...

И возвели они на пепелище город, волей Всевышнего от мрака сокрытый.

И была Медалла твердыней его, матерью его и кормилицей его.

И даровала землю каждому. Землю всякому, кто в те места нищим пришёл.

...

Крысы были. Были и сдохли.

Утро следующего дня ознаменовалось неприятнейшей находкой. Три крысиных тельца, окоченевшие за ночь, лежали посреди комнаты, источая лютейший гнилой запах. Голова ещё болела, и Витней мало что соображал, когда владелец с прискорбным видом сообщил о немедленном выселении.

- Почему же? - недоумение проклюнулось сквозь общее замешательство. - Задержал оплату на один день! С кем не бывает?! Раньше Вы прощали мне это!

- Пойми, - тот тяжело вздохнул. - Каждый из нас заботится о своём кармане. Я могу месяцами прощать задолженность человеку, в котором полностью уверен. Уверен, что он отработает. Но... Сделать то же по отношению к больному, увы, не могу. Что у тебя? Лихорадка? Или чего похуже? Я не могу рисковать постояльцами.

- Но... - Витней в отчаяние оборвал его. - Я не бо...

... Болен?! Не болен, ли? Быть того не может! Хотя это столь очевидно, что невозможно было ошибиться...

- Я всё оплачу! Наперёд! - спохватился, жаль, поздно.

- Здесь не богадельня! Убирайся по добру!

На том спор был окончен.

Долгих сборов не намечалось. Все вещи с лёгкостью втиснулись в вещевой рюкзак, и комната вновь потеряла любой намёк на обжитость. Неизгладимое ощущение разбитости усилилось, стоило ступить на порог, в последний раз оглядеться, убеждаясь, что пожитки заняли изначальные позиции. Место нашлось даже мечу. Закрепив его с внутренней стороны мешка, Витней вскинул рюкзак на плечи, поспешно, стараясь больше не попадаться на глаза владельцу, покинул таверну.

Он повяз в непрекращающемся потоке проблем и неудач. Но решение, кажущееся единственным выходом, нашлось само собой. Пора возвращаться в Междуречье! Конец поспешно принятым решениям, глупым поступкам и безответственности!

... Оставалось забрать честно заработанные деньги у Равена, первым же рейсом покинуть злосчастную столицу, забыть о разбитых мечтах и надеждах...

На улице отрадно прохладно. Температура, кажется, ещё не спала, ибо прошибающий жар явственно напоминал о себе; пульсировал у висков, тягой звучал в мышцах плеч и пояснице.

Витней с трудом вспомнил путь к гильдии Отчаянных. Долго петлял по закуткам и проспектам, с облегчением обнаружил многие из них знакомыми и, ориентируясь в общем потоке, забрёл в необходимую развилку.

Услышав имя Равена, охрана, дежурившая у порога, ненадолго замялась.

- Хм... Так сразу и не вспомнить, где он живёт. А ты? - окликнул сослуживца.

Второй, явно более отчужденный и нелюдимый, отозвался не сразу.

- Ты про кого?

- Ну! Равен. Чёрные волосы ещё. Нос острый. - Описывал, активно жестикулируя. - У него ещё сапоги на коленях затертые. Не помнишь? Ну! От него ещё разит вечно... Как её? Эта? Полынь, что ли?

- Кретек. Гвоздикой. - Тут же поправил. - Помню-помню. Так это, Вам в обратную сторону, - обратился в Витнею. - Спуститесь вниз по центральной дороге к набережной. Чуть раньше, там будет поворот на рыночную площадь. Будьте уверены, Вы его не пропустите. Там-то, увидите ответвление. "Фрайдэ-силк" - одно из красивейших авеню Иллиды. Вам нужен дом под номером девятнадцать; лавандовый оттенок, окна ещё... такие... с лепниной.

Витней закивал, мысленно прикидывая предстоящий путь.

- Понял. Огромное спасибо! - благодарил от души.

Сирень ещё не расцвела, но её зелёные стебли уже источали характерный резкий запах, что придётся по душе не каждому. Вместе со светом прибывала и трезвость мысли. Улицы становились яснее и многолюднее, отовсюду звучали голоса и сумбурная музыка суматохи. Горели ярким светом стены домов, цветы в палисадниках и их кипы, свисающие из окон; громыхали колёса трамваев на лошадиной тяге. Разукрашенные флажками и лентами, их громоздкие силуэты тонули в дыму и людском гомоне.

