В полной тишине Петра собиралась на прием к врачу. Джонас, уже давно собравшийся, сидел на диване в гостиной и заметно нервничал, постоянно дергая ногой. Он не мог отвлечься ни на что постороннее, постоянно думая о ребенке. Как, в принципе, и сама Петра.

Решение оставить беременность далось ей сложнее всего, что она решала за всю жизнь, а сегодня они, к тому же, наконец узнают, кто же именно у них будет. За прошедшие незаметно два месяца Петра даже сумела свыкнуться со страшной мыслью, что вскоре станет матерью, но страх и волнение при этом всем так и не покидали ее.

— Нам уже через полчаса нужно быть у врача, — сказал внезапно вошедший в комнату Джонас.

Петра натянула на себя кофту, полностью скрывая еще небольшой живот.

— Иду, не торопи.

Она хотела дочь, а Джонасу было все равно кто будет. Петра видела себя только матерью девочки, представляя ее такой же, как дочь Марлен. Перед сном видела милое личико, похожее на маленькую копию Джонаса. Она представляла, как трепала ее по густым кудрявым волосам, как слышала звонкий смех, как целовала теплые щеки.

Возможно, материнство — это не так уж и страшно.

Страшно лишь осознание, что в их с Джонасом отношениях огромная глубокая трещина, образованная одним единственным человеком, которого как полтора месяца не было рядом.

Филипе улетел в Японию. Говорил, что к родственникам, которых не видел пять лет, а Петра ощущала пустоту, разростающуюся постепенно внутри. Она пыталась ее заполнить Джонасом, но все равно ощущала, как где-то оставались пробелы. Болезненные и давящие на психику.

Она писала ему, что сегодня узнает пол ребенка. Филипе отвечал, что очень хотел бы быть рядом с ней в такой ответственный момент. Она отвечала улыбающимся смайликом. Филипе не отец. Филипе никто.

На улице в нос девушки ударил запах кебаба. Она сильнее сжала руку Джонаса, направляясь с ним к метро. Все выглядело вокруг как сюжет малобюджетного фильма, а никак не реальная жизнь. Петра иногда думала, что все это нереально и она уже давно сошла с ума.

— Я все же хочу гендер пати, — решительно сказала Петра, смотря на темноту за окном поезда метро.

— Серьезно? Ты же все время говорила, что не хочешь шума, организации и тому подобного.

— Мне нужно что-то, что поднимет настроение, а близкие люди всегда делают меня счастливой.

Джонас искренне заулыбался и чмокнул радостно Петру в щеку.

— Отлично, тогда сегодня мы не узнаем, кто же у нас будет, оставим интригу на немного попозже.

Но все же настоящей интригой для Петры была дата возвращения Филипе, о которой он упорно молчал, будто испытывая девушку на терпение. Она с каждым днем хотела увидеть его сильнее и сильнее, вспоминая тот прекрасный день в автомобиле. Тот особенный во всех смыслах день.

Она хотела прокричать — поцелуй меня так же, как в тот момент, дай прочувствовать все то, что ты мне так внезапно дал.

Джонас вел ее по коридору больницы с явно приподнятым настроением и в момент, когда Петра увидела на мониторе их ребенка, ощутила, что и сама начала улыбаться от счастья.

Они слушали сердцебиение, не желая прекращать ни на секунду. Джонас сжимал ее ладонь, а в уголках глаз девушки собирались слезы. Все же не важно, что она чувствовала к Филипе. Он много говорил, но не был рядом так, как Джонас. Как этот человек, отдавший себя всего новой мечте и надежде.

— Спасибо тебе за всю заботу, которую ты мне дал, — сказала Петра, выйдя из кабинета. — И за то, что я чувствую себя полностью защищенной.

Петра держала в руках конверт, в котором лежала бумажка с полом ребенка. Они были в шаге от секрета, от интриги... но больше всего Петру успокаивал тот факт, что с ребенком было все хорошо.

— Ты не должна благодарить меня за это, милая, — сказал Джонас. — Я никогда вас не брошу.

От слова «вас» по телу Петры пробежали мурашки. Возможно, осознание того, что она никогда не будет теперь одна, казалось до сих пор непривычным. До сих пор таким же, как и в самом начале, хотя многое успело измениться.

Джонас ощущал особенный трепет от мысли о том, что вскоре станет отцом. Воспоминания о Карине остались лишь ночными кошмарами, а осознание нового будущего вселяло невиданную ранее надежду. Он готов был свернуть горы ради этого маленького человека и Петры, на которую смотрел совсем иначе.

