Петра вся продрогла и вылезла из бассейна. Она нашла на небольшом лежаке красный плед и накрылась им, дрожа от холода. Все же на улице была ночь и только сейчас девушка подумала о том, насколько глупа. Она в незнакомом доме, чужом месте, ощущала себя дурой и немного странной. Но все же такие вечеринки и были созданы для безумных вещей.

Петра тихо вошла в дом через заднюю дверь, оказываясь на кухне. Музыка уже не играла, лишь светились гирлянды. Голосов слышно не было, как и привычного смеха. Петра шла босиком по полу, пытаясь перестать стучать зубами от холода. Она прокралась в ванную и заперла дверь. Схватив одно из полотенец, девушка начала яростно растирать кожу, чтобы хоть как-то согреться.

Она положила телефон рядом, подмечая, что нет уведомлений ни от Джонаса, ни от Элиаса. Неужели они уже спали?

Наконец придя в себя, Петра быстро оделась и вышла из ванной. В гостиной, освещенной гирляндами, на диване лежала Амина. Она сладко спала, уткнувшись носом в подушку с пушистой наволочкой. На кресле спал Джозеф, подперев голову рукой. Петра усмехнулась, взглядом ища Филипе, но его там не оказалось. Девушка не знала, что делать дальше и как себя вести. На часах был всего час ночи, она совершенно не пила и не понимала, где ей лечь спать.

— Хватит им мешать, иди лучше сюда, — послышался голос Филипе где-то позади и Петра резко обернулась, видя его в дверном проеме, ведущем на кухню.

Девушка, не долго думая, последовала к нему и мужчина прикрыл за ней дверь, чтобы не мешать остальным спать. Филипе прошел к окну, открыл его и снова закурил мерзкую травку. Петра невольно задумалась — а сколько он вообще курит?

— Ты, наверное, единственный, кто не спит сейчас, — подметила Петра и села на кухонный стол, начиная мотылять ногами в воздухе.

Ее это успокаивало, а вот Филипе наоборот — раздражало, но он просто выпустил дым и уставился на девушку. Он сжимал косяк между худыми и длинными пальцами, на некоторых красовались серебряные кольца.

— Как и ты, между прочим. Но тебе простительно, ты не пила.

— А ты пил.

— И курил, представляешь? Но я хотя бы не плавал в бассейне в час ночи в нижнем белье.

Петра покраснела и перестала мотылять ногами. Она опустила взгляд, очень смущаясь. Девушка не привыкла, что кто-то кроме Джонаса и Элиаса мог наблюдать за ней в таком виде. Она не думала, что такое когда-то вообще случится.

— Подглядывать некрасиво. И вообще, ты еще и единственный в этом доме, кому я не понравилась.

— Кто тебе такое сказал? — удивился Филипе. — Вдруг, я в тебя влюбился. Прямо с первого взгляда.

Девушка рассмеялась и отрицательно замотала головой. Мокрые волосы упали на лицо и она быстро убрала их назад. Петра только сейчас задумалась о том, как отвратительно выглядела рядом с ним.

— Ты веришь в любовь с первого взгляда?

— Пф-ф... конечно же нет. Это чушь для подростков. Хотя я и в том возрасте в это не верил. Хрен поймешь это все.

— А мне кажется, все довольно понятно.

— Что понятно? Что люди, «влюбляющиеся» с первого взгляда, — сказал Филипе, изображая в воздухе кавычки пальцами. — Просто не понимают, что это обычное физическое влечение. В тот момент в целом они и не думают. Просто делают.

— Иногда завидую способности не думать, а просто делать.

Филипе выбросил окурок и повернулся к Петре полностью, скрещивая руки на груди и прожигая взглядом.

— А ты много думаешь?

— Иногда да, — ответила Петра.

Ее глаза бегали из стороны в сторону, не способные смотреть прямо на мужчину.

— А хотела бы не думать?

— Мне нужно подумать... хочу ли я не думать.

Филипе рассмеялся, нарушая тишину вокруг и Петре стало намного спокойнее. Но когда мужчина перестал, его взгляд изменился. Он сделал пару шагов навстречу Петре и остановился напротив. Филипе был слишком близко, а Петра слишком смущена и растерянна. Хотела провалиться сквозь землю, а не сидеть так близко, ощущая от него запах марихуаны.

— Я помню, ты не пила, но может сегодня как раз самый удачный день, чтобы не думать, а делать? — спросил шепотом Филипе и Петра заметила, как его рука легла на стол между ее ног.

