю будут носом рыть, — кивнул он в сторону приемной.

Тэхен поговорил с управляющим — тот ничего не знал. Обошел всех соседей — сначала на том же этаже, потом этажом выше и ниже. В самой квартире жил какой-то лохматый парень, который никогда не слышал о Дженни. Некоторые из соседей ее еще помнили, но не видел в последнее время никто.

Когда он вернулся, Ханвон вопросительно взглянул на него — Тэхен молча покачал головой. На диване, со стаканом в руке, сидел Чимин — тот самый полицейский, к которому он когда-то приревновал Дженни.

— Чим, вот это он самый и есть. Налей ему тоже, — потом, уже Тэхену, — про Чима-то слышал?

— Слышал, — он одной рукой принял стакан все с тем же неизменным виски, а другую, кивнув, протянул Чимину.

— Ким. Можно просто Тэ, — усмехнулся, — только хоть ты не зови меня «парень».

— Чимин — а лучше просто Чим, — полицейский пожал руку и окинул Тэхена изучающим взглядом.

— Слышь, парень, Чим тут дельную мысль кинул — садись, послушай.

Тэхен занял кресло напротив Ханвона, которое уже привык считать своим, а Чимин вернулся на диван и спросил:

— Кошку свою она, конечно, с собой забрала?

Тэхен кивнул.

— Она специально не готовилась, чтобы уйти — внезапно сорвалась, — продолжил Чим. — Значит, жилья у нее подготовленного нет. Вот я и думаю, а что если она кошку-то в пансион пристроила, как когда в больнице лежала? Ну, на время, пока определится с жильем. Об этой заразе она всегда заботится больше, чем о себе самой.

Ханвон неожиданно хохотнул. Чим свирепо взглянул на него и объяснил:

— Я эту кошку тогда в пансион отвозил. Так я ее целый час по квартире ловил, чтобы в клетку запихнуть — она там все перевернула, орала и царапалась, как ненормальная.

— Разучился аресты производить? — съехидничал Ханвон.

Чим отмахнулся и подытожил:

— В общем, нужно бы пансионы проверить и ветеринарные клиники. Такие, знаешь, не очень дорогие — и не очень дешевые.

Тэхен подумал, что в этом что-то есть и вопросительно взглянул на Ханвона.

— Завтра с утра поедешь по пансионам, — кивнул тот, — а сейчас давай вместе подумаем, куда она пойти могла. Родные, друзья, знакомые — все, что знаешь о ней, попытайся вспомнить. Мы с Чимом уже часа полтора сидим, голову себе ломаем — да пока ничего путного не надумали.

Выяснилось, что о Дженни никто не знал практически ничего. Она никогда не упоминала ни о детстве, ни о родных, ни о друзьях. Только Тэхен кое-что вспомнил — да и то совсем мелочь.

— Полгода назад, когда мы у «Азалии» встретились, там на улице девушка одна была... проститутка. Дженни ее знала — сказала, что они вместе квартиру снимали, когда она только в Нью-Йорк приехала. А потом та колоться начала — и Дженни себе другое жилье нашла, вот там, где я сегодня был.

— Как, говоришь, девушку-то звали?

— Мэдди.

— Да, негусто. Но попробуем и из этого что-нибудь выжать.

После ухода Чима Ханвон выпроводил и Тэхена.

— Ты, парень, поезжай домой, отдохни часок-другой — и приезжай вечером попозже, часам к двенадцати. Мне тут подумать надо.

Дома было по-прежнему темно и холодно. Казалось, за эти сутки квартира пропиталась нежилым духом и выглядела чужой и неуютной.

Тэхен со вздохом открыл холодильник, взял холодный пирожок — их все еще оставалась полная тарелка — проглотил его, почти не жуя, и вышел из квартиры. Ему было неприятно оставаться в этом подобии склепа.

Он прекрасно понимал, что шансов случайно встретить Дженни в таком огромном городе у него нет, и все-таки весь вечер ездил по темным улицам, вглядываясь в лица проходящих девушек, — даже подъехал к бару Рики.

Моросил дождь, как в ночь их встречи, и было так же сыро и холодно.