Петра не прыгала от счастья когда собирала большой чемодан в Валенсию во время рабочей смены Джонаса. Она ощущала, что предавала его прямо в то же самое мгновение. Но руки так и продолжали складывать любимые платья, купальники, футболки...

Она знала — Филипе с нетерпением ждал ее. Приедет через полтора часа, чтобы забрать в мечту, как сам пообещал. Петра все же была в какой-то степени рада свободе. Рада предательству?

Девушка оставила чемодан и начала собирать косметичку. Если Джонас бросит ее — это будет правильно. Только вот Петра не хотела думать о таком ужасном исходе. Она просто хотела побыть свободной... пока могла.

Филипе был в смешной желтой рубашке и удобных джинсах. Он нежно поцеловал Петру в губы, ставя следом заполненный до отвала чемодан в багажник. Она сводила его с ума лишь своим присутствием, а от мыслей, что уже совсем скоро Петра будет с ним наедине, внутри Филипе все переворачивалось. Петра будет рядом не пару часов, не какие-то мгновения, а целую неделю.

Рядом...

Он ехал по трассе, поглядывая в сторону Петры, которая с энтузиазмом искала нормальную станцию на радио, чтобы заглушить хоть чем-то невыносимую тишину.

— Знаешь, я не верю в то, что ты по-настоящему рядом, — сказал Филипе, сжимая руками руль и обгоняя очередную машину.

— А ты поверь. Я буду рядом долго и еще сто раз надоем.

— Не думаю, что ты можешь надоесть.

— Пове-е-ерь, я могу быть той еще занозой в заднице, — сказала Петра и удобнее развалилась на кресле.

— Не поверю.

Петра показала язык и Филипе рассмеялся. Она пыталась не думать о Джонасе, даже не смотрела в телефон, не желая видеть ответ на свое сообщение. А, может, Джонас вовсе проигнорировал ее. Так даже будет лучше.

— О чем думаешь? — спросил Филипе.

— О Джонасе. Не знаю, правильно ли поступила, что рассказала ему правду. Он был... разочарован.

— Как он вообще согласился на отношения с Элиасом?

— Мне кажется, он ему сразу понравился. Вот и все, — пояснила Петра.

— А я вызвал ровно обратное чувство. Видимо, я типаж не его.

Петра усмехнулась.

— А какой его?

— Немного скучный, слишком зацикленный на одном и том же деле парень, который рад устраивать безумные тройнички.

С лица Петры моментально пропала улыбка.

— Безумные тройнички?

— Ну, не скромничай.

— Ничего безумного в них не было.

— Все было настолько скучно? — удивился Филипе.

Петра наигранно обиделась и, скрестив руки на груди, отвернулась к окну.

— У нас все было весело и прекрасно.

— Да ладно, ладно, я же не пытаюсь сказать, что что-то было не так. Я шучу.

— Хорошо. А то иногда кажется, что ты вовсе осуждаешь меня.

— Никогда! Ты влюбилась, вы все делали по согласию, я не моралфаг, который будет плеваться при виде полиамории и гейских взаимоотношений в ней. Я толерантный.

После последнего слова Петра все же не сдержалась и громко рассмеялась.

— Толерантный он, — повторила она, смеясь.

— Вообще-то правда!

Они оба смеялись, будто отпуская все напряженные моменты.

— А расскажи о своих прошлых отношениях, — попросила Петры.

— Хм, ну я все же думал, что когда-то ты это спросишь. Они были слишком обычными, самые долгие длились четыре года и я даже купил кольцо. В итоге узнал, что она мне изменила. А второй раз предложение оборвалось на том, что девушка сама бросила меня, желая уехать в другую страну. В общем, мне не везло в плане брака. Это как черта, которую я не могу переступить.

— Значит, просто девушки были не твои. Все зависит от человека, которого ты встречаешь.

— Мне кажется, что я встретил своего.

— И кто же она?

Филипе кинул короткий взгляд на Петру. Его рука легла на ее коленку.

