Поля каменели и сохли на глазах. Буйная растительность обмелела, ввалилась в сухой грунт, поглотив собою редкие земляные выступы, скрылась под грязевым налётом.

Пыль вилась столбом, вырывалась из-под колёс мощными потоками, и стоило Эстер подумать об ужасе её смрада, как карета завязла.

- Сюда! - Некто из ряда всадников попросил на выход.

Делегация остановилась у самого подъёма в гору; резко, так что северянка спросонья чуть ли не впечаталась лбом в собственные колени.

Даймонд ловко соскочил на землю, огляделся, щурясь от яркого утреннего солнца, неохотно подал Эстер руку, бросив колкое:

- Пошевеливайтесь!

Колесо дормеза удачно застряло в трещине дороги, меж двух булыжников. Ремни упряжки натянулись, когда лошади вновь подались вперёд, треснули и разошлись под неимоверной тяжестью.

Пришлось толкать.

Трое из всадников, возглавляющих строй, поспешно спустились на землю, охотно принялись за дело. Правда, спустя полчаса неизменного стояния на одном злосчастном месте, быстро опустили руки.

День близился к полудню, и воздух неизбежно нагревался, обдавая жаром всех в округе. Солнце пекло с неимоверной силой, и более всего хотелось скрыться в прохладной тени раскидистого дуба или вовсе спрятаться во тьме безликого матушкиного дома. Голод давал о себе знать ничуть не меньше. С самого утра во рту ни крохи, и Эстер всем своим телом ощущала, как скреблись на дне живота неведомые существа. Продирались наружу, столь отчаянно, что не хватало сил смирить их. Будь она в Элозиане, распивала бы чаи, болтала о всякой чуши и не думала бы ни о чём, как о скуке предстоящего вечера.

... В дороге властвовала всё та же скука. Но иного рода, разумеется...

Даймонд стянул фрак, грубо впихнул его в руки Эстер и с явным недовольством в лице ринулся к общему столпотворению. Слуги расступились, молча внимали, когда он холодно раздал указания, попросил отбыть лишних; сам же присоединился к безмерно уставшим всадникам. И что удивительно, дела пошли в гору.

Нет, безусловно, в руках хорошего лидера всякое дело ладиться, но... Был ли Даймонд таковым на самом деле, и кем представал в глазах своей свиты, то действительно оказалось сложно угадать.

С хрустом колесо скользнуло меж плит, резануло сухую землю, тут же отозвавшеюся новым сгустком пыли. Ощутив тягу, лошади лихорадочно забили копытами, вздыбились, готовясь сорваться с места и стремглав помчаться по крутой дороге. На деле же вышел мощный рывок, во время прерванный малость опешившим кучером. Дымка взвилась по самую голову, туго осела на коже, забилась в складки одежды и волосы. Дамы закашлялись, выражая тем самым своё недовольство; кто-то даже не постеснялся прилюдно злословить.

Решили медленно следовать до ближайшей остановки, где земля, наконец, примет свою привычную наклонность, а жара смениться вечерней прохладой. Там то и представлялось возможным сменить испорченные ремни, временно скрепленные вручную, продолжить путь.

Оставшимся без "крова" предложили присоединиться к Франческе и Витнею, которые с радостью отреагировали на подобное предложение, без просьб и уговоров согласились потесниться.

- Да-да, конечно, - госпожа просияла.

Даймонд же, увидев её улыбку, сник.

- Я пройдусь, - звучало странно и дико, но прекословить никто не стал.

Когда решение стало за Эстер, он развернулся к ней всем своим силуэтом, и твёрдо, отчасти самоуверенно произнёс:

- Ну Вы же составите мне компанию.

Вопроса даже не намечалось. Выбора тоже. Ответ, конечно, напрашивался отрицательный, но, пусть покарает её Всевышний, Эстер всё бы отдала, чтобы во всей красе разглядеть лицо благородного Алроуза, что осознавая свою неправоту и нескончаемое упрямство, плетется, еле поспевая, позади роскошного дормеза по практически отвесной дороге.