Авеню Фрайдэ-силк, чьё за название въелось в память, встречало тишиной и уютом. Роскошные дома, более всего походившие на усадьбы с прилежащими угодьями, тянулись вдоль аллеи, усаженной гладко остриженными деревцами. Тот, что стоял у таблички с номером "19", вполне соответствовал скудному своему описанию. Впрочем, как и большая часть домов во всей авеню. Одинаковые, выдержанные в строгом голубом тоне, в обрамлении лепнины.

Преодолев в два шага порядком заросшую лужайку, Витней с неуверенностью замер на пороге. Хотел было постучать, но искоса заметил резной колокольчик, свисающий с выступа крыльца. Скрупулёзно потянулся к нему.

"Да-да. Минуту. Сейчас-сейчас, " - доносился приглушенный голос.

Дверь распахнули срыву, с долей озлобленности. На пороге застыл сам Равен, чему нельзя было не радоваться; большая доля волнения тут же отпала. Равен же смерил Витнея удивлённым взглядом, с читаемой в движениях нервозностью, пробормотал:

- Что-то ты бледный какой-то. Не болен, случаем?

Ждать ответа не стал, молча отступился, приглашая внутрь.

Глубинная тишина.

Темно, шторы задернуты, ни одна из ламп не горела. Витней шёл медленно, стараясь ненароком ни на что не наткнуться. Коридор совершенно пустой, и не зная, что сие апартаменты принадлежат Равену, юноша подумал бы, что дом давно заброшен. Сквозь распахнутую дверь проглянуло единственное освещенное помещение, расположенное близ лестницы. Витней помедлил, вглядываясь в блёклый силуэт: женщина в плетеном кресле, сидящая спиной ко входу, молча смотрела в залитое солнцем окно. Переливались светлые волосы с проступающей у корней проседью, белесым цветом отдавала кожа, тяжёлая изумрудная парча растекалась по плечам и коленям, ниспадала к полу.

- Что застыл? - окликнул Равен, поймав взгляд Витнея, помрачнел. - Пошли! - потянул за рукав.

Комната, куда они вошли, находилась в глубине второго этажа, отделялась от остального помещения тяжёлой резной дверью. Самая яркая деталь - окно, что зияло посреди стены огромной накрененной впадиной. Интерьер скудный, наполненный острыми незамысловатыми деталями, ничуть не перекликающийся со внешним видом здания.

... Воронье гнездо. Витней вспомнил именно его...

- Садись, - Равен небрежно отодвинул стул от письменного стола, сплошь заваленного бумагами, передвинул его к декоративному диванчику в центре.

Сам же и опустился на него, позволяя Витнею занять более удобное место.

- Значит, отчим всё же не выгнал из дома, - тот не смог скрыть интерес.

Равен обомлел, не понимая о чём идёт речь, во время опомнился.

- А, - облегченно протянул. - Нет, - просветлел. - А ты думал, он всерьёз. Мне бы имело смысл волноваться, попадайся бы я ему на глаза. Но он сутки напролёт на службе. Я и вовсе, могу неделями не бывать здесь.

- Честно сказать, сложно поверить, что ты живёшь так... - пытался подобрать верное слово.

- Так богато?! Отсюда вынесли, по меньшей мере, половину мебели. Возникни нужда, и этот маразматик, не задумываясь, продаст всё, что нажил мой отец. И фасада не оставит.

- А что же с его собственным имуществом?!

- Правительство жалует гвардию, жаль, не жалует ей имущество. Всё, что имел, давно заложил.

- К слову, - поспешно сменил тему. - Неловко вышло. Я не поздоровался с твоей матерью. Это ведь она была внизу?!

- Это и к лучшему. Она всё равно ничего не ответит.

Витней вопросительно вскинул бровь.

