В тишине, воцарившейся в квартире Элиаса, Петра могла услышать собственное серцебиение. Она нервно поставила тарелку на стол, поправила неровно стоящий бокал для вина. Три тарелки. Три человека. Трое заплутавших душ. И одна сильная, разрушительная любовь.

Притяжение объединяло их и наоборот отдаляло.

Элиас заказал мексиканскую еду. Вечер обещал быть по-настоящему острым, хотя Петра никогда не любила такую пищу. Она хотела, чтобы для парней все прошло идеально, но вот в глубине души в это не верила. Главное, чтобы без мордобоя.

Петра ощутила, как Элиас приобнял ее сзади и она нервно усмехнулась.

— Мои нервы этого не выдержат, — прошептала Петра.

— Успокойся, тебе нужно расслабиться.

Элиас начал массировать ее плечи и она правда расслаблено прикрыла веки и нормализовала сердцебиение.

— Джонас обещал принести с клуба какое-то дорогое вино...

— Снова напьемся? — спросил Элиас и рассмеялся.

— Ну уж нет, я не выдержу вас двоих пьяных еще раз.

— Ладно, как хочешь. Значит по бокальчику и все.

Петра отстранилась от Элиаса и посмотрела в телефон, видя сообщение от Джонаса. Он заботливо спрашивал, принести ли еще что-то, но Петра написала, что нет. Она знала — еда сегодня не полезет ни в кого.

— Но если Джонас снова начнет свои сцены ревности... я в этом не участвую, — предупредил Элиас.

— И правильно. Это все бессмысленно. Джонас знает ответы и без этих скандалов.

Они услышали звонок в домофон спустя минут тридцать и Петра беспокойно поправила футболку, заправленную в мятного цвета брюки. Помялась на месте и бросилась за Элиасом встречать вторую свою любовь.

Она увидела Джонаса на пороге. Он даже улыбался, а в руках держал букет огромных ромашек, от которых Петра расплылась в искренней улыбке. Она бросилась обнимать Джонаса, будто Элиаса вовсе не было рядом. Он стоял в стороне, прижавшись спиной к стенке и неловко смотрел на эту сцену. Все выглядело нереально. Как глупая комедия. Но Джонас крепко прижимал к себе Петру за талию и вдохнул аромат ее парфюма, немного покосившись при этом на Элиаса.

Неловкое молчание прервала Петра, резко отстранившись и выхватывая букет из рук парня.

— Проходи, я очень рада тебя видеть, — сказала она и впустила парня в квартиру.

Джонас неловко пожал руку Элиасу. Он заметил, насколько она холодная. Да и в целом Элиас выглядел слишком нервным, а вот Джонас наоборот — держался молодцом.

— Мы уже заказали еду. Будет в течении получаса. Пока можем просто поболтать.

Петра говорила быстро, не заикаясь и будто не дыша. Смотрела на то, как Джонас снимал кроссовки, ставил аккуратно в угол. Она сдерживалась, чтобы не прикоснуться к его мягким кучерям прямо в тот момент.

— Пока можем выпить по бокалу вина. Я взял две бутылки. Вы же не против? — сказал Джонас и протянул пакет Элиасу.

Он сначала не двигался, но после взял его в руки и кивнул, уходя в гостиную.

— Он будто сейчас сознание потеряет, — прошептал Джонас, наклонившись к уху Петры и после оставил одинокий поцелуй на щеке. — И ты сегодня выглядишь прекрасно. Как тебе цветы?

— Спасибо, они очень красивые. И Элиас... волнуется. Как и я.

— А мне кажется, что я сделал свой выбор. Где здесь можно помыть руки?

Петра указала на дверь ванной и Джонас спешно прошел туда. Она сжала букет и прикрыла глаза, начиная часто дышать. Ей нужно успокоиться, нужно взять себя в руки. После этого Петра решительно пошла в гостиную, где Элиас уже рассматривал бутылку, вертя ее в руках.

— Думаю, что вкусное. Хотя в вине я не эксперт, — констатировал он и откупорил пробку, пододвигая следом поближе бокалы.

— С тобой все нормально?

— Да, вполне. Где Джонас?

— В ванной.

— Не бойся за меня. Сама бледная, как Смерть, — сказал Элиас и усмехнулся, потрепав Петру по голове.

Она недовольно скривилась и отошла поставить букет в вазу. Петра слышала, как Элиас наливал в бокалы белое вино, а после как отставил бутылку и сел. Она затылком ощущала его нервные движения и желание сбежать. Но бежать уже некуда.

