Лежащий на кровати рюкзак, наполненный самыми необходимыми вещами, приковал к себе взгляд сосредоточенной Петры. Она вспоминала, все ли взяла с собой, перечисляя долгий список в голове. Но девушка внезапно немного подпрыгнула на месте, вспоминая, что забыла зубную щетку. Она сразу же направилась в ванную комнату, где столкнулась с Элиасом, который был в поисках потерянной серой футболки.

— Ну что, нашел? — спросила Петра, схватив зубную щетку желтого цвета из стаканчика на раковине.

— Не-а, мне кажется, она потеряна безвозвратно. Магия, ей богу.

Петра усмехнулась и вышла в спальню, забрасывая щетку в собственную косметичку. Она не думала, что спустя пять дней после шокирующих новостей они будут собирать рюкзаки для поездки в горы, чтобы хоть как-то отвлечься и подышать свежим воздухом. Что арендуют отель недалеко от Дахштайна на ночь и будут беззаботно подниматься на фуникулере. Только вот мысли о собственном состоянии Петру не покидали ни на секунду.

Джонас вошел в комнату и положил ноутбук в рюкзак, глянув на погруженную в себя Петру. Он подумал о том, что все вдруг стало совершенно другим. Они уже смирились с новой реальностью, только вот Петра стала более отстраненной от них. Да, она тянулась за объятиями и поцелуями, но была напугана, как только кто-то из них мог прикоснуться к ней чуть более откровенно. Петра стала такой, какой не была никогда и она не узнавала саму себя.

— Мне Амина второй день пишет о том, что хочет устроить пикник, — пожаловалось Петра, посмотрев при этом на телефон.

— Так соглашайся, отвлекись, пообщайся с ней, — сказал Джонас.

— Я... ладно, ты прав. Скажу, что послезавтра соберемся. Если выживу после поездки.

— Выживешь, выживешь, мы же не пешее восхождение на вершину планируем.

Природа должна была пойти ей на пользу. Девушка провела слишком много времени в стенах квартиры, лежала на кровати, смотрела без остановки сериалы. Ощущала вечную слабость, но не только физическую, а и моральную. Джонас постоянно пытался вытаскивать ее на улицу и ему это удавалось сделать лишь на какие-то пару часов в день. Только тогда с лица Петры исчезала болезненная бледность.

— Так, хрен с ней, возьму другую футболку, — сказал зло Элиас и открыл шкаф.

— Боже, ты будто только в нее и влюблен! — пожаловалась Петра.

— В нее, в тебя, ну и... в Джонаса, конечно.

Они все начали улыбаться. Так по-детски мило, что Петра засмущалась, отводя взгляд. Отчасти Марлен была права — они невольно начали дарить больше любви и заботы, пытаясь показать, что всегда рядом. Только вот это не помогало выбрать, как поступить. Петра до сих пор не знала, готова ли на самом деле стать матерью.

— Ладно, сладкие влюбленные мальчики, пора уже выдвигаться, а то с такими темпами опоздаем на поезд.

— Сладкие? Фу-у, Петра, это противно... — сказал сразу же Джонас и поднял рюкзак с кровати.

— Слаще некуда.

Петра ушла обуваться, а парни лишь переглянулись, направляясь за ней.

В поезде оказалось на радость мало людей, ведь был будний день и Джонас, Петра и Элиас спокойно разместились на сидениях для четверых со столиком посередине. Петра выбрала как всегда место у окна и сразу же сняла кеды, оказываясь на сидении с ногами. Мимо проносилась Вена, впереди была дорога, длиной в три с половиной часа со станцией в маленьком туристически распиаренном Хальштатте. Их небольшой отпуск начинался именно с этого города и продолжался прямо на вершину Дахштайна.

Для Петры эта поездка значила одно — их жизнь могла оставаться прежней, какой была в самом начале отношений. Когда они втроем, сломя голову, опаздывали на поезд, ехавший в какое-то красивое место. Как много мечтали о новых поездках в другие страны. О море, горах, пустыне и лесах. Все еще можно было исправить, только вот беременность — это огромное усложнение и без того нестабильной ситуации.

— Как думаете, в эту поездку в моей голове многое изменится? — спросила Петра.

— Может быть. Смотря что ты выяснишь для себя и сможешь ли ответить на все вопросы, — ответил Элиас.

— Иногда мне кажется, что я не хочу искать на них ответы. Хочу оставить все как есть и сказать, что ненавижу делать выбор.

