Петра смотрела на белоснежное платье Марлен и не могла отвести от него взгляда. Девушка вертелась у зеркала такая взволнованная, что постоянно поправляла аккуратно уложенные волосы. Петра сама неловко пригладила собственное длинное платье голубого цвета и прикусилу губу от волнения.

— Слушай, точно не сильно выпирает живот? — спросила снова Марлен, повернувшись в то же мгновение к Петре.

Петра опустила взгляд на подругу. Конечно, она видела ее беременный живот, но он не бросался в глаза настолько, как думала Марлен.

— Нормально, все же знают, что ты в положении.

— Я до сих пор думаю, что нужно была подождать со свадьбой. Я бы родила и...

— Ты это мне уже раз сто сказала, — перебила ее Петра и Марлен нервно рассмеялась.

— Прости, просто очень волнуюсь.

— Как и я, ведь мне не каждый день выдается быть подружкой невесты.

Петра встала с кресла и обняла Марлен. Тревога у обеих немного понизилась.

Прошло четыре месяца с момента, как Джонас вышел из депрессии. Четыре совершенно новых, необычных, волнующих месяца. Не похожих ни на один другой. И вся жизнь была иной.

— Ладно, я успокоилась. Пауль уже заждался, да и гости тоже. Пора праздновать!

Петра смотрела на уходящую вдаль Марлен и не могла налюбоваться ее образом. Немного пышное белое платье подчеркивало стройную фигуру, которая с беременностью испортилась не настолько, чтобы сильно бросалось в глаза, высокая прическа с незамысловатыми белоснежными цветами в ней притягивала не меньше внимания. И эта девушка шагала уверенно, хотя внутри все взрывалось.

Они были на высоте 155 метров. Дунайская башня открывала вид на целую Вену. Она была под ногами и отделенная лишь огромными панорамными окнами. Все и вправду ждали Марлен. Особенно Пауль, одетый в черный костюм, в котором он чувствовал себя немного некомфортно.

Он увидел Марлен вдалеке и его рот открылся от изумления. Она была прекрасна. Как в их первую встречу, а после в тот день, когда он в нее влюбился. Она была его мечтой, любимой девушкой, которая сегодня стала женой.

Петра, идущая за Марлен, внезапно резко замерла. Она увидела Джонаса и Элиаса, которые только пришли на праздник. Оба в костюмах, уложенными волосами, стройные и притягивающие внимание. Рядом с ними стояла Ава тоже в голубом платье, похожем на одеяние Петры. Девушка не дышала. Смотрела на парней и не могла поверить в реальность.

Они заметили ее, сразу шагнули навстречу, но Петра тоже двинулась вперед. Расстояние между ними сокращалось, пока не превратилось лишь в воспоминание и Петра ощутила ароматы их духов. Такие разные, такие родные.

— Ты выглядешь... изумительно, — сказал Джонас и наклонился поцеловать Петру в губы.

— Да, я не могу оторвать глаз от тебя, — добавил Элиас и поцеловал ее после.

В животе Петры порхали бабочки. Видеть улыбчивых Джонаса и Элиаса было подарком, на который она даже не рассчитывала. Петра взяла их обоих за руки и сама улыбнулась.

— Сегодня лучший день. Я рада находиться здесь с вами.

— И правда — это настолько завораживающе и сказочно, что я сам невольно начал думать о нашей свадьбе, — сказал Джонас.

Петра мигом перестала улыбаться.

— Что? Нашей? Но ты же понимаешь, что это невозможно?

— Понимаю, но не ломай романтику.

Девушка знала, что так Джонас хотел ее успокоить, но в глубине души ощущала, как остался вот этот комок неприятных мыслей о том, что их отношения — это нечто ненормальное.

Музыка, еда, смех, любовь, надежда... Свадьба Марлен была событием, которое сближало каждого. Которое давало повод радоваться и смотреть в светлое будущее. Хотя один человек не мог смотреть в него так же, как остальные. Он стоял в стороне с бокалом шампанского и нервно пил, желая забиться в угол и слушать только тишину.

