В самом начале Петра хотела, чтобы с ней на татуировку вместе поехала Амина, но она, как самая настоящая предательница, отказалась, ссылаясь на жуткую занятость. И Петра, с диким волнением, ехала туда сама, постоянно пялясь в окно трамвая и желая выпрыгнуть прямо на ходу. Джонас и Элиас были поставлены перед фактом о тату, при чем последний отреагировал на это скорее с безразличием. Он пока не желал мириться, обижаясь, как маленький ребенок. Но у Петры голова была занята совершенно другим.

Что о ней думал Джозеф? В последний раз она чуть ли не послала его и поэтому была удивлена, как тот не послал в ответ. На его месте девушка бы вовсе игнорировала сообщения, но Джозефу было будто все равно. Будто того всего не произошло и они очень мило подружились.

На станции, ведущей к адресу работы Джозефа, Петра заметно замялась. Она смотрела на телефон, как дурочка всматриваясь в буквы в их диалоге. Еще не поздно отказать, развернуться и поехать домой. Тем более квартира пустая, все работают. Она сможет посмотреть сериал с огромной кружкой какао... но ее больше манила перспектива бесплатной татуировки. Как ни крути, такая удача выпадала не каждый день.

У Джозефа была небольшая студия, где он работал в одиночку. В помещении играла немецкая музыка, стоял сладковатый запах, явно от вейпа. Петра прикусила внутренюю сторону щеки, когда увидела улыбающегося Джозефа.

— Приве-е-ет, — протянул радостно он и обнял девушку, от чего она немного опешила.

— Привет, я немного волнуюсь перед татуировкой.

— Ничего, в первый раз все волнительно. Ты проходи, может, тебе выпить чего-то для смелости?

— Нет, ты же помнишь... — начала Петра, но ее перебили.

— Помню, что ты не пьешь. Я про сладкую воду, сок, энергетики. Выбирай.

Он указал на мини-холодильник и Петра все же достала баночку Фанты.

— Твой выбор тату был для меня предсказуем, я такое примерно на тебе и представил. Тебе подойдет.

Петра открыла напиток и он предательски зашипел, начиная выливаться прямо на руки.

— Ну черт, как всегда... — выругалась Петра.

Джозеф лишь рассмеялся и протянул ей влажные салфетки.

— Можешь присаживаться, сейчас перенесу тебе рисунок. Я старался.

Петра неуверенно села, постоянно поправляя заправленную в джинсы футболку. Вокруг нее было множество фото татуировок, явно сделанных Джозефом. И работы выглядели вправду привлекательно. Конечно, на большинство изображений Петра бы не согласилась даже за бесплатно.

— И ты всем своим друзьям делаешь тату бесплатно? — спросила Петра, чтобы разрядить атмосферу.

— Ну-у-у, тебе, Амине и Филипе точно делал.

— У Амины особые привилегии, как я вижу.

Джо добродушно усмехнулся и приложил бумажку с синеватым изображением. Он ловко перевел эскиз на руку и спросил, нравится ли Петре. Она уставилась на изображение, не веря в то, что спустя пару часов оно станет реальным и несмываемым. Когда-то в лет тринадцать она плевалась при виде татуировок, но в семнадцать уже мыслила иначе. Петра стала смелее, как и ее взгляды на жизнь.

— Мне все нравится, это очень красиво, — сказала она.

— Отлично, значит приступаем. Если будет больно — говори, я сделаю паузу. Но спешу тебя успокоить — на руке не так больно. Вот если бы ты решилась на ребрах...

— Амина хочет такую.

— А мне не говорит, но ладно, я с ней побеседую, хотя мы в последнее время не так часто видимся.

— Скучаешь по ней?

Джозеф открыл чернила, вставил иглу в машинку и немного остановился, задумавшись.

— Иногда. С ней всегда весело.

— Ну конечно, я представляю.

Они оба рассмеялись и Джозеф приступил к работе, сразу сменяя лицо на более серьезное. Петра и не думала, что он мог быть таким. Джо собрал свои густые волосы резинкой сзади, на нем была простая красная рубашка в клетку и джинсы. Он сосредоточенно выводил линии, а Петра и вправду не чувствовала боли, изучая его черты лица. Джозеф не брился уже пару дней и ему это безусловно шло, на щеках проступали скулы, но дольше всего Петра рассматривала его густые черные брови.