- Разумеется. - Она подобрала полы давно замаранного платья. - Разумеется составлю.

И всё же, как бы досадно ни было, ожидания не оправдались. Меж усопших пейзажей делегация плыла со скоростью похоронного движения. А может и того медленнее. Даймонд, бодрый и довольный, шёл издевательски лёгкой походкой, без устали и продыху; окончательно из себя вывели его слова:

"Если устанете, скажите. Ещё не поздно занять место подле Витнея".

Но Эстер не желала уступать так просто; пыхтела, спотыкалась о камни, усердно загребала грязь носками новеньких туфель.

- Мне больно смотреть, как Вы мучаетесь, - в его голосе чувствовалась фальшь.

Он взял её под руки, ей-Богу, как дите малое, помог вскарабкаться по крутому склону.

- Пешие прогулки никогда не бывают лишними. Хотя бы для здоровья. Я, конечно, не врач, но вполне могу посоветовать Вам побольше времени проводить на свежем воздухе. - Звучало чрезмерно навязчиво. - Не хочу показаться грубым, но... Вы выглядите болезной.

Северянка даже глаз не подняла. Отстранилась.

Серое небо тоскливо взирало на просторы свысока. Слез уже не осталось; оно выплакало их все ещё в далёкие годы войн, когда эти земли утопали в цвету. Тогда же они и сгорели в огне бесчисленных сражений, обуглились с годами и всё готовились вновь расцвести, взойти на пепелище надежд и веры. Шли десятилетия. А земля продолжала тлеть прямо под ногами.

Ни облачка. Ни тени скорби. Лишь тоскливые песни ветров, что неустанно оплакивали давно позабытых воинов.

- Вот и май, - в голосе Даймонда пробивалась досада.

- Что? - Эстер непонимающе покачала головой.

- Знаю, что тяжело поверить, но сегодня первый день мая. - Он замедлил шаг. - День, когда богиня Демия принесла в жертву своего новорождённого сына ненасытному богу - Шифаль. День кровавого Варложского пира.

- Совершенно потеряла счёт времени. - Она рассеянно огляделась. - В нашей религии этот день никак не отмечен, но... Это не лишает его своей значимости и праздности. Я считаю май временем истинной весны и перерождения, когда природа принимает свой изначальный прелестнейший облик. Жаль, нам здесь и краем глаза его не узреть.

Алроуз ничего не ответил, сухо пожал плечами.

- Быть может, - она заметно посерьёзнела в лице, - стоит покончить с этой клоунадой и обоим вернуться в дормез?

Он косо зыркнул на неё, ускорил шаг.

- Вы поправьте меня, если на нашу с Вами прогулку есть большая причина, чем просто походить. А она ведь есть, я права?! - говорить на ходу получалось с большим трудом, шаг выходил сбивчивый и неуклюжий, и Эстер, разумеется, умудрилась разбить пальцы. - Вместо того чтобы молчать, лучше ответьте, а то я начинаю думать, что вся причина во Франциске... - Эстер поперхнулась словами. И всё же то, что не должно быть услышано, сорвалось.

- Скверное прозвище, не правда ли?! - Даймонд говорил, не поворачивая головы, куда-то в пустоту. - Мне раньше думалось, на подобного рода пакости способны исключительной низости женщины, чей статус и воспитание ничуть не соответствует данности. Оказалось, молодые люди тоже не без яда и за спиною тоже не прочь распускать всяческие гадости. И фантазия их развита ничуть не меньше. Особо дрянным кажется мне то, что злословие их следствие особо рода симпатии. Это и глупо, и низко, и забавляет. И всё же, если и выражать своё недовольство кем-либо, то сию объекту прямо в лицо. Но кто посмеет упрекнуть женщину в её уме и явном превосходстве над своим окружением, правда?!

