Петра не верила в происходящее. Она находилась у себя в квартире, а на часах была половина пятого утра. Джонас заботливо вызвал им такси и поехал вместе с ней, оказываясь впервые в ее скромной обители. Пока Джонас принимал душ и смывал с себя безумный клубный вечер, Петра носилась по комнатам, пытаясь убрать вещи, лежавшие не на своих местах. Она соображала туговато, хотела спать и ноги уже почти не держали ее ровно, но девушка все равно хватала все, что лежало на видном месте.

Петра посмотрела на экран телефона, увидев сообщение от Марлен. Она успешно добралась домой, куда ее провел их новый знакомый Элиас. Петра пожелала спокойной ночи подруге и отключила телефон, не желая больше пялиться в него. Она перестелила постельное белье на кровати и взбила подушки, чтобы Джонасу было комфортнее, а после села на край кровати и уставилась на собственные ноги.

Она не понимала, что происходило последнее время. Все закрутилось так быстро, что девушка не успела ничего полноценно осознать. Каждое ее действие казалось чем-то нереальным и будто происходило с кем-то другим. Например, с Марлен. Она была скорее склонна к подобному поведению.

Джонас вышел из ванной комнаты с полотенцем в руках, вытирая на ходу мокрые волосы. Он выглядел безумно уставшим, хотя душ слегка все же его освежил. Парень встал напротив Петры и улыбнулся. Перед его глазами была девушка, которая вскружила голову быстрее любой другой и даже ее слегка пустой из-за усталости взгляд был слишком прекрасен. Ее темные волосы запутались, но все равно спадали волными на худые плечи, а грудь медленно вздымалась от дыхания. Она была на грани того, чтобы просто упасть и уснуть.

— Твоя очередь идти в душ, — сказал Джонас, выбивая Петру из мира собственных размышлений.

— А, да, ты прав. Я уже постелила чистое постельное, можешь ложиться спать и не ждать меня.

— Ну это будет слишком некрасиво, я дождусь тебя и пока как раз схожу на балкон покурить. Можно?

— Да, конечно, только прикрой плотно дверь, чтобы запаха в квартире не было, — попросила Петра и скрылась за дверью ванной комнаты.

Джонас усмехнулся, доставая пачку сигарет и пошел к балкону. Он оказался заставлен цветами и в углу стоял одинокий плетеный стул. Джонас прикрыл дверь и уставился на дома напротив. До рассвета было совсем немного, но небо пока оставалось темным и неприветливым. Джонас закурил, смотря на яркий кончик сигареты и выпустил клуб дыма перед собой. От никотина ему стало легче, а алкоголь медленно переставал затуманивать разум.

Парень сел на стул, слегка разваливаясь на нем и подмечая насколько же он удобный. Тишина вокруг спящего города заставляла расслабиться и Джонас не верил, что уже совсем скоро столица оживет, принимая в свои объятия сотни туристов. Они будут сновать по узким улицам первого района, делая многочисленные фото старинных зданий и восхищаясь каждым шедевром. Возможно, они войдут внутрь собора Святого Стефана, увидят огромный орган и поднимутся наверх, чтобы посмотреть на город с высоты. Купят открытки, магнитики, статуэтки и вернутся домой счастливые, ведь Австрия оставляла гору положительных эмоций.

Джонас и не заметил, как дверь на балкон открылась и на него неуверенно шагнула Петра. Она была в майке и коротких шортах, искала взглядом в темноте Джонаса. Она увидела сначала сигарету, а после его мокрые кучери, спадающие неряшливо на лоб.

— А ты быстро, — подметил Джонас и потушил сигарету.

— Не люблю долго быть в ванной когда у меня дома гости. Чувствую себя неловко.

— Даже когда Марлен приходит?

Петра усмехнулась и подошла к парню, садясь нагло к нему на колени. Она ощутила, как его рука легла ей на спину и слегка поднялась сначала к лопаткам, а после к шее.

— Даже когда она. Хотя с ней мне легче, признаюсь, — ответила Петра, мотыляя ногами в воздухе.

— Ты просто не привыкла, что с тобой кто-то живет, я прав?

— Да. Я быстро отвыкла от такой жизни после переезда от родителей. Мне стало комфортно в собственном одиночестве.

