Везде этот ненавистный цвет и отвратительный запах преследовали меня. Все очень и очень плохо, запекшая кровь въедалась во все уголки моего крошечного мира, прилипала к глазам, заставляя их гореть, и солёная жидкость вливалась мне в рот, отчего я шумно кашляла. Сквозь багряную влажность были видны мамины глаза, полные разочарования.

Помоги мне, МАМА!

Мой внутренний или внешний голос охрип от звонкого крика. Стало трудно дышать и выговаривать слова не то что вслух, даже мысли пропали в густом алом тумане. Бегу к тому месту, где стояла мамочка, будто бы слепой, недавно родившийся щенок, ищущий кормилицу. Спотыкаюсь о какую-то мебель и падаю, ощущая подушечками пальцем чьи-то ноги.

— Мам… уходи… ПОМОГИ МНЕ, — шепчу несвязанные между собой фразы. Кто-то помогает мне подняться с пола, из-за чего на моем лице появилась улыбка.

— Я люблю тебя, — говорю слова, что так упорно рвались наружу. Но неожиданно я снова упала от толчка, исходящего от человека, которого я боготворю. Время замирает, а моя слепота куда-то девается, и я отчетливо вижу испуганное, потерянное лицо с презрительным взглядом. Нежные руки воткнули острый нож мне в сердце и боль заполнила все тело.

…и все опять обернулось в красный цвет.

— Прости, доченька, прости, прости меня, дуру, — слышу отчаянные слова мамы и ее шмыганье. Плакала?

Зрение опять вернулось, а я стояла посреди какой-то комнаты, где увидела, как знакомый силуэт собрался спрыгнуть. Страх и паника стали кукловодами, а я — их марионеткой, что побежала в сторону родного человека. Но когда добежала, внизу лежал труп женщины и ее черные волосы, которыми она так гордилась, окрасились в пунцовый окрас.

Резко открываю глаза и вижу белоснежный потолок. Где я? Неужели тот день был сном, как и этот кошмар? Осматривая комнату, замечаю, что она такая пустая, будто я здесь лишняя. Все, абсолютно все здесь в белых тонах.

— Я специально немного изменила её, чтобы тебе было комфортнее приспособиться к внешнему миру. Слишком кардинальные изменения вредят психике, да? — словно самой себе задает вопрос мама, оперевшись о косяк двери. Тем не менее, киваю, сильно сжав легкую ткань одеяла. Меня настораживает поведение мамы, её голос, мимика, все так знакомо, но настолько пропитано фальшивостью, что даже мой переезд в дом не внушает радости.

— Ты будешь учиться в школе, хорошо? — сообщает мне неожиданную и неприятную новость мама, однако её вопрос звучит как утверждение. Мое кроличье сердце снова застучало от боязни лишения своей единственной защиты в виде дома, где я могла спрятаться от, так называемой, болезни. Опять будет мерещиться эта кровь, раны и шрамы на людях, заставляющие мой мозг расколоться на части, не давая трезво и разумно мыслить.

Я ведь не сумасшедшая, да?

Хватит этих безумных мыслей. Соберись, тряпка, тебя ждут пороги школы!

Не могу так, хочется сбежать, закрыться, умереть, в конце концов. Мои мысли, противостоящие друг другу, лишь усугубляют ситуацию. Мне, как человеку, изолированному от общества из-за своих странностей, пора уйти.

Кажется, я уже давно сломалась от порыва ветра, как жалкий и одинокий цветок в пустом поле. Будто бы вместо кактуса в пустыне выросло совершенно иное, хрупкое и бесхарактерное растение.

— Эхо? — беспокойным тоном проговорила мама. Даже её фамильярное обращение не вызывает прежнего трепета. Хотя, о чем это я, нельзя заставлять нервничать ту, что является светом в этом мрачном тоннеле. Но почему все так восхищаются этой иллюзией? Разве мама всегда ангел с прекрасными крыльями? Если она такая, то почему не может прийти по первому зову о помощи? Услышит ли она мой немой крик души, который так и рвется наружу и желает понимания? Закрываю глаза, дабы влага, что говорит о моей слабости, не вырвалась из кокона, и та женщина, возродившая меня, не видела такое выражение лица.

Понимаешь ли ты мою боль, мам?

Сажусь на колени и мягко прикасаюсь к безупречным ногам.

— Пожалуйста, умоляю, можно я не буду учиться в школе? Мамочка…

— Я сказала, что ты будешь учиться в школе. Столько нервов на тебя потрачено, ты должна быть благодарна за то, что я не оставила тебя гнить в том месте для психов, коим ты и являешься, — грубый тон прерывает мою мольбу, уничтожая меня с каждым словом, произнесенным мерзким голосом. Это не она, моя мамочка другая!

— Хорошо, — судорожно кивая, согласилась с вопросом, игнорируя неприятную сцену. Женщина ушла, оставляя меня одну с этими противными мыслями. Не сразу замечаю горячую дорожку влаги на щеке из-за крика, сделанного немым благодаря толстой кофте. Мама не такая, не такая, не такая! Это было видением, да! Мамочка добрая, заботливая, души во мне не чает, сильно-сильно любит меня и никогда не покинет. Мы вместе навсегда, она укроет меня от этих бед, защитит и окружит своей любовью. Сама же себя обнимаю и думаю об идеальных чертах лица маменьки.

И если ее не станет, умру и я, ведь мы — единое целое.