Карина с тревогой смотрела на сообщение в телефоне когда лежала на диване в полной темноте. Все уже успели уйти спать, наболтавшись достаточно, чтобы даже надоесть. Она не могла оторвать взгляда от того, что написал Даниэль:

«Послезавтра у меня будет наркота получше. Деньги в этот раз не приму, придумай что-то получше. Целую».

Даниэль никогда не был тем типом, которому можно доверять. Наркодиллер, наркоман, сексист, просто мерзкий человек, плюющий на всех кроме себя. А Карина — девочка, которая просто хотела внимания на первый взгляд симпатичного мальчика.

Посмотрев на него, многие бы начали завидовать ей — высокий, спортивный, казался умным и веселым. Идеальный парень рядом с самой обычной девушкой. Рядом с малолеткой, которая так хотела поскорее повзрослеть. Но сама не ведая того, уже успела устроить себе совсем не детские проблемы.

«Что интереснее? Я хочу знать какую хрень буду принимать».

Он не отвечал пять минут. Карина не отрывала взгляда от экрана. Было слышно как Петра что-то шептала Джонасу в соседней комнате. Стены этой квартиры до безумия тонкие. О чем они говорили?

Карине стало жарко. И противно от того, что даже не отошла от таблетки, а уже лежала дома у брата. Он не заметил. Как всегда счнл все просто слишком сильной эмоциональностью девушки и энергией, которая могла браться, как он думал, ниоткуда.

Все проще — она наркоманка.

«Фентанил».

Одно слово. Путь в никуда. Такой короткий ответ, как и жизнь наркомана. Карина сразу вышла из диалога и зашла в интернет. Загуглила название.

Опиодный анальгетик, используемый в анестезиологии. При длительном употреблении может вызвать наркозависимость. Относится к числу мощных синтетических наркотиков. Фентанил может быть в несколько раз сильнее героина. Чаще всего используется внутривенно, но может быть выкурен или принят в виде таблеток. Вызывает ощущение эйфории, замедляет сердечный ритм...

Карина прочитала текст трижды. Больше всего ее пугало то, что фентанил был в несколько раз сильнее героина. А она считала героин конечной точкой.

Так резко сойти с экстази на фентанил... самоубийство.

Карина заблокировала телефон и отложила его в сторону. Сердце снова билось слишком быстро, нарушая тишину. Петра больше не шепталась. Они явно спали. А Карина смотрела в потолок и думала, что разрушала свою жизнь уже так рано, когда путь в будущее еще не был найден.

Джонас осудит. Даже больше, чем мама. Посмотрит на нее как на дуру, на слабохарактерную, которая не отказала милому (на первый взгляд) мальчику. Он прожил двадцать четыре года и, наверное, не поддался искушению, а ей шестнадцать, она уже сошла с правильной дорожки, ступая на белую, кокаиновую.

«Я ненавижу себя, ненавижу как выгляжу. Не могу смотреть на свое отражение без отвращения. Неужели Джонас не видит какая я ужасная?»

Карина перевернулась на бок и свернулась калачиком. Хотела пить, но не встала с дивана. Не желала нарушать тишину, воцарившуюся в уютной квартире. Она так любила эти комнаты, особенно когда появилась Петра. Они стали... другими. Более теплыми, более семейными, более комфортными.

Может, Петра на самом деле положительно влияла на Джонаса? А вот Даниэль на Карину отвратительно.

Она глянула на телефон, видя новое уведомление. Снова написал Даниэль. Карина никогда не могла сказать чем он мог кого-то зацепить. В какой из возможных реальностей он мог привлекать адекватных девушек? Но Карина прекрасно помнила как радовалась его вниманию. Она — ненормальная. И Джонас даже не представлял насколько. Видел в ней милую, добрую младшую сестру, которая ненавидела алкоголь и все что казалось плохим. Такая вся за здоровый образ жизни, спорт, защиту окружающей среды... а на деле выстраивала кокаиновые дорожки кредитной карточкой матери.

«Милая, твое последнее фото в Инстаграме просто невероятное. Ты такая красивая, очень хочу с тобой поскорее встретиться и провести как можно больше времени. Ты по мне еще не соскучилась?»

