В отельном номере было тихо. Приглушенный свет создавал знакомую атмосферу их привычных свиданий. Свечи заполонили пространство ароматами апельсина и персика. Молодой парень сидел на кровати, застеленной не особо приятным оранжевым покрывалом. Он трогал эту ткань и кривился, вспоминая, какая кровать дома у нее.

Ава была настолько рада, что не шла по улице, а летела, периодически поглядывая на карту в телефоне, чтобы случайно не потеряться. Это казалось ей мечтой. Она даже не подозревала, что Симону будет какое-то дело до разнообразия их отношений. Подсознательно Ава очень боялась наступления рутины.

Она была в симпатичном платье, которое еще ни разу не надевала. Оно немного сковывало неловкие движения, но Ава ощущала себя самой красивой не то, что на этой улице, а и во всей стране. И вскоре Симон должен был увидеть ее, вновь посмотреть влюбленным взглядом, усмехнуться, поцеловать. Сказка была слишком яркой. Главное, чтобы был хэппи-энд.

Симон — это надежность, опора, поддержка. Симон — это ее будущее. Симон... У Авы появилось резкое тревожное предчувствие, когда впереди показался отель. Она не могла вдохнуть полной грудью, внутри поселилось ощущение, что стоило убежать домой, снять неудобное платье, переодеться в пижаму и смотреть сериалы на Нетфликс.

Но Симон делал все для нее. Только для нее.

Поэтому в отельном лобби Ава уверенно назвала свое имя и ей подсказали, что ее ждут в триста шестьдесят шестом номере. Что же подготовил Симон? Сказочный ужин при свечах с дорогой едой? Неужели он настолько типичный романтик?

Если Ава была с ним хотя бы полгода, она бы предположила, что Симон сделает предложение. Но она знала его — он никогда не сделает такой шаг настолько рано. Как и сама девушка не согласилась бы на такое.

Возле номера Ава замерла, осознавая, что там, впереди, ее ждала неизвестность. Сюрприз, от которого внутри все трепетало. Сюрприз, от которого дыхание замирало.

Она дважды постучала костяшками пальцев по идеально ровному дереву. Цифры этого номера засели в голове. Послышались шаги и дверь отворилась. Ава была готова увидеть улыбающегося Симона, на шею которого бросится спустя мгновение. Но вместо него прямо перед ней стоял Лука.

Лука...

От шока челюсть Авы отвисла, а от страха ее моментально затошнило. Лука резко, без каких-либо слов, схватил ее за руку, затаскивая в номер и запирая дверь. Ава из-за шока даже не поняла, что стоило закричать.

— Если начнешь кричать и звать на помощь — тебе же хуже, как и Симону, как и Джонасу. Я знаю, где они все живут и знаю, что Петра беременна. Я сделаю так, что никто у нее не родится, — сказал Лука, хищно смотря на Аву.

Она приросла к месту. Забыла, как дышать, как моргать, как говорить. Ей было плохо. Ава даже не заметила по сторонам невероятную атмосферу, которую так ждала от Симона. Шторы были плотно завешаны, поэтому в номере стоял полумрак, освещенный свечами. Закрытое шампанское разместилось на стеклянном столике с двумя бокалами на тонких ножках. Тарелка нарезанных фруктов стояла неподалеку.

— Лука... — прошептала она. — Что ты здесь делаешь?

— Я тоже рад тебя видеть, Ава. Ты выглядишь великолепно. Такая же, какой я тебя помню. Прости, что испортил планы. Это я тебя пригласил вместо Симона, притворившись им. Тайное приглашение через письмо под дверью... еще такие секреты, ты даже явно не написала ему. Ты поверила, правда?

— Потому что я ни на секунду не сомневаюсь в Симоне.

— А он в тебе да. Я с ним общаюсь с начала ваших отношений. Мы неплохие друзья. Не бойся, он не знает, кто я такой на самом деле. Я его интернет друг. Верный, который подскажет, какой ему фотоаппарат выбрать любимой девушке. Я знаю о тебе все, моя крошка.

Ава скривилась от последнего слова. Она попятилась назад, ища взглядом путь отступления. Но бежать ей было некуда.

— Ты больной? Мы с тобой расстались, при чем я ясно дала понять, что мне плевать на тебя.

— Не плевать, — перебил ее Лука. — Ты любишь меня и я лучше Симона. Я видел, какой он — трусливый, скромный, глупый, а я готов был на тебе жениться.