Сердце девушки ухнуло в пятки, а приятная волна возбуждения спустилась по животу прямо вниз. Но Петра резко отодвинулась назад, начиная отрицательно мотать головой.

— У меня есть парень, — сказала она и Филипе сразу же убрал руку и усмехнулся.

— Все же ты не из тех, кто не спит до свадьбы.

— А была похожа?

— Ты мне показалась такой невинной, маленькой, но подозреваю, что это все травка и алкоголь. Прости.

— Ничего, понимаю. Мог познакомиться поближе с Аминой, она свободна.

Филипе развернулся в сторону двери и уже собрался выходить.

— Амина не похожа на тебя. Ее раздеть прямо на этом столе не хочется.

Петра покраснела, наверное, до кончиков ушей. Филипе вышел из кухни и девушка схватилась за голову, тяжело задышав. От перевозбуждения ей стало дурно. Она постаралась отбросить подальше все, что было, но тело сходило с ума. Петра вновь пожалела о том, что пришла на эту вечеринку. Она желала лишь одного — поскорее вернуться к Джонасу и Элиасу.

Что она творила? Петра не понимала, думая лишь о том, как же побыстрее сбежать. Далеко в неизвестность, может, там ей станет легче и спокойнее. А то здесь Филипе, который накурился и делал шаги в ее сторону. Петра спрыгнула со стола и открыла незнакомый холодильник, ища хоть что-то поесть.

«Я не изменила. Я остановила его, сказала о том, что в отношениях. Я не флиртовала... черт, я флиртовала... или нет...» — думала Петра, сжимая в руке банку йогурта с черникой.

Она прикрыла устало глаза. Где-то послышались шаги по лестнице и Петра предположила, что это был Филипе, с взглядом которого ей вообще не хотелось встречаться. Девушка открыла йогурт, уплетая с особой жадностью. Когда-то она так уплетала алкоголь на вечеринках или в клубах. Плакала потом в ванной каждый раз, но все равно шла и пила на следующие выходные.

Филипе не выходил из ее головы. Уж слишком подействовал на нее, просто сделав пару шагов навстречу. Она не должна допускать такие мысли. Никогда.

Петра и не заметила, как наступило утро, ведь, положив голову на стол, погрузилась моментом в забытие. Девушка проснулась только когда услышала шаги слишком близко к себе. Она лениво открыла глаза и подняла тяжеленную голову. Возле раковины стояла София и залпом пила воду из огромного стеклянного стакана.

— Доброе утро, — сказала устало она, отставив с грохотом стакан.

— Доброе. Похмелье?

— Увы. А ты, дай угадаю, так и не пила?

— Ни капли, но голова болит не меньше. Я уснула прямо за столом.

София рассмеялась и подошла к Петре, усаживаясь на стул рядом.

— Что делала всю ночь? Или ты прямо только спала?

Ее вопрос звучал хитро, а сощуренными глазами София будто желала заглянуть поглубже в душу девушки.

— Почти да. Просто думала какое-то время, ела йогурт.

— Я слышала тебя и Филипе, но не поняла, что вы говорили.

Петра усмехнулась.

— Ничего интересного, он был пьян и под кайфом, — сказала она.

— Никогда не понимала, что они с Джозефом тут делают. Оба уже слишком взрослые для тусовок.

— Тридцать — это не приговор, София, они молоды.

Она махнула рукой.

— По уму Джо малой, согласна, а вот Филипе... не такой. Он слишком резкий, прямолинейный, любит риск, но ответственно ко всему относится. Особенно если влюбляется.

— А ты его так хорошо знаешь?

— Ну-у, я его кузина. По папиной линии, — сказала София, но резко подняла палец вверх. — Только никому не говори. Не хочу.

— Ладно, как скажешь. А сколько тебе лет?

София поставила ноги на стул, обнимая их.

— Девятнадцать.

— Черт, я думала, что ты старше!

Она звонко рассмеялась, а после схватилась за голову и тихо застонала.

— Дурацкий Егермайстер, никогда больше...

— Когда-то я тоже так говорила, — сказала Петра. — Но ни одна головная боль не отвернет тебя на самом деле от алкоголя. Тут нужна другая причина.

— Какая же?

— Алкоголизм близкого человека. Работает как офигенный отрезвитель для тебя.

— И кто же у тебя алкоголик? Папа?

Петра отвернулась, нервно накрутив на палец прядь волос. София подошла слишком близко.

