- Ничего? Снова...

- Да, ничего.

- Прошу, перепроверьте ещё разок! На имя Хантера Моро.

- Так-с... Минутку... Да. Ничего.

- Вы... Вы у-уверены?

- Я Вам в сотый раз повторяю: НИ-ЧЕ-ГО.

- Понял я, понял. Прошу прощения, но... просто... Сообщите, если вдруг что придёт!

Последний очерк от Равена пришёл около месяца назад и был крайне несодержательным. Пара строк о здоровье душевном и физическом, о порядке в доме - всего-то. К письму прилагалась посылка: всяческие мелочи, мимо которых брат не смог пройти; к их числу относились вырезанные из дерева и выплавленные из меди статуэтки волков, декоративные перья, выкрашенные в яркие цвета, броши с янтарными вкраплениями, цветы из душистого мыла и карточки со смешными миниатюрами. Традиционно основную часть посылки занимали две новые сорочки индивидуального пошива из излюбленной лавки Равена, но куда более важным и значимым казалось то, что покоилось на самом дне. Различные зарисовки, сделанные вороном от руки; события, места, время - они разнились, но к каждой прилагалась собственная газетная вырезка, собственная история. Изредка братец присылал целые романы, битком набитые десятком иллюстраций, желая привить Хантеру любовь к хорошей литературе, которой ему самому, что виделось абсурдным, не хватало. За самим Хантером оставалось лишь прочесть присланную книгу и приписать изображение к той или иной её сцене. То, конечно, было воистину детской забавой, но в редкие моменты спасало от чувств тоски и заброшенности, а те посещали с ненавистной регулярностью уже семь лет.

Мужская Северская Академия была пределом мечтаний сотен и тысяч юношей всей Мидории. Но Хантер Моро давно перестал довольствоваться своей участью, потерял всякий интерес к учёбе и отбился бы от рук, если бы не страшило его недовольство в родительских глазах. Это пресловутое желание оставаться любимцем, не натыкаться на столь колкое и болезненное разочарование - юноша втоптал бы его в землю вместе с нарастающей слабостью, но раз за разом тушил в себе глупое желание. Оторванный от дома, он всё яснее чувствовал, как истончилась связующая с близкими нить. И вот теперь, не получая известий уже целый месяц, в его душу закралась промозглая тревога.

... Впрочем, одно письмо всё-таки было, но Хантеру хотелось забыть о его существовании, обернуть жестокой и глупой шуткой его содержимое. Оставалось ждать писем от Равена. Ждать, сжирая себя изнутри...

- Хэй! - Джулиан настиг у входа в центральное здание академии. - Нас ждут! Ты скоро?!

Он уставился на собеседника круглыми голубыми глазами, замер посреди лестницы. Нелепо оттопыренная рука указывала на парадные двери, криво застегнутый фрак сидел мешком, топорщились светлые волосы.

- Прости... Я... - Хантер мысленно отметил, что на счету не имелось дел чрезвычайной срочности. - Прости, я не понимаю о чём ты.

- Иэн отбывает через считанные минуты. Невежливо не попрощаться. Всё-таки целые две недели не увидимся.

- Я бы с радостью, но... - Подходящая причина не шла в голову.

- За мной тоже скоро прибудут. Ты не придёшь? - Джулиан выглядел разочарованным. - Знаю, оставаться на праздниках одному - весьма обидно, но почему бы тебе не разделить нашу радость?! Неужто, это столь оскорбительно?!

- Поверь, дело не в этом! - Хантер возразил, но лишь на словах. Внутренне согласился.

- Я могу уговорить матушку позволить тебе поехать с нами. Гостевая комната как раз пустует. Сможешь отдохнуть в нашем летнем поместье. Озеро, конюшня, леса, полные дичи, - всё в нашем распоряжении. Ещё могу заверить, что наш повар готовит блюда многим превосходящие местную кухню.

- Нет! Что ты! - в жестах мелькнуло напряжение и нервозность.

- Неужто, ты действительно надеешься, что на этот раз они заберут тебя?! Впервые за столько лет. - Лицо Джулиана искривилось в жалостливой улыбке. - Мне бы твою наивность!

Хантер молча развернулся на каблуках туфель, в пару шагов взбежал по лестнице, скрываясь в пролёте.