Это был Питер.

Он не мог сказать, что смотрел на сестру с завистью. Он наоборот никогда не видел себя на собственной свадьбе. Питер завидовал лишь одному — тому что Марлен могла обнять и поцеловать человека, которого любила.

За четыре месяца Питер дважды попадал в лечебные учреждения — один раз в больницу из-за попытки самоубийства и желания встретиться с Кариной, а второй раз добровольно в психиатрическую клинику.

Он не мог сказать, что последнее помогло заглушить боль и мысли о новых порезах на исполосованных запястьях. Нет, все осталось на том же месте, изменилось лишь количество выписанных антидепрессантов, от которых Питера уже тошнило. И появилось клеймо самоубийцы. Но по большему счету ему было плевать.

Плевать на все, кроме Марлен. Поэтому он стоял на ее свадьбе. Смотрел на то, как она радовалась, на то как улыбалась и светилась от новой жизни.

Она скоро станет матерью. А Питер дядей. Дядей маленькой девочки.

Он допил шампанское и отставил стакан. Развернулся и пошел к лифту, желая спуститься и покурить. Новая привычка успокаивала его мысли и нервы. Давала отвлечься.

Питер стоял на улице, сжимая сигарету в правой руке. Пальцы тряслись уже несколько месяцев, а глаз не переставал дергаться. Как и не прекращались кошмары, где Карина умирала раз за разом сначала на его руках, а после снова на руках Джонаса.

Он не сразу заметил, как спустился Джонас. Тот молча подошел к парню и Питер покосился в его сторону.

— Поделишься сигареткой? — спросил Джонас и протянул руку.

За четыре месяца они почти не разговаривали с друг другом. Делали вид, что не существовали вовсе. Но Питер ощущал каждую секунду свою вину перед ним, ведь не смог уберечь Карину.

Питер протянул ему пачку и Джонас осторожно достал сигарету, после прося зажигалку. Он затянулся никотиновым дымом и облегченно выдохнул.

— Твою мать, мне никогда не избавиться от этой привычки...

— А есть ли смысл избавляться? — спросил сразу же Питер, смотря на тлеющий кончик собственной сигареты.

— Дерьмо это все. Наркотик. Я не хочу быть зависимым от чего-то. Но все же раз за разом покупаю пачку, а после иду в супермаркет и закупаюсь там алкоголем пока Петра не видит.

Питер удивленно посмотрел на Джонаса.

— Петра не знает, что ты до сих пор пьешь?

Он пожал плечами.

— Я думаю, что знает, но ничего не говорит. Она настрадалась настолько, что я ее понимаю. И берегу от всего этого. Мы... с Элиасом иногда пьем вместе.

Питер хмыкнул и выбросил окурок. Он подумал о второй сигарете, но не решился ее достать.

— Марлен говорила, что вы через два дня съезжаетесь все вместе, — сказал задумчиво Питер.

— Да, наконец-то. Возможно это поможет мне бросить пить. Да и Элиасу тоже. Мы попробуем семейную жизнь. Хотя... она нестандартная, но я люблю этих людей. И готов ради них на все.

— Как и я был готов ради Карины. Я тебе никогда этого не говорил, но прости за то, что не смог ее спасти. Я старался, правда. Я любил... и люблю ее так сильно, что с радостью лучше бы сам умер, а не она.

Джонас молчал. Смотрел парню в глаза и не знал, что сказать. Он просто обнял Питера, от чего тот немного опешил.

— Если ты и вправду так любил Карину, то спасибо тебе. Я сам виноват во многом, но это чувство вины и вечной ненависти к себе не вернет ее. Мы сможем жить дальше, потому что она бы этого хотела, — сказал Джонас.