— Меня смущает, что ты так меня рассматриваешь, — сказал Джозеф и Петра сразу же покраснела и отвернулась.

— Я люблю изучать людей.

— Напишешь потом мой портрет?

— Я подумаю. Если тату будет красивым.

— У меня других и не бывает, — сказал уверенно Джозеф и усмехнулся.

«Какой самоуверенный мальчик, даже смешно», — подумала Петра.

Джо снова стал серьезным, а Петра уставилась на потолок, погружаясь в собственные мысли. Она задумалась об Элиасе и том, что он почти не появлялся дома после ссоры. Лишь приходил поздно ночевать и Петра слушала, как он тихо переодевался. Она утыкалась носом в подушку, чтобы не разреветься в голос, когда Элиас холодно поворачивался к ней спиной и засыпал. Что-то было не так, она это ощущала. Только молчала. Задыхалась и молчала.

— У тебя такие худые руки, — сказал Джозеф, вновь нарушая спокойствие и возвращая Петру в реальность.

— Что? Это плохо?

Он прикоснулся к ее руке.

— Нет, просто места для работы маловато.

— А ты думаешь, что я захочу вся забиться?

— Я надеялся. Люблю делать тату красивым девушкам.

Петра вновь уставилась на него.

— Спасибо за комплимент, конечно, но, думаю, Амине он бы понравился больше.

— Амина получила столько комплиментов, что тебя стошнит если я их перечислю.

Петра ощущала его жуткую самоуверенность и в какой-то степени ее это бесило, но с другой... заставляло усмехнуться. Но их милую беседу прервал внезапно вошедший в здание человек. Джозеф сразу заулыбался.

— Привет, я уже думал, что ты не придешь, — сказал Джозеф.

— Да задержался немного, извини.

Петра сразу узнала этот голос. По спине пробежал холодок и ее начало тошнить. Это был Филипе.

— Прости, забыл сказать, что Филипе зайдет.

— Забыл? Я вообще-то рассчитывала, что мы будем только вдвоем в тихой и спокойной атмосфере, — сразу высказалась Петра.

— Я как раз тихий, ты даже почти меня не заметишь, — сказал Филипе и по-хозяйски достал себе баночку энергетика.

— Ну да, я заметила. Еще ты приставучий, что мне уже тошно.

Джозеф начал смеяться.

— Вижу, вы подружились, — сказал он, возвращаясь к работе.

Филипе подошел ближе и, взяв стул, сел рядом с Петрой так, чтобы она его видела. Помещение заполонил уже знакомый для Петры с вечеринки аромат его духов. Девушка не смотрела в его сторону, уставившись на иголку, которая втыкалась в ее кожу, впрыскивая краску.

— Я пришел извиниться за свое поведение на вечеринке. Я был не в себе, — сказал добродушно Филипе и Петра все же посмотрела на его лицо.

Этот чертов пожирающий взгляд смущал ее так, что она хотела накрыться одеялом и не вылезать из-под него.

— Я и не злюсь на тебя.

— Ну да, ты просто не хочешь меня видеть.

— У нас возникло недопонимание. Мне неловко, поэтому я и не хочу продолжать общение.

— Петра, это с каждым бывает, я же не продолжал приставать, а ты не ответила взаимностью. Меня не за что ненавидеть.

— Я тебя не ненавижу, — сказала она. — Просто не очень правильно по отношению к моему парню продолжать общаться с тем, кто предложил мне переспать.

Филипе откинулся на стуле и отпил сладкую гадость.

— По отношению к твоим парням.

Петра округлила глаза от удивления, но вскоре вспомнила, что они все знакомы с Аминой, а значит могли знать эту часть ее жизни.

— Да, ты прав. И это вдвойне хреново.

— И они не обижаются, что ты говоришь всем, что у тебя только один парень?

Петра от такой наглости хотела просто встать и уйти, но поняла, что Филипе не зря подобрал именно этот момент — она никуда не убежит.

— А я и не обязана всем говорить правду. Иногда ложь куда лучше, не думаешь?

— Так, мои дорогие, я ощущаю напряжение, это уже слишком. Давайте не ссориться, — сказал Джо, прерывая их.