- Больна, да никто не знает чем. Ничего не слышит, толком не может ничего сказать. - Равен скрестил руки на груди, в неприятном чувстве, поморщился. - Иногда приходит в себя. В бреду начитает взывать к Всевышнему, думает, тот услышит её молитвы, - окончательно потупился. - Услышал бы. Если существовал бы. Знаешь, - устало потянулся, откидываясь на спинку стула. - Я бы мог жить самостоятельно. По крайней мере, на данный момент, средства позволяют. Мог бы перейти, наконец, на нормальную должность... Этот бесконечный "театр" утомляет... В гильдии Отчаянных полным-полно мелких забот и обязанностей. Лишний мальчик на побегушках там никогда не помешает. Мог бы снимать квартиру ближе к центру...

- Меня выселили, - вырвалось, Витней сам того не ожидал.

- Вот, как. И с чего бы?

... Мысли, как назло стопорились. Всякие формулировки покинули голову...

- Я... Болен. Скорее всего, серьёзно. Не знаю, - с сочувствием к самому себе покачал головой.

- Оно-то видно, - Равен ненадолго растерялся. Опомнился. - Точно! Деньги. Тогда сейчас их тебе отдам.

Он поспешно поднялся на ноги, широким шагом подошёл к письменному столу, рыща, что-то среди смятых бумаг. Как оказалось, сумку.

- Вот, - вложил несколько купюр в руку Витнея. - Ровно двадцать один фунт. - Было в тот момент в его глазах нечто близкое испугу, или крайней степени тревоги.

Выдохнул.

- Что собираешься делать?

... Планы разглашать не хотелось, впрочем, Равен не тот, кому следовало врать...

- Хочу вернуться домой. Вернее, - замялся, нервно скрестив пальцы рук. - Не хочу, но иного выхода нет. Своего рода необходимость.

- Жаль, - ясно и без слов; это легко читалось по глазам.

- Ты же сам говорил, что Иллида - дыра.

- Говорил. Отрицать не стану. И всё же, жаль. Может, я чем-то могу помочь?

- Не думаю.

- Хочешь, оставайся у меня.

- Не стоит. - Витней открестился. - Слишком щедро с твоей стороны.

... Простая любезность или Равен действительно хотел помочь? В голове ворочались сомнения...

- Ничуть, - тот воззрился на юношу с явным недовольством и обидой. - Оставайся насколько, пожелаешь. К слову, у меня есть знакомый лекарь. Он живёт неподалёку от рыночной площади. Думаю, не откажет в помощи.

- Мне, честно признаться, крайне неудобно перед тобой, - на что Равен отмахнулся. - Я не стал бы по...

- Ну, вот и отлично! Решили! - брюнет перебил. - Остаёшься! Пока не поправишься, это уж точно.

- Разве отчим позволит?!

- М? А кто-то собирается его спрашивать?! - надменно усмехнулся.

... Стоило бы. Ей-Богу, Равен вёл себя, как ребёнок. Слишком беспечно, оттого и неожиданно. Но в случае Витнея, роптать на судьбу не приходилось - душевный порыв был ему на руку...

Равена мгновенно увлекло новое дело. Со второй попытки он сдвинул письменный стол в дальний угол комнаты, попросил освободить диван.

- Что ты делаешь? - юноша поднялся, расправляя штанины брюк.

- Освобождаю пространство, - пробормотал себе под нос. - Передвину сюда кое-какую мебель из зала, и будет... - на глаза попался рюкзак с вещами, мирно покоящийся меж резных ножек. - Подержи пока.

По вине небрежности, ткань плаща соскользнула, обнажая рукоятку меча. Брови брюнета удивлённо изогнулись, на лбу поступили неглубокие морщинки.

- Что это? - вопрос скорее для самого себя, но Равен произносил его вслух в чёткой привычной манере. - Откуда он у тебя?

... Нашёл или украл. Так прямо не ответишь...

В глазах собеседника догадки, нелицеприятные, возможно даже близкие к истине.

- Нашёл, - из двух зол отыскался наиболее щадящий выход.

- Мне б так. Найти, - звучало с недоверием и даже издевкой.

... Впрочем, заслуженно...

Витней собирался было вырвать меч из рук Равена, но тот добровольно разжал пальцы, словно боялся обжечься или того хуже.

- Сегодня, насколько помню, лекция, - юноша открыто сменил тему. - Идёшь?

- Должен был, к тому же, в обязательном порядке, но на этот раз стоит воздержаться.

- И...

