Чонгук

Две недели спустя

— Спасибо, что позволил мне переночевать с тобой. — Хосок вываливается из такси позади меня, забитый, как тысяча чертовых гвоздей.
Я смотрю на часы.
— Позволил— это громко сказано. Ты последовал за мной домой, придурок. У меня не было выбора в этом вопросе.
— Да ладно, Чон. Всем нужен сталкер. Значит, ты добился успеха в жизни. — Он добродушно хлопает меня по спине, его золотистые кудри падают на широкий лоб, и он качает головой.
— Странное ты существо, — ворчу я.
— Сказал горшок чайнику.
Мы идем по улице к моей квартире.Я попросил таксиста высадить нас до того, как мы доберемся до пункта назначения, опасаясь, что моего друга детства вырвет на кожаные сиденья.
Хосок засовывает кулаки в передние карманы, немелодично насвистывая.
— Какой твой следующий пункт назначения?— спрашиваю я, пытаясь успокоить свой разум. Джису не связывалась со мной последние пару недель. Я знаю, что она все еще переваривает потерю своего преимущества надо мной. Мы с ней оба знаем, что благодаря этому завещанию я стал слишком важен для нее, чтобы продолжать играть с ней в игры.
Она знает, что я попрошу уступок — серьезный. И она ждет своего часа.
— Северная Джакарта, — отвечает Хосок.
Я хмыкаю.
— Это в Индонезии, ты, некультурная свинья. — Он усмехается.
— Когда ты уезжаешь?
— На следующей неделе.— Он пинает пустую банку из-под газировки, стоящую на тротуаре, прямо в мусорный бак, закрученным штрафным ударом, который посрамил бы Бекхэма. — На три недели. Это своего рода привилегия, поскольку я выиграл "Фотографию года" в прошлом году.
На фотографии был удар молнии, коснувшийся крыла журавля-крабоеда. Он поймал всю стаю, поднявшуюся одновременно и летящую в одном направлении. Фон был фиолетовым и голубым.
Я не сомневаюсь, что Хосок полон всех художников темной материи, с которыми рождаются. Но какая бы тьма ни обитала в нем, он старается никому ее не показать. Беззаботный красивый мужчина, гоняющийся за юбкой и приключениями, — это версия, которую получают все, включая его лучших друзей.В каком-то смысле я подозреваю, что он облажался больше, чем мы с Юнги вместе взятые.
Я плечом толкаю стеклянную дверь в свой дом. Пробираемся к лифту.
— Альфред, мой добрый человек. — Хосок стучит кулаками по моему семидесятилетнему швейцару, пока я затаскиваю его внутрь.— Как дела у Сюзанны? Операция на бедре прошла хорошо?
— Кроме того, мистер Хосок. Спасибо, что прислали цветы — это было очень любезно с вашей стороны. Она уже на ногах. Рад, что вы вернулись.Мистер Чон, я...
— Не сейчас, Альфред, — рявкаю я, направляясь к лифту. Хосок может быть хорошим парнем для поставщиков услуг, но он также блядь 180 фунтов мускулов, чтобы нести прямо сейчас, и чертовски пьян.
— Но сэр...
— Я сказал, что занят.
Хосок знает имя жены Альфреда. Невероятно. Этому придурку лучше снять квартиру в городе в следующем году. Мое место не общежитие, и он начинает чувствовать себя здесь слишком комфортно.
Мы поднимаемся на лифте вверх. Хосок косится на меня.
— Где твои манеры, задница? Альфред — пожилой джентльмен.
— Меня не волнует, даже если он Папа Римский. — Толкаю дверь в свою квартиру.
— А теперь сделай себя полезным и закажи нам перекусить. Ты угощаешь.— Я прохожу половину гостиной, прежде чем понимаю, что Хосок замер. Он стоит перед моим диваном, рот открыт, глаза широко раскрыты.
Я остановился.
Смотрю на мой диван.
На нем распласталась Джи, полностью обнаженная, если не считать пары туфель на высоких каблуках с красной подошвой.Она крепко спит. Ее розовые соски набухли, а по всей коже побежали мурашки.
Что..за...
— Святые равиоли. — Хосок свистит.— Я начинаю понимать все эти извращения с трахом твоей сестры. Все еще не мой конек, но я расширяю свои горизонты.
— Я расширю тебе задницу, если ты не уберешься отсюда прямо сейчас. —Я поворачиваюсь к нему, дрожа от гнева и восторга.