— Парень, но я не хочу об этом говорить.

— О'кей, поняла, больная тема. Как хоть зовут твоего парня?

— Джонас. Он самый лучший человек, которого я когда-либо знала. И самый сильный. Я по сравнению с ним... слабачка.

София постучала по плечу Петры, пытаясь поддержать. В этой девушке было что-то приятное и светлое, что когда-то в самом начале дружбы было и в Амине.

— Пойду будить Филипе, — сказала София и слезла со стула.

Петра вновь осталась одна.

* * *

В квартире Петру встретила уже привычная тишина. На часах было восемь утра и она бы предпочла лишний раз не вспоминать, как добралась домой с Аминой, сидящей за рулем. Она бы вовсе поскорее желала это забыть и никому не рассказывать. С трудом стянув с себя кеды, девушка бросила их в сторону, как и рюкзак. Все тело болело от ужасной позы для сна, а голова раскалывалась, поэтому Петра сразу же пошла на кухню, думая поскорее выпить таблетку от головной боли. Она пошарилась в тумбочках, убирая коробки с хлопьями и наконец выудила пакетик с таблетками. Петра замерла, смотря на одинокую пилюлю в руке и после быстро набрала полный стакан прохладной воды и выпила.

Петра облегченно выдохнула и расстегнула комбинезон, желая поскорее его с себя снять. Она прошла в спальню и резко замерла, видя сладко спящих Джонаса и Элиаса. Они так мило обнимались, что девушка невольно задержала взгляд, начиная улыбаться. Эта идиллия напоминала ей о любви к ним. О трепете от взглядов и нежных слов.

А еще напоминало о взгляде Филипе. Петра махнула головой и тихо прокралась в комнату, ища хоть какую-то футболку. Схватив первую попавшуюся, как оказалось она пренадлежала Джонасу, девушка скрылась в ванной. Элиас резко проснулся, услышав, как включилась вода и протер глаза, смотря на кучку одежды на стуле. Значит, Петра вернулась.

Он неохотно вылез из-под одеяла, быстро оделся и доковылял до кухни. Прямо на пороге входной двери валялись кеды и рюкзак и Элиас невольно подумал о том, что Петра вернулась пьяной. Но вскоре она появилась перед ним, одетая лишь в футболку, с мокрыми волосами, маской на лице и безумно уставшими глазами. Элиас подошел к ней и наклонился, чтобы поцеловать. От нее пахло зубной пастой и сладким шампунем. Никакого намека на алкоголь.

— Ты вернулась только утром, — сказал он.

— Да, могла еще ночью, но Амина выпила и было опасно ехать. Решили переждать.

Элиас кивнул.

— Как провела время?

— Неплохо, просто непривычно быть трезвой в доме, полном пьяных людей. Но такой опыт интереснее даже, чем просто взять и напиться, — рассказала Петра, открывая следом холодильник, чтобы приготовить себе и Элиасу завтрак.

Но парень остановил ее и достал несколько яиц, желая сам приготовить яичницу с помидорами и сладким перцем.

— Могла бы и выпить немного, если хотела.

— Не пью, сам знаешь. Как там Джонас?

Элиас разбил одно яйцо, следом другое. Начал нервно мешать вилкой в тарелке.

— Нормально.

— Так коротко ответил. Что-то случилось?

Петра сразу почувствовала тревогу из-за бесячего слова «нормально». Она подошла к Элиасу и села прямо на тумбочку, начиная мотылять ногам вновь, как делала это рядом с Филипе.

— Да так, просто много разговаривали, — сказал Элиас, начиная следом нарезать помидоры.

— Только разговаривали?

Петра хитро заулыбалась и Элиас сдался, тоже усмехнувшись.

— А это останется секретом... самым страшным из всех.

— Ну если ты так желаешь... то пускай будет так.

Девушка убрала увлажняющую маску с лица, надеясь, что хоть так кожа будет выглядеть нормально, но прекрасно знала, что ей поможет только сон. Она смотрела на готовящего Элиаса. Он не был похож на Филипе. Скорее, тот мужчина не был похож ни на кого из тех, кого Петра так любила. Слишком прямолинейный, слишком резкий, слишком... пугающий. Ни в Джонасе, ни в Элиасе не было такого. Даже близко.

— Амина познакомила меня с творческими людьми. Было весело, — сказала Петра, потирая руками кожу ног.

— Много людей было?

— Я, Амина, трое парней и трое девушек.

