За музыкой и весельем следовала ожидаемая тишина. Для Петры она была немного тревожной. В глубине своего подсознания она постоянно думала о предательстве Джонаса, спавшего по соседству. Петра винила себя в том, за что ненавидела Элиаса.

Они одинаковые — наплевали на чувства Джонаса, на его любовь, на хоть какое-то совместное будущее. Сделали свой выбор. Только вот Элиасу хватило сил в этом признаться и уйти, а Петра выбрала молчать. Молчать и плакать. И ей это не казалось чем-то легким. Нет, это было выбором, который разрушал на своем пути все, и не только в жизни Джонаса.

Петра взяла в руки телефон и разблокировала, ослепляя себя ярким светом. Джонас крепко спал, она слышала, как парень сопел и мысленно завидовала ему. Она уже давно не могла спать нормально.

Филипе тоже не спал. Он писал ей о том, как скучал, как хотел обнять и никогда не уезжать так далеко и надолго. Петра лишь усмехалась, читая это и вспоминала его автомобиль и встречу под мостом. Она и сама не скрывала своих чувств, писала ему, как тоже желала быть рядом. Это желание делало ей невыносимо больно, ведь она все так же мечтала остаться с Джонасом.

«Приглашаю тебя на свою вечеринку по поводу возвращения в Австрию».

Из-за этого сообщения Петра сжала с силой телефон.

«Не думаешь, что это странная идея. Что я скажу Джонасу?»

«Скажи, что идешь к Софие, я приглашу еще и Амину. Я хочу сделать нечто прекрасное. Красивую, культурную вечеринку, где ты наденешь платье и каблуки. Покажешь свою новую фигуру».

Первая мысль Петры была о том, чтобы отказаться, но все же азарт, загоревшийся перед глазами, заставил согласиться. Ведь она наконец встретит там его, такого же красивого, как всегда, ощутит его знакомый аромат и поймет — ей от него никуда не деться.

«Моя новая фигура тебя напугает. Я набрала несколько килограмм и скоро перестану тебя привлекать».

Петре даже стало смешно от этих своих слов, ведь сама в них не верила. Она нравилась Филипе любой. По крайней мере, ей так казалось.

«Не смеши меня. Ты всегда самая красивая девушка на планете. Я всегда буду тебя хотеть».

Петра глянула на Джонаса. Он ни на секунду не заслуживал того, что она делала. Ей хотелось его резко разбудить, рассказать правду, попросить снова дать свободу, о которой когда-то умоляла с Элиасом. Только вот Джонас ненавидел Филипе.

Она все сделала неправильно, разрушила их отношения, их доверие, их историю. И новую жизнь, которая росла в ней...

* * *

— Вот скажи честно — я иду с тобой на эту вечеринку только ради прикрытия? — спросила Амина, стоя перед огромным зеркалом в черном обтягивающем платье с глубоким декольте.

Она аккуратно красила губы винной помадой и постоянно посматривала на Петру, сидящую за туалетным столиком с ее любимой палеткой теней.

— Нет, Филипе и твой друг тоже, — сказала Петра.

— Но ты не позвала Джонаса.

— Он вообще не знает о том куда я иду. Ему не нравится Филипе.

— И мне кажется, что не без причины, — сказала Амина, повернувшись к подруге.

— Возможно. Ты можешь мне нарисовать эти чертовы стрелки? У меня будто руки из жопы растут...

Амина усмехнулась и подошла к Петре, забирая из рук черную подводку. Они обе выглядели так, как никогда раньше. Амина вовсе не узнавала себя в зеркале и подозревала — Петра ощущала то же самое.

— Я понимаю, что играю в тупые игры, но пока не могу иначе, — грустно сказала Петра, пока Амина выводила ровные полоски.

— Поверь, это не тупые игры, а опасные. Советую раскрыть все карты, пока не будет поздно.

— Все будет хорошо, Амина.

Подруга хотела бы возразить, но времени на споры у них попросту не осталось. Петра вызвала такси и подошла к зеркалу в полный рост, чтобы в последний раз рассмотреть себя полностью. Темно красное платье подчеркивало слегка выпирающий живот, а макияж казался маской. Той, которую она надевала, когда думала о Филипе.

