Чеён

Отец испортил все, что только можно!

И если до этого я пыталась принимать его выходки, то сейчас готова была кинуться свирепой кошкой, заставить почувствовать всю ту боль, что испытывала сама.

А начиналось-то как хорошо – папа ушел на работу, но в три часа дня вернулся обратно, заявив, что его подменяют, якобы договорился. Я расстроилась, и как-то уж сильно настроение отразилось на лице. Не говоря ни слова, молча ушла к себе в комнату. Только плюхнулась на кровать, планируя написать Тэхёну, что не смогу провести с ним вечер, как отец вихрем влетел в спальню.

– Я смотрю, ты не особо-то рада моему возвращению, – прорычал он, выхватив из рук сотовый. – Опять собираешься с этой своей вертихвосткой гулять? Хватит!

– Пап, при чем тут Лиса? – я подскочила с кровати, буравя его глазами.

– А при том! Эта ветреная девица связалась с каким-то бандитом.

– Не называй ее так! – крикнула, сжав руки в кулачки. А тут и мать на пороге нарисовалась.

– Чеён, прошу, мы с отцом волнуемся. Я видела этого парня, он выглядел жутко.

– Это ее выбор, при чем тут я? – искренне не понимала.

– Моя дочь – не для панели росла! – взвыл отец, по челюсти его ходили желваки.

– Ну да, – усмехнулась я, нервы были уже на пределе. – Твоя дочь росла, чтобы быть мешком и личным мячиком. Ах, конечно! Ты же у нас собрался вечно точить зуб на своего бывшего лучшего друга. Только время не стоит на месте, пап! Ты зациклился на своих «хочу», мы твоя семья, а не роботы!

В ответ отец отвесил мне пощечину. Сильную. Жесткую. Полную ненависти и раздражения. Щека предательски горела, глаза наполнялись слезами, но я сглотнула и растянула губы в наигранной улыбке, ощущая во рту металлический привкус.

– Соджун! – ожила вдруг мать, вырастая передо мной. – Успокойся, прошу тебя. Она же ребенок!

– Ребенок без мозгов, такие вещи своему отцу говорить! Да чтоб ты понимала! – парировал папа, пока мама его силой не вытолкала из комнаты.

Я плюхнулась на кровать, уткнувшись носом в подушку, и дала волю слезам, что настойчиво рвались из сердца. Ревела долго, часа два, не меньше, до икоты и дрожи в коленках. Проклинала папу, посылала мысленно ему гадости, желая сбежать из проклятой клетки, в которую родители меня посадили.

За рыданиями не заметила, как уснула. Проснулась, когда на часах было десять вечера. Вставать не хотелось, лежать бы ничком до утра или до следующей жизни. Однако мать тихонько постучалась, скользнула в комнату и попросила помочь ей с Мингю.

Отец вышел в магазин, вроде немного успокоился, да и праздник никто не отменял в ее понимании.

– Мам, где мой телефон? – первым делом спросила я.

– Не знаю, – махнув головой, отозвалась родительница. Мы направились на кухню, я мельком глянула на брата, что зевал, сидя в кроватке.

– Тогда дай свой, – потребовала, представляя, как Тэхён, должно быть, обижен за мой поступок. Любой бы обиделся, а тут еще и Новый год – особенный день. Мне было чертовски стыдно и обидно. Слезы вновь подступили к глазам, но я постаралась держаться, не разреветься по новой.

– Зачем? – глянула на меня мать, ускользая в зал. Ее мобильный как раз начал трезвонить.

Уловив момент, я вышла на балкон, открыла окно и запрокинула голову к небу, на котором не было ни единой звездочки. Хоть волком вой. Внутри все буквально кровоточило от безысходности.

Во дворе раздался лай собак, да такой грозный, словно животные обнаружили врага на территории. Кто бы там ни был, надеюсь, он благополучно закончил общение с животными. Голодные и злые, они, порой, совершали неадекватные поступки, как и мой отец.

– Чеён, – крикнула мама, я оглянулась. – Сейчас отец вернется. Прошу, не выводи его из себя.

Мой взгляд вновь устремился к черному покрывалу, что манило больше, нежели родной дом и его обитатели. Наверное, я была глупышкой, рассчитывая на счастливый вечер в компании с Тэхёном. Наверное, я уничтожила в прошлой жизни целую планету, раз в этой судьба решила отыграться.

Закрыв окно, вернулась на кухню и протянула ладонь в надежде, что мать пойдет навстречу: даст телефон. Хотя номера Кима я не помнила, но могла попробовать написать ему в соцсетях. Да что угодно сделать, лишь бы дать о себе знать.