— Так ты и вправду не любишь выбирать, — подметил Джонас. — Но в этой ситуации нет других опций. Все уже случилось.

Петра прижала к себе колени сильнее и прикрыла глаза. Ей было невыносимо смотреть на проносящиеся мимо поля. На бегущую рядом жизнь, которая резко перестала быть только ее. Она в какой-то момент захотела вернуться в детство, когда этих проблем не существовало. Только вот детство осталось далеко позади, а единственный ребенок был у нее сейчас в животе.

— Я хочу есть, — резко сказала Петра.

— Уже?

— Сама в шоке.

Джонас достал из рюкзака аккуратно замотанные пленкой сандвичи с курицей. Он протянул один Петре и она жадно начала есть. Девушка замечала за собой повышение аппетита, которое присутствовало и ранее, но игнорировала его. Она могла есть очень много, а после страдать от тошноты, ненавидя весь мир вокруг.

— Я потолстею и вы меня разлюбите, — сказала с набитым ртом Петра, на что Джонас по-доброму рассмеялся.

— Даже если ты наберешь очень много килограмм, мы тебя будем любить, как раньше, — сказал он.

— Ну а вдруг перестану привлекать. Правда, мое тело начнет меняться, я больше не буду той Петрой, к которой вы так привыкли. Да и я уже сейчас другая.

— Пока ты выглядешь так же, как и всегда. Такая же красивая, — сказал Элиас.

— Посмотрим, что ты скажешь через пару месяцев. Это если я, конечно... оставлю ребенка.

Между ними повисла пауза. Петра жевала сандвич, запивая холодным чаем из бутылки. Ее слова прозвучали жутко и наверное именно в тот момент Джонас впервые осознал, как не хотел, чтобы Петра сделала именно этот выбор. Ему показалась невыносимой мысль возвращения всего в то же положение, что было. Его мечта — это новая надежда, а этой надеждой была семья.

Хальштатт был маленькой деревней, которая прославилась своей красотой и уютом. Им следовало добраться до нее на кораблике через большое озеро Хальштеттер. Вокруг открывались виды на огромные горы, но в частности привлекал интерес величественный Дахштайн. Джонас невольно вспомнил пеший подъем на гору с Кариной. Она тогда так много ныла, устала, хотела есть, но шла вперед, желая оказаться на вершине и взглянуть на прекрасный мир.

Они бы устроили такой же подъем, собрали рюкзаки, одели нужную одежду, выбрали маршрут... но каждый понимал, что Петре это не пойдет на пользу. Она и сама была рада добраться удобным фуникулером до смотровой площадки. Девушка засматривалась на темную воду озера, сжимая руку Джонаса. Рядом с ними находилось много туристов, слышались разные языки. Мир туристической Австрии отличался от пустых и уютных забытых всеми деревушек.

Маленький Хальштатт приковал к себе слишком много внимания. Петра уставилась на знаменитую Евангелическую церковь, которая была будто главным ориентиром в этом месте. Джонас делал фото, невольно думая об Аве и том, как она бы радовалась в таком месте, постоянно щелкая камерой.

— Ну согласитесь, это слишком распиаренное место, — сказала Петра.

— Тут не поспоришь. Туристов тьма... — подтвердил Элиас, которому постоянно приходилось, как и всем остальным, обходить людей.

— На вершине это место покажется совсем маленьким.

— Как и весь мир, а ты в нем жалкая пещинка, — добавил Джонас.

Они зашли в маленькое кафе, заказывая себе по латте и отдыхая с поезда. Петра заказала себе еще и круассан, вновь умирая с голоду.

— Вот не будет у нас больше такой свободы, если я рожу, — сказала резко Петра и парни замерли.

— Первое время — да, но мы же привыкнем, научимся жить с этим, все равно будем куда-то ездить, но уже с новым членом семьи, — сказал Джонас.

— Я буду вновь привязана к дому. Не думаю, что готова к такому.

Джонас осознал, что привязанность к дому у Петры была из-за него и ему сразу стало стыдно. Он уставился на полупустую кружку латте. Петра выбрала этот путь тогда, когда видела, как ему больно. Добровольно осталась сидеть рядом, как сложно при это бы ни было. Она повторяла постоянно — я влюбилась в тебя, а не в твою проблему. Для нее Джонас был важен куда больше, чем осознание, что будет тяжело.

— Мы тебе будем помогать. Всегда, — сказал Элиас, который хотел поддержать Петру.

