Дженни

— Я — чайка.
Только я не символизирую разрушение, как Треплев разрушил чайку в пьесе Чехова.
Я представляю свободу, и исцеление, и спокойствие.
Я когда-то где-то читала, что чайки — один из немногих видов на Земле, способных пить соленую воду. Как это должно быть удивительно. Так бросать вызов природе.
Театральные огни жарко бьют мне в лицо, когда я заканчиваю свой монолог, Рахим рядом со мной. Мои ноги твердо стоят на сцене, и я знаю, что мое место здесь.
И когда я произношу свою заключительную фразу, когда задернуты занавески, когда публика встает на ноги, аплодируя нам стоя, и я держу за руки своих коллег — мою вторую семью, дом вдали от дома — я знаю, что сделала правильный выбор. То, что пребывание в Малберри-Крик никогда не было моим призванием.
— Не могу поверить, что ты почти бросила все это, — шепчет мне на ухо Рахим, словно читая мои мысли.
— Не могу поверить, что ты не побежал за мной, чтобы остановить меня. —Я сжимаю его руку в своей.
Он смеется.
— Были моменты, которые меня соблазняли.
За кулисами меня ждут мама, папа, Винтер и Джорджи. Джорджи прыгает на меня, как всегда, сцепив ноги в ленивом объятии.
— Боже мой, ты даже ни капельки не смущаешься. Что противоположно смущению?
— Гордость?— бормочу я, прижавшись к ее груди.
— Да!— восклицает она.— Вот что я чувствую к тебе сейчас.
— Джорджи!— упрекает Ма, отталкивая от меня сестру, а я смеюсь, затаив дыхание. —Что за ужасные вещи ты говоришь своей сестре.
Мама крепко обнимает меня, и я немного дрожу в ее руках. На очереди Винтер и папа.
— Вы все можете сказать мне прямо, если мне нужно найти новую работу, — говорю я. Хотя я это не всерьез. Я могла бы обладать актерскими способностями просроченного печенья, и все равно не отказалась бы от своей мечты. Тем более что Лукас был достаточно добр, чтобы вернуть ее мне до того, как узнал, что я собираюсь стать владелицей Калипсо Холл.
Ты мне совсем не нравишься, Дженни, и я хочу, чтобы ты это знала. Но никто не делает Нину лучше, чем ты.
Как оказалось, в процессе я научилась нравиться себе, потому что теперь у меня будут заняты руки. Я также открываю бесплатный театральный класс в Бруклине для молодежи из групп риска.
— Ты отлично справилась, дорогая, — говорит папа.
— Так хорошо, что я три раза плакала! — Винтер рычит.
— Ты всегда плачешь, — замечает Джорджи, косясь на нее.— Ты буквально плакала, когда в продуктовом магазине закончилось твое любимое арахисовое масло.
Я собираюсь обернуться и поискать человека, которого я так хочу увидеть сейчас, но Чеен и Джихе — последняя держит маленького Луи на руках — бросаются ко мне издалека, как одержимые игроки в регби.
— Как хорошо, что ты вернулась! — Джихе целует меня в щеку.
— Буквально, — добавляет Чеен, вырывая Луи из рук Джихе и воркуя с ним. — Я думала, что Лукас совершит убийство, если не найдет новую, подходящую Нину. Знаешь, он звонил мне по пять раз в день и спрашивал, могу ли я вернуть тебя? В какой-то момент он предложил, чтобы мы ввели тебе успокоительное.
— Я здесь, и я получаю пинок под зад за то, что бросила его. — Я смеюсь, выхватывая сонного Луи из ее рук, вдыхая сладкий аромат карапуза.
Лукас заставлял меня оставаться после концертов для ежедневных мини-разговоров, просто чтобы заверить его, что я никуда не уйду. Он также изменил постер«Чайки», чтобы передо мной был весь актерский состав. Это честно. Он не должен был давать мне второй шанс после того, что случилось в первый раз.
— Чертовски верно. Я мог бы простить тебя за то, что ты сделала, но я никогда не забуду. —Лукас материализуется из ниоткуда, кладя руку мне на плечо.
Вытянув шею, я пытаюсь разглядеть окружающий меня лес людей.
— Ищешь кого-нибудь? —
Чеен дразнит.— Ты выглядишь рассеянной, Джен.
Она точно знает, кого я пытаюсь найти.
— Где он? Он опоздал?— требую я, желая, чтобы мое сердце не билось так быстро и сильно только при мыслионем.
— Никогда. — Грубый темный голос, который я знаю и люблю, хрипит позади меня. Он подкрадывается ко мне, целуя мою лопатку, затем наклоняется и целует Луи в щеку, пока тот находится у меня на руках. Мы образ идеальной семьи.
Чонгуку и мне удалось заморозить несколько наших эмбрионов, но мы решили подождать до нашей свадьбы, чтобы попытаться завести детей. У нас пока нет даты свадьбы, но он сделал предложение с красивым кольцом, которое принадлежало его покойной матери. Для меня большая честь носить кольцо Сьюзан, и еще большая честь сделать сына этой великолепной женщины счастливым в качестве своей жены.
А если эмбрионы не подойдут? Что ж, есть и другие способы создать семью, и я готова изучить их все.
Моя голова падает на грудь моего жениха, и он наклоняется, захватывая мой рот своим в поцелуе.
— Оу. Мерзость. — Я слышу, как Хосок, друг Чонгука, издает рвотные звуки. — Здесь буквально дети.
— Ты уже не так молод, — невозмутимо говорит Юнги, муж Джихе. Он подходит ко мне, забирая Луи из моих рук.— Знаешь, на случай, если твое короткое приветствие превратится во что-то менее дружелюбное, чем PG-13.
Я оборачиваюсь и смотрю на своего будущего мужа.
— Расскажи мне что-нибудь из этого мира. —Мои губы скользят по коже в изгибе его шеи.
— Планеты могут вечно летать в космосе без родительской звезды. Они просто дрейфуют по галактике. Астрономы считают, что в какой-то момент их «выгнали» из семейной системы. Они как повстанцы с рюкзаком и пятьюдесятью баксами на счету, но каким-то образом они выживают.
— Что ж, тебе больше не придется дрейфовать. — Я целую его подбородок, щеку, нос. — Теперь у тебя есть родная планета.У тебя есть я.