— Ты голодная?

— Естественно! Как всегда готова съесть слона.

Они рассмеялись и Джонас обнял девушку. Что-то между ними было иначе, это Джонас ощущал уже не первую неделю. Но пока они просто шли в ресторан, смеясь с очередной шутки и планируя дату гендер пати.

* * *

Петра ощутила долгожданное облегчение, оставшись дома наедине. Джонас ушел на ночную смену в клубе, неохотно оставляя Петру. Она готовила себе ужин, усмехнувшись от мысли о том, как мило Джонас на прощание поцеловал ее живот.

Эти чувства, которые давал Джонас, будоражили и удивляли. Он любил ее... сильнее, чем раньше, как-то по-особенному, с неким трепетом. Как отец относится к маленькой дочери и ей это безумно нравилось.

Но на экране появилось уведомление о сообщении от Филипе, моментально вырвавшее из нежных мыслей. Он написал, что освободился и хотел созвониться по видео.

Сердце Петры забилось быстрее. Она нервно поправила футболку, но все же резко сняла ее и побежала за другой, более опрятной. Скрыв свой живот под широкой тканью, девушка распустила волосы и посмотрела на себя в зеркале. Все же немного не такой видел ее Филипе перед отъездом. Она наблюдалаза тем, как менялось ее тело.

Поставив телефон на стол, Петра села на мягкий диван, залезая на него с ногами и укрываясь пледом. Филипе позвонил первым и девушка ответила со страхом и волнением, следом растянув лицо в счастливой улыбке.

— Ну привет, красотка, — поздоровался он, нагло рассматривая каждую деталь в образе Петры.

Она заметно раскраснелась.

— Привет. Как у тебя дела?

— Сейчас прямо замечательно, потому что вижу тебя и слышу твой голос. Мечтаю встретиться поскорее.

— Так что же тебя держит? Прилетай домой.

Филипе задумался, посмотрев в сторону. Он сделал пару глотков виски со льдом.

— Скоро, сладкая, скоро, — мечтательно сказал он.

— Мы сегодня были у врача. Я решила, что сделаю гендер пати, поэтому до сих пор не знаю, кто у нас будет.

— Ого, удивила, и как ребенок?

— Все хорошо. Я очень этому рада.

Петра невольно потянулась погладить живот, из-за чего Филипе заулыбался. Он не мог налюбоваться тем, какой она стала. Искренне скучал по ней, мечтая обнять как можно скорее и покрепче.

— Ты такая красивая.

— Смущаешь, — скромно сказала Петра.

— Обожаю так делать. Люблю, когда ты краснеешь, попровляешь волосы, пытаясь спрятать за ними лицо и опускаешь глаза. Постоянно думаю о тебе, вижу во снах...

— Меня сейчас стошнит от романтики.

Филипе рассмеялся, снова выпивая виски.

— Ладно, перестану. Хотя я бы очень хотел продолжить и дойти до момента, когда ты вновь будешь сидеть без футболки.

Петра невольно отвернулась. За полтора месяца произошло многое. Именно такие вечера она проводила, созваниваясь с ним. А после и сближаясь по видео настолько, насколько это было возможно на расстоянии.

— Ты же знаешь, как я волнуюсь в такие моменты, — подметила Петра.

— Знаю, но тебе же это нравится. По глазам вижу.

— Ну-у, вообще-то да.

Филипе удобнее сел на кровати, ставя телефон напротив. Он себя чувствовал подростком, который только учился все делать, боялся ошибаться и смущался от слова «грудь». Да и сама Петра ощущала подобное, лишь скромно оголяя плечо.

Мужчина усмехнулся, пристально наблюдая.

— Ты помнишь нашу встречу в машине? — спросила девушка.

— В мельчайших деталях. Помню, какое на тебе было белье и как вкусно пахла твоя кожа.

— А я помню, как ты касался меня, раздевая, горячо обжигал дыханием кожу шеи. Как сжимал пальцами ягодицы.

— Представь, что я вновь к тебе касаюсь, и буду так же касаться совсем скоро, исследуя твое тело вновь.

Петра прикрыла глаза. Она представила, как Филипе сидел рядом с ней, нежно прикасался, оставляя горячие дорожки на коже. Как его рука спускалась ниже и ниже, минуя грудь и живот. Филипе наблюдал за тем, как Петра проводила рукой по футболке, слегка приподнимая. Он ощутил, как от возбуждения кровь прилила в одну точку.