– Зачем он тебе? Кому ты собралась звонить?

– Тэхёну! – честно сказала, пусть знает.

– Тэхёну? – лицо родительницы вытянулось, помрачнев.

– Мам, дай, пожалуйста. Он ждет меня, он может подумать, что я…

– Нет! – категорично заявила она. Отказ прошелся острой плетью по легким, женщина напротив вдруг перестала видеться родной и любимой. Мы будто оказались по разные стороны горизонта.

– Что?

– Нет, Чеён. Этот мальчик тебе не подходит. Разве не видишь, что происходит с отцом?

– Он чокнулся! – крикнула в сердцах я, губы предательски дрогнули.

– Пак Чеён! – теперь и мать повысила голос, явно не ожидая услышать от дочери правду, на которую мы обе пытались закрывать глаза столько лет.

В коридоре щелкнул замок, скрипнула дверь. Мама с мольбой взглянула, прося забыть обо всем, уйти в свою комнату и продолжать делать вид, что жизнь прекрасна. Однако сегодня был предел моего терпения. И если тогда, в детстве, поступок-предательство казался спасением для Тэхёна, то сейчас не было ни единого оправдания тому, почему я его оттолкнула.

Сердце стучало как бешеное, я заламывала пальцы, ощущая, как дрожат колени. Мне было не страшно, нет, в голове мелькали теплые воспоминания, связанные с Кимом, и эта бесконечная улыбка, в которую я влюбилась еще в детстве.

Рядом с Тэхёном я оживала, рядом с ним небо окрашивалось в невероятные краски.

Наверное, поэтому эмоции взяли верх: заставили выскочить в коридор, накинуть на себя куртку и под шокированный взгляд отца помчаться вниз по ступенькам. Он что-то кричал вслед, угрожал, но я не остановилась.

Жизнь – это всегда битва: иногда с самим собой, иногда со своими родными, а порой, и с целым миром. Если вспыхнула решимость, нельзя останавливаться, иначе она утечет сквозь пальцы подобно песку. Ведь рядом с решимостью тенью ходит сомнение.

Вариантов особо не было, я просто заскочила в подъезд к Лисе, не представляя вообще, дома она или нет, однако наткнулась на подругу, сидящую на ступеньках второго этажа. Манобан поправляла макияж, разглядывая себя в маленькое карманное зеркальце. Увидев меня, Лиса, ясное дело, удивилась:

– Ты чего тут? – опешила она.

– Все плохо, – выдохнула, усаживаясь рядом.

– В смысле?

И я рассказала без утайки о событиях сегодняшнего дня, да и предыдущих. Лиса только и успевала, что качать головой, добавляя грубые ругательства. Она ненавидела моего отца также сильно, как и своего. Мы были истинными друзьями по несчастью.

– Мне нужно как-то связаться с Тэхёном! – взывала, скрестив руки на груди от прохладного ветерка, что дул из разбитого окна за нашими спинами.

– Слушай, а поезжай вообще к нему. Погоди, найдем только его в соцсетях и напишем. Пусть проявит свою мужскую сущность, повод отличный, – загорелась Манобан очередной мегаидеей. Нет, конечно, я не планировала нагружать своими проблемами Кима. Да и что он мог сделать? Однако, правда хотя бы объяснит мой поступок. Надо было давно признаться во всем, рассказать, не тая.

Вечно мы откладываем на «потом» самые важные разговоры, боясь быть непонятыми, боясь, что нас не примут. Но я убеждена – Тэхён поймет и поддержит. Надежда придавала уверенности.

– Ой, эм… – замялась вдруг Лиса. Я мельком скользнула взглядом на экран телефона и тоже замерла, замечая знакомые лица.

– Это же…Ким Джису? Они что… вместе? – прошептала, горло свело спазмом при виде общей фотографии счастливчиков. Там были ребята из баскетбольной команды, девчонки и Тэхён в самом центре. На его губах играла легкая улыбка, с шеи свисал дождик, закрывая расстегнутую белую рубашку. Мне сделалось дурно.

– Видимо, в общей компании, – хрипло отозвалась Лиса, приближая фотографию.

– А я думала… – я сжала руки перед собой, они начали трястись.

– Ченг, да может он просто к ним заехал, не обязательно, что он туда к этой двинул.

– Наверное, – я закрыла глаза, они горели от слез.

– Давай все равно напишем ему? Ну, типа, с телефоном проблемы… Эй, он же мог… не знаю, подумать, что ты продинамила его.

