Он отправил мне видеозаписи с того самого вечера. Клим заснял всякий сантиметр моего голого тела и то, как пользовался мной. Оказывается, он брал у стоящей на коленях меня интервью. Я рассказывала, как меня зовут, откуда я, где учусь и с кем общаюсь. Господи, какой позор. Когда Клим своим бархатистым голоском спрашивал, нравится ли мне этим заниматься, я отвечала: «Да».
 На белом фоне застыл лыбящийся смайлик. Урод надо мной откровенно насмехался.
 Я выключила телефон. В груди защемило. Казалось, артерии и вены внутри моего истерзанного тела порвались. Кровь заливает мои внутренности и с минуты на минуту черти поднимутся из ада и утянут меня за собой. В глотке застрял гласный визг. Было невыносимо страшно, больно и стыдно. Зачем, Клим Литовский? Почему ты смешиваешь меня с грязью? Что я сделала тебе? Что ты пытаешься до меня донести присланным? Ты нравился мне и получить меня мог нормальным, не мерзким, черным и грязным путем.
 Ах да, тебе нужно было почувствовать собственное превосходство. Тебе скучно было действовать, как подобает настоящему мужчине. Ты поступил, как крыса. Я желаю тебе, чтобы и подох ты так же. Надлежащей крысе смертью. В случившемся тем вечером виновата я. Это стало бы мне очевидно и злость на тебя бы однажды испепелилась. Но ты захотел надо мной поиздеваться. Сыграть в твои крысиные игры. Я представляю тебя валяющимся в канаве в луже крови, обмотанным твоими же кишками. И искренне верю, что мысли материальны.
  Синяки на шее получилось замаскировать тональником. А с гематомой вышли проблемы. Не помнится мне, чтоб Клим ударял меня в глаз. И на видео такого нет (хотя и в принципе нет садистских сцен, где меня таскают за волосы и душат). Но уродство на моём лице – точно его рук дело. Он больной извращенец. Ублюдок. А я идиотка, тупица, которую он подкупил красивой мордой и благородными манерами. Я видела своё кошмарное отражение и мечтала разбить гребаное зеркало. Все зеркала планеты, чтобы никогда и нигде не увидеть больше это убожество. Вот бы закрыться в бункере и сдохнуть там от обезвоживания. Пусть на меня ни единая душа не посмотрит. Я не достойна жить и быть в обществе.
  Матери позвонили со школы и потребовали объясниться за многочисленные прогулы. Меня вынудили пойти туда. Больше скажу, лично отвели. С изуродованной, опухшей от рыданий нездоровой физиономией. Попыталась уложить волосы таким образом, чтобы закрыть уродство. Тщетно.
 Я ходила по коридорам, стыдливо пряча глаза. Мне чудилось, будто они знают. Словно все видели те видеозаписи. Клим запросто был способен их выложить в сеть. Каждый раз, когда я замечала на себе чьи-то взгляды, в голове проскакивало чудовищное: «Они в курсе. Они смотрели».
– Мая! – Подруга чуть ли не подпрыгнула на стуле, когда я зашла в класс. – Что с лицом?
– Пожалуйста, давай не сейчас. Потом тебе расскажу, – отмахивалась я.
Разумеется, я ни за какие шиши не выдам свою тайну. Если её, конечно, не выдаст Клим. Я ни за что не поделюсь с Наташей сокровенным. Она осудит и не захочет со мной дружить. Назовет меня теми скверными словечками, которые я заслуживаю.
– Ты набухалась и раздвинула ноги перед парнем, которому ты никем не являешься. Я не верю, что он тебя заставлял что-то делать. Ты шла на всё сама. Знаешь кто ты, Мая? Такие люди в кругу общения мне не нужны, – произнесет Наташа и вонзит очередной кол мне в горло. – Пусть выкладывает. Долго ты свою натуру шалавы скрывать не сможешь все равно.
 Если обо всем станет известно ей, я лишусь последнего глотка воздуха. Я окажусь совершенно одинокой. Вышвырнутым на улицу котенком в зимнюю стужу. Он напуган, ему холодно и бедняга не понимает, куда идти. Поэтому Наташа будет думать, что на меня напали. Да, на меня напали, попытались вырубить и забрали деньги.
– Ветфанова, тебе так за прогулы, что ли, досталось? – пытался подшутить Максим Анатольевич. – Я счастлив, что ты наконец-то появилась у меня на уроке. Выходи к доске. Задачи по тебе очень истосковались.
– Я не понимаю их, – робко ответила я.
– Тогда два, что ли? Тебе двойку поставить, Ветфанова? Юбилейная, пятая будет. Твоим родителям нельзя пропускать такой великий праздник – юбилей. Когда они придут ко мне? Когда мне их порадовать?
 Одноклассники подсмеивались. Чувствовала, как ко мне приковались чужие любопытные взгляды. Молчала, ведь в непонятных ситуациях что следует делать? Правильно, притворяться глухо-немым. В школе меня заставили осмыслить, что я ещё большее ничтожество, чем думала.
– Ветфанова, ты же когда-то хорошо работала на физике. В чем проблема? Разбойная жизнь затянула? Драки всякие. Мая - разбойник! Не до физики совсем? – он опять неумело сострил.
«По крайней мере, если я не разбираюсь в физике, то не выхожу к доске и не несу бредятину. С юмором тебе, Максик, советую поступать по схожей схеме», – раздавался голос, слышимый мной одной, – мысленный.
 Похоже, учитель надо мною сжалился. Двойку не поставил, родителей не вызвал. Но это было вопросом времени: сегодня фортуна улыбнулась понурой девчонке, на следующем уроке непременно станет к ней спиной.
  Я выдавливала из себя жалкую пародию на смех, когда Наташа выдавала что-то, по её мнению, смешное и ждала моей реакции. Она удовлетворялась тем, что меня позабавило сказанное и продолжала. Подруге в жизни не додуматься до того, что со мной произошло наяву. Самолюбивая Наташа, мы были близки и тут же дьявольски далеки друг от друга. Представляешь ли ты, как мне тяжело давалось не зарыдать, обессиленно не рухнуть на пол? Уловила ли ты едкую печаль в моих, кажется, ещё сильнее посеревших и тусклых глазах? Ты списала это на выдуманное мной нападение, о котором немного меня расспросила. Ни в единое мгновение от тебя не повеяло сочувствием. Ты фальшиво мотнула головой и бросила ледяное: «Бедная Мая». После учебы ты позвала меня к себе в гости. Мы выпили чай, и я слушала о том, как ты счастлива писать научную работу по химии. Говорила только ты. Единственное, о чем меня спросили: «Тебе достать печенье или конфетки?». И до меня наконец-то дошло, кем ты мне являешься в действительности. Ты – лишь иллюзия того, что я не одинока. Ил-лю-зи-я. Ну почему, почему ты такая, Наташа? Черствая и категоричная. Живешь в бездонной яме принципов и навязанных обществом норм морали. Я бы не осудила никого, кто бы мне доверил свой секрет. Если этот человек не принес умышленный вред окружающим, я пойму. А если все-таки навредил, и умышленно, но искренне кается, рвется на части, осмысляя совершенное, то тоже смогу понять. Человек допустил проступок не спроста. У него есть своя трагичная история, подтолкнувшая его к пропасти. Любой ошибается и нуждается в понимании.
  Чтобы для себя в очередной раз убедиться, что твоя реакция на гложущую меня проблему будет негативна, я рассказала тебе всё (умолчала лишь об избиении). Но будто это было не со мной, а с моей придуманной знакомой.
– Потом чувак прислал ей видеозаписи. Он записывал, представь. Она боится, что парень выложит куда-нибудь её во всей красе. Или будет как-нибудь шантажировать. Я не знаю, какой совет ей дать. Она сильно переживает. Ей стыдно и страшно.
– Скажи ей, что она сама виновата. В любом дерьме виновник один – ты сам. Выложит – преподаст ей хороший урок. Так ей и надо будет. Усмирит, может, простите, натуру шалавы. Пусть ещё напишет, че ему надо, какой кары ожидать: публикация или шантаж.
  Ты оказалась абсолютно права, нет сомнений. Под каждым словом подписываюсь. Но друг на то и друг, чтобы поддерживать тебя, как бы ты не оплошал. И ты мне точно не подруга, Наташа. Я нуждалась не в подтверждении того, какая я плохая. Мне жизненно необходимы были объятия и ласкающее душу: «Все будет хорошо». Ты на такое не способна.
 Я осмелилась отправить сообщение Климу сразу же, как вышла из Наташиной квартиры. Мне не хотелось ни коем образом контактировать с ублюдком. Но я должна была выяснить, к чему быть готовой. Ответа ожидала с трясущимися руками и хладными капельками пота на лбу.