— Но тем не менее ты завела отношения со мной, — сказал Джонас, запустив при этом руку под майку девушки и прикоснувшись к горячей коже спины.

Он почувствовал, как ее кожа покрылась мурашками.

— Ты мне понравился. И это немного другое!

Джонас громко рассмеялся, запрокинув голову назад, а Петра невольно потрепала его волосы.

— Тебе нравится работать в клубе родителей? — поинтересовалась сразу же Петра.

— Не могу сказать, что это мечта моей жизни, но на первое время я доволен этой работой. На мне иногда лежит управление этим местом и ты... чувствуешь себя иначе. Важнее, что ли. Мои родители в целом купили этот клуб, не зная чего ждать дальше. Им просто захотелось чего-то нового и я их прекрасно понимаю.

— Но клуб симпатичный.

— У моей мамы хороший вкус, с этим не поспорить.

Петра положила голову ему на грудь, слыша ровное дыхание. Ей было спокойно. Хорошо с ним. Мимо проехала скорая, нарушая идеальную тишину воем и Петра прижалась к Джонасу сильнее. Ее веки сомкнулись.

— Знаешь, когда я увидел твой профиль с Тиндере, я не представлял, что за теми фото скрывается такая девушка. С тобой так спокойно... Я и не думал, что буду ощущать такое с кем-то, — прошептал Джонас, будто бы не желая, чтобы эти слова услышал кто-то посторонний.

— Может, ты просто еще не познакомился со всеми моими тараканами.

— И для этого есть время! Я узнаю лично каждого и пожму им руку.

Петра хихикнула.

— Я боюсь будущего.

— Почему?

— Я не вижу себя там. У меня ужасные отношения с отцом, мама так далеко. Я потерялась в своих же страхах и не знаю, что же мне делать.

— А что с отцом? — осторожно спросил Джонас.

Он ощутил, как Петра сжала край его футболки правой рукой.

— Ты же знаешь, что Босния и Герцеговина исповедует ислам? Так вот мои родители мусульмане, но, как я всегда говорила, более легкий вариант — то есть моя мама не носит хиджаб, она развелась с отцом, а я спокойно уехала в другую страну без разрешения отца. А еще мы не соблюдали Рамадан. Но это не важно. Мой отец всегда пытался внушить мне что-то иное — более «правильный» ислам. Желал покрыть меня, мечтал о зяте мусульманине, запрещал общаться с противоположным полом... В общем, целый список «идеального образа мусульманской женщины». А я объявила, что не верю в Бога. Да, я отреклась от религии, стала агностиком и серьезно сказала об этом матери и отцу. Если первая приняла это, то второй воспринял подобные умозаключения как личное оскорбление, мол он не смог воспитать меня по всем канонам и я отошла от пути. Таким образом от меня отрекся родной отец. Да, он поздравляет меня с днем рождения, присылает сообщения на каждый исламский праздник, будто бы тыкая носом в то, что я неправа и обязана вернуться к религии и извиниться перед ним, но в первую очередь перед Аллахом, конечно. Но я не мусульманка, Джонас, я никогда не ощущала себя ей. Нет, я хочу жить так, как чувствует мое сердце: спать с кем я хочу, пить, гулять и... быть собой.

— Это очень печально... А как ты пришла к осознанию, что религия тебе не подходит?

— Мне было пятнадцать. Конечно, я ощущала неладное всю сознательную жизнь, но отрицала, отбрасывая подальше и даже боясь таких мыслей. А вот в пятнадцатья приняла окончательное решение. Вот знаешь, как я себя ощущала всю жизнь? Будто бы я не в своей тарелке, будто бы все это — совершенно чужое и далекое. Зачем себя мучить тогда? Я искренне не понимала. А вот отец всегда был другого мнения. Поэтому считай, что у меня есть только мать и она прямо сейчас находится от меня на расстоянии пятиста километров, — ответила Петра.

Ее голос был все отстранненнее и она чаще зевала, уже желая погрузиться в сон.

— Так жаль, что так получилось. И все из-за религии... Это несправедливо. Но знай, что я тебя всегда поддержу и теперь у тебя есть еще один человек рядом, которому не все равно на твое будущее. Я помогу тебе его построить, если ты позволишь.