- Почему? - брюнет словил вопрос на лету. - Вчера произошла кое-какая неприятность. Мидорианская сторона власти проводила, своего рода, открытое заседание, на котором обсуждались желаемые привнесения в систему регуляции управления территории как и самой Мидории, так и остальных участников тройственного союза. Что ожидаемо, делегация от Отчаянных была также выдвинута. Обычно нас радушно встречают на подобных мероприятиях, как представителей свежего течения. Но как оказалось, чем сильнее конкуренция, тем сильнее предосторожность и опаски в нашу сторону. Пренебрежения уже никто не скрывает. На этот раз всё вышло боком. Двери демонстративно закрыли прямо перед нашим носом, ссылаясь на отсутствие политкорректности в заявленной нами программе речей, призыву к анархизму. И то, и то безосновательно. А ну и, - щёлкнул пальцами. - Антирелигиозный посыл тоже сыграл свою роль.

- Но причём здесь ваши собственные мероприятия? Они-то, судя по всему, более чем безобидны. - Витней опустился на пол, скрестив ноги.

- А это уже следствие! - Равен в привычной манере свёл пальцы. - Новость об очередной "подставе" не оставила равнодушным никого из Отчаянных. Мнения разделились. Одни предложили двигаться в прежнем направлении, игнорируя подобные выходки со стороны власти. Рани или поздно, они есть, и пока Отчаянные продолжают своё существование, будут. Вторые же, предлагают идти на более радикальные меры.

- И... Какие же? - в непонимании нахмурился.

- Точных предложений не поступало, но... - повёл головой, прикусывая внутреннюю сторону губы. - Вот тебе простой совет. От чистого сердца. Держись подальше от Тэлума.

- Знаешь, - Витней устало потянулся.

... Совет в его глазах пустяшный...

- Впервые мне говорят обходить стороной объекты культурного достояния!

- Думаю, тебе впервые советуют хоть что-то дельное. - Саркастически усмехнулся. - Так вот, - вернулся к изначальной теме. - Наши рьяные активисты-новаторы решили, что раз я лёгок на подъем, то вполне могу бездумно рисковать своей головой. Забавно, в наши дни свобода действий и слов ничуть не граничит со свободой в её целостном понимании. И как бы я не рисковал порой, всё делалось в пределах рамок. Не больше, - перевёл взгляд, чуть отстраняясь. - Так или иначе, пока тема дальнейших действий остаётся открытой, мне лучше не попадаться никому на глаза. Не хочу говорить на чьей я стороне, не хочу отстаивать свою позицию; в конечном итоге, не хочу показывать, что мне глубоко безразлично происходящее.

Ближе к вечеру ощущение свежести спало. Жар, то вспыхивал, то снова утихал, вводя тело в ослабленное, близкое немощи состояние. Особенно яркое её проявление пришлось на самый неподходящий момент, когда Равен решил перетащить диван из гостиной к себе в комнату. Путь лежал через парадную лестницу, где тяжесть надлежало держать на весу с обеих сторон. Громадина "на троих" была окинута недоверчивым взглядом.

- Будешь держать с передней части, - отдал распоряжение Равен. - Справишься?

- Да. Думаю, да, - ответил с полной уверенностью.

Восемнадцать ступеней. Витней пересчитывал их по мере того, как поднимался спиной по лестнице. Руки тряслись, не подчинялись любому контролю или влиянию извне; лишь пальцы намертво впились в резные ножки, покрылись глубокими алыми бороздами. Равену приходилось ничуть не легче. Он пыхтел, с каждым шагом всё больше увеличивая перерыв для передышки, лишние силы находил, лишь для того, чтобы выругаться.

Когда в глазах всё помутнело, нога оперлась о пятнадцатую ступень, скользя по гладкой деревянной обивке. Витней из последних сил подтянул ношу к груди, сжимая челюсти.

...Совсем невмоготу...

Кровь хлынула вверх, окатив судорогой.

- Ну! - просипел Равен. - Что застыл?!

Мышцы в окаменении отдались режущей болью. Жар опалил кожу, оставив ощущение полного изнеможения.

Последние, что осталось в памяти: силуэт Равена, который инстинктивно подался назад, принимая на себя всю тяжесть. И треск. Треск просевших под ногами ступеней.