— Нет никакого напряжения, я просто наблюдаю за тем, как Петра смущается. Больше не буду, прости, — сказал Филипе.

— Иногда мне кажется, что ты слишком груб, Филипе, — подметила Петра.

— Он просто прямолинейный идиот. До сих пор удивляюсь как у него были девушки. Я бы на их месте испугался и свалил куда подальше.

Филипе лишь закатил глаза, попивая энергетик. Его нога дергалась от волнения и нервов, что Петра сразу же заметила.

— Так ты же волнуешься не меньше меня! — подметила Петра и рассмеялась. — Это я тебя заставляю краснеть, а не ты меня.

Он поднялся со стула.

— Ты многое заставляешь происходить, но точно не заставляешь меня волноваться. Это все энергетик. От таурина дурно стало.

— Слабак, раз после первой баночки уже дурно.

Петра хитро усмехнулась и Филипе лишь сжал банку в руке из-за этой игры. Вокруг было дикое напряжение и поэтому он быстро развернулся, уходя на улицу. Мужчина достал косяк из кармана, чтобы успокиться, но кровь в венах бушевала так, что ему явно не хватит пары затяжек. Он достал телефон и снова уставился на фото Джонаса и Элиаса.

«Чем, мать твою, вы ей понравились? У вас что, в штанах нечто волшебное?» — подумал Филипе.

— Он как ребенок меня боится, — подметила Петра.

— Да сам впервые вижу его таким. Я с ним поговорю.

— Можешь выйти перекурить. Как раз отдохнешь.

Джозеф вышел к Филипе и достал сигареты. Они молчали с минуту.

— Ну и что это было? Ты же вроде говорил, что тебе пофиг на нее, — спросил Джо.

— Сам в шоке с этого. Боюсь, что помешался снова.

— А такое у тебя уже бывало?

— Пару раз, — искренне ответил Филипе. — Ничем хорошим не заканчивалось. Оба раза чуть не женился.

— Ну, чувак, ты конечно...

— Дебил, знаю. У меня со всем так — если что-то нравится, я становлюсь одержимым. С девушками это ужасно сильно бьет по голове. Мне не стоит с ней общаться, чтобы не разрушать ее странные отношения.

— Мне теперь интересно узнать, что это за две девушки «почти жены».

Филипе нервно рассмеялся.

— Как-то потом расскажу, но сейчас могу сказать, что они были такими же красивыми, как Петра. В общем, я оттолкну ее от себя, чтобы ничего не разрушить.

— Иногда можно рискнуть, — сказал Джозеф. — Если есть настоящие чувства.

— Рискнуть и нахрен сломать то, что у нее есть сейчас? Я так не поступаю. Да и роль любовника... унизительная. Если бы она была одна, я бы еще на вечеринке...

— Хватит, мне ей еще тату доделывать. Давай, успокаивайся и возвращайся. Я планирую после завершения работы заказать пиццу.

Филипе кивнул, хотя хотел убежать подальше от Петры. Но мысль о том, что можно еще пару лишних часов понаблюдать за ней остановила его и он вернулся в помещение.

* * *

От запаха пиццы у Петры скрутило живот и она осознала, насколько же сильно голодна. Джозеф постоянно поглядывал оценивающе на свою работу, которую обернул пленкой. Он гордился тем, что получилось и Петра умилилась тому, как парень дышал своей работой, как любил ее.

— Ну что, какие напитки нести? — спросил Джо, хлопнув в ладони.

— Колу. У тебя для таких моментов была припасена водка, как я помню, — предложил Филипе.

— Ты что, снова за алкоголем потянулся? Может, не стоит?

Филипе посмотрел на Петру, которая молчала и вообще не показывала никаких эмоций.

— Что ты на меня смотришь? — спросила она. — Ты знаешь, что я скажу нет.

— Ну тогда неси.

Он хотел показаться ей отвратительным. Пьющим, резким, наглым. Чтобы она его ненавидела и может ненавидеть начнет и он. Джозеф ненадолго ушел, а Филипе достал по банке колы. Он налил немного в стаканы, ожидая возвращения Джо. Петра никак не реагировала, лишь сидела на стуле подальше от них, поджав к себе ноги.

— Алкоголик, ей богу, — сказал Джозеф и поставил на стол полупустую бутылку водки.