— Одна милая, красивая, сладкая девушка, родом из Боснии. Такая потерянная, но такая желанная.

Петра моментально покрылась румянцем от смущения. Она прикоснулась к его руке. Невесомо, чтобы не сильно отвлекать от дороги.

— Посмотрим, как судьба сложится, — прошептала Петра.

— Но мне кажется, что я правда готов к браку. Все же дожил до этого момента, когда нужно выходить на новый уровень... но понимаю, это пугает.

— Пока это не входит в мои планы. Моя жизнь сосредоточена на дочери. Она все резко изменила.

— На дочери... так необычно слышать это, — сказал Филипе.

— Придется привыкнуть, потому что я свой выбор сделала. Я стану мамой.

* * *

Филипе закрывал глаза Петры руками, аккуратно выводя из автомобиля. Многочасовая поездка напоминала о себе затекшими конечностями и девушка еле ступала ногами по мелким камешкам, пытаясь случайно не запнуться о них. Воздух был слишком горячим, а запах напоминал — они у моря. Совсем близко к свободе и мечте.

Он открыл ее глаза и Петра обомлела. Они стояли напротив белоснежной виллы. Девушка не могла пошевелиться. Дыхание сбилось, а Филипе приобнял ее за талию, прижимая к себе.

— Скажи, я что, сплю? — спросила с трудом она.

— Нет, это реальность. Самая лучшая реальность, которую я мог себе представить.

— Откуда?..

— Откуда деньги на это все? Петра, ты не устаешь задавать этот вопрос. Просто наслаждайся моментом, милая. Эта вилла в твоем распоряжении на эту неделю.

Петра неуверенно шагнула вперед. Она поднялась по ступенькам и толкнула огромную стеклянную дверь. Перед ней была сказка. Такая, какую девушка видела в интернете, никак не в реальности. Вокруг светлая мебель, бóльшая часть из нее выполнена из дерева, в воздухе стоял аромат корицы, аромат настоящей мечты. Филипе тихо шел за ней, наблюдая за осторожными движениями и плавными шагами. Она была прекрасна.

Петра оказалась в спальне. Огромная кровать, застеленная бежевым покрывалом, привлекла внимание сразу же, как девушка ступила за порог. Она прикоснулась ладонями к прохладному покрывалу и прикрыла веки.

— Это наша спальня, — сказал Филипе нежным голосом.

Лицо Петры озарила улыбка.

— Какая приятная ткань. Я уже хочу упасть на мягкий матрас и не вставать пару часов.

— Сначала посмотри на террасу, а после я наберу тебе теплую ванную и сделаю массаж.

Она подошла к мужчине и прикоснулась к его груди. Поднявшись на цыпочки, Петра оставила одинокий нежный поцелуй на губах и отстранилась. Филипе открыл дверь на террасу и девушка ахнула.

По центру разместился бассейн с видом на Средиземное море. Она закрыла рот рукой и невольно рассмеялась. Ее глаза светились от счастья и Петра, переставая бороться со своими эмоциями, бросилась в объятия Филипе. Он приподнял ее, кружа в воздухе.

— Спасибо, я так счастлива. Чувствую, что мне это было нужно, — прошептала Петра, целуя щеки мужчины.

Легкая щетина колола ей губы, но она продолжала целовать, оставляя дорожку прямо до шеи. Филипе опустил ее на плитку и повернул к себе спиной. Приобнял, положив руки на совсем слегка округленный живот. Петра смотрела на море, дышала спокойно и желала лишь раствориться в волнах, бьющихся о берег.

— Твой ребенок может жить вот так, — сказал Филипе.

Петра ощутила его горячее дыхание на ухе. Его слова выбили из мечтаний. Взгляд девушки стал немного тревожным.

— Это место прекрасно, как и вся Испания.

— Давай я наберу ванную.

Филипе не продолжил тему с ребенком, уходя прочь. Он ощущал, как Петре сложно говорить о ребенке в перспективе их совместного будущего. Сама Петра села на шезлонг. Ее мысли о море вытеснились размышлениями о беременности. Она сорвалась с Филипе в путешествие, оставила Джонаса, будто его не существовало вовсе.

