Лена выдала ему таблетку обезбола, оставила полный стакан воды на полу возле дивана и, удостоверившись, что ему удобно лежать, вышла, осторожно прикрыв за собой дверь. Головная боль потихоньку отступала, уступая место вязкой тишине. Вася снова прислушивался, входная дверь квартиры не хлопала, значит, Лена ещё не ушла. В подтверждение его мысли послышался сдавленный смешок, будто Лена, засмеявшись, быстро закрыла рот ладонью. Вася вздохнул и отвернулся к спинке дивана. Сон не шёл, тяжёло заставить себя спать, когда живот урчит от голода, суп он так и не успел доесть.

Судя по звукам, Лена с Фёдором переместились в коридор.

— Вась, — тихо позвал тот, засунув голову в дверной проем, — ты не спишь?

— Нет, — буркнул он, коря себя за то, что голос звучит обиженно.

— Я Лену пойду провожу, — теперь Фёдор протиснулся в комнату весь, — и в аптеку зайду, лекарства тебе купить надо.

Доложил и исчез. Вася резко сел, потянулся к слингу, выудил оттуда пятитысячную банкноту:

— Федь, подожди! — И снова стриженая голова появилась в комнате. Вася подошёл к нему, протягивая деньги. — На лекарства. И сладенького купи. У меня от стресса уровень глюкозы упал.

Федор неуверенно посмотрел на деньги в Васиной руке, но взял:

— Ты же сказал, что всё украли...

— Всё, да не всё, — видя, что тот завис, добавил: — Тебя Лена заждалась, иди уже. Вернёшься, расскажу, как я это провернул.

Дверь в квартиру наконец захлопнулась. Вася ложиться больше не стал, натянул первую попавшуюся под руку футболку и пошёл в кухню. На столе так и стояли тарелки с недоеденным супом. Свою поставил в микроволновку и, как только она звякнула, доел прямо стоя. Тарелку Фёдора трогать не стал. Поставил на газ чайник, помыл посуду, протёр от крошек обеденный стол. Нашёл в шкафу пачку рассыпного чая, заварник.

Окно кухни, впрочем, как и все окна квартиры, выходило во двор-колодец, и злополучная арка отсюда была видна как на ладони. Саму драку мало кто мог рассмотреть из-за темноты, а вот как Федор потом тащил Васю через двор в подъезд — запросто.

Вася заметил, как из густого мрака арки материализовалась знакомая фигура. Он следил, как Фёдор, широко шагая, пересекает двор. Вроде идёт размеренно, но в каждом движении чувствовалась мощь. Немудрено с такими почти медвежьими габаритами. Но и увальнем не казался, наоборот, лёгкость какая-то необъяснимая. Вася даже дыхание задержал, засмотревшись на своего спасителя. Резкий свист чайника заставил его отвернуться от окна.

Фёдор выставил на стол два пакета: один — из аптеки, другой — из продуктового.

— Я не знал, что ты любишь, — словно извиняясь, сказал он, пока Вася извлекал из пакета упаковку зефира, эклеры, кусок торта "Наполеон", шоколад, взбитое суфле в баночке.

— Всё люблю. А ты разве нет?

— Меня сладкое не прикалывает. Я сдобу больше люблю.

— Есть будешь? — Вася кивнул на недоеденный суп.

— Давай.

Фёдор смотрел, как тот ловко и быстро передвигается по его маленькой кухоньке. Когда только освоиться успел? А Вася уже выставлял перед ним на стол разогретый в микроволновке суп, две чашки со свежезаваренным чаем, сладости на фарфоровых блюдечках из серванта, которые бабушка, царство ей небесное, строго-настрого запретила трогать. Ну Вася-то не знал, ему можно. Тот сел напротив, как и прежде до этого, подтянув к груди левую ногу, и накинулся на еду, будто год голодал до этого.

— Ты полегче, — забеспокоился Фёдор, — а то ещё от несварения лечить придётся.

— Нормально всё, — пробубнил Вася с набитым ртом и шумно прихлебнул чая. Неужели в богатых семьях манерам не учат?

— Да, кстати, — Фёдор отложил ложку и полез в карман джинсов, — сдача.

С этими словами он выложил на стол смятые банкноты разного номинала и россыпь монет.