Чонгук

— Это небезопасно, — выдавливаю я сквозь стиснутые челюсти. Это вполне может быть преуменьшением века. Мы с Дженни стоим на крыше особняка Чонов. Тот самый, который я продал Арчи Колдуэллу в качестве утешительного приза за то, что он не получил Калипсо Холл. Я рад избавиться от этого бетонного ящика плохих воспоминаний. Бонусные баллы: джуджу в этом месте настолько плохи, что я даже не делаю ему одолжение.
— Рассмеши меня! — Джен держится на краю крыши, горизонтально вытянув руки.
— Немного тяжело, когда каждая косточка в моем теле говорит мне наброситься на тебя и вытащить обратно в безопасное место, — горько бормочу я.— Просто спускайся оттуда. Мы все еще можем успеть на шестичасовое шоу, если выйдем сейчас.
— Я не хочу идти в кино.— Дженни делает очаровательное лицо. То, которое обезоруживает меня до подчинения. — Я хочу в последний раз сыграть в игру по канату, прежде чем ты покинешь это место. Ради старых времен.
— Старые времена были отстой, — напоминаю я ей.
— Что ж, давай сделаем здесь одно прекрасное воспоминание, прежде чем мы уйдем.
Я вижу, что она пытается сделать, и я ценю это, но если она причинит себе вред, я, черт возьми, проиграю.
— Ты засекаешь меня? — Дженни вертит головой, наблюдая, не трачу ли я время. Женщина чокнутая. К счастью, она моя чокнутая.
Я обдумываю свой следующий шаг, когда мне в голову приходит идея.
— Я засекаю время. Но я хочу пойти первым.
Она цокает.
— Дамы вперед.
Я смотрю вокруг себя.
— Я не вижу дам. Давай установим правила: если ты выиграешь, если закончишь раньше меня, я дам тебе все, что ты захочешь.
Она колеблется, затем смягчается.
— Отлично.
Она перебирается через уступ и прислоняется к дымоходу, затем вытаскивает из кармана телефон.
— Готов? Я засекаю тебя.
Ставя себя в центр края, я взмахиваю руками в воздухе, смотрю вперед и делаю вдох.
— Готов, когда будешь готова.
— Иди.
Я делаю ленивый шаг вперед. Затем, через несколько секунд, еще один. Я собираюсь закончить прохождение этого каната за десять минут, если смогу, просто чтобы убедиться, что она не торопится. В этот раз я не могу позволить себе проиграть.
— Ты сейчас шутишь? — Дженни смеется за моей спиной в восторге.— Я думал, ты сказал, что вы, ребята, конкурентоспособны! Ты двигаешься со скоростью черепахи.
— Время относительно, Деревенщина.
— Не надо меня подкалывать!Ты намеренно медлишь?
— Так ты меня знаешь?— рявкаю я.— Я никогда не играю, чтобы проиграть.
— Хм, — это все, что она говорит, когда я еще не прошел и четверти пути к другому дымоходу. У нее будет целая жизнь, чтобы пересечь свой путь к безопасности. Целый чертов час, если это то, что ей нужно.
Потому что есть одна вещь, которую Дженнифер не знает обо мне. Не нужно знать.
И это то, что я всегда буду позволять ей побеждать.

Конец