— Я вот думал, что Джонасу тоже не помешало бы вписаться в какую-то такую компанию, — предложил Элиас, чем удивил Петру.

— А почему не ты? Я могу вас обоих познакомить со всеми.

— Я не творческий.

— Да брось! Ты настолько любишь космос и вечно будто сочиняешь стихи о нем. Тебе понравится. Тем более девушка организатора вечеринки тоже далека от творчества.

— Я подумаю, — ответил Элиас. — Амина, вижу, делает тебя слишком социальной. Не страшно?

— Ты какой-то холодный сегодня. Что-то случилось?

— Все хорошо, просто Джонас нестабильный в последнее время.

Петра спрыгнула с тумбочки и подошла к Элиасу сзади. Она приобняла его, кладя подбородок на плечо.

— Скоро год, сам знаешь. Этого следовало ожидать. Мы справимся, вот увидишь, — сказала она, целуя следом его в шею.

— Мы-то возможно да, а вот как Джонас? Не могу смотреть на то, как он страдает.

— У него скоро сеанс у психолога, не волнуйся.

Но на самом деле сама Петра была в панике, просто тщательно это скрывала, пытаясь хоть как-то успокоить Элиаса. Ее страх не поможет никому, а только ухудшит и без того шаткое состояние. Элиас взял девушку за руку и повернулся, встречаясь с ее взглядом.

— Перед годовщиной нужно обыскать всю квартиру, а то я спать не смогу.

— Ты прав. Только Джонасу ни слова, представляю, как это будет больно для него звучать.

Элиас кивнул, наконец встречаясь с ее губами. С воспоминаниями, когда его мысли были сконцентрированы лишь на ней, когда не было тяжело, когда работа не казалась отдыхом, а дом постоянным стрессом.

— Я редко говорю это, но я тебя люблю, — сказала Петра, будто пытаясь загладить вину за общение с Филипе.

Она знала, что не изменила, но чувство вины периодами накатывало слишком сильно.

— Я тебя тоже люблю.

В этих словах была нежность, но при этом слышалась какая-то неуверенность и страх. Это Петра ощутила сразу же, но никак не показала. Лишь отстранилась, и отключила плиту с приготовившимся на ней омлетом.

Элиас отошел в ванную, пока Петра начала накладывать завтрак. Он прикрыл дверь и достал телефон. Парень зашел в уже знакомый диалог. Уставился на сообщение, которое написал неделю назад — «прости, я не могу сейчас общаться, у меня свидание с Петрой». Его палец замер над клавиатурой, сердце застучало в разы быстрее. Еще немного и его хватит инфаркт. Но пальцы быстро напечатали всего два предложения:

«Привет, прости за то, что молчал. Я готовлю новое шоу, придешь в четверг?»

Петра поставила две тарелки на стол, не забыв приготовить латте себе и Элиасу. Она даже добавила корицу в кружки. Страх от слов Элиаса вызвал нервное дерганье правого глаза. Петра снова потянулась к пакетику с таблетками и нашла там успокоительное. Тогда, перед вечеринкой, ей помогла таблетка, так почему бы не выпить еще сегодня? Пока Элиас не вернулся, Петра успела забросить в рот пилюлю и запить ее.

За завтраком Элиас ковырялся в тарелке и постоянно бросал взгляд на телефон. А вот Петра поглядывала на закрытую дверь спальни, думая о Джонасе.

— Ты думаешь, он способен что-то сделать с собой на годовщину? — спросила Петра, накалывая на вилку кусочек помидорки.

— Я верю, что он сильный, но риск есть всегда. Раньше я так не боялся, но раньше и не было годовщин. Он мог быть счастлив так долго... а сейчас у него тревога наступает в момент, когда ты переступаешь порог квартиры.

— Правда?

— Да. Эти глаза... он будто переживает твою смерть каждый раз. Будто теряет тебя безвозвратно. Мне кажется, у него появился страх потерять нас, — сказал Элиас.

— Я не удивлена тому, что он появился. Просто надеялась, что такого не произойдет. Что он понимает — мы в безопасности.

— Так же он думал о Карине. Никто не знает, что произойдет завтра.

Петра резко отложила вилку.

— Элиас, ты сам веришь в то, что я могу умереть внезапно? Или что? Не подпитывай его панику. Я не принимаю наркотики, даже не пью. Сижу чаще всего дома.

— Но пошла на вечеринку.

Девушка сжала челюсть и, схватив тарелку, высыпала остатки еды в мусорное ведро.