Девушка нервно рассмеялась, от чего ей даже стало жутко. Лука шагнул вперед, а она сжала в руках сумочку. Ей бы снять каблуки и побежать...

— Я тебя ненавижу. Симон показал мне, что такое любовь, а ты — что такое ненависть. Я люблю его, а не тебя. Хватит жить прошлым и быть ребенком. Повзрослей.

Лука взял бутылку с шампанским и начал открывать. Когда пробка издала громкий хлопок, Ава подпрыгнула на месте.

— Тебе не идет этот цвет волос. Серый был лучше. А еще ты похудела. Для него? Он того не стоит.

Лука начал наливать шампанское в бокалы, замешкавшись с ними какое-то время и протянул один Аве. Она не пошевелилась.

— Похудела я не ради него, а во время депрессии из-за тебя, когда я хотела вены вскрыть. Ты испортил мою жизнь!

— Выпей со мной за встречу. Не заставляй выливать такое дорогое шампанское тебе на ужасные волосы. И в депрессии виновата была ты. Мы могли быть просто счастливы, а ты выбрала иной путь. Не обвиняй меня в собственной глупости.

Ава боязно взяла бокал. Она затряслась. Лука залпом выпил напиток и с грохотом поставил бокал на стол. Он явно волновался. У него были взъерошенные волосы, помятая белая рубашка, заправленная в брюки. Он то и дело облизывал пересохшие губы и нервно вздыхал.

— Я следил за тобой постоянно, — сказал Лука. — Знал о тебе все. Ты вернула Джонаса себе на профиль, потом там появился этот Симон. Ты изменилась. Стала полноценным фотографом.

— Изменилась, потому что поняла, что хочу убежать от ужасных воспоминаний.

— Ты преувеличиваешь. У нас были замечательные отношения — много секса, свиданий, любви, нежности, я был всегда рядом, а вот ты далеко. Мысленно трахалась с Джонасом. Интересно, а Симон знает о твоем прошлом с лучшим другом?

— Он знает все.

— Говорю же — тупой. Я бы тебе не позволил даже задуматься о Джонасе.

— Поэтому наши отношения и разрушились. Ты пытался контролировать меня, но моя жизнь принадлежит только мне.

Лука начал делать шаги в ее сторону и Ава ощутила, как руки стали предательски выдавать состояние волнения. Он был критически близко, почти дышал в лицо, а она не могла сдвинуться с места.

— Давай еще выпьем, — предложил Лука, указывая ей на бокал.

Ава не пошевелилась. Она не желала пить что-то, что ей дал парень, но взгляд Луки прожигал в ней дыру. Девушка не понимала, как могла когда-то любить его и страдать по нему. Одна мысль о том, что он прикасался к ней, вызывала чувство тошноты и отвращения.

— Я с тобой пить не собираюсь.

— У тебя нет выбора. Давай выпьем за встречу. Будь послушной девочкой хоть раз в жизни. После я тебя отпущу.

Она неуверенно сдавила тонкую ножку и уставилась на пузырьки. Шампанское было явно вкусным, но Ава не верила словам Луки. Он не мог так просто ее отпустить. Что-то было еще, что выдавал недобрый блеск в его глазах. 

Беги...

Лука как-то не по-доброму усмехнулся когда Ава прислонилась губами к краю бокала и отпила шампанское. Он лишь наблюдал за ее действиями и тем, как она боялась. Ава была уже не в силах скрывать свой страх, хотя сначала и хотела разочаровать Луку. Она была не готова к встрече с ним. Ни один психолог не смоет воспоминания о разбитой камере и его ужасных криках.

— Тебе нравится? — спросил Лука.

— Неплохо, но я больше не хочу. Я сейчас пью намного меньше, чем раньше.

— Почему же? Неужели ради Симона?

— Я делаю это ради себя, — резко ответила Ава.

— Какая смелая и самостоятельная девочка. Ты такой мне даже больше нравишься. Раньше была закомплексованной, забитой, потерянной. А сейчас... я осознал, какую драгоценность потерял.

Ава осторожно поставила бокал на столик и ощутила легкое головокружение. Ее ноги уже устали стоять на каблуках, да еще и неподвижно. Взгляд девушки то и дело падал на дверь, которая спустя пару минут начала становиться нечеткой.

— А я рада, что ты меня потерял. Нам хорошо быть не вместе.

— Я скучаю по тебе, Ава. По твоим серым волосам, по твоему голосу, фотографиям, по твоему запаху... дай мне шанс все исправить.