В доме Софии, который для Петры казался слишком знакомым, уже собрались почти все гости. Она пока не видела Филипе, ища его взглядом, как ребенок, потерявший мать в супермаркете. Петра увидела мужчину на кухне с бокалом шампанского. Он был в белой рубашке и брюках, даже надел галстук. Она замерла на пороге, сжимая руками сумочку. Филипе пока не видел ее, активно беседуя с Джозефом, взгляд которого внезапно остановился на девушке.

— Петра! Охренеть какая ты красивая! — вскрикнул неожиданно он и Филипе наконец посмотрел на нее.

Рука мужчины напряженно сжала бокал при виде Петры. Девушка заулыбалась. Филипе бросился к ней, обнимая, будто никого вокруг не было. Джо смотрел на это все с непониманием, но молчал. Он подошел к ним, ожидая, пока Филипе наконец выпустит Петру из объятий.

— Ну привет, — сказал он, не зная, что делать дальше.

— Привет, — напряженно ответила Петра.

Она не могла нормально дышать от нахлынувших чувств к Филипе. Как же Петра просто хотела его поцеловать, забыв обо всех присутствующих.

— Спасибо за комплимент, ты тоже красивый сегодня.

Джозеф начал улыбаться и протянул Петре стакан с вишневым соком. Она отпила его, довольная смотря на Филипе, который стоял рядом и ждал, пока Джо наконец отвлечется. Это случилось быстрее, чем он думал, ведь парню стало заметно неловко перед Петрой из-за всего, что произошло с Элиасом. Он ушел, оставляя наконец парочку наедине.

— Ты невероятно красивая, я так скучал... а твой животик такой милый, на камере он выглядел немного иначе, — прошептал ей на ухо Филипе, из-за чего ноги девушки подкосились.

Она хотела послать к черту вечеринку, закрыться в спальне и не выходить из нее пару часов.

— Спасибо, я скоро забуду как дышать если ты будешь так близко ко мне.

— Не бойся, я сделаю тебе искусственное дыхание, если понадобится.

Петра не помнила следующий час, ведь постоянно общалась со всеми вокруг. Все было как в тумане, а мысли заполонило желание быть всегда рядом с Филипе. Она пила много сока, ела торт, который купила София, поглядывала на Филипе, пьющего очередной бокал шампанского.

Да и он пожирал ее взглядом, будто каждый раз раздевая при всех. И Джо, и Амина прекрасно видели это. Они стояли в стороне, смотря на людей и держали по стакану алкоголя.

— Тебе тоже кажется, что Петра влюбилась? — спросила Амина.

— Даже не кажется, я вижу это. Они так обнялись с Филипе, что у меня чуть челюсть не отвисла. Неужели...

— Неужели она бросит Джонаса?

— Он этого не переживет, — уверенно сказал Джозеф. — Элиас иногда говорит о нем. Все же привычка заботиться об этом человеке у него еще осталась.

— Знаешь, это будет выбор Петры. Если ей лучше с Филипе, то мы не можем ее осуждать.

Джозеф пожал плечами, хотя вовсе не мог никак судить об этой ситуации, осознавая, что Элиас когда-то был на месте Петры.

Спустя какое-то время Петра увидела, как Филипе поманил ее куда-то взглядом. Она следовала за ним загипнотизированная, пока не оказалась в небольшой комнате. Филипе закрыл дверь на замок. Вокруг было темно и Петра не шевелилась.

Она ощутила, как мужские руки легли ей на плечи. Девушка слегка дрогнула. Филипе нежно прикасался к ней, медленно перемещая ладони вниз по рукам. Он дошел до пальцев и замер. Осторожно наклонившись к голой шее Петры, Филипе оставил невесомый поцелуй на коже. Девушка прикрыла глаза, ощущая, как ровное дыхание сбивалось с привычного ритма.

— Если я тебя украду навсегда, ты будешь против? — спросил тихо Филипе.

— Думаю, что да.

— А если украду на неделю в Испанию?