— Мне сидеть весь день дома? Желательно в комнате с мягкими стенами, чтобы не сдохнуть, да? Но, милый, я сдохну со скуки!

Она сказала это немного более громко и Элиас удивленно уставился на нее. Руки Петры затряслись.

— Никто тебя не просит закрыться в квартире...

— Ты намекаешь на это. Параноишь, как Джонас, хотя лучше этого не делать. Я хочу быть хоть немного свободной от всего. Хоть иногда просто жить, не думая о смерти. А эта тварь всегда так близко, что у меня уже чувство, что я сдохла.

От резкости Петры Элиаса вжало в стул. Он сжал руками край стола так, что побелели пальцы. Хотел перевернуть его, но сдержался.

— Я не паранойю. Просто хочу, чтобы Джонас был стабилен.

— Он будет стабилен, я делаю все возможное для этого. Я его люблю, поддерживаю, готова на все.

— Джонас был так потерян, когда ты ушла на тусовку. Могла вернуться немного раньше...

Петра подошла к парню и согнулась над ним, оперевшись руками на стол.

— Могла поехать с пьяной Аминой за рулем и ты бы увидел меня только в сводке новостей, потому что не смог один вечер помочь Джонасу.

Элиас сжал руки в кулаки. Он устал, чертовски сильно устал. Не мог утром открывать глаза, не думая о Джонасе, не мог засыпать, не прислушиваясь к его ровному дыханию. Как мать рядом с младенцем, когда она боится, что тот забудет, как дышать.

— Ты недавно была у Марлен. Две ночи — это слишком сильный удар для нас, — сказал зло Элиас.

— Я не собираюсь выслушивать твои претензии. С Джонасом все хорошо, он не маленький, чтобы не справиться. Дай мне пожить, черт побери!

Элиас стукнул по столу и Петра резко отпрыгнула назад. Она тяжело задышала и, развернувшись, быстро ушла в ванную, хлопнув дверью. Элиас схватился за голову. Он напугал ее. Заставил ее бояться.

Элиас встал и пошел следом за Петрой. Он остановился у закрытой двери и услышал тихий плач из ванной.

— Прости, просто я не могу думать постоянно о бутылке водки под кроватью. Мы живем будто на атомной бомбе, — сказал он.

Петра вылетела из ванной так быстро, что чуть не прибила дверью Элиаса. Тот успел отскочить и врезаться в стену. Девушка пронеслась пулей, залетая в спальню. Она увидела, что Джонас уже не спал. Он сидел на кровати, прижав к груди колени и дрожал. Дрожал, как напуганный ребенок.

Петра замерла, смотря на него. Ее всю тоже трясло, действие таблетки не помогло ни на секунду. Она будто ее не пила вовсе.

— Где бутылка? — лишь зло спросила Петра.

Джонас молчал. Смотрел на нее глазами провинившейся собаки и не издавал никаких звуков. Петра молча упала на колени, начиная рыскать под кроватью. Она отодвинула пару коробок и внезапно увидела полную бутылку водки. Достав ее, девушка села на пятую точку и вновь глянула на Джонаса.

— Ты собирался это выпить?

Он слабо кивнул, хотя хотел возразить. Ему было так плохо. У него возникло ощущение, что его душа разбилась на мелкие кусочки. И их никогда не собрать.

— На годовщину? Напиться до полу смерти, посылая нас всех нахер? Знаешь, я могу послать нахер только твое желание выпить! — перешла на крик Петра и встала с пола, убегая в ванную.

Джонас услышал, как она открыла крышку унитаза, открутила крышку бутылки и начала выливать водку. Он сжал руками одеяло. Джонасу было сложно дышать, он буквально задыхался. А Петра вернулась с пустой бутылкой, демонстративно выставляя ее.

— Прости... — лишь прошептал Джонас, но Петра его не слушала.

Она снова пулей пробежала в гостиную и подошла к Элиасу.

— Вот так ты заботишься о нем? Знал про бутылку и ждал, пока он выпьет и потом с радостью обвинишь в этом меня. Только я же могу его спасти, да? Черт, Элиас, не будь ребенком!

У него тоже все рухнуло вниз. Терпение, спокойствие, стабильность, уравновешенность. Когда-то он мог все держать под контролем, но сейчас грани не было. Элиас сел на стул и увидел, как пришло уведомление о сообщении:

«Привет, я все понимаю. С радостью приду в четверг и сяду на привычное место, чтобы ты мог всегда меня видеть».