Петра уставилась на нее, вспоминая, как недавно выливала такую же. Как раньше находила полупустые бутылки, как плакала, как кричала, злилась, убегала. Она сдерживалась, чтобы не вылить и это.

А Филипе молча налил себе и Джозефу, убирая бутылку с глаз девушки. Она лишь открыла банку газировки.

— Пицца остывает, налетай! — радостно сказал Джо и потянулся за куском.

Петра осторожно сделала то же самое. Она исподлобья следила за Филипе. Он казался ей странным. Особенно с учетом того, что он видел на вечеринке.

— А как ты решилась на отношения втроем? — спросил резко Филипе, из-за чего Петра перестала жевать.

— Влюбилась.

— В кого сначала?

— В Джонаса.

— И он был не против, что ты с Элиасом...

— Я не изменила ему. Формально. Предложила полиаморные отношения, он согласился, — перебила его Петра.

— Так сразу? Удивительные парни. Или у них есть... тоже наклонности?

— Я не хочу это обсуждать.

— И вправду, Филипе, ты далеко залез, — сказал Джозеф, поддерживая Петру.

— Ладно, прости. Можешь задавать любой вопрос мне.

Петра задумалась, посмотрев на потолок.

— Как часто ты так клеишь девушек на вечеринках, как меня?

Джозеф усмехнулся.

— Иногда, если есть красивые и одинокие.

— И ты меня сразу посчитал одинокой.

— Взгляд у тебя был несчастный, — пояснил Филипе. — Потерянный слегка, будто ты не в своей тарелке.

— Потому что это так и было. Вечеринки уже как год не моя стихия. Амине повезло, что она вытащила меня.

«А мне-то как повезло. Так, что скоро умру здесь, наблюдая за ней». — подумал Филипе и заерзал на стуле.

— А ты почему не с Аминой вместе? Могли бы начать отношения, — спросила Петра у Джо.

Тот немного поперхнулся напитком и отставил его в сторону.

— Отношения? Занудство. Я пробовал, не мое. Да и не Амины, она вечно витает где-то в другом месте. Я явно не один у нее и всегда это знал.

— Как и она у тебя, — добавил Филипе.

— Не отрицаю. Мы с ней ничем не связаны, никому ничем не обязаны.

Петра с одной стороны понимала эту легкость, но с другой — ей было сложно осознать, что человек, которого ты любишь, мог быть настолько чужим. Только из-за каких-то страхов перед ограничениями, а возможно... она просто не хотела принимать то, что некоторые могли быть просто не созданными для отношений.

— Я хочу пойти на следующую вечеринку с Джонасом.

Филипе перестал моргать. Он надеялся, что она больше никогда не окажется в их компании, что это возможно последняя встреча.

— Ты же сказала, что это не твоя стихия, — напомнил Филипе.

— Нужно развлечься, особенно Джонасу. Дайте нам шанс, мы правда пить не будем, как и принимать всякое говно, но думаю в веселье от вас не отстанем.

— Как хотите, мы не против новых людей. Следующая вечеринка будет у Софии. Она даже хочет придумать стиль и заставить нас одеться по-особенному, — рассказал Джозеф. — Помню, как-то она нас вынудила одеться героями «Сверхъестественного».

— Дай угадаю — ты был Сэмом?

Джо щелкнул пальцами.

— Именно!

Они вместе рассмеялись.

— Будет в стиле сериала «Эйфория», — сказал Филипе.

— Черт, это то подростковое дерьмо с яркими макияжами и кучей обнаженки.

— А мне нравится, — подметила гордо Петра.

— Конечно, ты же еще ребенок, — сказал Филипе, слегка ухмыляясь.

Петра скрестила руки на груди. Чем-то он ее и привлекал, но в большей степени раздражал. Хотя внешностью притягивал к себе настолько, что Петра сразу представила его портрет на холсте. Нет, она не должна его рисовать, в предыдущий раз это закончилось тем, что в их отношениях с Джонасом появился Элиас.

— Ладно, если куча блесток, то я не против. Представляю Амину в каком-то образе... и уже возбуждаюсь, — сказал Джозеф, мечтательно прикрыв глаза.

— Фу, она между прочим моя подруга. Не ломай ее девственный образ в моей голове.

— Она такая же девственница, как ты мусульманка.