— Да, кстати, — Вася наконец перестал жевать, — можно у тебя комнату снять? Месяца на два? Плачу десять штук за аренду и ещё десятка — на еду и бытовуху. Это в месяц. Если мало — говори.

— Быстрый ты, — усмехнулся Фёдор и покачал головой. — Посчитал уже всё. А деньги у тебя откуда?

Вася широко, насколько позволял разбитый рот, улыбнулся и легонько постучал себя пальцем по голове:

— Я же этим не только ем. Как говорится, не складывай все яйца в одну корзину. Те гопники мои карманы и рюкзак распотрошили, а то, что слинг под курткой с кэшем — не догнали.

Говорил не таясь, правильно оценив, что, если бы Фёдор хотел, он его ещё во дворе обчистил бы и домой не поволок. Приятно было, что Вася доверяет, Фёдор кивнул и склонился над тарелкой, пряча довольную улыбку. Тот ему нравился, чисто по-человечески. Понятно, что он не ровня Васе, но, несмотря на это, была между ними какая-то лёгкость в общении. Плюс нравилось его отношение к жизни, даже в том пиздеце, который с ним случился, Вася видел только положительное. Сотряс заработал, зато ведь лёгкий, шрам будет — так и у Момоа есть, деньги спиздили — ну не все же! Главное — живым остался!

— Федь, — Вася наконец налопался и привалился спиной к стене, вытянув длинные ноги перед собой, — расскажи про себя.

— Что рассказать-то? — не понял Фёдор и хлебнул из чашки.

— Ну... — тот задумчиво глянул в потолок, решая, видимо, что хочет узнать сперва, — сколько лет тебе?

— Двадцать четыре. Аккурат месяц назад исполнилось. Сколько и невесте твоей, — не удержался, ковырнул Васю, вновь напомнив про ненавистную особу

— Ты опять начинаешь?

— Всё, всё, не буду.

Они говорили и говорили, от неудобного сидения на табуретах затекли спины, пришлось перебираться в зал, на диван. Одна тема плавно сменялась другой, и даже непонятно было, о чём эти двое не могут говорить.

— Ты работаешь?

— Конечно. Сварщиком на судоремонтном.

— Почему именно сварщиком?

— А почему нет? — удивился Фёдор. — Платят нормально. Я после девятого из школы свалил — бабушка к тому времени уже плоха была, не до высшего образования. На последнем курсе бурсы похоронил её. После учёбы в армию пошёл — долг родине честно отдал, в десантуре. А после — сразу на завод устроился. А ты?

— А я... — Вася задумался, став каким-то печально-серьёзным, — живу по папиному плану. После гимназии — в универ. Не успел доучиться — видишь, свадьбу подгоняют. Главное — чётко следовать инструкциям...

— Но ты взбрыкнул...

— Но я взбрыкнул, — Вася снова пытался улыбаться, хотя выходило как-то грустно. — Вот и сижу теперь у тебя на диване.

Фёдор чувствовал, что Васе действительно интересно всё то, что он рассказывает, и этот натуральный интерес подкупал, ещё больше располагая к себе.

— Твою мать! — Фёдор подорвался с дивана, глядя на подсвеченный экран мобильного. — Половина первого! Мне спать осталось меньше шести часов.

Даже не пожелав спокойной ночи, лишь рукой махнул, Фёдор ушёл к себе в комнату. А Вася долго ещё ворочался с боку на бок, переваривая услышанное.

Так и за֝жили они вдвоём, с каждым днём узнавая друг друга всё лучше. Вообще, Вася про съём комнаты ляпнул на авось, не уверенный, что хозяин таким предложением соблазнится. Но ведь угол в любом случае искать нужно было. Повезло, его приютил добрый сварщик. Иногда Фёдор выдавал такие перлы, что Вася реально не понимал — прикалывается его новый друг или на полном серьёзе. Чаще оказывалось, что всерьёз. Считать своего спасителя тупым было как-то совестно. Поэтому Вася определил для себя, точнее, него, два эпитета: бесхитростный и наивный.