Петра блаженно улыбнулась и ничего не ответила. Джонас посмотрел на ее лицо, понимая, что девушка все же уснула. Он усмехнулся и осторожно встал со стула, держа ее на руках. Петра сквозь сон обвила его шею руками и Джонас понес ее в сторону спальни. Осторожно уложив Петру на кровать, парень укрыл одеялом и поцеловал в лоб. Следом он сам залез на кровать и ощутил, как Петра сразу же прижалась к нему и прикрыл глаза, наслаждаясь теплом, исходящим от ее тела.

* * *

Петру и Джонаса разбудил звонок телефона последнего и парень неохотно потянулся к нему. Уставившись полузакрытыми глазами на экран, Джонас увидел, что ему звонила Ава. Он резко сел на кровати, сразу полностью проснувшись, ведь обычно девушка никогда ему не звонила, а лишь писала сообщения. Его напугал этот звонок. Петра уставилась на Джонаса, не понимая, что происходило. Она кинула взгляд на настенные часы и поняла, что сейчас восемь утра. Голова мерзко гудела.

— Алло, Ава, — ответил Джонас на звонок.

По ту сторону послышались вслипы и сердце парня упало в пятки.

— Привет, извини, что звоню так рано. Это все из-за Доминика.

— Что он сделал?

— Сказал, что я дура конченая и что с моим характером ни один нормальный мужик на меня не посмотрит.

Джонас быстро слез с кровати, вставая голыми ногам и на паркет и не понимая, что делать дальше с этой информацией.

— Какого хрена? — спросил зло он и Петра сжала руками одеяло, укрываясь им по подбородок.

— Он был у меня эту ночь и я... спросила у него про фото с теми девушками в Инстаграме. Он разозлился, сказал, что я его контролирую и начал меня критиковать. Джонас, я не думала, что так будет...

— Какой мудак... ты сейчас где? Дома?

Она шмыгнула носом.

— Да, а ты?

— Я у Петры, но сейчас же приеду.

— Не стоит, не оставляй ее одну. Не будь тем мудаком, который бросит с самого утра.

— Ава, я не могу так с тобой поступить, поэтому давай без этого, — сказал Джонас и сбросил вызов, начиная искать взглядом свою одежду.

Он взял в руки штаны и быстро надел их, начиная искать следом носки.

— Что случилось? — спросила тихо Петра.

— У моей подруги мужик идиот. Мне нужно уйти.

— Мне пойти с тобой? У меня есть опыт в таких делах. Марлен... тоже сталкивалась с такими.

Джонас замер, а после пожал плечами.

— Если хочешь, то пошли. Я просто хочу, чтобы ты еще поспала.

— Извини, но после такого экстренного пробуждения я уже не усну, — ответила она и слезла с кровати, открывая следом шкаф, чтобы достать одежду.

Она стянула с себя майку и шорты, выудив с полки футболку с надписью Just do nothing и темные джинсы. Быстро надев это все, она схватила расческу и привела в порядок волосы.

Уже спустя пятнадцать минут они стояли у метро и ждали вагон. Петра смотрела на стену напротив притупленным взглядом и понимала, что ее голова скоро расколется пополам от ноющей боли. К тому же Петра вспомнила, что забыла свой телефон дома. Без него ей сразу стало не по себе, но на данный момент это были мелочи, на которые не стоило обращать внимание.

В метро Петра села у окна, а Джонас разместился рядом. Он протянул руку и Петра положила свою ладонь в его.

— Честно, я ненавижу мужиков Авы. Они в упор не видят ее потенциала, а она невероятно талантливая, умная и веселая девушка, — сказал тихо Джонас, сжимая руку Петры все сильнее.

— Вы же давно дружите?

— Да, несколько лет. Она всегда рядом, поддерживает меня и помогает вести Инстаграм. Без нее моего профиля просто бы не существовало.

— Она и вправду талантлива, но некоторым на это глубоко плевать. Они ищут лишь способы переспать с ней, а узнавать человека поглубже — это слишком для них сложно, — сказала Петра.

— Это правда. Многие люди просто боятся погружаться в дебри чужого сознания, то ли от собственного эгоизма, то ли от того, что боятся перенять этот негатив на себя. Второе, как мне кажется, довольно редкое явление. Нужно просто смириться, что в большинстве своем людям на тебя плевать.