Эстер нервно переступала с ноги на ногу.

- Клоунада, так Вы сказали? - он резко развернулся к ней, вздернул подбородок. - Пусть. Как я уже говорил, Вы вполне могли бы занять своё место в дормезе. Я же продолжу дурачиться.

- Значит, - протянула она, - дело всё-таки во Франческе.

- М? - Алроуз вопросительно вскинул бровь. - Вы всё ещё претендуете на проницательность? Тогда я разочарую Вас. Дело не во Франческе. Отнюдь. А во мне. Да-да, во мне и не ком более.

Северянка в ответ криво усмехнулась.

- Я бы расстроилась, если бы не чувствовала в Ваших словах неприкрытую ложь...

- Вот только не делайте вид, что Вы прекрасно понимаете меня! - он поежился, будто от отвращения. - Нет ничего хуже, чем мнимые добродетели. И Вам бы стоило уяснить, что Вы видите и смыслите ничуть не больше, чем остальные. Правда, с выводами излишне торопитесь. Вы советуете мне не лезть Витнею в душу, причём мою изрядно карябаете. Не находите забавным?! А знаете, - его глаза блеснули чрезвычайной живостью, - я ведь... ещё более раскрытая книга, нежели Вы сами. И в град, и в мороз. Всегда нараспашку. И всё жду, когда же меня кто-то, да считает. Вот только, все спотыкаются на первом же слове. И это я не говорю о тех, кто дальше обложки в своей жизни взглянуть, так и не решается. Вы же отчаянно хотите вывернуть меня насквозь. Перекроить меня. Страницу за страницей. Видеть меня по-своему - Вам этого мало. Вы пытаетесь убедить в своём взгляде на меня же. Странно?! Нелепо?! Более чем! И всё же Вам повезло. Я действительно не знаю... кто я... Совершенно. - Он глухо рассмеялся. - Что же касается Франчески, у неё в голове полным-полно своих чертей, и хоть убейте меня, мне бы меньше всего хотелось, чтобы они полезли наружу. Сейчас она притворна, властолюбива и беспечна - пусть такой и остаётся. Она всё твердит, что я её удушаю, при этом всячески стремится привязать меня к себе. Так вот, пускай продышится. Быть может, начнёт ценить в этой жизни, хоть что-то, кроме себя самой.

Даймонд замер, вглядываясь в силуэты отдаляющейся свиты.

- Одиночество - это замечательно, так ведь?! - снова обратился к Эстер. - Всё острее начинаю ценить его. Ощущение, будто изо дня в день места вокруг становиться всё меньше и меньше. Одиночество же, как редкостные промежутки, полные свободой действа. Прямо как сейчас.

- Значит, - северянка покачала головой, хмурясь от обиды, - меня здесь, считай, и нет вовсе?! Меня Вы за человека не держите?!

- В данной поездке Вы не больше, чем ресурс. - Он воззрился на неё с холодом и пренебрежением. - В реальности... Как маленький зверёк. Вы забавляете меня своей глупостью.

________________

Костёр трещал у самых ног, колкими искрами обжигал холодный вечерний воздух. Опаленная трава расступилась, облегая тлеющую землю тонким плетеным узором. А пламя разгоралось всё сильнее и сильнее, вилось под порывами ветра, тонкими обрывками тянулось к звёздному небу.

Витней устало наблюдал, как слуги расположись посреди холма близ старого, ссохшегося дерева, перебивались скупым пайком, обменивались сухими фразами. Краем глаза заметил Эстер, которая закутавшись в меховую накидку, шла по направлению в нему. Подол её платья развивался, демонстрируя во всей красе грязные, несусветно большие ботинки; прическа растрепалась, свисала вдоль лица продолговатыми черными прядями; в чертах читалось чрезвычайное расстройство и озабоченность.

- Скажи, что я во всем виновата! - с этими словами она опустилась на бревно рядом.