Лицо Карины скривилось от отвращения. Она коротко поблагодарила парня за такой ужасный комплимент, соврала, что скучала и ждала встречи, а после зашла на профиль и удалила свое последнее селфи, на котором так мило улыбалась. Такая счастливая. Весь образ в Инстаграме показывал — она довольна этой жизнью. Только вот на деле это была вылизанная картинка, которая являлась зоной комфорта для Карины.

Карина хотела закрыть глаза и стать Петрой, у которой такой хороший парень, как Джонас — любящий по-настоящему, добрый, умный, веселый. Без наркотиков и мерзкой ухмылочки.

Когда-то Карина такого найдет и никогда в жизни больше не заплачет из-за резких прикосновений и принуждений к сексу.

* * *

За чувствами к Элиасу Петра пряталась когда уходила из дома Джонаса. Шла так уверенно вперед, желая упасть к Элиасу в крепкие объятия и почувствовать, как он гладил ее по волосам, рассказывая в тысячный раз про космос.

Космос...

Петра остановилась, посмотрела вверх на голубое чистое небо. Даже облаков не было. Солнце жгло кожу. Где-то там, так высоко, за слоями атмосферы, находилось оно — темное, холодное пространство. Бесконечное? Сложно представить.

Если Элиас зависим от космоса, Петра готова всегда принимать этот наркотик с ним вместе. Смотреть ввысь, не оглядываясь назад, не смотря больше никуда. Создать их вселенную.

Она махнула головой от глупых, ванильных мыслей, засевших в глубине подсознания. Петра пошла дальше. Она ступала по раскаленному асфальту в кроссовках. Смотрела на белые носки и усмехалась от мысли, что все налаживалось.

Петра увидела Элиаса вдалеке. Он держал букет ромашек. Улыбался. Светился от положительной энергии. Она зашагала быстрее, нет, полетела к нему. Бросилась в объятия, чуть не раздавив букет и поцеловала, будто не виделась с ним несколько месяцев. Элиас протянул ей цветы.

— Привет, это тебе. Ты сегодня очень красивая, — сказал Элиас.

В животе явно порхали бабочки при виде таких банальных цветов.

— Привет, спасибо, мне так приятно... я соскучилась.

— Мы не виделись два дня, Петра.

— А будто вечность.

Она прижала к себе букет, взяла второй рукой ладонь Элиаса. Как дочь отца, только вот вместо букета должна быть сладкая вата.

— Как провела время с Джонасом? Он уже смирился? — спросил Элиас.

— Ну-у, затрудняюсь сказать насчет полного смирения. Ему сложно, но он на пути. Мы хорошо провели время.

— Я рад, что все идет так.

Он чмокнул ее в висок и усмехнулся. Они шли по улице так, как недавно шли Петра и Джонас по набережной Дуная. Только вот сейчас был совершенно другой район и улица.

— Мы пойдем в ресторан? — поинтересовалась Петра.

— Да, нужно же для разнообразия куда-то ходить. А то планетарий, планетарий...

— А к тебе домой?

— Успеешь, милая, успеешь.

Ей нравилось, когда он называл ее милой. Нравилось, как он смотрел: с обожанием, любовью, нежностью. Мог одним взглядом успокоить любую панику. А если брал за руку — даже самая ужасная истерика сходила на нет. Как он это мог сделать? Как научился?

«Люблю, люблю тебя, правда. Готова всегда говорить, клясться, если ты не веришь».

Она сходила с ума. Как Карина с наркотиками, только вот зависимость Петры — Элиас и Джонас. Остановиться уже невозможно. Будет самая невыносимая ломка.

— Я познакомилась с сестрой Джонаса. Такое чувство, что он скоро потащит меня к родителям, — рассказала Петра.

— А ты боишься?

— Не знаю, может немного. А что насчет твоей семьи? Ты никогда не говоришь о них.

Элиас открыл ей дверь в ресторан. Внутри было так уютно, Петру окутал запах еды. Они подошли к свободному столику и Петра увидела в глазах Элиаса тревогу. Он взял в руки меню и уставился на напечатанный текст.

— Я не особо готов говорить о семье, — холодно ответил он, не поднимая взгляда.