Петра не знала, что сказать, ведь Джонас был прав, хотя эта правда и ранила. Марлен всегда раньше говорила, что только Пауль спрашивал о ее брате настолько много, будто пытаясь его понять. Другие парни могли максимум спросить сколько ему лет.

Когда пара вышла из метро, им в лицо ударил прохладный воздух. Джонас шагал быстро, молчал и думал лишь об Аве и ее состоянии. Петра не смела нарушать эту тишину и шла за ним, еле успевая за его скоростью. Завернув налево, Джонас замер у двери и нажал на домофоне на кнопку с цифрой восемнадцать. От пронзтельного звенящего звука Петра поморщилась, но это означало, что Ава их впустила внутрь.

В подъезде пахло приправами и Петра предположила, что кто-то готовил гуляш. Джонас направился к старой лестнице с массивными серыми перилами. Он переступал через две, несясь вперед и минуя повороты. Ава жила на втором этаже и Джонас резко замер у знакомой ему двери. Он поднял руку и начал тарабанить по дереву. Ава открыла ему незамедлительно и уставилась на парня, а после перевела взгляд на Петру, осматривая ее с ног до головы.

Она была в широкой длинной футболке, черных лосинах и огромных теплых носках. Ее серые волосы были собраны в пучок на затылке, а лицо выглядело слишком красным от слез.

— Я же говорила, что не нужно приходить, — сказала строго Ава, не впуская Джонаса в квартиру.

— Я не мог оставить тебя в такой ситуации и пришел с Петрой. Кстати, познакомься с ней.

Он отступил, давая Петре пройти вперед и Ава слабо улыбнулась, протягивая руку для рукопожатия. Она наконец впустила Петру и Джонаса в свою маленькую однокомнатную квартирку и заперла дверь.

— Я не ожидала познакомиться с тобой так скоро, — сказала Ава, обращаясь к Петре.

— Все происходит внезапно.

Ава натянуто улыбнулась. В квартире был беспорядок, который Ава могла гордо называть творческим: кровать была незаправлена, на ней валялся ноутбук и камера, на диване лежали новые фотокарточки, сделанные на полароид, а на обеденном столе стояли две тарелки.

— Почему Доминик так повел себя? — спросил Джонас, нагло садясь на диван, не забывая при этом отодвинуть фотографии.

Петра неуверенно села рядом и уставилась на снимки. На них были в основном венские здания, иногда природа, много Джонаса и всего одно селфи Авы с ним. Ава схватила один из снимков, на котором был какой-то незнакомый парень и уставилась на него.

— Он мудак конченый. Красивый, но это не мешает ему быть уродом моральным. А я даже потратила на него один кадр полароида. Он не достоин этого.

— Ты же знаешь, что все его слова — это не про тебя? — спросила Петра.

— А про кого? Я не могу завести нормальные отношения, потому что раздражаю людей. Кто я такая? Никто. Делаю жалкие фотографии, думая, что это искусство, но оно никому не нужно.

— Значит, ты взяла и вычеркнула то, что я буквально завишу от твоего творчества? — перебил ее Джонас и нахмурился.

Ава покраснела, а после начала нервно крутить карточку в руках.

— Ты единственный ценишь это баловство и я благодарна тебе.

— Тебе должно быть все равно на других, главное, что тебе нравится то, что ты делаешь. Они могут не понимать и части твоего творчества и это их проблемы. Они все будут подавлять тебя из-за собственной неуверенности в себе, потому что не добились ровным счетом ничего в этой жизни и завидуют тому, что ты нашла свое хобби. Подавление другого ради своего комфорта — это частое дерьмо, от которого стоит бежать, — сказала Петра.

Джонас завороженно слушал ее, следя за мимикой и прикоснулся к ноге рукой. Ава замерла, а после резко рассмеялась, чем удивила Петру.

— Кажется, я поняла почему тебя выбрал Джонас. Ты такая зайка...

От этих слов Петре стало не по себе и она залилась краской. Ава молча еще раз посмотрела на фото Доминика и разорвала его на маленькие кусочки.

— Пошел он к черту. Есть люди, которые оценят меня по достоинству. Вы хотите кофе?

— Я бы не отказался, потому что мы не завтракали, — сказал Джонас.

Ава сразу скрылась на маленькой кухоньке и включила кофе-машину. Джонас молча обнял Петру, поцеловав ее в висок.