В груди что-то защемило от воспоминаний о том, что он далеко, а Элиас навеки потерян. Петра в Валенсии, они в Вене. Она с другим мужчиной, а Джонас мог внезапно убить себя. Тревога внезапно заполнила все тело и Петра прилегла на шезлонг, прикрывая глаза, чтобы не впасть в панику.

Она сделала свой выбор. Элиас сделал. Они все — предатели, а Джонас жертва. Жертва любви, отчаянных чувств, страсти и зависимости.

— Ванна готова. Я добавил пены с ароматом кокоса, ты же любишь этот запах, — внезапно сказал Филипе, возвращая Петру в сказку.

Она встала с шезлонга и натянуто улыбнулась, следуя за человеком, который заменил ей все. Дал так много, что девушка наконец ощутила себя в безопасности.

Петра окунулась в горячую воду, Филипе сел на пол рядом, смотря с нескрываемой любовью на ее тело. Она была для него мечтой и богиней, которую он отчаянно искал. Его Афродитой.

— Я много думаю о том, что уже набрала пять килограмм, — сказал Петра, прижав к груди колени.

— Ты самая прекрасная и будешь такой же, даже если наберешь двадцать килограмм.

— А если двадцать пять?

Филипе рассмеялся, прикасаясь рукой к коленке. Он немного надавил на нее, вынуждая Петру опустить ноги в воду. Девушка прилегла, а рука Филипе скользнула под водой к бедру. Петра напряглась, сжав руками края белоснежной ванной. Рука мужчины пробралась выше и миновала запретную зону, оказываясь на животе. По телу девушки пробежали мурашки, а волна возбуждения скопилась где-то внизу.

От прикосновений Филипе Петра таяла. Чувствуя каждое движение мужчины, дыхание которого тоже успело сбиться с ровного ритма.

— Если согласишься, я подарю тебе хоть весь мир. Каждую секунду, мгновение, все чувства, нежность, страсть... деньги, — сказал сбивчиво Филипе.

Петра приблизила его лицо к своему, схватив за ворот футболки. Они соприкоснулись носами.

— Если ты думаешь, что мне нужны только твои деньги, то очень ошибаешься. Мне нужен ты.

Филипе, сжав челюсть от нетерпения, резко поднял Петру из ванной. Она намочила его одежду своим мокрым телом, прижимаясь к нему. Он нес ее на кровать, которая так манила.

Матрас отказался невероятно мягким, а обнаженное тело Петры возбудило Филипе еще сильнее. Он одним движением руки снял с себя футболку. Нависнув сверху, мужчина наконец поцеловал Петру. Властно, страстно, без сомнений, слишком откровенно. Оттягивая губу зубами, проникая языком.

Он уже не видел своей жизни без Петры, без мыслей о том, как у них появится ребенок. Филипе сходил с ума, задыхался, умирал. Хотел все и сразу.

Филипе снял с себя брюки, бросая их на пол. Он желал ее прямо сейчас, но держал себя в руках, оттягивая момент удовольствия и опуская свое лицо ниже и ниже. Петра смотрела в потолок, положив руки на голову Филипе. Его мягкие волосы просочились сквозь пальцы. Она застонала от действий Филипе. Он знал ее, видел, какая она, изучил...

Еще в тот момент под мостом мужчина понял, какая она на самом деле. И насколько ей может быть мало.

Петра оттянула волосы Филипе когда по телу прокатилась приятная волна, а мышцы невольно заставили ее дергаться. Довольное лицо Филипе уставилось на ее блаженную улыбку и он потянулся поцеловать эти сладкие губы.

Он стянул с себя трусы, наконец подходя к моменту, когда его возбуждение уже не будет сводить с ума. Но внезапно для него Петра оказалась сверху, хитро усмехаясь. Она провела пальцами по его груди и опустилась вниз, заставляя Филипе шумно выдохнуть. Она была его искусительницей, его сладким запретом. Он увел ее от двух парней, беременную, напуганную. Пообещал ей весь мир.