— Ладно, если тебе некомфортно... значит не время.

Но на самом деле Петре было обидно. Она рассказала ему о своем горе-отце, матери, а он скрывал все. Может, у него была какая-то сложная ситуация...

— Что закажешь?

— Думаю просто салат. Я не особо голодна.

Петра заметно поникла, что Элиас подметил в ту же секунду. Он протянул ей руку и сжал.

— Не волнуйся, со временем я расскажу тебе все. Не принимай близко к сердцу, ты ни в чем не виновата, — сказал Элиас и Петра коротко кивнула.

Официантка приняла их заказ. Петра постоянно посматривала на телефон, периодами отвечая на сообщения Джонаса. Он знал где она сейчас, с кем сидела за столом и держалась за руку. С кем делилась теплом, пока он сам работал в клубе. Странные отношения между тремя людьми явно приносили сложности для всех, но пока это игнорировалось.

— Скажи, ты веришь, что сможешь нормально подружиться с Джонасом? — спросила Петра, накалывая лист салата на вилку.

— Да, когда мы с ним вместе пили, я ощутил, что все возможно. Мы с ним сходимся как минимум в одном — чувствами к тебе. Может есть еще другие связующие между нами. Нужно время, чтобы их найти.

— Ну, увы, космос Джонас не любит, в астрономии понимает так как я физику — то есть ничего.

Элиас рассмеялся. Он заказал себе шницель и сейчас старанно пытался отрезать аккуратный кусочек ножом.

— А чем он интересуется?

— Музыкой, — коротко ответила Петра, а после добавила: — Фотографией, путешествиями.

— У-у-у, я и фото... две несовместимые вещи. А вот поездки люблю всей душой. Мне понравилось ехать к тебе в Зальцбург.

Петра покраснела, уткнувшись взглядом на салат.

— А мне понравлось с тобой гулять по вечернему Зальцбургу. Хочу повторить.

— Все возможно, милая, — сказал он и нежно улыбнулся, от чего Петре сразу стало хорошо.

* * *

Для Авы Лука стал спасательным кругом, который был брошен ей в самый подходящий момент. Она просматривала их совместные фотографии в телефоне, где они были такими счастливыми и улыбались, будто вместе уже много лет. Ава видела в Луке свое будущее.

Возможно спешила, делала резкие решения, смело смотрела вперед, но ей это нравилось. Как и каждодневные звонки перед сном. Он так много говорил с ней, спрашивал что она делала, с кем виделась, как себя чувствовала. Забота окутывала теплом Аву, которая считала себя холодной глыбой льда. Он заставлял улыбаться, смеяться так звонко, как и с Джонасом. Ава могла точно сказать — она влюблялась.

Ава взяла три фотографии, которые недавно распечатала и повесила на стену, вытесняя таким образом свою старую музу. Джонас по-прежнему смотрел на нее, улыбался, его мягкие кучеряшки спадали на лоб и Ава помнила, как любила перебирать их пальцами, когда его голова лежала у нее на коленях. Теперь он был с Петрой, а она с Лукой.

Чемодан, одиноко лежащий на большой кровати, напоминал, что через четыре часа у Авы был поезд, который довезет ее в объятия Луки. Она едет к нему на две недели. На долгий срок, который они проживут непрерывно вместе. Обычно он оставался у нее на пару дней, дарил свою любовь и уезжал, как ни в чем не бывало. А сейчас все было иначе и это заставляло Аву заулыбаться. Она ожидала многого от этих четырнадцати дней наедине с ним.

Она снова проверила, все ли взяла. Собрала последние косметические принадлежности и села на мягкую кровать. Лука слал ей сердечки. Ждал ее. Фотографировал свою квартиру, которая ожидала приезда девушки. А Ава сжимала в руках телефон, с трепетом читая каждое предложение, от которого замирало сердце. Разве любовь могла быть прекрасной? К такому Ава не привыкла.

Она не заметила, как пора было выходить и поэтому решительно взяла чемодан и пошла к выходу из квартиры. Ава ехала на центральный вокзал. Ее сердце волнительно ускорило свой ритм и некая паника подкралась к горлу. Даже начало тошнить.