— Мне так жаль Аву, — прошептала Петра. — Я видела Марлен в таком состоянии и оно... уничтожает изнутри.

Джонас тяжело вздохнул и достал телефон. Он разблокировал экран и зашел в Инстаграм, ища профиль Авы. Он повернул экран к лицу Петры.

— Она удалила снова все свои редкие фото. Смотри, оставила только меня и природу. Я не могу это видеть, мне очень больно.

— Мне кажется, она не любит себя. И совершенно напрастно. Она безумно красивая.

Джонас рассмеялся.

— Эй, чего смеетесь и без меня? — спросила Ава, возвращаясь с кружками в руках.

Она протянула по одной Петре и Джонасу.

— Петра сказала, что ты безумно красивая.

— Что? А ты не говорил, что твоя девушка би!

Они одновременно рассмеялись и Ава бахнулась на диван рядом с Джонасом. Тот поставил кружку на столик и молча расставил руки для обнимашек, на что Ава сразу же отреагировала положительно. Она прижалась к парню и прикрыла глаза. Петра умилялась от этой картины, попивая латте из огромной кружки с изображением Халка.

— Целебные обнимашки помогли? — спросил Джонас.

— Да, вполне. Без них было очень грустно. Кстати, извини, что я не была в клубе вчера. У меня был Доминик и... он не захотел никуда идти.

— Ничего, вот завтра у меня смена и ты можешь прийти.

Ава сразу кивнула.

— Конечно! А ты, Петра, придешь?

— Только вечером, а то я работаю, — ответила она.

— Хорошо, тогда в восемь вечера встретимся и отметим мою свободу от этого урода. Джонас угостит девушек мартини?

Он пожал плечами.

— Если хорошо вести себя будете.

Ава подняла руки вверх.

— Когда я себя плохо вела? — спросила она.

— Например, когда обкурилась марихуаной. Еще что-то вспомнить?

Ава сразу стукнула парня по плечу.

— Не нужно все сразу рассказывать, а то Петра встанет и убежит.

— Меня не так легко напугать, — сказала Петра и подмигнула Аве, на что та обворожительно улыбнулась.

Петра засмотрелась на Аву, подмечая какая она милая и симпатичная. Ей нравились ее покрашенные в серый цвет волосы, пухлые губы и огромные голубые глаза. Она улыбалась, смотря на Джонаса, но Петра видела в ее глазах боль, которую оставил Доминик.

Джонас поднялся с дивана, уходя в туалет и Ава осталась с Петрой наедине. Сначала повисла неловкая тишина, но после Ава резко подвинулись к Петре поближе.

— Я планирую поездку компанией в Зальцбург. Конечно, в планах был и Доминик, но он выпал из моей жизни, так что я приглашаю тебя вместо него. Втроем будет весело, — предложила Ава.

— Зальцбург? Это было бы очень интересно.

— Конечно, я буду чувствовать себя неловко, вы же парочка... но я сомневаюсь, что смогу найти кого-то для себя за короткий промежуток времени. Ладно, это мелочи. Джонас уже согласился на эту поездку.

— Тебе не будет неловко, обещаю. Для меня важен и твой комфорт.

Ава заулыбалась снова и от этой улыбки стало тепло.

* * *

Джонас и Петра ушли от Авы спустя два часа. Петра уже не ощущала ту усталось, как раньше и было чувство, что она и не просыпалась так резко рано. Ава забрала собой весь негатив, как и Джонас, который постоянно прикасался к ней, будто напоминая, что рядом и готов поддержать.

На улице было пусто. Этот спальный район Петра посещала редко и на узких улочках лишь изредка появлялись пешеходы с собаками или люди на велосипедах. Зато мимо всегда проезжали автомобили. Она взяла Джонаса за руку, переплетая их пальцы.

— Ава замечательная, я не удивлена, что вы дружите, — сказала Петра.

— Она и вправду какая-то... особенная. С ней всегда комфортно, хочется открыть свою душу и сердце. А еще она чувствует людей, особенно когда у нее в руках камера.

— Ты так о ней воодушевленно говоришь, будто когда-то был влюблен.

Джонас засмеялся и его смех отбился эхом от стен старых зданий.

— Нет, Петра, я не был в нее влюблен. Я просто восхищаюсь ей как человеком и люблю как подругу. Как ты Марлен, к примеру, — ответил Джонас.