- Хантер! Погоди! - крик доносился теперь уж из-за спины. - Я не хотел тебя обидеть! Эй! Ты... Т-ты... Черт с тобой! Слышишь?!

... Нет!..

Перила скользили меж пальцев, закручиваясь в единый неразрывный путь. Ноги считали ступени разбитыми в кровь пальцами, словно в онемении лишились всяких тактильных ощущений, сами собой привели в опустевшую комнату, отведенную под проживание воспитанников. Расставленные вдоль стены кровати заправлены и чисты, вещевые полки и шкафчики, оставленные нараспашку, блистали пустотой и тоскливой облезлостью. Юноша уставился на собственную койку, со злостью пнул её ногой. Кости задребезжали, и он, стиснув челюсти, скрючился.

... Нет! Быть того не может!..

Образ матери тух в памяти столь стремительно, что спустя год мог совсем исчезнуть, потеряв былые очертания. Хантер не видел её уже полтора года и всё путался в предположениях, почему же она совершенно не жаждала встречи с ним. Вскоре перестали приходить и письма от её имени. Попытки разузнать произошедшее обернулись мертвенным молчанием.

Единственный, кто не забывал о его существовании, - Равен. Он приезжал пару месяцев назад, набросился с расспросами, о себе молчал, словно тая что-то.

... А после... После пришла та записка. И трепет, и тёплые чувства, и уверенность выветрились. Будто и не было их вовсе...

Хантер лихорадочно обшарил стол в поиске бумаги, рука с лёгкостью скользнула по листу, рождая строки:

"Милостивый мой брат, пишу к Вам, не ведая более страха и стыда. Пишу, отпуская ложь и обиды. Мне более не льстит Ваше внимание, ведь теперь я ясно понимаю, что скрывалось за ним. Мне верилось в Вашу честность и честолюбие, и даже сейчас, когда пишу Вам, до последнего верю в Вашу непричастность и безвинность. Жаль, факты не на Вашей стороне.

Вы посмели утаить от меня смерть самого близкого и родного мне человека - моей матери. Вы посмели скрывать от меня её тяжкое состояние месяцами, не давая видеться мне с нею. Что ж! Будьте спокойны! О трагедии меня оповестил наш (с недавнего времени) отец - лицо ранее мне незнакомое, а потому я смелюсь не верить ему, смеюсь в глаза судьбе и всё жду весточки от Вас. Так опровергните или подтвердите эту грустную весть!"

Грохот.

Хантер встревоженно обернулся, отмечая, упавшие с подоконника книги. Ранее они подпирали ставни, теперь те с шумом захлопнулись.

... Чёрт...

Юноша шагнул к окну, в спешке собирая разбросанные тома, как вдруг нечто коснулось его спины, заставило содрогнуться и тотчас усомниться в произошедшем.

Шорох. Отчетливый до дрожи.

Хантер всё ещё не находил в себе сил, чтобы пошевелиться; сидел, уставившись в пол, гадая мерещится ли ему чьё-то присутствие или нет.

Последовала короткая вспышка, сопровождаемая тенями, скользнувшими вдоль кромки пола. И крохотное чёрное перышко медленно, рассекая воздух, опустилось прямо на руки. Юноша стиснул его в ладони, не веря своим глазам, стремительно поднялся на ноги. Перед ним предстало то, что менее всего он ожидал увидеть.

Равен стоял подле письменного стола, закутавшись в одеяло (видимо, любезно одолженное у одного из соседей), сжимал в руке набросок письма. Вскинул на Хантера полные недовольства глаза.

- Это мне? Правильно понимаю? - бледный и взъерошенный, он еле заметно трясся от холода, скрывал стук челюстей за резкими интонациями.

- Что... - Юноша уставился на него, ожидая, когда же изображение растает в воздухе. - Что Вы здесь делаете?!

- К чему эта официальность?! Мы не чужие люди, так ведь?!

Хантер покачал головой, протёр глаза, желая стряхнуть нависшую дымку.

- Хорошо. Спрошу иначе. Что ты здесь забыл?

Равен отбросил с лица тёмные пряди спутанных волос, с тоской уставился на брата.

- Ты не рад мне?! Ммм... А я-то надеялся, что ты встретишь меня с распростёртыми объятиями. На деле же...