В его понимании на самом деле ребенок был огромной проблемой на их пути. Они еле пережили ситацию с Джонасом и Элиас постоянно думал о том, что в будущем этот ужас мог увидеть уже совсем невинный человек, который даже не делал этот выбор.

— Спасибо, но я еще не решила. И вряд ли смогу решить.

На фуникулере было так же людно, как и на земле. Петра прижалась к стеклу, достав телефон и снимая видео подъема. Они были все дальше и дальше от земли, все ближе к облакам. Элиас прижимал ее к себе, будто был риск, что канатная дорога просто порвется. Петра казалась ему слишком хрупкой.

А мир вокруг опасным.

Смотровая площадка с забавным названием «Пять пальцев» уместила на себе с десяток восторженных туристов. У Петры перехватило дух от открывшегося вида. Она держалась за металлические перила и не могла поверить своим глазам. Мир и вправду был будто ненастоящим, кукольным. А они — на вершине, далеко от проблем. Воздух бил в лицо, солнце обжигало кожу, а на фотографиях были трое счастливых людей, которые улыбались так, будто еще пару дней назад чуть не умерли.

Они отошли от толп людей куда-то прочь, в укромное место, немного теряясь среди горных троп. Сели почти на самом краю, погружаясь в дикий мир, который представляли совсем без людей, без боли и без страха. Здесь все было иначе.

Они прижали к себе Петру, захватывая ее крепкими объятиями, в которых была лишь любовь и тепло. Петра прикрыла глаза, гладя кожу их рук.

— Когда мы с Кариной стояли на этой вершине, она шутила, что Эверест покорить не получится даже если она будет практиковаться с подъемами до старости, — сказал Джонас. — Я посмеялся с нее и сказал, что ей под силу все, даже чертова высота в восемь тысяч метров. А в реальности оказалось, что ей не под силу бросить принимать.

— Но ты еще в силах исполнить ее мечту, — подметила Петра.

— Только если с вами. Иначе... мне это не нужно. Ничего не нужно без вас.

У Петры что-то защемило в груди.

— Как и мне. К черту все, лишь бы быть вместе вот в такие моменты. Не потерять это все.

— Я уже достаточно потерял и с меня хватит. Я хочу отпустить Карину и бороться ради нас. Я не могу упустить и вас.

Джонас встал, он подошел ближе к краю, смотря на скалистую пропасть. Петра с тревогой глянула на Элиаса и тот сразу же встал, подходя к Джонасу. Он буквально видел, как тот срывался вниз и все в то же мгновение заканчивалось.

— Карина, — начал Джонас, смотря вдаль. Он видел перед собой ее лицо, довольное, такое, как всегда в горах или на природе. — Ты не взошла на Эверест и не покорила ни один восьмитысячник, а я не смог понять тебя, хотя у меня были десятки возможностей, которые я упускал, считая, что так и нужно. Считая, что ты еще маленькая, в твоей жизни нет проблем, а будущее далеко. Я упустил момент, когда ты стала взрослой и свернула не туда. Прости меня за то, что не уберег, хотя должен был, ведь я старший брат. Я бы не дал Даниэлю притронуться к тебе, клянусь, я бы сам закопал его где-то, если бы увидел. Сделал все, лишь бы ты знала что такое фентанил только из-за интернета и сериалов. Я надеюсь, что ты меня простишь за все.

У Петры разрывалось сердце от его слов. Она сидела, не в силах подняться и ее руки дрожали. Элиас держал за руку Джонаса, сам разрываясь от боли, которая поглощала все на своем пути.

— Я хочу жить дальше, правда. Может, ради нашего ребенка, ради этой прекрасной надежды, которая дала мне стимул сражаться. Думаю, ты сейчас улыбаешься, не веря в то, что такой как я может стать отцом. Я сам не верю и никогда не поверю, но Петра беременна. Наша огромная любовь привела нас к этой точке. Я не сдамся, Карина. Мы с тобой встретимся на вершине Эвереста, где мы, вчетвером, будем стоять и ждать тебя.

Петра все же встала и ушла прочь, начиная задыхаться от нахлынувших эмоций. Она вновь положила руки на живот, заливаясь слезами отчаяния. Слова Джонаса тронули ее до глубины души. А ведь она могла все это перечеркнуть одним жестоким решением, закончить, уничтожить. Забрать не только надежду Джонаса, но и свою.

Она разрушит все то хрупкое, что есть сейчас. За последние пять дней даже Элиас работал меньше, оставаясь чаще дома рядом с ней. Готовил ужины, был прекрасным любящим парнем, а Джонас улыбался, когда видел ее по утрам. Прижимал к себе в кровати, кладя голову на живот.