_____________________

Вода хлюпала в ботинках, расслаивала стельки, так и липнувшие к коже ног. Белый кружевной зонтик вымок насквозь, тряпкой обвис на пластиковых подпорках. Вода лилась прямо на голову, вязла в волосах и плетении шляпки.

Задержаться в библиотеке было плохой идеей. Читальный зал в будние дни - пуст и светел, оттого чувство полного спокойствия и умиротворенности сгладило всякую принадлежность времени. А потому, вечерние сумерки встретили Эстер на пороге. Там же застиг её и ливень. Желание вернуться обратно в здание тоже оказалось безуспешным - двери захлопнулись прямо перед носом.

... Тётушка не терпела задержек. Эстер не терпела дождя. Но кому-то пришлось идти на уступки...

Капли скользили по лицу и шее, холодные и склизкие протяжной печатью растеклись по коже. Платье вымокло до нитки. Декоративные нарциссы печально опустили алые бутоны, рискуя с треском упасть в море из песка и грязи, что плыло и дребезжало у ног.

Мерзко.

Темно. Эстер блуждала в хитросплетение улиц, рискуя и вовсе потеряться в вечерних сумерках. Пара минут, и тьма в плавном реверансе накрыла веки подолом бархатного платья, чей шлейф увяз в небесах, а бушующие складки парчи обрушились на крыши домов.

Иссиня-черные кроны деревьев, оплетающие ограждение, ниспадали на дорогу близ трамвайных путей.

... Совершенно незнакомое место...

В пустынном мраке маячил лишь свет фонарного столба, что проглянул вдалеке. Ещё с десяток шагов и он стал значительно отчетливее и яснее. Проступила, стоящая подле него, аптекарская лавка с выходящими наружу ставнями. Прорисовался в ночи и чей-то силуэт...

Юноша, вымокший с головы до ног, отчаянно барабанил кулаками в дверь, то и дело, срываясь на крик. Во многом близкий мольбе.

"Это бесчеловечно!" - первое, что донеслось до ушей. - "Вы не можете так поступить!"

Чувство тревоги заставило сильнее сжать ручку зонтика и ускорить шаг.

Близ лавки черты незнакомца удалось разглядеть. Длинные пряди густой вороной чёлки липли ко лбу единой влажной копной; белая рубашка облегала фигуру, насквозь мокрая, некогда дорогая ткань походила на тряпку; высокие ботфорты покрылись слоем жидкой грязи, потеряв любой намёк на блеск. Тряслись руки, трясся голос, дрожали окоченевшие губы:

"Прошу Вас! Вы не можете..."

... Быстрее! Быстрее!...

Эстер шла так быстро, как только могла. Вода, наконец, выбилась из обуви, каблуки противно звякали о булыжник, но незнакомец и бровью не повёл в её сторону.

Владелец лавки соизволил открыть дверь. Эстер поняла это по раздавшемуся из-за спины лязгу и глухому хлопку. Краем глаза видела, как шарахнулся от неё юноша, окинув аптекаря опасливым взглядом, в спешке затараторил:

- Прошу! Очень нужна помощь! Здесь недалеко! Всего в одном...

И был прерван.

- Закрыто! - старик в выходном одеянии замер на пороге, поморщился при виде юноши. - Уже поздний час, коли Вы не видите!

Эстер помедлила, неловко развернулась против дождя, вновь ощущая на коже лица режущую морось.

- Прошу Вас! Проявите хоть каплю милосердия! Я заплачу, сколько потребуется! - голос надтреснувший, то ли от волнения, то ли от пробирающего до хрипоты мороза.

- Я повторюсь. Закрыто! - собеседник не изменил своего решения, потянулся к дверной ручке. - Приходите завтра. Вне положенного времени я ничем не могу Вам помочь.

- Знаете, не для каждого завтрашний день может вообще настать, - не смог сдержать нервный смех. - Проявите...

- Увы, ничем не могу помочь!

Незнакомец поник.

Сердце Эстер сжалось в жалостливом чувстве. Желание оставаться в стороне отпало, сменяемое другим, куда более добродетельным порывом.

... Всякая воспитанная дама осталась бы держаться в стороне. Всякая воспитанная дама не стала бы совать нос не в свои дела. Жаль, жизнь Эстер показала воздержание и безразличие блажью...