Они разошлись на настолько грустной ноте, что Питер ушел не наверх, а свернул в туалет и закрылся. Он встал у зеркала и не узнал себя. Питер уже давно не узнавал в этом парне в очках того, кого Карина звала Питером Паркером. Он был кем-то другим — с огромными синяками под глазами и бледной кожей. Питер посмотрел на свои трясущиеся руки и открыл кран. Вода была ледяной. Он держал ладони под ней.

Он не умрет. Будет жить ради нее и смотреть в будущее, которого Карина никогда не увидит.

* * *

Клуб, алкоголь, музыка, все было рядом, все заманивало молодых людей. Петра, Элиас и Джонас были там. Последний работал, стоя за барной стойкой и подавал Петре уже третий коктейль голубого цвета. Элиас сидел рядом, держал ее за руку, а напротив него стоял виски со льдом. Это было их место, хотя оно казалось безумным и нереальным. Слишком громким и суетливым.

Где-то недалеко от Джонас стоял Йован, который сегодня работал с каким-то особенным энтузиазмом, что привлекало слишком много внимания. Петра невольно поглядывала на него. Но ее отвлекал Элиас, который все время о чем-то говорил.

— Знаешь, у меня сейчас крыша поедет от этой психоделической музыки, — сказал он на ухо Петре.

— Можем выйти в тихое место, если хочешь.

Элиас усмехнулся краем губ. Они последовали в сторону комнаты, которая была их убежищем от этого безумия. Джонас следил за ними со спокойным взглядом, в после ушел принимать заказ. Работа давала возможность ему отвлечься, а громкая музыка была отличным заглушателем для ужасных мыслей. 

В уединенной комнате звуки слегка утихли и басы не так били по барабанным перепонкам. Петра закрыла дверь на замок и Элиас поставил их коктейли на стол.

— Ты не думаешь, что жизнь втроем как-то негативно повлияет на наши отношения? — спросила Петра то, что давно ее волновало.

Что беспокоило с момента, как они два месяца назад впервые сели искать квартиру в интернете.

— Не думаю. Мы привыкли к друг другу и мне кажется, что переезд наоборот позитивно скажется на всем.

Элиас пригласил Петру сесть рядом с собой на диванчике, но она нагло села ему прямо на колени.

— Бытовуха убивает романтику.

— Если работать над этим, то ничего не умрет, — сказал уверенно Элиас.

Она прикоснулась к его щеке, проводя кончиком пальца по коже и дошла до шеи. Ниже была футболка, которая явно мешала.

— Я никогда не говорила, что иногда ревную тебя к Джонасу?

Элиас посмотрел ей в глаза и усмехнулся. Он ощутил, как рука Петры проникла под футболку.

— Никогда. Я не думаю, что ты и вправду всерьез боишься того, что мне с ним лучше, чем с тобой.

— Но тебе с ним иначе. Вы часто спите вместе?

Элиас напрягся из-за вопроса, а еще и из-за того, что рука Петры нащупала ремень на джинсах.

— Периодически. Ты в основном знаешь когда, — сказал сдержанно он.

— Знаю... но мне интересно, что может делать такого Джонас, чего не могу я?

Она расстегнула его ремень и запустила руку в джинсы, от чего Элиас прикрыл веки. Петра поцеловала его в шею, услышала прерывистое дыхание, от которого у нее пробежали мурашки по телу.

Петра опускалась ниже и ниже, будто пытаясь доказать, что она не хуже Джонаса. Но Элиас это и так прекрасно знал, потому что эти два человека для него — это совершенно разные чувства и ощущения.

* * *

Джонас, уставший за барной стойкой, оперся на нее спиной и отдал все заказы Йовану. Его спина ныла от боли, а глаза не видели Элиаса и Петру. Их не было рядом уже с минут сорок и Джонас нервно постукивал пальцами по дереву.

Он глянул на Йована, который сегодня как-то иначе уложил волосы. Он активно беседовал с каким-то молодым парнем и делал ему коктейль. Джонас впервые задумался о том, как ему повезло с таким работником. Йован всегда брал лишние смены, всегда помогал.