— Я медленно решаю снять с тебя эти домашние лосины, оставляя тебя смущаться и краснеть в трусах, — сказал Филипе.

— Меня сложно смутить этим...

— Сказала та, щеки которой моментально покрылись румянцем. Снимай их, сладкая.

— Только ради тебя, — прошептала Петра и, немного привстав, стянула лосины, аккуратно кладя рядом с собой.

— Ты самая красивая девочка, я бы смотрел на тебя вечно.

Филипе приспустил и свою одежду. Глаза Петры неловко забегали по экрану. Она не знала, куда ей смотреть, как не смущаться и куда запрятаться.

А стоило ли скрываться, если тело разрывалось от желания?

— Только смотрел? Нужно же что-то делать...

Филипе рассмеялся.

— Если ты так хочешь... то я легко могу пробраться под твое нижнее белье бежевого цвета.

Петра невольно потянула руку к низу живота. Ее дыхание прервалось, в голове звучал лишь голос Филипе. Он смотрел на нее. На ее движения, на лицо с закрытыми глазами. Не шевелился, боясь спугнуть. Оттолкнуть безумием, которое разрывало все внутри.

Она была его. Даже на таком расстоянии, даже в отношениях с Джонасом, даже беременная. Петра принадлежала ему. Всецело. И ее мысли, и ее тело, и ее страх, и ее радость, и ее оргазмы...

Он слышал ее частое дыхание, видел ускорившиеся движения. У него самого сердце стучало так быстро, что немного и случится инфаркт. Он ждал, ждал этого момента, когда Петра блаженно откинется на диване. И это случилось спустя мгновение, унося ее вновь в тот день в автомобиле.

— Я хочу, чтобы ты был рядом, — прошептала она, смотря на потолок и слыша свое сердцебиение.

— Все будет. Жаль, я не смогу прийти на гендер пати.

— Мне тоже жаль.

Петра вновь укрылась пледом. Она уже более спокойно смотрела на Филипе, который светился от счастья. Ее мир напоминал театр, в котором она — отрицательный персонаж, делающий больно тем, кого так любит.

Но этот театр был для нее чем-то, без чего жизнь казалась невозможной.

Когда они закончили разговор, Петра ощутила внутреннюю пустоту. Она продолжила готовить себе ужин, постоянно думая о собственных решениях и ошибках. Может, Филипе и был ее главной ошибкой за все время. Но самой приятной.

* * *

В доме Софии играла музыка, пока Петра беспокойно бегала из комнаты в комнату, перенося оставшуюся еду. София уже перестала сопротивляться с этим и предлагать все сделать самостоятельно. Гендер пати Петра хотела возложить на свои плечи.

— Все уже идеально, хватит бегать туда-сюда, — сказала Марлен, остановив девушку на пол пути.

Петра тяжело вздохнула. И вправду, вокруг все было идеально — украшения, цветные шарики, столы с закусками и десертами, напитки и дорогие люди рядом. Девушка заулыбалась.

— Ты права. Не видела Джонаса?

— Он с Аминой куда-то отошел.

Глаза Петры забегали по двору и она нервно укуталась в вязаную кофту, чтобы согреться. София вышла из дома с соком и протянула Петре.

— Клубничный, а у меня еще и с водкой, — гордо сказала София.

— Ты как всегда. Не напивайся только.

— Хорошо, мамочка!

Петра и не заметила, как сзади нее оказался дорогой ей человек. С ним шли Амина и Джонас, желающие сделать Петре сюрприз. Ей кто-то закрыл глаза ладонями и девушка подпрыгнула на месте, хватаясь за чужие руки.

— Джонас, это не смешно! — вскрикнула со смехом она.

— А это не Джонас.

Петра сразу узнала голос парня и, скинув руки с лица, бросилась обнимать. Питер улыбался, прижимая девушку к себе.

— Я не думала, что ты приедешь.

— Не мог же я пропустить такой день. Джонас решил устроить все тайно.

Петра глянула на парня, который стоял в стороне с гордо поднятой вверх головой. Петра прошептала одними губами «спасибо».

— Ты так изменилась. Вроде живот не сильно видно, но ты какая-то... другая, — сказал Питер.

— Это ты меня еще в обтягивающей одежде не видел. Тогда сразу понятно мое положение.

— И вечеринка очень красивая. Кто все так украсил?