А она не знала, нужна ли в этом мире на самом деле.

Петра лишь могла точно сказать, что нужна была в его сексуальном мире, потому что их отношения строились на страсти, на сексе. На наркотике, который вызывал зависимость быстрее всего. Но ее это волновало сейчас меньше всего, потому что в комнате были только их горячие тела и резкие движения. Только их стоны и вздохи. И их зависимая любовь.

— Ты когда-то представляла, что в твоей жизни будет момент, когда ты будешь лежать вот так на кровати на берегу Средиземного моря, в шикарной вилле? — спросил Филипе, гладя запыхавшуюся Петру по волосам.

Она уложила голову на его тоже быстро вздымающуюся грудь.

— Никогда. Я, правда, не особо думала о своем будущем. Я люблю жить моментом, но сейчас стоит учиться другому.

— Все из-за ребенка?

— Он изменит все и навсегда. Мой мир не останется прежним.

— Хочу поскорее увидеть ребенка.

Филипе поцеловал Петру в макушку и она резко повернула взгляд в его сторону. Она была удивлена.

— Почему ты так этого хочешь? — спросила Петра.

— Потому что люблю тебя.

— Но это не твой ребенок. Я хоть не знаю кто отец, но точно не ты.

— Мне все равно. Хочешь, я стану для него отцом.

Петра снова уложила голову. Его кожа была горячей, она слышала, как билось сердце.

— Что-то слишком много отцов у него, не находишь?

Филипе рассмеялся и Петра подловила его смех.

— Лучше так, чем ни одного, правда?

Она согласилась. Хотя внутри что-то грызло сказать, что на самом деле видела отцом лишь Джонаса, которого предала. Он так хотел этого ребенка, наверное больше, чем сама Петра. А она сорвалась в другую страну, с другим мужчиной, с которым делила постель и слушала признания в любви.

— Заказать нам что-то поесть? — поинтересовался Филипе, потянувшись за телефоном.

— Да, пожалуй я голодна. Хочу съесть что-то испанское, если можно.

— Для тебя все что угодно, принцесса.

Филипе слез с кровати, ожидая ответа от ресторана. Он перешел на испанский, а Петра, уложив голову на подушку, уставилась на его голые ягодицы. Все же по отношению к Филипе она ощущала нечто особенное. Наверное, могла сравнить это чувство с самым началом отношений с Джонасом и Элиасом. Когда каждый вечер они не могли остановиться и любили друг друга иначе. Не так, как в последние месяцы.

Филипе любил ее, ценил так, как Петра и не могла представить. А еще не мог без нее, привязавшись так, что девушка боялась сделать шаг в сторону. Боялась больше никогда не прикоснуться к нему и не получить сладкий поцелуй.

— Все, заказал. А что именно, пока останется секретом, — сообщил Филипе, возвращаясь к кровати.

— Я в раю. И счастлива.

— Я рад это слышать.

* * *

Петра смотрела на свое отражение в зеркале и не могла узнать себя. Она изменилась и будто эти пару дней в Валенсии сделали из нее другого человека. Черное платье обтягивало тело и она ощущала себя неловко, четко видя слегка выпирающий живот. Петра повернулась боком, кладя руки на живот и скривила лицо в недовольной гримасе. Она заметила, как Филипе встал сзади в дверном проеме, начиная фирменно усмехаться.

— Ты такая красивая... — сказал мечтательно он.

— У меня видно живот. Хочу надеть широкое платье.

— Успокойся, даже если и видно, что такого? Ты в положении, ничего постыдного в этом нет.

— Мне неловко, — стояла на своем Петра.

Филипе подошел к ней и, опустившись на корточки, положил руки на живот. Он начал его гладить. Как делал это Джонас, из-за чего Петра замерла, как вкопанная и перестала дышать.

— Ты — самая красивая беременная, какую я только видел. И малышка согласна со мной.

Филипе наклонился и поцеловал живот девушки, из-за чего в ее уголках глаз сразу скопились слезы. Она села на корточки и упала в объятия Филипе, ревя навзрыд и портя этим макияж.