– Да, мог, – по щеке скатилась горькая капелька, но сил смахнуть ее у меня не было. Казалось, я медленно разрушаюсь, казалось, счастье, что строилось по крупицам, сгорает подобно бумаге, оставляя лишь пепел.

– Ченг, да ты чего? Девочка моя, прекрати. Все будет хорошо, слышишь? – Лиса потянулась ко мне, обняла за плечи. Она что-то говорила, в ответ я покорно кивала ей, не веря уже ни во что.

Наверное, то была интуиция или чутье, но я внезапно осознанно пришла к мысли, что отец сегодня забрал у меня Тэхёна. Забрал навсегда...

                      ***

Мы бы с Лисой просидели в обнимку еще час, если бы не Бэм, который заскочил вихрем в подъезд. В одной руке он держал шапку, в другой коробку конфет. Парень глянул на нас, и губы его моментально скривились, кажется, я кое-кому не нравилась.

– Ченг, а поехали с нами? Развеешься. Да, Бэм? – с какой нежностью и теплотой Манобан смотрела на своего ухажера! Может, и надо было поехать с ними, развеяться, позволить себе до конца стать свободной от гнета отца.

Но взгляд Бэма словно кричал, чтобы подруга детства знала свое место. Третье колесо в отношениях никто не любит, особенно парни. Поэтому я тактично отказалась, убедив Лису, что со мной ничего не случится. По крайне мере, пока мать дома. Манобан, конечно, долго не сдавалась, приводила различные аргументы, даже умоляла. Не передать словами, насколько я была благодарна ей за поддержку! Однако все равно отпустила молодых вдвоем, и без меня всем хватает проблем.

К себе домой поднималась без особого желания, и опять не было никакого страха. Видимо, я переступила ту черту, когда границы любви и страха стерлись, заполняя сосуд внутри грудной клетки равнодушием.

Каково же было мое удивление, когда месть отца свершилась не так, как я ожидала: через закрытую дверь он сказал, что сегодня не готов видеть дочь дома. Я слышала мольбы матери, но буквально через минут пять голоса стихли.

Что ж… хотела ночевать не в квартире, Чеён? Мечта сбылась.

Усевшись на ступеньки в подъезде, словно побитая собачонка, я облокотилась о стенку, опершись о нее макушкой. Скрестила руки на груди, подтянула к себе ноги и сжалась от прохлады подъезда.

Я не знала, что делать в сложившейся ситуации, не знала, к кому бежать и где искать утешения. Казалось, рядом присела тень одиночества, коснулась моего плеча и устало вздохнула. Из глаз снова покатились слезы. А одиночество продолжало шептать непонятные слова, напоминать, что в целом мире никому нет дела до глупой девушки Чеён.

Надежда – это все-таки орудие убийства.

Интересно, Тэхён сейчас счастлив? Интересно, для чего мы встретились в выпускном классе? Смогу ли я объясниться с ним? Должна ли попробовать доказать свои искренние мотивы? Или… все это не имеет никакого смысла?

Уткнувшись в колени, я уже, наверное, раз четвертый за вечер разрыдалась. Давно мне не было настолько мучительно больно.

                     ***

Не знаю, как уснула, а проснулась, потому что мать разбудила. Она тихонько провела меня в комнату и, уходя, затравленно глянула, качая головой. Плевать, мне было плевать на ее чувства. Я и без мамы покрывалась трещинами, теряя себя настоящую.

Утром дома был скандал, отцу не понравилось, что ему начали перечить. Мингю плакал за стенкой, мать искала аргументы. Не знаю уж, о чем они оба договорились, но меня больше не выставляли за дверь. Даже еду принесли в спальню, видимо, сжалились. Правда, аппетита не было.

Ужасные запахи. Ужасно серое небо. Ужасно печальные глаза.

А через час мать вернула мне телефон, якобы тайно вытащила у отца из ящика. Сказала, что у меня есть десять минут, потом надо бы обратно спрятать. Честно, я не ожидала от нее подобного, но отказываться не стала, конечно. Взяла сотовый, поблагодарила и подключила к зарядному устройству.

Как только экран загорелся, я увидела количество пропущенных тридцать первого декабря и многочисленные сообщения от Тэхёна.

Он ждал! Он ждал меня!

Сердце свернулось в тугой комочек, я прикрыла ладонью рот, стараясь не разреветься то ли от счастья, то ли от горя. Поборов волну эмоций, поспешила скорей набрать номер Кима. Пусть и мучилась ревностью, пусть и практически потеряла надежду на нас.

Все бывает. Он поймет. Я объясню, и он поймет. Это же Тэхён. Мой Тэхён.