Наконец-то. Блядь, наконец-то. Почему она так долго?
— Но мне нужно место для ночлега. —Он вызывающе улыбается, наслаждаясь тем, как я извиваюсь.
— В Нью-Йорке шестьсот семьдесят отелей. Иди останься в одном из них.
— Братаны перед шлюхами. — Хосок делает вид, что поднимает свою сумку с пола и перебрасывает ее через плечо.Он щелкает пальцами, опуская голову. — О, верно.Она твоя сестра.
Он выходит из двери, хлопая ею, но не раньше, чем отдает честь мне.
— Наслаждайся!
Я присаживаюсь на край кофейного столика и несколько секунд смотрю на Джису. Выражение ее лица умиротворенное. Вот откуда я знаю, что это все игра. Джи обычно хмурится, когда спит. Как будто она использует это время, чтобы созерцать мировое господство.
— Я знаю, что ты не спишь, — говорю я.
Я думаю, она поняла, что я не один, когда мы вошли, и не была в настроении объяснять свое состояние наготы.
Ее лицо не морщится.
Я вздыхаю.
— Хосок ушел, у нас важный разговор, который давно назрел, и я могу быть не в лучшем расположении духа завтра утром, когда алкоголь выветрится.
Ее глаза распахиваются. Она сидит прямо, дуясь, как избалованная принцесса, которой она и является.

— Тьфу, я ненавижу большинство твоих друзей, но этот хуже всех, Чон. Он ведет себя как настоящий мальчик из братства.
Я ничего не говорю. Прошло две недели. Она должна стоять на коленях, обслуживая меня прямо сейчас.
— Я приготовила тебе картофельное пюре с дополнительным маслом и кусочками лука, как ты любишь. — Она потягивается, как ленивая кошка, улыбаясь мне.— И приправленный стейк, ожидающий, когда его бросят на сковороду.
Она изучает меня, ожидая моих слов.
Я наклоняю голову в сторону кухни.
— Ну? Стейк сам себя не приготовит.
Она встает.Я легонько шлепаю ее по заднице, пока она идет на кухню, любуясь ее длинными ногами на этих каблуках. Она поводит плечами, доставая сырой стейк из холодильника, вероятно, чтобы снять напряжение, нарастающее в ее теле.
— Джису. — Мой голос холоден, как острое лезвие, пронзающее ее шею.
— Хм?
— Иди сюда, когда закончишь.
Пока я жду, когда мой стейк поджарится, я наслаждаюсь бокалом Moet & Chandon и минетом. Она стоит на коленях, с энтузиазмом мотает головой туда-сюда, принимая в себя больше меня, чем обычно. Я непринужденно стою у окна, наблюдая за темнотой, поглощающей засаженный деревьями парк, а Джи сжимает мой член в кулак, засасывая мои яйца в рот и массируя их языком.
Я выиграл. Я знаю это. Она это знает. Тем не менее, удовлетворение от того, что она у меня на ладони, не такое осязаемое и восхитительное, как я себе это представлял. Самое интересное в Джи всегда —всегда— погоня.
Ужин приятный. Она часто улыбается мне, гладит мою руку и спрашивает, все ли мне нравится. Так и есть.
— Кстати, поздравляю с завещанием. — Она наконец доходит до сути через сорок пять минут после того, как я ее разбудил.
— Странный выбор слов, но спасибо. Поздравляю с театром. — Я отрезаю сочный кусок стейка и засовываю его в рот.— Что ты собираешься с этим делать?
— О, я не знаю. — Она крутит бокал с шампанским за ножку, погруженная в свои мысли.— На следующей неделе у меня звонок с моим финансовым консультантом.Тогда я буду знать больше.Ты же не думаешь, что есть способ превратить это в прибыльное предприятие, не так ли, Чонгук? от
Я думаю, что это бесконечная денежная яма, предназначенная для умиротворения женщин, в которых влюблены мужчины Чон, и пустая трата кирпича и раствора.
— Нет.
— Тогда, может быть, я его продам.
— Не жди существенного дохода. Потребуются большие деньги и несколько чудес, чтобы изменить это место и сделать его привлекательным.
— Какой ты умный. — Джису вздыхает, улыбаясь мне.— Мы вернемся к этому вопросу после того, как я хорошенько его рассмотрю.Я уверена, что ты сможешь помочь мне со своим большим мозгом.
Я отложил вилку, устав от этой утомительной шарады.
— Почему так долго?
Она оборонительно скрестила руки на груди.