Она отрицательно замотала головой и ей совсем стало плохо. Ноги уже не держали, а руки стали ватными и в то же время будто весили несколько тонн. Лука заметил изменения в состороянии девушки и быстро убрал свой бокал, чтобы вовремя подхватить ее тело.

— Никогда... — еле прошептала Ава и уставилась на уплывающий от нее бокал. — Что ты мне подмешал?..

— Я ничего не делал, милая. Все хорошо.

Лука подошел к ней слишком близко и Ава оказалась в его объятиях не в силах сопротивляться. Она не могла говорить, не то, что кричать. Все вышло из-под контроля. Лука поднял ее на руки и аккуратно уложил на кровать, застеленную шелковым покрывалом. Ава попыталась закричать, но лишь тихо замычала. Мир отдалялся от нее. Она куда-то падала.

— Ты лишь моя, Ава, моя. Не Симона или Джонаса. Твое тело, твои мысли, твое все принадлежит мне. Я же люблю тебя. Люблю так, как никто никогда не полюбит. Я хочу, чтобы у нас была свадьба. Ты наденешь пышное платье, каблуки, будешь смотреть только на меня и улыбаться, говоря «да». Я буду самым лучшим мужем, самым верным, самым... каким ты пожелаешь.

У Луки сбивалось дыхание при виде беспомощной Авы, лежащей на кровати. Она была в шаге от него, настолько доступная, что Лука забывал как дышать от перевозбуждения. Он помнил каждую ее родинку и шрам, хотел увидеть их снова, прикоснуться подушечками пальцев, ощущая родное тепло. Она принадлежала ему... была его. Симон уйдет, он был ошибкой, которую совершила глупая Ава. Ей еще учиться и учиться. Она выбирала неправильных парней.

Только Лука правильный и надежный.

— Знаешь, я долго думал, что нужно сделать, чтобы ты была моей навсегда. И осознал — я привяжу тебя к себе, моя сладкая, ты будешь моей навеки.

Лука осторожно расстегнул замочек на туфлях, снимая их. Он начал массажировать уставшие ступни Авы. Она ощущала все. Каждое касание. Лука смотрел на ее коричневый лак на ногтях, перемещаясь по ноге выше. Худые икры девушки привлекали его еще тогда, когда он мог касаться их каждый день. Лука прислонился губами к коже на ноге, начиная оставлять невесомые поцелуи. Она его... его кукла.

Он замер у краев платья. Его дыхание уже давно сбилось, а в брюках стало невыносимо тесно. Лука расстегнул пуговицу и ширинку. Прикрыл глаза, представляя в десятый раз Аву без одежды и усмехнулся — теперь это не будет лишь его фантазией.

Теперь это его реальность.

Лука слегка приподнял края платья, проникая к трусам. Кружевные, ведь она явно готовилась к сексу с Симоном, а была с Лукой. Его рука оказалась под нижним бельем. Лука ощущал, как Ава безуспешно пыталась сопротивляться с наркотиком, который он ей дал. Она была не в силах что-то сделать. Не могла сопротивляться, не способна была остановить его.

Парень навис над ней, смотря в глаза, наполненные слезами. Его правая рука так и осталась внизу, а губы потянулись к нежной коже лица Авы. Он целовал ее, оставлял мокрые дорожки на щеках, кусал губы, слизывая соленые следы от слез.

— Как же я тебя люблю, моя самая сладкая девочка, — прошептал он ей на ухо.

Ава хотела умереть. Распасться на миллион маленьких частиц и раствориться в бесконечном пространстве. Она ненавидела каждую секунду, каждое мгновение. Внутри все разрывалось от боли и ненависти к себе. Ава могла поговорить с Симоном, узнать, что что-то не так...

Но Лука не останавливался ни на секунду. Его руки разрывали платье, которое было не для него. Так же избавился от лифчика и трусов. Он покрывал все ее тело отвратительными поцелуями.

Ава зажмурила глаза, когда он избавился от одежды на себе и, поцеловав вновь губы, разрушил жизнь девушки навсегда. Она чувствовала его движения, такие резкие, болезненные и невыносимые. Задыхалась в слезах и беззвучно кричала, слыша его тяжелое дыхание.

Для Авы это длилось вечность, а для Луки прошло каких-то пару мгновений, после которых он ощутил то, к чему так стремился и упал на кровать. Он прикрыл глаза, ощущая полное удовлетворение и власть над Авой. Над его Авой.