Фёдор с утра уходил на работу, а Вася на хозяйстве оставался. Первые дня три больше отсыпался и отлёживался, но к ужину всегда успевал что-нибудь приготовить, ему всегда это занятие нравилось, только отец не одобрял такое увлечение... Потом ему стало скучно: телефона нет, телевизора у Фёдора нет, ноут только у того в комнате, но не будет же он без спроса по чужим квещам лазить. Вася, исследуя общедоступную территорию коридора, нашёл старую Федину бейсболку, где ключи запасные висят — тоже знал. Поэтому решился на вылазку до ближайшего магазина. Больше его, конечно, интересовал таксофон или кафе какое-нибудь, чтобы позвонить можно было. Чурбаном бесчувственным он не был, понимал, что мать за столько дней неизвестности умом тронуться может. Поэтому на улицу Васю гнала не столько скука, сколько уважение и любовь к матери.

Через двор прошёл, озираясь. Мерещилось, что эта троица где-то поблизости ошивается. Зашёл в магазинчик с бытовой химией, быстро накидал в корзину всё нужное (ну не мог он Фединым гранатовым гелем мыться), главное — очки солнцезащитные купил, глаз ведь ещё не до конца зажил, да и синяки не полностью сошли. Потом в продуктовый, дико хотелось какой-нибудь рыбы, на куру уже смотреть не мог.

Подходящее кафе нашлось в квартале от дома. Вася заказал карамельный раф навынос, обворожительно улыбнулся девушке-бариста, благо зажившая губа позволила это сделать, не напугав её. После такой улыбки и пары комплиментов она не то что телефоном служебным разрешила воспользоваться, но и своим личным не прочь была поделиться.

Вася взял трубку радиотелефона и отошёл к окну, показывая бариста жестами, что не хочет мешать её работе. Номер маминого телефона знал наизусть. У него мелко задрожали руки и заколотилось сердце, когда пошли длинные гудки. Вася знал, что надо позвонить, но совсем не знал, что будет говорить.

— Слушаю.

Голос мамы звучал тихо и измучено.

— Мам, — горло перехватило, Вася откашлялся и повторил ещё раз: — Мам, привет. Это я...

Она не сдержалась, разрыдалась в трубку. Говорила сбивчиво, торопясь. Задала миллион вопросов, не дав в итоге нормально ответить ни на один. Наконец, когда Васе удалось вклиниться в её монолог, он сказал:

— Мам, у меня всё хорошо. Попроси отца, чтобы не подавал в розыск... Денег не надо, у меня есть... Я позвоню через неделю сам...

Нажал на кнопку сброса, чтобы не слышать, как она снова зарыдала. Посидел ещё за столом пару минут, стараясь глубоко дышать, чтобы успокоиться. Нацепил свою рабочую улыбочку, вернул телефон бариста за стойкой и вышел на улицу.

Фёдор вернулся домой на подъёме, за обе щёки умял запечённые с овощами стейки форели, не замечая, что Вася еле ковыряется в своей порции вилкой.

— Да, Вась, забыл предупредить заранее. Сегодня Лена придёт. Ты же не против?

— Она же не ко мне придёт, — буркнул тот без энтузиазма.

— Ну почему? Посмотрит, как рана твоя заживает. — Фёдор не распознал Васиного плохого настроения и продолжал нахваливать подругу: — Она у меня постоянно про тебя спрашивает.

— Какая честь для меня!

— Причём тут честь. По-дружески. И ещё, — Фёдор замялся, подбирая слова. Вася с интересом ждал, что такого тот ещё хочет ему сообщить, — она на ночь останется... у меня...

— Это тоже по-дружески?

До Фёдора наконец дошло, что с ним что-то не так. Тот отложил вилку и участливо спросил:

— У тебя что-то случилось?

— Ничего, голова болит.

— Ты таблетки пил сегодня?

— Пил.

Фёдор на секунду задумался, а потом выдал:

— Ну хочешь я Лене скажу, чтобы не приходила?..

— Да причём тут Лена?!

Вася с шумом отодвинул свой табурет и ушёл к себе в комнату. Сам понимал, что вспылил на ровном месте, из-за своего плохого настроения сорвался на Фёдоре. Но никакого желания разговаривать, а тем более видеть кого-то не было.