— Что ты имеешь в виду?
— Я имею в виду приезд сюда. Не прикидывайся дурочкой.
— Ничего.я ...Я не знаю.— Она вскидывает руки в воздух.— Можешь ли ты винить меня?Я думаю, это трудно, смириться с тем фактом, что ты влюблена в своего сводного брата. Сводного брата, к которому ты не всегда была добра. Это был довольно трудный месяц.
—Влюбленав меня?— бормочу я.
Сроки, удобство делают все прозрачным. Она не влюблена в меня. В мои деньги, может быть. И как бы я ни хотел на ней жениться, ее ложь в лучшем случае прозрачна, а в худшем оскорбительна.
— Конечно, я люблю тебя, Чонгук. Иначе зачем бы мне быть с тобой столько лет?
Потому что ты - жаждущая внимания Эриньес, и ты просто не можешь упустить хорошую перспективу замужества.
Джису тридцать три года. Еще молода, но не настолько молода, чтобы не думать о том, с кем однажды она захочет иметь потомство. Она расчетливое существо, всегда на пять шагов впереди в игре. Когда дело доходит до прибыльных предприятий — я один из них.
— Ты любишь меня?— снова спрашиваю я, откидываясь назад.
— Да. — Она сужает глаза, неловко ерзая на стуле.— Почему это так странно для тебя? Ты меня не любишь?
— Я не уверен.
Но я уверен. Я уверен с половиной. Я уверен и трахаюсь, как дневная проститутка, потому что любовь к ней не приносит мне никакой радости. Никакого удовлетворения. Я стал думать о любви как о тюремном надзирателе. Что-то, на что ты обижаешься, а не лелеешь.
— Твое внезапное заявление ужасно удобно. Мне нужно будет попросить расписку за эту так называемую любовь, — протягиваю я.
— Не прошло и двадцати минут, как ты буквально держал свой член у меня во рту. Пока ты писал сообщения на телефоне!— Гремит она, ее щеки горят от ярости.
Я дарю ей холодную улыбку.
— Тебе нравится чувствовать себя немного мужественной. Это помогает тебе раскрепоститься после того, как ты весь день просидела на работе.
Она закатывает глаза.
— Ты хочешь доказательств, хорошо.Что ты имел в виду?
Мы ведем этот разговор, как будто мы ведем бизнес. Мне это нравится. Насколько мы единомышленники.
— Я хочу, чтобы ты переехала ко мне, — сухо говорю я.
Она кивает.
— Хорошо. Я могу это сделать.Что еще?
— Ты также женишься на мне, — продолжаю я как ни в чем не бывало.— Хотя я понимаю, что это может быть деликатной новостью, учитывая время и обстоятельства.Я дам тебе несколько месяцев, чтобы сгладить острые углы. Подготовить почву, так сказать.
— Выйти замуж? —Ее брови приподнимаются, глаза расширяются от открытого, беззастенчивого удовольствия.Она сдерживает свое волнение, не желая признавать свою невыгодность в наших переговорах.— Я не считала тебя тем, кто женится.
— Брак - это вполне прагматичное мероприятие. — Я беру вилку и откусываю от стейка, его кровавый сок стекает по моему языку. — Я поклонник институтов. Они выдерживают испытание временем, потому что они функциональны. Брак - это хорошая, малорискованная инвестиция. Мне нужны наследники, стабильность и дом за пределами этого проклятого города. Налоговые льготы тоже не прошли для меня даром.
Хотя эта небольшая речь не получит никаких романтических наград, она попадает в цель. Теперь, когда Джи знает, что Намджун не сделал ее мультимиллионершей, я вцепился ей в горло.
— Это предложение руки и сердца? — Ее темные глаза почти вылезли из орбит.
— Это заявление о намерениях.
— Все в порядке. — Она гладит свои блестящие волосы. —При условии, что я получу достаточно большое кольцо, чтобы его можно было увидеть с Марса. Я хочу чего-то грубого и неприятного. Что-то, что заставит каждую женщину, которую я знаю, презирать меня.
У меня не хватает духу сказать ей, что большинство женщин, которых она знает, уже ненавидят ее.

Либо Джи плохо ведет переговоры, и я слишком много ей доверяю, либо она отчаянно нуждается в этой сделке. Во всяком случае, она слишком добровольно отказалась от борьбы, и мне интересно, почему. Она провела последнее десятилетие, бросая меня каждые несколько месяцев и втягивая меня во все свои драмы...только для того, чтобы сказать «да» на предложение? Какой у нее план?