Она молчала. Руки Филипе легли на живот, из-за чего Петра резко открыла глаза. Он еще не прикасался к ней так. Не трогал живот. Это делал Джонас. Только он оставлял поцелуи и разговаривал вечерами с ним. Только он ощущал, что станет отцом.

Петра осторожно повернулась к нему лицом, будто случайно сбрасывая руки с живота. Она прислонилась к его лбу своим.

— Может, на неделю и можно, — сказала девушка.

— Значит, бронирую лучшую виллу в Валенсии, милая.

Филипе будто оттягивал момент сближения с Петрой. Ждал шага от нее, но она стояла неподвижно, маня его своим сладким запахом. Он поцеловал ее, не желая более терпеть. Как же Филипе мечтал об этом прикосновении к ее губам во время каждого разговора по видео. Все вокруг заиграло вновь теми красками, которые были в автомобиле и под мостом. Она была рядом, принадлежала ему.

Он аккуратно расстегнул платье Петры сзади, оголяя плечи. Руки так и тянулись ниже, касаясь пятой точки. Но Петра внезапно немного оттолкнула Филипе, заставляя сесть на кровать. Он оказался на ней, а девушка, взявшись за галстук, намотала его на руку, притягивая лицо Филипе к своему. Она залезла на него сверху, задирая платье. Филипе расстегнул штаны, приспуская их. Он хотел ее. Хотел сейчас, здесь, всегда...

Нижнее белье Петры было небрежно отброшено в сторону, руки Филипе сжали ягодицы девушки, медленно опуская их вниз. В это мгновение ему было плевать на Джонаса. На то, что он все еще был с ней, на то, что мог быть отцом ее ребенка, на то, что ждал Петру дома и возможно так же хотел поскорее раздеть.

С каждым ее движением он забывал все плохое. Хотел закрыть своим телом от проблем, увезти куда-то в Испанию и поселиться на берегу Средиземного моря. Слушать ее голос, смех, касаться волос. И никогда, никогда не думать ни о ком другом.

Филипе покрывал ее лицо поцелуями, заполняя каждый сантиметр собой. Если она сбежит, он не переживет этого. Если он отпустит ее, она никогда не вернется.

Он смотрел на то, как Петра поправляла платье и волосы, как стирала доказательства нахождения с ним. Доказательства, что выбрала его, а Филипе сидел на кровати.

— Я тебе кое-что купил когда был в Японии, — сказал мужчина.

— Что? Подарок?

— А ты снова подойди ко мне и узнаешь.

— Филипе, я только привела себя в порядок, — сказала по-детски обиженным голосом девушка.

— Я не буду тебя раздевать, обещаю.

Петра подошла к нему.

— Повернись спиной.

Она повиновалась ему и Филипе встал с кровати. Он ловким движением руки надел ей на шею серебряный кулон, застегивая следом. Петра прикоснулась к нему, ощущая пальцами форму. Это было маленькое сердце и девушка подошла к зеркалу, включая свет.

Кулон был милым и на сердце виднелись блестящие камни. Она обернулась к Филипе.

— Спасибо, мне очень приятно.

— Тебе нравится? Я не знаю, как ты относишься к бриллиантам...

— Бриллианты? Ты с ума сошел? Я не могу принять настолько дорогой подарок! — удивилась Петра и начала расстегивать кулон.

— Не возвращай его, прошу. Я хочу сделать тебе приятное. Тем более, не думаю, что тебе такое хоть когда-то дарили Джонас или Элиас.

Петра замерла. Она смотрела на Филипе, не моргая.

— Не дарили. Но из-за этого они не были хуже тебя.

Петра не ожидала, что скажет такое ему. Филипе отвел взгляд.

— Я не лучше них. Просто хочу показать, что ты достойна большего, — сказал он.

— Спасибо, конечно, но я правда не могу принять это.

Она с трудом сняла кулон и протянула Филипе. Он не забирал его.

— Если ты так против, то продай его. Я не заберу назад.

— Ты меня ставишь в неловкое положение.