- Дело не в этом! - тотчас возразил. - Я рад. Более чем, но... Ты обратился! - разжал кулак, давая волю черному перу. - К чему такой риск?! Неужто, столь тяжело снять повозку или добраться сюда на своих двоих?! Или... Только не говори, что ты посеял кольцо!

- Нет, конечно! - Равен вспыхнул, как то бывало, когда его подлавливали на чём-то. - Я ведь в человеческом обличье!

- Ты ведь знаешь, наши кольца идентичны. И находись ты со мной - проклятие отступит. - Хантер яснее и яснее чувствовал свою правоту. - Ты потерял кольцо, так?! Цепочки нет. Я заметил.

Равен криво улыбнулся.

- Кольца на пальцах носят, если ты не знал.

- Тогда покажи руки. И не держи меня за дурака. Я ведь знаю тебя; знаю твои привычки. Живи мы порознь или нет, пусть пройдут долгие годы, а ты не изменишься. - В словах ни капли упрёка, скорее наоборот. - Плюс к тому, - он сдернул собственную цепочку с шеи, - кольца не переплавили нам обоим. И как ни старайся, на палец его не натянешь. Выходит... Ты просто посеял его.

- Скорее оставил доверенному лицу. - Равен скосил взгляд в угол комнаты.

- Меня забавит твоя беспечность. Твоя наигранная беспечность в особенности.

- Вместе того, чтобы ныть уже давно бы сыскал мне одежды! - тот скривился, сменил тему.

- Да. Точно. - Хантер метнулся к шкафу, ища второй комплект формы, небрежно бросил её в руки брату. - Бери. Должна подойти.

Равен с лёгкостью впорхнул в свободную сорочку, затягивая излишне болтающийся ворот, натянул расклешённые к низу брюки, с минуту возился с фраком, силясь застегнуть его. В итоге же со злостью бросил его на край стола.

- Доволен? - казалось бы, риторический вопрос и всё же нутро жаждало ответа.

- Вполне, - Равен осмотрел самого себя, отмечая, что брюки малость великоваты. - Вижу... Вас хорошо кормят.

- Я сделаю вид, что не слышал этого. - Хантер вытянул руку. - Письмо. Отдай его.

- Сначала я прочту, - юноша ловко развернул бумагу, пропуская мимо ушей возражения и запреты, ловко увернулся в тот момент, когда Хантер изловчился, желая вырвать письмо из его рук. - Хм... Что же у нас тут...

Поначалу лицо его выражало ехидную усмешку, затем брови выразительно изогнулись во всё том же саркастическом тоне, а потом наступило то неясное затишье, вызванное полным замешательством.

- Ей-Богу, сущая глупость! - но в голосе ни капли усмешки, лишь дрожь и растерянность. - Кто сказал тебе эту чушь?! Хотя нет, это-то ясно, но кому ты берёшься верить?! Матушка мертва?! Да если бы... - осекся.

Хантер встревоженно глядел на него в оба глаза, с надеждой вымолвил:

- То есть... Ты хочешь сказать, что это ложь и она жива? Так?!

Молчание навевало большую тревогу.

- Равен!

- Я не могу ничего утверждать! - в ответ повысил голос. - Уже полмесяца меня и близ дома не было. Откуда мне знать?!

- И где тебя носило?!

- Не твоего ума дело!

- Ты отгородил меня от семьи, категорически отказался знакомить с отчимом, умолчал о болезни матери и ни слова не говоришь о себе. - А внутри всё клокотало от бешенства. - Не моего ума дела?! Кто же я, по-твоему?! Дите малое?!

- Молодец. Сам догадался. Учёба приносит свои плоды. - Процедил сквозь плотно сжатые челюсти.

- И пусть узреет сам Всевышний, ты во что-то ввязался!

- Если встать на верный путь - значит ввязаться, то да. - Сухо пожал плечами. - Знаешь, мне недавно свезло столкнуться с одним приезжим магом, и наше знакомство закончилось бы на этом, если бы он чрезвычайно не походил на тебя. Вы оба целиком и полностью, по самые кости закоренелые моралисты. Дышите тем, чтобы поучать других, совершенно беззлобно, но с ядом и колкостями. Мните, что мир вам обязан, а все неудачи - признак вашего превосходства над остальными. И меня тошнит от таких, как вы. Ненавижу ваш идеализм, ненавижу ваш выговор, ваше видение и представления, но раз за разом связываю себя с вами. Глупо? До мозга костей. В любом случае, - он обернулся вокруг себя, осматривая комнату, - я здесь ненадолго и действовать тебе на нервы своей непутевостью не стану...