- Что-то случилось? - Витней воззрился на неё с недоумением.

- Мне начинает казаться, что Всевышний позабыл о нашем существовании... - звучало всё также смутно.

- Я жаловаться не стану, а то после каждой подобной тирады становится всё хуже и хуже. - Отпил из фляги, утер губы рукавом. - Сначала мой собственный дом - слишком пустынный и угнетающий, затем таверна - грязная и обшарпанная. Потом особняк Равена - слишком... - Слова не шли.

- Слишком слишком? - Эстер усмехнулась.

- Слишком безжизненный, я бы сказал. Потом... Потом родовое гнездо Алроузов - чужое и отталкивающее. А что теперь? Небо над головой и земля под ногами. Видимо, большего нам не дано. Хм... Что же насчёт Всевышнего?! - Витней потупился, не сводя взгляда с трепещущих пламенных языков. - Знаешь, если бы Равен был здесь, он бы сказал, что Всевышний плевать на нас хотел. А знаешь, почему?

- М?

- Потому, что его нет.

Эстер с минуту молча смотрела куда-то в сторону, затем резко повернулась и без тени улыбки на лице проговорила:

- Знаешь, если бы на моём месте была любая другая воспитанница Элозианской Академии, она бы, не задумываясь, отвесила тебе пощечину. Вот так вот. Просто. Без лишних слов. - С досадой прикусила губу. - Но кем я себя меньше всего ощущаю, так это Элозианкой. Будущей служительницей Тэлума. Невинной и сдержанной. Жеманной. Практически святой. Звучит как большой список, так ведь?! На самом же деле, всего-навсего один человек. Тот, кем я могу быть уже завтра, но сегодня ни в коем разе не решусь. Это угнетает.

Она скрестила пальцы рук, чуть ли не с головой укуталась в накидку.

- Я всегда ясно видела своё будущее. - В голосе читалось разочарование. - Семья, дети, собственный дом. Всё, словно по справочникам. Но стоило мне сорваться в Иллиду-на-Медалле, как я живу с ощущением, будто за раз лишилась всего. Всех возможностей до единой. Останься я в Элозиане, навсегда буду одинока. Вернись я домой, признаю собственную никчёмность и несостоятельность. Получается замкнутый круг.

- Как ни странно, но у меня схожие ощущения, - ответил с заметным удивлением.

Последовала короткая пауза, в течение которой оба вслушивались в завывание ветра и голоса, струящиеся по ту сторону костра.

Тишина. Протяжный гул.

- Ты решил? - голос Эстер на удивление низкий и хриплый резанул слух.

- Ты о побеге? - усталость пронзила дважды. В спину.

- Разумеется.

- Мне по-прежнему кажется, что это плохая идея. Твоё волнение ничем не оправдано, ибо мы ничем не рискуем.

- Опять Франческа?! - Эстер с горестью улыбнулась. В лице её виделось чрезвычайное разочарование.

- О чём ты говоришь?! Это сущая чушь?! - Витней вспылил.

- Ты бы согласился бежать, как и я, если бы тебя ничего не держало. Но ты противишься. А теперь послушай меня и постарайся поверить, как тому, кто не желает тебя зла, ты ничего... Слышишь меня?! НИ-ЧЕ-ГО ей не должен. Не знаю, чем именно она привязала тебя к себе, но ты должен понимать коротко и ясно, что... - она мялась. - То, что ты чувствуешь к ней, не найдет отклика. И дело не в ней, не в тебе и не в ком ином. Так заведено.

- Не знаю, с чего ты всё это взяла! - сердце бешено колотилось у самой барабанной перепонки. – В любом случае, побег - глупость.

- Как знаешь. – Она поспешно поднялась на ноги. – У тебя есть ещё немного времени подумать. И я надеюсь, что если ты и не придёшь к правильному решению, то хотя бы поддержишь меня.