- Во имя Всевышнего, погодите! - она торопливым шагом метнулась к двери, поймав на себе удивлённые взгляды. - Постойте же! - голосом копировала Ванессу. Сами собой всплыли выразительность, глубина, напыщенная "взрослость".

Кажется, в глазах содержателя лавки она выглядела жалкой. Обвалившаяся прическа, пряди которой липли к лицу, затертые докрасна глаза; пуще прежнего бледная в свете фонаря кожа.

- Не откажите в милости! Ибо говорил Всевышней: "Да не отвернетесь вы от ближнего своего, и всякий ближний в помощи не откажет. Якоже я - отец ваш, а вы дети мои. И жить нам в миру, как всяким сородичам. И хлеб делить, и земли...", - нервно сглотнула.

- Воспитанница Элозианы... - окинул недоумевающим взглядом.

... Нарциссы вдоль плеч выдали...

- Да, не откажите Вы, милостивый, в помощи! В помощи мне и брату моему! - впилась мёртвой хваткой в руку юноши. Тот дрогнул, но возражать не стал.

Лекарь стоял в оцепенение, о чём-то раздумывая. Потом развернулся, направившись внутрь помещения, бросив напоследок:

"Ожидайте", - скрылся из виду.

Короткая пауза.

- Очень мило с Вашей стороны, - незнакомец облегчённо улыбнулся.

- Не стоит благодарности. - Эстер отмахнулась.

- Ещё как стоит! - возразил. - Простите за любопытство, но Вам не страшно в столь поздний час ходить одной?! Наш город не из безопасных.

- Признаться честно, я малость заплутала.

- Наш дом совсем недалеко. Вам стоило бы переждать грозу. Она как раз идёт на спад. А там уже, я смогу Вас проводить.

- Я бы с радостью, но...

Появление лекаря заставило её прерваться.

- Поспешим, раз дело крайне важности, - пробормотал он с толикой яда, захлопывая чемоданчик, набитый многочисленными склянками.

- Да, пожалуй, - Эстер с нервозностью согласилась.

Торговая улица в кромешном запустении. Девушка с трудом узнала её по отголоскам зданий и парочке накрененных табличек. Ветер рвал ставни лавок, взмывал к сторожевой башне, тонул в небе. Поворот. Авеню в синем цвете, рваные кроны саженцев, грязные белые оттенки, преобладающие на фоне чёрных полос. Тишь здания скрыла от грохота и шума, холод осел у стен и пола, практически растворился, обожжённый светом керосиновых ламп.

Эстер неловко замерла у входа, наблюдая как юноша запахивает парадные двери, а лекарь вальяжно оглядывает неприметную обстановку: просторную гостевую первого этажа с воистину громоздкой старомодной мебелью, что придавало общей картине несуразный вид.

- Проходите-проходите, - бросил юноша второпях, пряча связку ключей на дно тумбы.

Стоило старику скрыться в коридоре, незнакомец обратился к Эстер.

- Простите, не узнал Вашего имени, - голос намеренно приглушенный.

- Эстер, - протянула руку, предварительно стянув мокрую перчатку.

- Равен, - звучало необычно, но сухо.

Рукопожатие вышло неуверенное, мимолетное и во многом холодное. Оклик лекаря заставил поторопиться.

В пустоте хаос.

По лестнице поднимались с максимальной осторожностью. Равен велел держаться подле стены, сам поднялся первым. Проломленная ступень бросилась в глазах сразу же; чёрный провал красовался среди плотного дерева, так и трещащего под ногами. Заметив в глазах Эстер замешательство, юноша поспешил подать ей руку.

- Быть может, Вам стоило бы побыть в гостевой? - произнёс с долей озабоченности.

Вспоминая общий мрак первого этажа, девушка отрицательно покачала головой.

- Вам стоило бы отдохнуть...

...Что правда, то правда. Но девушка, итак, из кожи вон лезла, чтобы держаться бодрой...

Дверь вперёд по коридору, Равен распахнул её, пропуская лекаря, затем проскользнул и сам, в очередной раз, указывая, что Эстер лучше остаться снаружи. Но та впервые позволила себе маленькую, но всё же наглость. Опровергла его ожидания.