— Ты самая прекрасная девушка, которую я когда-либо встречал. Я хочу быть с тобой... нет, умереть с тобой, — сказал Лука, повернувшись к девушке. — Ты — вся моя. Ты — лучшее, что случалось в моей жизни. Не бросай меня, я сделаю все... все. И когда мы станем семьей... зайка, нас может объеденить ребенок. Мы будем самыми счастливыми.

От одной мысли о ребенке Аву начало тошнить. Она бы ни за что не позволила, чтобы у ребенка был такой отец, как Лука. 

* * *

Накапливая ложь, ты не замечаешь в какой момент она становится правдой. Когда тайные встречи превращаются в часть повседневной жизни, а слезы девушки, которую когда-то так искренне любил, превращаются в пустую истерику. Борьбой за неизвестность, которая в будущем обязательно тебя убьет.

Сначала Джозеф не был интересен Элиасу, погрузившемуся в мир переживаний за Джонаса. Кроме страха, волнения и вечной паранойи у него не осталось буквально ничего. Даже Петра не вызывала прежнего трепета внутри. Наступила тишина. Тишина, которая разрушала.

Джозеф пил в клубе Джонаса со своим другом Филипе и Элиас наблюдал за ним, приходя на смены любимого парня. В Джо было что-то, что привлекало его внимание, только вот изначально Элиас упорно игнорировал это, а после уже считал, что пути назад нет.

Он задавался вопросом — неужели Петра ощущала то же самое, когда смотрела на него в планетарии? Неужели так же потерянно ловила его неловкие взгляды и желала поскорее поцеловать?

Так Элиас и решился на шаг вперед. Последнее решение, которое разрушило хрупкое равновесие.

Он сидел напротив Джозефа, который с аппетитом поглощал кебаб, купленный в забегаловке неподалеку. Элиас к своей порции даже не притронулся. В последние дни его окутывало перманентное чувство тревоги.

— Ты не думаешь, что все закрутилось как-то... странно? — спросил Элиас.

— В смысле?

— Ты познакомился с Петрой, сделал ей татуировку, подружился с ней. Я ощущаю себя настоящим дерьмом.

— Понимаю. Самому противно от себя, когда смотрю ей в глаза. Она слишком хорошая, — сказал с грустью Джозеф.

Элиас глянул на его многочисленные татуировки на руках. Вспомнил ночь, когда рассматривал каждую, пытаясь запомнить тонкие детали, касаясь их пальцами.

— Я не могу так продолжать.

— Почему? Раньше таких сомнений не было. Два месяца все было отлично.

— Мы, как дети, Джо. Еще и играем чувствами других. Петра не заслужила этого, да и Амину ты за нос водишь.

— Амина никогда ничего не чувствовала ко мне. Ее единственный интерес — это Кристиан. Все это знают кроме наивной Бриджит.

— И это еще не все... — с тревогой сказал Элиас.

Он открыл наконец свою банку лимонного пива и сделал несколько больших глотков. Хотел поскорее убежать.

— Что же еще?

— Петра беременна. Мы не знаем от кого. Она говорит, что и не узнаем. Ей не интересно делать тест ДНК. И... она явно оставит ребенка. Джонас не против...

Джозеф отложил остаток кебаба, вытер руки белоснежной салфеткой и пересел к Элиасу поближе.

— Беременна? Черт, Амина мне ничего не сказала. А ты хочешь этого ребенка?

— Нет. Я не готов и не хочу. Я никогда не видел себя в роли отца, не мое это. Тем более в таком возрасте.

Джозеф взял парня за руку.

— Тогда скажи ей это. Не мучай себя, заставляя жить ту жизнь, которую не хочешь. Ты не сможешь чувствовать себя счастливым. Расскажи ей правду.

— Правда ее убьет, — перебил его Элиас. — Я изменил ей с тобой.

— Ты думаешь, что она чистая и невинная? Что между ней и Филипе?

— Ничего.

— Сомневаюсь. Он настроен очень серьезно, — резко отрезал Джо и Элиас опустил голову вниз.

Он знал, что когда-то этот разговор случится, только желал, чтобы он был как можно позже. Желательно, никогда.

— Я не знаю, Джо, не знаю. Я устал постоянно быть в состоянии тревоги. Только рядом с тобой мне спокойно, не убивай то, что держит меня в стабильном состоянии. Я расскажу все Петре, только дай мне время.

Джозеф обнял Элиаса и тому стало легче. Все же правда — там, с Петрой и Джонасом был страх, а с Джозефом — безопасная зона. Возможно, Петра чувствовала то же самое, смотря на Филипе и Элиас не мог ее осуждать, хотя очень хотел.