— Я отпускаю тебя навсегда, — закричал неожиданно Джонас и Петра дернулась. — Я хочу жить. Жить ради любви!

Внутри у Петры все разрывалось от чувства боли и отчаяния. Ее в свои объятия захватил Джонас, а Элиас стоял в стороне, не понимая, что происходило. Джонас закрыл своим телом плачущую Петру и начал гладить по голове, как в детстве когда-то делал папа.

— Слышишь, я сделал это ради тебя и нас в целом, — сказал он. — Я готов на многое, сверну эту чертову гору, чтобы ты не плакала. Все у нас будет хорошо, я вас обоих люблю.

Только вот любви Петре было недостаточно. Она вновь потерялась в лабиринте неизвестности и страха.

* * *

За два дня до поездки в горы Джонас работал в клубе, который раз за разом напоминал ему о том, как по помещению летали бутылки. Удивительно, что он не попал при этом всем в Питера. Джонас натирал бокалы, пока в здании еще было пусто. До рабочей смены оставался всего час и Джонас безразлично смотрел в одну точку, желая поскорее оказаться рядом с Петрой и обнять ее.

Но его внимание привлекла вошедшая в здание Ава, которая предупредила о своем визите заранее. Она принесла два кебаба, протягивая один парню и тот поблагодарил ее. Они сели за столик, Джонас даже сделал ей мохито.

— Ну как там Петра? — спросила Ава.

— Вроде, нормально, только часто уходит в себя. Я пытаюсь ее достать оттуда.

Ава знала о беременности Петры. Они все втроем рассказали ей об этом, ничего не скрывая и девушка была в настоящем шоке, осознавая весь уровень стресса, который пережила Петра.

— А ты как?

— Думаю о ребенке. Знаешь, не говори никому об этом, но... мне кажется, я хочу стать отцом, — сказал Джонас.

— Что? Ты уверен? Это огромный шаг, который изменит все. Это не собачку завести.

Джонас опустил голову и прикрыл лицо руками.

— Знаю, знаю, но моя жизнь такое дерьмо, я хочу что-то светлое, что заставит меня посмотреть на все иначе.

Ава глянула на бинт, которым было перемотано запястье. Посмотреть иначе — это перестать хотеть умереть. И Ава со страхом думала о том, что это желание могло у Джонаса не пропасть. Что ребенок не станет целебной пилюлей от всех проблем, а может сделать еще хуже. Все же это огромный стресс для каждого родителя.

— А Петра еще не сказала о своем решении?

— Нет, она явно не может выбрать и я ее понимаю. На оба решения сложно согласиться.

— У тебя уже рука не болит? — спросила Ава, резко переключаясь на тему, которая на самом деле была слишком болезненной и не поднималась так часто, как хотелось девушке.

Она желала знать о Джонасе больше, о его страхах и переживаниях. Раньше Ава не смогла помочь, а сейчас поняла — она могла потерять своего лучшего друга если будет молчать. Потерять навеки.

— Не сильно. Делаю коктейли, конечно, медленно и самые легкие, но в целом все хорошо.

— Ты не боишься повторного припадка?

Джонас опустил взгляд. Мохито привлек внимание и факт нахождения в нем алкоголя, но парень резко переключил внимание в другую сторону и сжал рукой кожу на ноге.

— Я уже снова записался на терапию, — сказал он. — Я сделаю все, чтобы такое больше никогда не повторилось.

— Ладно, я тебе верю, но ты знай, что я всегда рядом. Ты можешь писать мне в любое время суток, я отвечу.

Джонас молча обнял Аву, вдыхая аромат привычных духов, которые она не меняла уже несколько лет. Девушка допила мохито и, отставив стакан, вдруг вновь начала говорить:

— А вообще, у меня есть хорошая новость. Симон написал, что приглашает меня на свидение в дорогом отеле, чтобы разнообразить наши отношения и просто чтобы я отвлеклась от волнения.

— Ого, прямо в дорогой отель?

— Да, он арендовал номер на самой крыше, с выходом на террасу... я давно мечтала о таком. Он делает меня счастливой.

— Я рад за тебя, ты и вправду светишься от этого, — сказал Джонас.

Ава покраснела от смущения. Она ощущала себя слишком счастливой и всегда при этом искала подвох. Не могло же быть все так идеально. Не мог быть Симон ее принцем, исполняющим все сокровенные желания.