— Естественно Петра. Со мной вместе, — сказала София, внимательно рассматривая нового знакомого.

— О-у, круто вышло. Я, кстати, Питер.

— София, хозяйка дома, приятно познакомиться.

Они протянули руки для рукопожатия. Питер сразу направился к еде, потому что ужасно проголодался с дороги, а Петра последовала за ним, желая пообщаться.

— Ну, как ты в целом? — спросила она.

— Неплохо, что крайне странно. Я научился справляться. Кстати, хотел спросить, а сколько Софие лет?

Петра поперхнулась соком.

— Она тебе понравилась?

— Не знаю. Просто интересно.

— Ей девятнадцать.

— Я так и думал, — сказал Питер, краем глаза следя за Софией.

— Если она тебе понравилась, то пообщайся с ней. В этом нет ничего плохого.

— Спасибо, знаю, я уже смог переступить эту черту страха общения с девушками. Думаю, Карина рада за меня.

От упоминания сестры Джонаса Петра сжала с силой стакан с соком. Имя Карина напоминало ей о том, что довелось пережить и что все еще эхом отзывалось в подсознании.

— А ты кого хочешь — мальчика или девочку? — спросил Питер.

— Думаю, что больше девочку.

— Она будет такой же красивой, как и ты.

Петра заулыбалась.

— Смущаешь!

— Пытаюсь заставить улыбнуться. Ладно, пойду к Марлен. Хочу подержать на руках племянницу.

Питер ушел. Петра смотрела ему вслед, наблюдая за тем, как парень поднял Леони на руки.

Вокруг было мало людей, но все те, кто заставляли Петру улыбаться. Она невольно представила, как здесь так же стояли бы Элиас и Джозеф. Все же именно их не хватало.

Питер отошел с Леони, давая возможность Марлен и Паулю насладиться спокойствием. Парень прижимал к себе девочку, следуя к Софие. Девушка стояла в одиночестве, смотря в телефон и параллельно попивая сок.

— Хозяйка дома такая деловая, вся в телефоне, — сказал Питер.

— Хозяйка решает дела с кузеном, но она уже свободна.

София убрала телефон.

— У тебя красивый дом.

— Спасибо родителям, а ты вроде как не в Вене живешь, да?

— В Линце.

— Ну, неплохо, — сказала София.

— Чем увлекаешься?

— Я балерина.

— Воу! Неожиданно, — удивился Питер.

— Люблю когда люди так реагируют. Всех удивляет балет... хотя, это понятно. Сложная штука, требующая моральной и физической выдержки. Не советую.

Питер рассмеялся.

— Уже представляю тебя на сцене. Думаю, это слишком красиво.

— Я давно не выступала. Дала себе передышку. Но была бы рада если бы ты посмотрел на мое выступление.

— Жду приглашения! Приеду сразу же.

София засмущалась, опустив голову на свои черные кеды.

— Обычно людям плевать на то, как я танцую, — сказала она.

— А мне интересно. Жаль, я ничем не могу похвастаться. Слишком скучный для этого.

— Это нормально. Не нужно стыдиться того, что у тебя нет творческого хобби. Все мы разные.

— Можешь рассказать мне о балете за ужином? — внезапно спросил Питер, сердце которого ухнуло в пятки от волнения.

— За ужином? Это свидание?

— Как пожелаешь. Может быть просто дружеская встреча за порцией итальянской пасты.

Они рассмеялись. Питер ощущал тепло, которое излучала София. В ней было что-то, что манило его. Успокаивало внутреннюю тревогу. Он решил рискнуть.

Спустя пару мгновений Петра и Джонас привлекли внимание друзей. Они встали по центру, желая хлопнуть хлопушки и наконец узнать пол ребенка. Амина включила запись видео. Петра сжимала в руках хлопушку, ужасно волнуясь. Она не знала, куда смотреть, поэтому ее взгляд постоянно бегал.

Джонас поцеловал ее и кивнул, намекая, что стоило продолжить. Петра вытянула руки вперед вместе с Джонасом. Резко повернула хлопушку и все вокруг радостно вскрикнули, когда посыпался дождь из розового конфетти.

Джонас от радости обнял Петру и поднял в воздух, начиная кружить. Она смеялась, но после того, как оказалась на земле, ее взгляд упал на дальний угол дома. Там, опершись на стену плечом, стоял Филипе. Он широко улыбался, следя за происходящим.

Все же, мужчина побывал на ее гендер пати, из-за чего вокруг глаз Петры скопились слезы.