Лену в тот вечер он, как и хотел, не увидел, потому что из своей комнаты больше не выходил, усердно делая вид, что спит. Зато очень даже хорошо слышал. Её чувственные стоны, сначала тихие, потом более резкие и громкие, к которым примешивался ритмичный скрип кровати, звериный рык Фёдора на пике, их бормотание после. И если бы только раз. У него сложилось впечатление, что Фёдор устроил показательное выступление, трижды за ночь, судя по звукам, доведя Лену ну и себя заодно, до оргазма, а Васю до полуобморочного состояния от дикого стояка и недосыпа. Забылся он только к утру, видимо, просто отключился от усталости. А когда встал ближе к обеду, понял, что дома один. На столе в кухне его ждала записка от Фёдора: "Уехал на весь день. Буду поздно". Вот это выносливость! Всю ночь трахался и ещё на весь день куда-то свалил. От воспоминаний о прошлой ночи у Васи опять всё налилось и затвердело. В ду֝ше, дроча на смуглый образ Фёдора, ему хватило буквально полминуты, чтобы выпустить упругую струю семени на светлый кафель. Разбушевавшаяся фантазия подкидывала ему всё новые и новые картинки их с Фёдором страстного соития ("Как же хорошо будут смотреться Федины руки на его упругих белых ягодицах!"), поэтому в душ Вася наведался за этот день ещё не один раз.

Когда Фёдор выложил перед Васей коробку с телефоном, тот сначала даже не понял, что это такое.

— Тебе купил. Вдруг что, а ты без связи.

Об этом Фёдор думал уже неделю, не понимая, как Вася может обходиться без интернета или связи. Главное, и у него ни разу не попросил. Решив, что тот просто экономит и не может после кражи позволить себе новый гаджет, купил сам. Тем более нежданно свалилась премия за второй квартал, на которую он вообще не рассчитывал.

— Не айфон, конечно... — Фёдор немного занервничал, видя, что Вася до сих пор никак не отреагировал на покупку.

— Федь... ну зачем ты?..

А теперь по голосу было понятно, что тот растроган. Взял бережно принесённую Федором коробку, аккуратно открыл, достал смартфон, который задорно блеснул ярко-синей задней панелью. Вася посмотрел на гаджет, потом на Фёдора, снова на гаджет.

— Если цвет не нравится, можно поменять, я договорился.

— У меня только один вопрос, — со всей серьёзностью, будто от ответа зависела жизнь, спросил Вася: — Чем обусловлен такой выбор расцветки?

Фёдор и сам толком не знал, почему именно синий. Увидел его и понял — то, что нужно. Поэтому честно пожал плечами и сказал первое, что в голову пришло:

— У тебя глаза синие, вот и купил.

— Федь, ну ты... серьёзно... Пиздец какой-то...

Выдав этот бессвязный набор слов, Вася вышел из кухни, оставив Фёдора гадать, понравился его подарок или нет. А ведь он не успел ещё сказать, что и симку для него оформил на своё имя, раз Вася спалиться боится.

Вася сидел на диване, обхватил голову двумя руками и раскачивался из стороны в сторону. Нахера он это сделал?! Денег Фёдору за телефон не отдашь — обидится. Не взять — тоже нельзя. Но даже не в деньгах дело. Телефон этот синий, как Васина ебуче-гейская жизнь, за которую ему ни разу никто просто так ничего не дарил. Даже родители в детстве за каждый подарок, будь то на день рождения или на новый год, требовали стишок со стульчика рассказывать. А Фёдор смотрит на него своими глазами чёрными, как ненавистные маслины, добрыми, наивными, и от взгляда этого у Васи в душе всё переворачивается. Накаркал Егор, нашёлся мужик, перед которым Васе хочется быть таким, какой есть, не играть ролей, не надевать масок... Да беда в том, что Фёдор видит в нём всего лишь друга. Лучше бы тогда гопники его в какой другой подворотне отпиздили и бросили. Не встреться они, не влюблялся бы Вася в него с каждым днём всё сильнее как дурак последний при полном осознании, что взаимности ждать не стоит, не понял бы, какая у него жизнь, нет, он сам, по сравнению с Федей, дерьмовый... Ничего, кроме клубов и закрытых вечеринок, где можно было папины деньги просаживать да мужика на ночь найти, его раньше не интересовало. А главное — уйти некуда, да и не хочется, даже при таком заведомо проигрышном раскладе от Фёдора уходить.