— Ты подпишешь брачный контракт, — объявляю я.
Ее лицо падает.
— Зачем?Не похоже, что мы когда-нибудь собираемся...
Я поднимаю руку вверх.
— Ты мне нравишься, Джису. Больше, чем должна. Но не делай ошибки. Я доверяю тебе не больше, чем завтрашнему заголовку National Enquirer.
Она смеется.
— Ты ужасен.
— Это не может быть для тебя новостью.
— Отлично. Но я оставляю за собой право пригласить трех адвокатов для рассмотрения этого брачного контракта.
— Возьми сотню, милая. Это не имеет значения. — Я добьюсь своего и позабочусь о том, чтобы мое богатство было в безопасности от нее, как это сделал мой отец с ее матерью.
— А теперь подожди меня в спальне, пока я помою посуду. — Я встаю.
Она сначала колеблется, слоняется, как будто хочет еще что-то сказать, потом встает на ноги.
Я стою к ней спиной, когда она начинает ходить. Я смотрю на нее из отражения в кухонном окне.
— Я сказал идти? Я имел в виду ползать.
Повернув голову, я вижу, как напрягается ее позвоночник, когда она кратко об этом думает.
— Тебе нравится меня унижать, не так ли?
Не особенно.Но я знаю, что ей это нравится, и я очень хорошо играю в нашу игру.
— Все в порядке, Чон. Беда в том, что мне тоже нравится быть униженной тобой. Я знаю, что ты меня не любишь...— Она делает вдох.— Нет, даже не пытайся отрицать это.То, что у тебя есть для меня, это не любовь.Это одержимость.Это всегда было одержимостью.Я все равно возьму это.
Медленно она опускается на четвереньки и ползет к моей спальне, ее великолепная задница висит в воздухе. Я люблю ее. Конечно, я люблю ее. Иначе зачем бы мне мириться со всем, через что она меня заставила пройти?
Я хочу сказать ей, чтобы она встала. Но что-то меня останавливает. Жгучая боль, которая пронзает мою грудь каждый раз, когда я вспоминаю, как она лишила меня единственной семьи, которую я знал. Как жестоко она меня обманула.
Я мою тарелки и кастрюлю, затем ополаскиваю бокалы для шампанского. Вытирая руки по пути в спальню, я слышу шум воды в ванной.
Через минуту в дверях появляется Джи в сексуальной черной кружевной куколке.
Куколке. Прозвище заставляет меня содрогнуться. Почему я вдруг подумал об этой деревенщине? Неважно. Ее простодушное лицо уже исчезло из моей памяти.
Джису подходит ко мне и проводит ногтем по моему горлу.
— Я думала ...— Кончик языка скользит по верхней губе.— Как насчет того, чтобы я предоставила тебе VIP-доступ к моей серверной части?
Я смотрю на нее.Она только что предложила мне анальный секс? Мы что, подростки?Мы никогда не обсуждали это раньше.У меня не сложилось впечатления, что это ее заинтересует.
— Почему? —Я спрашиваю.
— Что ты имеешь в виду? —Ее улыбка рассыпается. Это была не та реакция, к которой она стремилась.— Я хочу сделать что-то особенное для тебя. Мы съезжаемся. Мы только что обсуждали брак. — Она тяжело сглатывает, делая шаг назад.— Кроме того, тебе всегда нравились неортодоксальные вещи.Я подумала, может быть, ты хочешь немного развратничать.
Я не хочу, чтобы она отказывалась от вещей, которые не хочет давать, потому что карты перетасовали и изменились в мою пользу.
— Да ладно! —Она закатывает глаза.— Не притворяйся, будто тебе не нравится, когда я сжимаю свои сиськи, а ты трахаешь щель между ними, пока не кончишь мне в рот.
У нас определенно есть место для роста в плане милых разговоров.
Я оцениваю ее.
— Эта идея родилась из-за того, что тебе было скучно и ты возбудилась, когда у тебя были месячные, помнишь?
— Ну, теперь моя идея — заняться анальным сексом! — Она кричит на меня, а это не лучший вариант, когда пытаешься кого-то соблазнить. — Что так трудно понять?
— Давай прикрепим это щедрое предложение к тому моменту, когда ты почувствуешь себя менее благодарной, а я не настолько пьяной от власти. — Я сжимаю ее волосы сзади, вытягивая ее шею.— А теперь будь хорошей девочкой и встань на четвереньки для меня на кровати. В любом случае, это твой лучший ракурс.