Но Джонаса привлекло то, как Йован, оглядываясь по сторонам, положил руку в карман и достал что-то оттуда. Он приложил это к стакану и подал парню. Тот заплатил и Джонас сощурился, осознавая, что номинал купюры был крупнее чем стоимость коктейля. Йован не дал сдачи, а услышал слова благодарности и парень скрылся.

Джонас метнулся за ним. Он следовал к туалетам, минуя толпу людей. Парень шел быстро и наконец скрылся за дверью мужского туалета. Джонас зашел следом и увидел, как незнакомец закрылся в кабинке. Джонас притих.

Сначала было тихо, но после парень громко вдохнул первый раз, следом второй. Закашлял. Джонас лишь подтвердил свои догадки.

Парень открыл белоснежную дверцу и наткнулся на злого Джонаса. Тот молчал пару секунд, пока не схватил его за ворот рубашки.

— Ты что, принял наркоту? — спросил грозно Джонас.

— Ну... да... а что? Ты тоже хочешь? Йован тебе даст отменную дозу...

Он говорил медленно, несвязно и Джонас потащил его из туалета. Он в мгновение оказался у барной стойки и краем глаза увидел, что Петра и Элиас вернулись.

— Йован, мать твою, откуда у тебя наркотики? Этот урод прямо сейчас затянулся дозой в туалете, — закричал Джонас.

— Какие наркотики? Я ничего не продавал кроме алкоголя, — сказал спокойно Йован.

Джонас толкнул обдолбанного парня в сторону и быстро направился к выключателям музыки. В зале вмиг стало тихо. Джонас вернулся к стойке и, повернувшись к толпе, прокричал всем уходить. Сначала все противились, но Джонас был настойчивым и вскоре в зале остались стоять лишь Джонас, Элиас, Петра и Йован. Последний будто не дышал.

— А теперь, идиот, признавайся, — закричал вновь Джонас.

Петра никогда не видела его таким злым. Было ощущение, что он сейчас сорвется и убьет Йована голыми руками.

— Я не торгую.

— Покажи все карманы.

— Я ничего не буду тебе показывать.

— Тогда я вызову полицию и им ты уже отказать не сможешь.

Джонас достал телефон и начал набирать номер полиции.

— Нет, стой! — запаниковал Йован. — Да, я продал пару доз, признаю.

— Отлично, выкладывай на стол.

Джонас отложил телефон. Йован неохотно пошарился в карманах и достал оттуда три пакетика с желтоватым порошком. Петра ощутила, как ей стало дурно от волнения. А ведь когда-то она тоже увидела, как Йован продавал это.

Джонас открыл пакетик и, макнув палец в порошок, попробовал его. Лицо парня скривилось в гримасе ненависти.

— Конченый придурок... это фентанил! Моя сестра умерла от этого, а ты под моим носом торгуешь!

Внутри Элиаса все оборвалось. Все держалось на волоске.

Йован вышел из за барной стойки и сложил руки в карманы джинсов.

— Торговал. Всегда торговал. Ты просто не замечал. Игнорировал или реально не видел.

— Он важная шишка в этом бизнесе, — внезапно прозвучал незнакомый голос позади.

Все обернулись и увидели молодую девушку в черной майке и обтягивающих темных брюках. Она была на каблуках и шла в их сторону очень медленно.

— Меня зовут Сара и я рада, что наконец все увидели правду. Он торгует очень плохим товаром. Он продавал Даниэлю, дружку Карины. Я знаю все об этом, потому что моя подруга тоже умерла от передоза. Некачественный фентанил, дерьмо собачье. Ниточки привели к Йовану. Я видела, что он продавал Карине даже лично.

Йован побледнел. Джонас медленно перевел взгляд в его сторону и сжал кулаки от ненависти. Элиас, увидев это, подошел к Джонасу и положил руку на его плечо, пытаясь успокоить.

— Мне плевать какой там был фентанил. Мне нужны деньги, — сказал Йован. — Я не думал, что кто-то умрет. И Даниэль молчал о том, что он какой-то некачественный. Я не несу ответственности за смерть Карины.