Когда пошли гудки, я не дышала. Когда они резко оборвались, я набрала снова. Ладошки сделались влажными, трубка едва не выскочила из рук на пол от волнения. Но вызов снова сбросили. Намеренно сбросили после второго гудка.

Он не хочет со мной говорить? Обиделся?

Третий раз набрать не получилось. Мать вернулась. Недолго думая, я написала смс:

Чеён: “Тэ, прости, что не позвонила и не предупредила. Отец забрал у меня телефон и посадил под домашний арест до конца каникул. Мне очень жаль, пожалуйста, не обижайся”.

Затем с тяжелым грузом на душе отдала мобильный. Не хотелось подставлять мать, вроде как теперь она на моей стороне. Да и Тэхён прочитает сообщение и поймет. Наверняка поймет.

Мысленно я была готова ко всему, любым испытаниям. Однако в реальности получилось иначе: к реальности я была не готова.

Домашний арест пришлось отсидеть вплоть до окончания каникул. Утром первого учебного дня отец вернул телефон и строго заявил, что они с матерью заботятся обо мне, нужно не забывать об этом. В ответ я кивнула, развернулась и пошла в школу, утешая себя очередным «орудием убийства», которое до сих пор жило где-то на задворках разума.

Переступать порог учебного заведения было впервые страшно: идти по коридору, выискивать в лицах прохожих того самого, подбирать в голове правильные слова для будущего диалога, стараться держать спину ровной. Прошло десять долгих дней, прошла целая вечность без Тэхёна. Я не просто скучала, я не жила без него, в груди словно образовалась рана, которая кровоточила сильней с каждым днем разлуки.

Засыпала, представляя тяжелый разговор, просыпалась с мыслями о нем. Ну и смаковала, конечно, сладкие воспоминания: его теплые губы, мятное дыхание и жадный поцелуй, от которого поджимались коленки. Я так мечтала оказаться в объятиях Тэхёна, вновь стать той, кого он брал за руку, кому дарил улыбку.

Моя тоска походила на невыносимое состояние, как если бы рыба тянулась к воде, а человек к суше. Я тешила себя надеждами, обещала сделать все возможное, не сдаваться, хоть и препятствия виделись невероятными.

Тревожный маячок сигнализировал, конечно, когда ответа на свое сообщение я не получила и пропущенных больше не обнаружила.

Однако когда напротив кабинета заметила Кима в компании Чона, Ким Джису и ее подружки Кан Сыльги, под ногами будто земля обрушилась. Они мило общались, потом Чонгук что-то сказал, и ребята разразились смехом. Все, кроме Тэхёна.

Он периодически опускал взгляд на телефон, лениво кликая по экрану. Я вздохнула, не понимая, чего вообще боюсь? Мы были искренними друг с другом, пусть и ситуация довольно неоднозначная. Но не оттолкнет же Ким, не дав и шанса на оправдание?

И Тэхён будто почувствовал, что я на него смотрю: он поднял голову, мельком мазнув по мне взглядом. Равнодушно. Словно Пак Чеён – пустое место. Я растерянно стояла на месте, подобно глиняной статуе, не особо понимая, как быть дальше.

Госпожа Ю проскочила мимо, открыла кабинет, ребята попрощались и нырнули в пустое помещение. Я еще немного постояла на месте, а потом набрала побольше воздуха в легкие и тоже двинулась в сторону класса. Джису глянула на меня, оскалившись, усмехнувшись резко отвернулась и, подхватив подругу под руку, направилась дальше по коридору.

Где-то под ложечкой засосало, неприятное предчувствие медленно подкрадывалось к горлу. Глупость какая-то. Непонятная и крайне необоснованная паника. Я отмахнулась от тревожного маячка и переступила порог класса, сжав лямки рюкзака.

– Ким Тэхён, – раздался голос классного руководителя. – Ты забыл, где сидишь?

Сглотнув, я перевела взгляд к парте Чонгука. Тэхён, в самом деле, уже расположился там. Что это значит?

– Нет, я сижу здесь. Если вам не нравится, можете вызвать отца или перевести меня в другой класс.

У меня все ухнуло от его реплики. Мы встретились глазами, всего на секунду, и вновь там ничего, кроме безразличия. Выходит, Тэхён решил возвести стену между нами. Забрать у меня тот единственный шанс, на который я рассчитывала, которым жила все эти дни в собственной тюрьме.

Надежда – это все-таки орудие убийства. Чем больше мы надеемся на лучший исход, тем больней падать.

Я отчетливо поняла это, стоя у входа в кабинет и чувствуя, как надежда вонзает в спину осколки, поражая сердце.