Сплошь и до - бордовые оттенки. Эта комната, пожалуй, единственное не запустевшее помещение, к тому же, порядком захламленное. Внимание тут же приковала кровать с частично спущенным балдахином, скрывающим больного от пытливых глаз. Равен опустил лампу на близ стоящую тумбу, бережно откинул тяжёлую шитую ткань, ловко перевязывая её лентой, закрепил на резных столбах. В алом одеяле, обитом белыми рюшами, утопал бледный силуэт юноши, примерно ровесника Эстер.

... И было в нём что-то знакомое...

Веки сомкнуты, но отнюдь не плотно, ресницы дрожали, отбрасывая неровные остроконечные тени на впалые щёки, пересохшие губы приоткрыты. Он жадно глотал сухой воздух, сжимая пальцами лоснящиеся одеяло. На лбу зияла испарина, пот застыл на шее, въелся в края рубашки.

...То ли в бреду, то ли в сознании - никак нельзя понять...

- Его лихорадит, - пробормотал Равен, чей оптимистичный настрой вновь спал.

- Это я и без Вас вижу, - с безразличием отозвался старик, опуская чемоданчик на пол, присел на край кровати. - Лучше принесите холодной воды.

Юноша не прекословил.

- И поживее! - прикрикнул вслед, как вдруг на глаза попалась Эстер. - Вам, милочка, надеюсь, не дурно. Присядьте, а то, того и гляди... И Вас... Без помощи не оставишь.

Множество мелочей норовили подвернуться под руку. Опустившись на стул в дальнем углу комнаты, она сняла с головы фетровую шляпу, более не достойную этого статуса, позволила причёске окончательно распасться. Вода с волос стекала по спине в глубину корсета, обувь была отставлена в сторону, декоративный лиф от выходного платья продолжал мешаться.

Равен взбежал по лестнице торопливым, но сбивчивым шагом, с растерянностью в чертах пересёк порог помещения.

- Это Вам, - протянул Эстер махровое полотенце.

Она признательно улыбнулась.

Плотный кусок марли окунули в ледяную воду. Приятная прохлада подействовала успокоительным, расслабились мышцы лица, опала бледность.

- Ну-ну... - бормотал лекарь, разжимая закоченевшие пальцы больного. - Как зовут, хоть?

- Витней, - озвучил Равен, всё ещё хмурый и сосредоточенный.

- В такую погоду заболеть немудрено. Но Вас самого, видимо, чужой опыт ничему не научил, - окинул собеседника осуждающим взглядом.

- За меня можете не беспокоиться. Здоровье - вещь наживная. Пусть я и не в рубашке родился, но нашими столичными морозами взращён.

- Все вы так говорите!

Щёлкнула застежка на чемоданчик. Из сотни склянок именно мутно-синяя угодила в руки.

- Три раза в день по две капли под язык, - продемонстрировал на примере. Челюсть поддалась легко. - Далее, растирание: уксус, вода и водка. Один к трём. Это настойка ромашки и иван-чая, - новая колба, - пусть выпьет целиком, как только придёт в себя. Завтра, если полегчает, приходите. Проведу полный осмотр.

- Сколько с меня? - Равен сдернул пряжку кошелька.

- Нисколько, - звучало с пренебрежением и, вместе с тем, милосердно.

Странный запах гари, кажется, почудился лишь Эстер. Её скучающий взгляд напоролся на сваленные в центре комнаты вещи: рюкзак и примотанный к нему кусок мешковины. Опаленный, готовый обратиться пеплом, он источал тот самый запах и слабый дым.

В пару шагов девушка подскочила к нему, отдернула полотно, еле сдержав запоздалый крик боли. Кожу внутренней стороны ладони словно обдало огнём.

... Но откуда ему взяться?!...

Раскаленное лезвие меча, некогда скрытое от посторонних глаз, в мгновение захватило внимание. Чёрные полосы пепла резко проступали на полу, охватывая его седым кругом. Налились алым все плетения и узоры, созвучные блёклым от ржавчины ножнам, что ныне были отброшены в общее вещевое месиво.

- Быстрее! Подайте холодной воды! - подбирая полы бордового платья, Эстер метнулась к Равену.

Вслед за обрушившимся потоком воды, в потолок взмыло мощное облако белесого пара, перьями летел пепел.

Новый крик разрезал ночной сумрак.