Джонас мялся на пороге гостиной, пока Петра не пригласила его сесть. Он выбрал один из стульев, как и Элиас, а вот Петра села напротив них на диван и сразу схватилась за бокал, будто он — это спасательных круг. Повисло неловкое молчание.

— Спасибо, что оба согласились на встречу, — сказала Петра, нарушая тишину. — Я рада видеть вас обоих рядом со мной. И надеюсь, что каждый решил для себя, что правильно, а что нет.

— И ты правда готова к этому обсуждению? — спросил Джонас.

— Готова. Нужно же когда-то, чтобы это случилось. Чем дольше откладывать, тем сложнее морально. Я метаюсь из стороны в сторону, не понимая что происходит. И вы, наверное, тоже.

— Я все время в основном думал, как буду чувствовать себя, осознавая, что ты временами с Элиасом.

— Ты ревнуешь?

Джонас кивнул.

— И это нормально. Но вам обоим стоит понять — я вас люблю и готова повторять это как можно чаще. Я не бросаю одного, выбирая другого, я выбираю вас обоих.

— А ты не ревнуешь? — спросил неожиданно Джонас у Элиаса.

— Скорее... нет, чем да. Иногда бывают какие-то мысли, но я их отвергаю.

— Не боишься, что когда-то Петра тебе будет очень нужна, а она будет со мной в тот момент?

— Почему вы всегда рассматриваете ситуацию, будто бы мы не можем стать командой? — спросила Петра.

Она отпила наконец вино и алкоголь приятно растекся по пищеводу.

— Давай подробнее.

— Вы же можете дружить, мы можем общаться все втроем. Я не обязана постоянно выбирать одного. Нужно внимание — пожалуйста, я дам вам его. Нужно побыть наедине — я согласна. Мы должны стать командой. Никто не против кого-то.

Элиас посмотрел на Джонаса и тоже отпил вино. От нервов он стучал пальцами по ноге.

— Хорошо. Я тебя понял, — сказал Джонас. — Команда. Дружба. И все?

— В смысле, и все?

Ее прервал звонок в домофон и Элиас вскочил с места. Это был курьер с едой и парень быстро скрылся в коридоре. Петра вопросительно посмортела на Джонаса.

— Он вернется и я поясню. А пока скажи — что ты ощущаешь с ним, а что со мной? Это разные чувства?

Она неуверенно пожала плечами.

— Не могу объяснить. Скорее... разные. Немного совсем. Вы даете разные эмоции. Но я одинаково хочу быть с вами.

— Что же я тебе даю?

— Тепло, уют, радость, легкость, ты принимаешь меня такой, какая я есть, — ответила Петра.

Ее нога поднялась под столом и прикоснулась к ноге Джонаса. Он улыбнулся краешком губ, ощущая ее резкие движения.

— А Элиас?

— Твердость в выборе, поддержку в интересах, гармонию, спокойствие. И это не означает, что каждый из вас полностью не дает чего-то, что я причислила к другому. Нет, даете, но по-разному. Это очень тонкое ощущение, я не могу подобрать слова, прости.

Элиас слышал все, что она говорила, стоя за стеной с огромными бумажными пакетами, наполненными мексиканской едой. Он прижался ухом к прохладному бетону и вслушался.

— Если бы я не любил тебя по-настоящему, то ни за что не согласился на эту авантюру, — твердо сказал Джонас.

Нога Петры до сих пор буйствовала под столом, но Джонас протянул к ней руку и она взялась за нее. Элиас вошел в комнату, видя это действие и неловко поставил на стол всю еду.

— Я бы тоже не решился, не будь бы у меня чувств к Петре, — сказал Элиас и открыл пакеты, заполняя комнату ароматом острых специй.

Петра ощутила, как по телу растеклось тепло от таких слов. Как кольнуло в сердце от признаний в любви от двух дорогих людей. Она на своем месте, она сделала правильный выбор в пользу чувств.

Элиас достал из пакетов коробочки с тако и раздал Петре с Джонасом. Элиас заметил, как руки Петры тряслись, разворачивая коробочку. Он хотел взять ее за руку и успокоить, поэтому потянулся к ней, как недавно Джонас. Они все замерли. Петра смотрела на ладонь Элиаса, Джонас тоже. Она потянулась к ней и сжала, по ее взгляду можно было понять — это действие было ей необходимо, как и прикосновения Джонаса.

— Я имел в виду до прихода курьера... более интимные вещи, — сказал Джонас.

Петра замерла в одном положении.

— Мы же все прекрасно осознаем то, что делаем с друг другом, — сказала она.

— Значит, никаких рамок?

Она отрицательно замотала головой.

— Вообще никаких, — ответил за нее Элиас и каждый в этой комнате заметно покраснел.