Мая Ветфанова
17:02
Что ты с этим собираешься делать? Уже сделал?
Климент Литовский
17:10
Как-нибудь узнаешь :)
Но добавлять в черный список не советую. Насчет полиции те же рекомендации. Ведь ты сама на все соглашалась, доказательств нет, я тебя не заставлял, прелесть.
Мая Ветфанова:
17:11
А побои, м?
Климент Литовский:
17:21
Ты о чем? Я тебя и пальцем не тронул :)
Хочешь, чтобы весь отдел и твои родители любовались Маечкой без маечки, лол, – удачи. Я думаю, в тебе есть хоть грамм чего-то разумного, и ты не будешь рыпаться. Ждите, Мая Ветфанова. Мы с Вами ещё поболтаем.
Мая Ветфанова
17:22
Ты выложил это?
17:23
Будешь выкладывать?
18:57
Зачем ты надо мной издеваешься? Почему ты так поступаешь? Ты в курсе, что ты урод?

 Климу взаправду не противостоять. Полиция? Я не хочу в это ввязываться, ничего не докажу, только выставлю себя на посмешище. На видео я не смотрелась так, будто меня принуждали. И он меня не бил. Даже если бы у Клима был крохотный интеллект, и он, не сообразив напоить меня, отснял кадры насилия, я бы все равно не рыпнулась. Потому что об этом узнали бы родители. Мне было бы перед ними стыдно. Пусть лучше Черт бегает на воле, чем мои мать и отец увидят мерзкие сцены.

 От него я больше не получила ни единой буквы. Сообщения были прочитаны и проигнорированы. Надо мной нависла устрашающая неизвестность. Она оборотила меня в незрячего, оставленного посреди громадного леса. Где-то есть выход, мое спасение. Но какова вероятность, что я, невидящая, отыщу его раньше, чем пасть дикого зверя?