— Петра, смирись с тем, что я хочу делать тебе подарки и буду делать их в дальнейшем. Любые, какие сам захочу. Поездка в Валенсию — это мой второй подарок тебе.

Петра открыла сумочку и бросила туда кулон. Она не знала, что говорить мужчине. Неловкое чувство от подарка не отпускало.

— У меня ощущение, что ты пытаешься меня подкупить, — сказала она, чувствуя, как в уголках глаз скапливались слезы.

Филипе подошел к ней вплотную, прикасаясь руками к плечам.

— Нет, дорогая, не подкупаю. Не ищи подвоха, я пытаюсь сделать тебе приятно. Я бы сделал еще больше, если бы ты позволила и была моей.

— Я и так уже твоя.

Филипе отрицательно замотал головой.

— Не моя.

— Я сейчас стою перед тобой.

— А вернешься домой в объятия Джонаса.

— Я... я твоя все равно.

По щеке давушки скотилась слеза и Филипе быстро вытер ее.

— Не плачь, — сказал он.

— Я хочу быть твоей.

— Тогда надень кулон, милая.

Она ответила отрицанием. Отвернулась от мужчины, давясь слезами.

— Мне пора домой, — сказала с трудом Петра.

— Я тебя отвезу.

— Нет, ты выпил.

— Я довольно трезв.

— Я вызову такси.

— Давай я хотя бы это сделаю, — сказал Филипе, доставая телефон.

Она молчала, ожидая, пока он закажет такси.

— Насчет Валенсии напишу тебе на днях. Все организую и покажу тебе Испанию.

Петра слегка усмехнулась.

— Хорошо, спасибо еще раз.

Она уезажала с тяжелым грузом на груди. Кулон кричал, что все зашло слишком далеко. Петра до сих пор ощущала тепло Филипе на своей коже и хотела вернуться. Сбежать от всего, забыться, но путь лежал домой, к Джонасу и разговору. Петра должна все решить.

Дома она услышала включенный ноутбук. Джонас смотрел какой-то фильм с чипсами, высыпанными в огромную миску и пепси. Он услышал, как Петра вернулась и сразу же поставил фильм на паузу, желая подойти к ней.

Петра снимала туфли, когда увидела Джонаса. Она тревожно посмотрела на него и с трудом выдавила улыбку.

— Я думал, что ты позже вернешься, — сказал парень.

— Решила, что пора ехать домой. Устала.

— Тебе ванну набрать?

— Было бы прекрасно, — сказала устало Петра, ставя туфли в тумбочку.

Джонас ушел в ванную, включая воду. Достал пену для ванн с ароматом банана. Петра прошла в спальню, стягивая платье и ища взглядом домашние штаны и футболку. Она распустила волосы и увидела размазанную помаду. Аккуратно вытерев ее, Петра услышала как в спальню вошел Джонас.

— Я уже соскучился, — сказал он и, подойдя к девушке, поцеловал ее, следом наклоняясь и оставляя такой же поцелуй на животе.

— Я тоже.

— Приготовил лазанью, будешь?

Петра пожала плечами.

— Может, после ванной. Я не знаю.

— Ты такая уставшая...

— С беременностью устаю намного быстрее, сам знаешь.

Петра ушла в ванную, прикрывая плотно дверь за собой. Она залезла в воду и расслабилась. Петра думала о Филипе. О том, как ее тело странно реагировало на него, будто в какие-то моменты отторгая. С Джонасом она никогда не ощущала подобного.

Джонас, оставшийся в спальне, сел на кровать. Он смотрел на небрежно брошенное платье и заметил рядом сумочку. Парень решил собрать все, осторожно вешая одежду в шкаф, но неуклюже уронил маленькую сумочку, которая от удара раскрылась и все содержимое оказалось на полу. Он сел на корточки, чтобы собрать и среди помады, пачки салфеток, упаковки жвачки, пилочки для ногтей, пластырей и маленьких духов увидел кулон, который показался ему незнакомым. Джонас поднял его, рассматривая со всех сторон.

Он сжал кулон в руке, пытаясь понять, откуда его взяла Петра. Джонас направился в ванную и постучал в дверь, прежде чем войти внутрь. Петра удивленно уставилась на парня, который стоял на пороге.