— Не думай, что я не верю в дружбу между мужчиной и женщиной, просто и вправду редко находила такие светлые дружеские отношения. Я рада, что увидела их.

Они завернули немного в сторону и дорога внезапно начала вести их резко вниз. Петра засматривалась на здания рядом, которые были похожи скорее на пряничные домики. Ухоженные улицы притягивали взгляд, а тишина вокруг такой бурной Вены заставляла успокоиться.

— Ты бывал когда-то в Испании? — внезапно спросила Петра.

— Нет, а что?

— Я вот тоже. Марлен хвалила эту страну, она там бывала много раз. Особенно ей нравится Барселона. Я тоже бы хотела туда поехать.

— Давай дождемся отпуска и поедем.

Петра усмехнулась.

— Мне кажется, это слишком резкое решение. Это не поездка в Зальцбург, это уже другая страна. Нужно спланировать бюджет, найти места для посещения, забронировать отель...

Джонас замер посреди улицы и посмотрел в глаза Петры.

— Меньше стресса, прошу. Ты не должна сразу впадать в такую панику. Если хочешь, я все организую. Я раньше часто ездил с родителями в Италию, Хорватию, Грецию... так что я понимаю, как все работает, — сказал Джонас, обхватывая ее лицо руками.

Она тяжело вздохнула.

— Да, давай. Просто у меня поездки всегда ассоциируются со стрессом, суматохой и спорами. Отец всегда хочет, чтобы было как он придумал, а мать — как она. А я просто стою и наблюдаю за тем, как они ругаются и не могут прийти к компромиссу. Это не про них. Я вообще не понимаю, как они сошлись и родилась я. Это удивительно.

Джонас молча крепко обнял девушку, прикасаясь к волосам рукой. Ему казалось, что это все слишком несправедливо. Семья должна быть опорой, поддержкой, а не причиной стольких травм и переживаний.

— В этой поездке никто ни с кем не будет ругаться, я тебе обещаю, — прошептал Джонас, от чего на душе Петры стало легче.

Будто упал груз переживаний, страхов и опасений. Будто бы это все где-то далеко, рядом с ее родителями, а здесь другая жизнь, другие люди.

— Значит, я счастлива, правда. Испания останется в планах. А вот Зальцбург такой красивый город... Я там была всего пару раз с мамой.

— Хочешь, заедем и в Хальштатт. Как тебе идея?

Глаза Петры загорелись от азарта предвкушамой поездки и она закивала.

— Вот там я не была. Но тебе не кажется, что это слишком распиаренное место? — спросила девушка.

— Возможно и так, но все же там очень красиво. Летом обязательно поднимемся с тобой на Дахштайн... у меня так много планов! Но если ты не против, конечно.

— Я всегда только за.

Она отстранилась от парня и почему-то в ее голове резко появилась мысль об Элиасе. Марлен сказала очень кратко ей о том, как он довел ее до дома. Она будто избегала всего, что связано с ним. Петра взяла за руку Джонаса и потянула его в сторону кафетерия, желая выпить еще латте со сладкой булочкой.

Внутри здания оказалось очень уютно: маленькие круглые столики стояли у окон, на подоконниках которых разместились цветы. Люди сидели на металлических черных стульях с маленькими подушечками, у них на столах стояли кружки с кофе, аромат которого доносился до носа Петры. Она вдохнула полной грудью. Джонас указал на дальний столик и они разместились на нем, начиная думать, что же заказать.

Петра подошла к стойке с едой и уставилась на тортики, круассаны и пончики, которые так и манили. Джонас подошел к ней сзади, прикасаясь рукой к спине и девушка усмехнулась, тыкая пальцем на круассан с клубничной начинкой.

— Думаю, я буду это.

— А я вот возьму кусочек яблочного штруделя. Давно не ел.

— А у меня вот как-то душа к штруделям не лежит. Сколько пыталась... так и не полюбила, — сказала Петра.

— Кстати, а какие у вас в Боснии есть национальные десерты?

Петра задумалась.

— Пирог с творогом, называется «гибаница», пончики «приганица» и блины «палачинке».

— Ого, я бы хотел это попробовать!

— Нам нужно поехать вместе и в Боснию.

Джонас звонко рассмеялся и ничего не сказал, заказывая себе штрудель и капучино.