— Приятного аппетита, — сказала Петра, наконец пробуя тако и разряжая атмосферу.

Они ели молча, рассматривали друг друга, будто привыкая к тому, что в будущем всегда будут видеть то же самое. Будут вместе. Будут любить вот так.

Из-за острого тако Петра постоянно тянулась к стакану с водой, а Элиас усмехался над тем, как она театрально махала руками, пытаясь утихомирить горящий вулкан во рту. Острая еда не была создана для Петры.

— Мне так сейчас комфортно, даже не смотря на то, что скоро задохнусь от этих специй, — поделилась своими чувствами Петра.

— Ешь медленнее и я же говорил, что тебе будет сложно с мексиканской едой, — сказал Элиас, который даже не поморщился из-за остроты, будто в его тако специй не положили.

— Я же тоже хочу поддержать ваши вкусы! Вы же любите острое, хотя мне никогда не понять этого мазохизма. Если мой желудок разъест от остроты...

— С тобой все будет нормально, — сказал решительно Джонас и они все рассмеялись.

— В следующий раз будет китайская еда.

— Как пожелаешь, я вот индийскую предложить хотел.

Петра, схватив салфетку, бросила ее в сторону Джонаса и он ловко словил ее.

— Никакой остроты больше! Такие извращения лучше без меня. Можете вместе попробовать.

Джонас посмотрел на Элиаса, который в тот момент улыбался и задумался, что и вправду им стоило проводить время вместе, чтобы подружиться. Понять друг друга, войти в единый новый стиль жизни. А то Петре это все кажется простым, а на деле может быть иначе.

— Хотите, я вам покажу мою новую покупку? Это карта Луны, со всеми названиями кратеров, — внезапно сказал Элиас и Джонас резко замер.

— Я в астрономии шарю примерно как ты в балете, но Петре думаю будет очень интересно.

— А вдруг я тайный фанат балета и неплохо в нем разбираюсь?

Петра закивала, вытираясь от еды и быстро встала с дивана, следуя в спальню. В комнате было тесно. Односпальная кровать напоминала — Петре и Джонасу здесь не место. Элиас достал из-под кравати огромный лист и развернул его, раскладывая на полу. Петра залезла с ногами на мягкую кровать и села по-турецки, с замиранием сердца наблюдая за действиями Элиаса.

Луна была великолепна. На бумаге было изображено два полушария спутника Земли — одно видимое и другое скрытое и темное.

— Знаете, я в детстве любила наблюдать за полной Луной. Смотрела на нее и думала, что она тоже смотрит на меня. Я видела ее лицо. Да, глаза, рот, нос. Она улыбалась мне, а я ей. Я хотела прикоснуться к ней. И долго считала, что у Луны и вправду есть лицо. Только потом выяснила, что это все кратеры и мое богатое воображение, которое нарисовало на серой поверхности знакомые черты, — рассказала загадочно Петра и две пары глаз уставились на нее.

Джонас сел на свободный стул, а Элиас сидел на корточках перед лунной картой.

— Звучит очень поэтично. Мне бы такую фантазию. Я всегда вижу только факты и науку, — ответил Элиас.

— Разве не представлял, как на Луне живут похожие на нас люди?

— Нет, на Луне — никогда. Там слишком сложно. А вот было время когда я в лет тринадцать загорелся мыслью, что вдруг на Марсе есть жизнь. Я... долго изучал это, но не смог поверить.

— А в жизнь на других планетах веришь? — спросил Джонас.

— Да, хотя я не приверженец уфологии, но все возможно. За пределами нашей системы может быть нечто иное. Мы знать не можем. Наука не отрицает существование жизни на других планетах.

Джонас посмотрел на Петру и увидел в ее глазах огонек. Было понятно — она загорелась вдохновением, азартом от рассказов Элиаса.

— Эх, было бы прикольно поселиться на Луне, — сказал загадочно Джонас и развалился удобнее на стуле.

— Говорю, это очень сложно, — сразу возразил Элиас.

— Почему?

— Радиация, — в один голос сказали Петра и Элиас.

Наступила пауза. Петра смотрела в глаза Элиаса, желая просто поцеловать его, но знала — это слишком резко, слишком некомфортно.

— Бота-а-а-ны! — протянул Джонас.

Они искренне смеялись, рассматривали карту, изучали кратеры. На город медленно опускался мрак прохладной ночи. В комнате горел приглушенный свет. Петра то и дало падала на подушку Элиаса от смеха, ощущая на ней его аромат.