Петра показала средний палец. Хотела возразить, что когда-то была мусульманкой, но не ощущала столько привязанности и доверия к этим двум. Скорее ее отпугивал Филипе, с которого ей очень хотелось снять эту маску злости и язвительности.

* * *

Джонас вошел в не менее родное, чем его собственный клуб, здание и дождался, когда оттуда вышли все посетители. Планетарий сегодня был забит, конечно, ведь у Элиаса была новая программа, которой он гордился сильнее, чем отец гордится собственным сыном.

Самого Джонаса тоже пугало молчание Элиаса и его поздние возвращения. Он прекрасно слышал, как плакала Петра, как ее сердце разбивалось на мелкие осколки, как одновременно и его.

Он увидел Элиаса на привычном месте — впереди всего опустевшего зала. Парень сидел за столом, что-то рассматривая в ноутбуке и не замечал Джонаса. Он шел медленно и тихо, боясь нарушить идиллию, но запнулся на пол пути, привлекая внимание Элиаса.

— Не ожидал тебя здесь увидеть, — сказал он.

— Думал успею на шоу, но меня только сейчас подменили.

— Ничего, ты же уже читал программу.

Джонас усмехнулся. Конечно, читал. Перед сном, погружаясь в неизведанный мир, который никогда не интересовал до появления Элиаса.

— Я пришел поговорить о Петре и том, что ты так поздно возвращаешься, — сказал Джонас, подходя все ближе и ближе.

— У меня много работы, поэтому нет другого выбора.

— Ты слышал, как она плакала?

— Она часто плачет.

Джонас сел на мягкое кресло, которое слегка скрипнуло под его весом. Немного безразличный тон Элиаса пугал.

— В какой момент тебе стало все равно на нее?

Элиас сел рядом.

— Мне не все равно, просто я устал и пытаюсь прийти в себя. Мне сложно, — сказал он.

— Ей тоже сложно.

— Знаю, но... не могу контролировать это. Хочу просто закрыться и работать, работать, работать. И вернуться когда станет легче.

— И что ты чувствуешь в моменты, когда становится уже невыносимо?

Элиас задумался.

— Пустоту, будто нет энергии ни на что. Устаешь быть сильным, боишься быть слабым. Потому что дашь слабину — все рухнет. А будешь сильным — поедет крыша.

Джонас положил руку на подлокотник и Элиас вложил в нее свою.

— Не рухнет, иногда быть слабым необходимо. Иногда нужно притормозить. Мы легко справимся со всем.

— Легко... — протянул грустно Элиас. — Легко не было давно. Всегда сложно, всегда борьба. Наши отношения — это борьба.

— Это такой период, я пытаюсь справиться. Был у психолога. Все наладится.

— Ты каждый раз так говоришь. После каждого похода к врачу, а потом случается что-то непредвиденное. И Петра уже начинает выбирать гроб.

Джонас выпустил его руку. По коже пробежали мурашки. Он встал, отходя на пару метров и начал нервно поправлять волосы.

— Все настолько плохо? — напуганно спросил Джонас.

— Просто страшно. Если бы мы тебя не любили, не вывезли этого. А с Петрой... я поговорю. Может, сегодня или завтра. Я обещаю.

Джонас молчал. У него затряслись руки и он ощутил, как в груди стало мало воздуха. Мысль о том, что Петра настолько боялась ввела его в ступор.

— Я просто парегнул палку и понимаю это, — добавил Элиас. — Я извинюсь, заглажу свою вину.

— Я не могу дышать... — выдавил из себя Джонас, положив руку на грудь.

Элиас встал, быстро подходя к парню и взял его за руку. Он посмотрел ему в глаза.

— Смотри на меня, все хорошо, ничего не случилось. Я рядом. Делай вдох-выдох. Дыши со мной.

Элиас положил его руку на свою грудь, начиная сильнее дышать и Джонасу стало легче. Его сердце, норовившее разорвать грудную клетку, успокаивалось.

— Спасибо, — сказал с трудом он, прикрывая глаза и Элиас крепко обнял его.

— Ты же знаешь, что мы оба всегда рядом? Даже если сложно. Я смотрю на тебя и сразу верю в то, что все будет хорошо. Ты — мотивация, вдохновение, я восхищаюсь тобой. И я люблю тебя.

Джонас поднял лицо и поцеловал Элиаса.