Всего четыре часа. Всего какие-то жалкие четыре часа и Ава будет рядом с ним. Рядом с Лукой.

Она построит с ним будущее, переедет в Зальцбург, будет так же влюблена, а он так же будет дарить свою заботу. Они станут семьей, они будут счастливы.

Так думала Ава, уже сидя в поезде и глядя в окно. Все будет так, как она хотела. Иначе быть не могло. Только бы у Луки тоже были такие мысли...

Всю дорогу Ава переписывалась с Джонасом и Лукой. Параллельно, будто бы не желая обрезать ту невидимую ниточку с Джонасом. Он спрашивал когда она вернется, обсуждал с ней новую фотосессию, рассказывал что-то смешное, связанное с Петрой. Особенно Аве понравился рассказ о том, как они недавно купались в Дунае. Она даже улыбнулась от этого. Когда-то так же они с Джонасом ездили на горные озера, холодные, но такие манящие. Прыгали в глубокую темную воду, держась за руки и смеялись. Наверное, тогда Ава в него влюбилась. А может и вовсе когда впервые увидела. Вот он в нее так и не влюбился.

А Лука влюбился. Он другой. И с ним у нее будет не меньше воспоминаний.

Год назад они с Джонасом забирались на гору. Смотрели на панораму сверху и она обняла его. Впервые не совсем по-дружески, нарушая их границы. Джонас смутился, да и Ава залилась краской, будто бы никогда не прикасалась к парням. Тогда Джонас так посмотрел... что Ава на мгновение подумала, что вот, этот момент, это зарождение у него чувства. Но, увы, нет.

Он поцеловал ее спустя пару месяцев. Наверное, от отчаяния, одиночества, от желания получить тепло хоть кого-то. А она, наивная дурочка, так обрадовалась, что все оставшееся время ждала разговора о начале отношений. Но они не начались, а надежда постепенно умерла. Он убивал ее поцелуями, прикосновениями, совместными ночами. Последнее было тем, что делало больнее всего. Ава каждый раз радовалась, чуть не прыгала от счастья, хотела большего, молила его. Но Джонас не мог себя заставить полюбить, в упор не видел ее боли. Считал, что все хорошо.

А хорошо стало, когда Ава начала забывать о нем благодаря Луке.

Лука...

Лучшее, что случалось с ней за последнее время. Его образ не выходил из головы и если бы Ава умела рисовать — лицо Луки было бы на каждом альбомном листе. А пока его улыбчивое лицо Ава видела на заставке своего телефона и рядом свое, на которое смотрела так редко.

Она не заметила, как оказалась уже у его двери. Добралась на общественном транспорте, еле разобравшись в нем. Чемодан стоял рядом, а сердце стучало так громко, что Ава посчитала, что его слышно на весь подъезд. Она неуверенно потянулась к дверному звонку и нажала.

Лука стоял перед ней такой высокий, улыбающийся, вкусно пахнущий. Обнял крепко, что даже хрустнуло пару костей. Занес чемодан.

В квартире в нос Авы сразу ударил запах лимона. Она усмехнулась, снимая кеды и аккуратно ставя их у стенки. Она боялась лишний раз пошевелиться.

— Я так устала с дороги, — пожаловалась Ава.

— Я приготовил тебе макароны с сыром.

У Авы демонстративно заурчал желудок и она радостная побежала в ванную комнату, чтобы вымыть руки. Окунув ладони под горячую воду, девушка сразу заметила вторую зубную щетку в стакане. Лука заботливо поставил ее до приезда Авы, а она тащила свою из дому...

Она осмотрела ванную: душевая кабина, в которой стояли разные цветные баночки с шампунем, бальзамом для волос, гелем для душа, маленький шкафчик для полотенец, уютный мягкий зеленый коврик. Лука даже купил все ванные принадлежности и, присмотревшись, Ава заметила, что они все являлись ее любимыми.

Она не придала этому особого значения и вышла из ванной.

На кухне стоял манящий аромат сыра. На столе уже разместились две тарелки, наполненные едой и два бокала для вина. Лука стоял с бутылкой красного полусладкого и усмехался.

— Я думал, ты уже в душ пошла, — сказал он.