Она прикасалась в рукам парней, которые они легко протянули ей и даже сами взялись за руки, замыкая этот круг порока. Ощущала их родное тепло и смотрела в глаза, наполненные надеждой и любовью к ней. Произносила самые главные слова, с некой неуверенностью и волнением. Ждала от них ответа, видя как им сложно.

За всем этим Петре хотелось наблюдать со стороны, потому что потом она сама поцеловала Элиаса. Джонас ощутил одно — как его ладонь с Элиасом разжалась. Она отстранилась от него, потянулась в Джонасу, встречаясь и с его губами.

Безумие. Это безумие в маленькой комнате, созданной для одного.

Петра прикасалась к груди Элиаса, пока целовала Джонаса. Не разрывала тактильный контакт, говоря — я с вами обоими. Я с вами всегда. Они все понимали — им не хватит места в этой комнате, им даже не хватит кислорода, чтобы не задохнуться.

Элиас скрылся в гостиной комнате слишком неожиданно и Петра замерла в объятиях Джонаса.

— Все нормально? — спросила она.

— Да, я люблю тебя.

Она не могла знать — искренне он это сказал, или чтобы ее не расстроить, но все же в его глазах не было страха. Складывалось впечатление, что они уже привыкли к такому. Элиас вскоре вернулся и, взяв обоих за руки, повел в гостиную. Стол был отодвинут прочь, диван раздвинут и Петра уставилась на него, осознавая — Элиас тоже не боялся.

Петра заулыбалась и обняла Элиаса, но тот молча поднял ее на руки, от чего она вскрикнула и засмеялась. Она оказалась на диване, а Элиас навис сверху, смотрел на нее, такую беззащитную девушку в объятиях двух парней. Джонас стоял в стороне.

Элиас целовал ее, оставлял горячие отметины на коже, сводил с ума тело и мозг. Снял футболку и отложил ее в сторону, прикасаясь губами к ключицам. Джонас не шевелился. Все казалось нереальным, просто его фантазией и не более чем. Только вот когда Элиас отступил немного и посмотрел на Джонаса — все резко стало реальным.

Совершенно новые ощущения, будто незнакомые прикосновения к телу Петры, все поцелуи, оставленные по очереди на губах. Снятая одежда, которой было не место здесь. Они избавлялись от нее, как от ненужной, делали момент еще более интимным и сакральным. Забирали напрочь все сомнения и страхи девушки, потому что она была уже не здесь, а где-то в другом месте, в котором никогда не бывала.

Она уже не знала к кому прикасалась. Кто наконец снял чертово нижнее белье, кто опустил вниз руку, заставляя ее тело напрячься. Но знала кто приподнял ее, прижал к себе объединяя их тела в единое целое — это был Джонас. А Элиас смотрел со стороны, только вот никто не видел и не заметил, что его взгляд замер не на длинных волосах Петры, а на кучерях Джонаса.

Это место, эта комната, стали чем-то тайным для троих людей. Для их действий, их откоровений, их поцелуев. И Петра утопала в близости с каждым. В этом море, которое затянуло в свои глубины маленькую девочку, познавшую такой порочный мир.

Познавшую любовь двух парней, а не одного единственного. И этот плен казался ей слаще всего, что она могла себе вообразить. Прекраснее любых мечтаний, которые допускал ее мозг. И жар двух тел согревал даже когда они просто лежали в тишине, смотря в темноту комнаты и слушали как бьются сердца друг друга. Быстро, гулко, безумно.

Не было слов, которыми Петра могла описать этот миг. Не было ничего, что выражало ее чувства. Кроме как тишина. Она была самой подходящей для каждого.

Джонас думал о том, что назад не отступит, а Элиас думал о том, что не испытал ни капельки ревности. А ему наоборот нравилось видеть Петру с Джонасом. То, как она менялась с ним, как взъерошивала его чудные волосы, как обвивала ногами немного спортивный торс. Они подходили друг другу, были единым целым.

— Мир нас точно осудит, — сказал Элиас, нарушая идиллию.

— Пускай, — коротко ответил Джонас.

— И пускай горит оно все ярким пламенем?

— Огнем, который заберет в свои обьятия. Огнем, в котором мы сгорим втроем. И будет боль, но страсть возьмет над нами верх. Сгореть вот так не страшно мне, а вам? — прошептала Петра, выводя невидимые узоры на груди Джонаса.

— А ты у нас поэтесса? Это невероятно... — восхищенно сказал Джонас.

— Просто настроение такое. Я вас люблю. Очень.

Петра не видела будущее так, как хотелось бы, но понимала — сейчас думать о такой далекой вещи хотелось в последнюю очередь. Потому что присутствие этих двоих людей рядом было наверное самым тайным из ее желаний, которое она попросила у Дьявола.