— Лучше заткнись, — сказал Элиас.

— А ты не указывай что мне делать, извращенец. Я за вами тремя наблюдал с таким отвращением и мерзостью, что сейчас не собираюсь даже разговаривать. Я знаю, чем вы занимаетесь в кабинете Джонаса. Уроды.

Джонас тяжело дышал. Его держало лишь то, что Петра рядом.

— И это говорит нам дилер. По нашей вине по крайней мере никто не умирал. А ты и не осознаешь что делаешь, — сказала Петра.

— Нужно вызвать полицию, — предложила Сара.

— Вы думаете, что ваше извращение продержится долго? Вы — ошибка природы!

И Джонас не выдержал. Ему было плевать, что Петра смотрела прямо сейчас на него. Что она вскрикнула когда он с силой ударил Йована в нос.

Йован сразу дезориентировался и пошатнулся, но, придя в себя, сам замахнулся на Джонаса. Тот не среагировал на боль в носу и на кровь, его глаза застелила пелена ненависти и агрессии. Он повалил на пол Йована и бил его, бил, бил...

Элиас пытался его оттянуть, но не получалось. Петра кричала и просила остановиться. Начала плакать, закрывая глаза, лишь бы не видеть во что превращалось лицо Йована.

— Ты убил Карину! Ты убил Карину!— кричал Джонас, а после замер, смотря на окровавленное лицо Йована.

Его рука дрогнула, кулак разжался. Он отполз от парня и попал в объятия Элиаса. Петра стояла в стороне и дрожала. Йован смотрел на потолок заплывшим глазом и осознавал — он это заслужил.

Возможно, на его руках больше крови, чем он мог себе представить.

* * *

Костяшки пальцев сбиты в кровь. Йован в полиции. Возможно душа Карины упокоена. Упокоен даже Джонас, сидящий на диване в их новой совместной квартире.

Они молчали, наслаждаясь тишиной и уютом. Держались за руки все втроем, понимая что шагнули в неизвестность вместе.

Петра смотрела на белые стены вокруг и представляла, как покрасит их в синий. Любовалась цветами, стоящими на подоконнике. Немного раздражалась из-за коробок с вещами, но знала, что они там временно. Скоро вокруг будит лишь уют. Их уют.

— Ладно, давайте дальше разгружать коробки, — решительно сказала Петры и встала с дивана.

Она открыла коробку Элиаса. В ней лежали книги по астрономии и физике. Девушка начала расставлять их в огромном книжном шкафу. Джонас открыл коробку Петры. Он достал вещи для рисования. Усмехнулся, осознавая как у окна их гостиной будет стоять ее мольберт. Элиас заглянул в коробку Джонаса. Его мир — это виниловые пластинки. Его мир — это музыка. Скоро в комнате будет стоять его фортепиано.

У них будут уютные вечера за совместным ужином. Просмотры фильмов с попкорном и личная огромная кровать, где мир троих вновь переплетался воедино. Где каждая секунда — это любовь.

Но Петра замерла. Она подловила момент и отошла от книжных полок.

— У меня есть для вас сюрприз, — сказала девушка и подошла к огромному холсту, который был закрыт белой бумагой.

Она не показывала, что нарисовала на нем. Держала интригу. Но помимо картины девушка достала из кармана бумажку. Петра помялась на месте и неуверенно сорвала бумагу с холста.

Перед ними открылся портрет всех троих. Таких счастливых, улыбающихся и любящих. Петра раскраснелась от волнения.

— Я когда-то написала кусочек стиха и мне удалось наконец его закончить. Это будет подарок для нас всех, — сказала девушка и её горло пересохло.

Она глубоко вдохнула и опустила глаза на текст.

— Я задыхалась в этой комнате,
Погружалась в мрак.
Меня касались руки,
Обжигая кожу до костей.
И вы меня убьете обязательно
Огнем, который заберет в свои объятия,
Огнем, в котором мы сгорим втроем.

Конец