— Нет, я после еды пойду. Желудок кричит слишком громко.

Лука рассмеялся и открыл бутылку, вдыхая аромат пьянящего напитка.

— Ну и хорошо. Я как раз тоже хотел в душ.

Его глаза блеснули как-то по хитрому и Ава засмущалась. Она села на мягкий стул, начала наблюдать за тем, как Лука изысканно разливал вино по бокалам. Ава пить не хотела, но за встречу думала пригубить бокальчик.

— У тебя милая квартира.

— Спасибо, а мне кажется маленькой. Ничего, когда мы будем жить вместе, я арендую нам квартиру побольше.

— Вместе? — удивилась Ава.

Для нее подобный разговор в начале отношений показался странным, но Лука лишь поднял бровь вверх.

— А что, ты против?

— Так сразу?

Он сел рядом с ней. Поставил бутылку рядом с собой. Его рука опустилась на ногу Авы.

— Не сейчас, в будущем. Не надо так пугаться, дорогая.

Она нервно усмехнулась и, взяв вилку, наколола пару макаронин. Отправив еду в рот, Ава с наслаждением прикрыла глаза. Лука тоже начал есть, а его рука так и лежала на ноге девушки, периодически поглаживая ее.

Иногда Ава считала, что могла сойти с ума. Просто в моменты того, как будет смотреть на себя в зеркало. На свое тело, подмечая изъяны. Она ненавидела показываться полностью голой перед парнями. Всегда выключала свет, прикрывалась, пряталась. Скрывала себя.

Только при Джонасе она была собой. Настоящей Авой.

А здесь Лука раздевал ее при ярком свете лампы в ванной комнате, где спрятаться было негде. Где она слишком уязвима, а он слишком решительный. Ава лишь надеялась на одно — он закроет глаза, не увидит ее выпирающий живот, бока, растяжки на ногах, мерзкую грудь...

Но глаза Луки не закрылись. Он смотрел так, будто заглядывал в душу, при этом изучая каждую родинку и шрамик. Все, что выделялось. А Ава хотела плакать. Кричать и захлебываться слезами, умоляя при этом выключить свет. Зажечь одну чертову свечу и смотреть на маленький огонек, который не покажет полностью насколько она неидеальна.

Ава терпела. Молчала, стоя под струями воды и получая поцелуи Луки. Он покрывал ими каждый участок тела, не думая о том, что где-то там шрам от кошки, где-то там родимое пятно, где-то там растяжки на боках из-за резкого похудения. Прикасался к груди без омерзения, которое испытывала к себе Ава. Он считал ее прекрасной. Привлекательной, красивой, сексуальной, милой. Идеальной...

А она все больше мечтала измениться, считая, что Лука не мог ее любить такой.

— Почему ты так себя ненавидишь? Ты же прекрасна, — спросил он вечером, когда они оба уже лежали в постели, а Ава прижималась к Луке.

Вокруг было темно. Она в этой темноте чувствовала покой.

— С чего ты взял?

— Я вижу как тебе неловко при свете. Ты вся... сжимаешься, прячешься. Я не могу понять с чего ты так себя не любишь.

— Люблю, но не полностью. Мне не нравится мое тело. Я даже занималась спортом, сидела на диетах, сделала три татуировки, перекрасила волосы. Но не помогло. На меня все равно смотрит та же Ава, что и раньше. На пару килограмм меньше, но все же...

— У тебя красивое тело. Я же вижу со стороны. Ты прекрасна, мне нравится в тебе все.

— А мне в себе — ничего, — ответила резко она и прижалась щекой к его голой груди.

Он тяжело вздохнул, начиная гладить ее серые волосы.

— Хочешь, я буду всегда доказывать, что ты прекрасна? Пока не поверишь в это. Пока не полюбишь себя.

— Думаешь, это так легко? Да и тебе надоест уже на следующий день.

— Не надоест. Вот увидишь.

Она расплылась в улыбке. Ава была такой уставшей, что ее веки закрывались сами по себе, а тело погружалось в сон. Она перелезла на свою подушку и ощутила, как Лука обнял ее, прижимая к себе. Они уснули так — счастливые и пока совершенно спокойные.