— Откуда ты взяла этот кулон? — спросил Джонас, вытягивая руку с украшением вперед.

Петра привстала в ванной и вылезла, хватая халат, чтобы прикрыться.

— Я как раз хотела поговорить с тобой об этом.

— Ты меня пугаешь.

— Давай выйдем в гостиную, хорошо?

Джонас кивнул, следуя в другую комнату. Петра пошла за ним, желая развернуться и убежать куда-то далеко. Избежать разговора. В гостиной Петра села на диван, а Джонас остался стоять, все еще держа в руках кулон.

— Это подарок, — сказала Петра.

— От кого и в честь чего?

— От Филипе.

Джонас сжал от злости челюсть и отошел от Петры подальше. В его глазах был ужас и непонимание того, что происходило.

— Какого хрена он дарит тебе подарки? — выпалил Джонас.

— Джонас, все очень сложно. Мне кажется, я попала в такую же ситуацию, как и с Элиасом.

Джонас молчал. Смотрел на девушку, не отрывая взгляда. Он сходил с ума. Все вокруг него рушилось.

— Как давно?

Петра вжалась в спинку дивана, поджала под себя колени. Она почему-то боялась Джонаса, будто он будет таким, как бывший парень Авы.

— Уже как... месяца два-три.

Джонас тяжело задышал. Он был на грани панической атаки, его начало тошнить.

— Ты сейчас серьезно? Филипе говорил о тебе правду?

— Нет, тогда между нами ничего не было. Я не врала тебе.

— Ты спишь с ним?

Петра снова ощутила, как начинала плакать.

— Да.

— И сейчас была у него?

— У Софии. Это вечеринка Филипе, он пригласил меня...

Джонас внезапно бросил кулон на пол. Петра вздрогнула.

— Я не знаю, как должен реагировать! — закричал Джонас. — Ты вообще с ума сошла? Петра, ты беременна. Не от него, от меня. Мы станем родителями! А ты мне говоришь о том, что спишь с Филипе. Ты правда сошла с ума.

— Джонас... не кричи, пожалуйста, мне страшно.

— Не бойся, я тебе ничего не сделаю. Мне неприятно, что ты считаешь меня монстром, способным причинить тебе боль. Может, поэтому и хочешь свалить к нему, как это уже сделал Элиас.

Петра замотала головой.

— Не хочу, я не хочу свалить! Я хочу быть с тобой, воспитывать нашу дочь, но прошу дать мне свободу.

Джонас схватился за голову, наматывая круги по комнате.

— Ты серьезно? Ты приходишь ко мне во второй раз с таким разговором. Только если раньше я полюбил Элиаса, то не думаю, что во мне проснутся хоть какие-то минимальные позитивные чувства к Филипе. Он мне противен, — с трудом сказал Джонас.

Весь мир вокруг него плясал и смеялся. Ему место в психушке.

— Я не прошу его полюбить или строить новые полиаморные отношения. Это уже пройденный этап.

— А свободные отношения — это будто выход, да? Один день ты с ним, второй со мной. А ребенок? Как ей будешь объяснять?

Петра встала с дивана и нерешительно подошла к Джонасу. Коснулась его щеки, из-за чего парень немного отступил назад.

— Я люблю тебя и прошу понять.

— А если я не хочу это понимать?

Она уже обхватила его щеки руками. Он не смотрел ей в глаза.

— Прошу. Хотя бы подумай. Я уеду на неделю, сама пойму, чего хочу. Наши отношения... это самое важное, что есть в моей жизни.

— А мне почему-то так не кажется. Ты любишь его?

— Я не знаю. Я ощущаю то, что не могу описать или контролировать. Это... нечто особенное. Я могу с уверенностью сказать, что люблю тебя. Ни секунды не переставала, — ответила Петра, желая поцеловать его поскорее.

Она потянула к нему, поцеловала в губы, но Джонас не отвечал взаимностью. Просто стоял, как статуя, пока Петра убивала его своими неловкими касаниями.