— Эй, ты чего? Ты меня пугаешь, плакса.

— Просто... это так трогательно. Я не могу, Филипе.

Для Филипе этот вечер был особенным. Он назначил свидание на яхте, чтобы они вместе встретили закат и попросил одеться по-особенному. Он всегда любил эти формальности, красоту, богатство... эту иллюзию роскоши.

— Я люблю тебя. И готов повторять это всю жизнь.

— Ну вот, я испортила макияж, — пожаловалась Петра, проигнорировав его очередные слова о любви.

Филипе помог ей встать на ноги и пожал салфетки, которыми девушка сразу начала вытирать потекшую тушь. Она достала из косметички красную помаду, которую когда-то подарила Марлен, и нанесла на еще трясущиеся от плача губы. Остались туфли на каблуке и она будет идеальна.

— Никогда не комплексуй ни из-за чего. Ты всегда прекрасна, — сказал Филипе и они вышли из комнаты, держась за руки.

Яхта показалась Петре огромной, хотя на деле она была самой обычной. Белоснежной, со столиком, накрытым едой, свечами и легкой музыкой. Петра шла по палубе со страхом, крепко держась за руку Филипе. Она боялась упасть.

— Это все...

— Для тебя, моя дорогая, — прошептал ей на ухо Филипе, вызывая мурашки по всему телу.

Они отплыли от причала. Петра держалась за перила, смотря на отдаляющийся берег, а Филипе обнимал ее сзади, вдыхая аромат сладкого шампуня.

— Если ты и дальше будешь так себя вести, у меня случится разрыв сердца.

— Я побеспокоюсь, чтобы все было хорошо. А, пока, садись за стол, я продумал нам ужин.

Петра села на стул и Филипе открыл металлическую крышку подноса. На тарелке лежали морепродукты. Огромный лобстер, жареные креветки, мидии... Петра заулыбалась.

— Ну мы же в морской стране, — сразу пояснил Филипе и достал бутылку шампанского. — Это для меня, а для тебя, ты не поверишь, я заказал детское.

Петра рассмеялась, посмотрев на бутылку с пестрой наклейкой.

— Я подумал, что яблочное тебе понравится.

— Спасибо, это так мило.

Филипе налил себе шампанское и следом открыл детское, наливая в бокал уже Петре. Она ощутила яркий аромат яблока.

— Я могу сделать фото? — спросила Петра.

— Ты можешь делать, что угодно. Не спрашивай.

Она довольная достала телефон, начиная снимать стол. Сначала Петра делала фото, а после даже видео, сразу загружая его в сторис. На него попал улыбчивый Филипе и Петра в очередной раз подметила, какой же он красивый.

Петра знала, что и Джонас, и Элиас следили за ее профилем. Она слишком хорошо знала их обоих, чтобы это понять. Но ее это не остановило и уже спустя пару секунд она опубликовала видео, поставив геолокацию.

Филипе сел за стол. Он продолжил ухаживать за Петрой, накладывая ей с заботой еду на тарелку. Они плыли в неизвестность, в морскую даль, которая манила. Они ели и пили, смеялись, пока небо не окрасилось яркими красками заката, заставляя заткнуться. Обе пары глаз уставились на шар, опускающийся к горизонту воды. Персиковый цвет переливался в красный, розовый, слегка фиолетовый. Происходила магия и Филипе внезапно встал.

Петра уставилась невольно на него и мужчина зашарился в кармане брюк. Дыхание девушки сбилось, она не шевелилась.

— Я долго думал над этим, — сказал Филипе. — Для меня это важный шаг, как и, думаю, для тебя.

Он вытащил коробочку из кармана. У Петры была лишь одна мысль — прошу, только не это, только не это.

Филипе протянул коробочку и медленно открыл ее, заставляя сердце Петры сделать сальто. Она ожидала увидеть кольцо. Серебрянное, с бриллиантом, но в коробочке лежал ключ.

— Ты готова жить со мной?