______________

Остановились у реки.

Даймонд завёл лошадь в кусты, привязал к дереву, так что с дороги её ничуть не было видно.

- Живее! - прикрикнул вслед. - Пара минут пути и они настигнут нас!

Витней спустился вниз с холма, загребая босыми ногами песок, не снимая одежды забежал по пояс в воду. Грязь, смешанная с кровью, отслаивалась пластами, таяла в руках, расходилась кругами, обращаясь редкой рябью. Холод прожигал кожу, растекаясь фиолетовыми и иссиня-черными пятнами, мурашками и дрожью осел на кистях.

... Один... Два... Три...

Витней с головой погрузился в воду, ощущая пульсирующую кровь, что как назло молотом ударила по барабанным перепонкам.

... Четыре... Пять... Шесть...

Распахнул глаза, не видя ничего, кроме песчаной дымки.

... Семь... Восемь... Девять...

Проступили очертания рук, ног, контур вздувающейся одежды. За ними и собственное дыхание - сеть мелких клокочущих шариков, лопающихся один за другим.

... Десять...

Водная гладь треснула, высвобождая тело с тягучим, глухим шлепком, отпрянула, словно ошпаренная.

Даймонд сидел на берегу, вытянув ноги; утомлённый взгляд его пустых глаз скользил вдоль размытого горизонта, с чрезвычайным напряжением изучал тусклые силуэты зеленеющих деревьев. На звуки шагов Витнея еле шелохнулся, уставился с раздражением и неприязнью.

- Вы... - на секунду слова застряли в глотке. - Вы бы умылись... Хоть...

Ей-Богу, на Даймонда было жутко смотреть! Рана на его щеке растягивалась и покрывалась свежими трещинами стоило "демону" напрячь малейшую мышцу лица. Кровь запеклась на лбу и в волосах, свежими каплями стекала вдоль висков и шеи; начищенный вражеской плоть рог сверкал на свету приторным алым оттенком; карие глаза ещё больше потемнели, впали, утопая в пепельных тенях ресниц. Он степенным шагом подошёл к воде, долго и муторно тоскливо глядел на своё отражение, прежде чем умыться. Кожа его бледная, чуть ли не прозрачная утопала в пламенных разводах, медленно сменяющихся синими пятнами ссадин.

- Необходимо вернуться, - обречённо заключил Витней, - Франческа осталась там.

- Вы разве не заметили?! - Алроуз напряжённо уставился на него.

- О чём Вы?

- Из башни выводили лишь нас двоих, в клетке были только две пары цепей, охраны тоже маловато, да и лошади... Всего-то три. Видимо, часть гвардейцев должна была и вовсе брести пешком. Думаю, Франческу доставили в столицу сразу после захвата лагеря.

- Получается, как ни крути, но наш путь всё равно лежит в Иллиду, - Витней обречённо вздохнул.

- Нет, - Даймонд резко поднялся на ноги, стряхивая влагу с рук.

- Но... Как же... - непонимание и возмущение переполнили чашу. Холодность и безразличие Даймонда пугали.

- Пара дней пути и мы доберёмся до Лазумии. Там я сяду на пароход и более меня ни в Иллиде-на-Медалле, ни в союзе не увидят. Вам бы тоже не помешало вернуться на родину.

- Но Франческа..!

- С каких пор Вас волнует судьба моей невесты?! Придержите язык за зубами. Мне и без того хватает причин сослать Вас на тот свет.

На том и порешили.

... Кажется...

Витней поднимался вдоль холма, как вдруг что-то тяжёлое и твёрдое попалось под ноги. С горем пополам он удержал равновесие, испуганно опустил глаза. И каково было его удивление, когда перед ним во всей своей роскоши предстал потерянный меч. Витней мог бы поклясться, что совсем не рассчитывал на его возвращение, но тот, словно проклятье, настиг своего владельца.