Она делает это, волоча колени по атласному белью.
— Смотри в изголовье. Не своди с него глаз. —Я кружу вокруг нее, как хищник, зная, что она меня возбуждает.
Когда я надеваю презерватив и наконец вхожу в нее сзади, она оказывается сухой, как кость. Смущенный, я медленно выхожу, не желая причинить ей боль.
— Хочешь больше времени? —Я прочищаю горло, чувствуя себя на удивление не в своей тарелке.
Она протягивает руку и хватает подол моей рубашки.
— Нет.Продолжай.Это просто ...стресс делает меня такой иногда.Мне весело.
— Без обид, но ты чувствуешься наждачной бумагой, — прямо говорю я.— Заниматься сексом необязательно. —Я отстраняюсь от нее, собираясь сорвать презерватив с моего члена.
Она оборачивается и отчаянно дергает меня за рубашку.
— Нет, нет. Пожалуйста. Ты должен трахнуть меня.
— Почему?— ошеломленно спрашиваю я. У нас никогда раньше не было таких проблем, но я не вижу необходимости трахаться сегодня вечером, если она не готова к этому.
— Потому что! — Она на грани плача.— Я скучала по тебе и хочу, чтобы ты был внутри меня, хорошо? Хватит задавать так много вопросов.
У меня странное чувство, что сегодня вечером есть нечто большее, чем то, что она не мокрая. Обычно она подпрыгивает на моем члене, как будто это облака. Что-то с ней не так, но она не признается мне.
— Пожалуйста. —Она подталкивает свою задницу ко мне, ее голос настойчив.— Сделай это. Пожалуйста. Для меня.
Неохотно я трахаю ее, медленно и осторожно, держа ее за талию, наблюдая, как ее шелковистые черные волосы падают на ее гладкую спину.Она все еще в основном сухая, но каждый раз, когда я вижу, как она вздрагивает, я просовываю пальцы ей в рот и использую ее слюну в качестве смазки, массируя при этом ее клитор в тщетной надежде, что она немного увлажнится.
— Ты уверена, что это нормально?— хрипло спрашиваю я, чувствуя себя проклятым старшеклассником и ненавидя каждое мгновение происходящего.
— Это потрясающе. Ооо, именно так. Пожалуйста.
— Ты не чувствуешь, что получаешь удовольствие.
— Мужчины очень мало знают о женском теле, — рявкает она.— Не говори мне, что я чувствую. У меня есть собственное ведомство.

Закрыв глаза, я стараюсь кончить как можно быстрее. Секс так же хорош, как кофе недельной давности. Я наполовину приспущен, растерян и встревожен. Так что впервые в жизни я немного хрюкаю, делая вид, что заканчиваю, а потом дергаюсь так быстро, как только могу.
Когда она переворачивается подо мной, она ухмыляется, обхватив мои щеки.
— Это было так весело, не так ли?
Как будто трешь свой член о пилочку для ногтей.
— Эпично, — бормочу я.
Она наклоняется вперед, чтобы поцеловать меня в уголок рта.
Подавленный, я снимаю презерватив и иду в ванную.Я выбрасываю презерватив в мусорное ведро и иду в туалет, чтобы помочиться.Нахмурившись, я наклоняюсь, чтобы рассмотреть розовые остатки вокруг резинки. Еще один нежелательный первый раз.
— Джи?
— Хм?— мурлычет она из комнаты, хватая пульт и переключая каналы.
— Я думаю, у тебя пошла кровь.
От ее металлического смеха хрустят кости, когда он эхом разносится по моей комнате.
— Неужели? О, это постоянно случалось со мной в колледже.
— Что это значит? —Я спрашиваю.
— Без понятия. Мне действительно нужно провериться. Я была очень напряжена после завещания. Даже вибратор ни разу не использовала.
— Позвони своему врачу завтра.
— Да, сэр.
Я возвращаюсь в спальню и наблюдаю за ней, пытаясь разоблачить всю ложь, которой она покрыта, чтобы узнать правду. Но она так хороша в этом. В этой шараде. Она всегда была прекрасной лгуньей.
— Хорошо, будущий муж. Иди сюда быстро.—Она тянется ко мне и тащит меня на кровать с собой.— Давай немного пообнимаемся.
Кто. Блядь. Эта. Женщина?
— С каких это пор мы обнимаемся?
— Теперь мы должны начать делать это!— восклицает она, снова притворяясь веселой.— Мы собираемся пожениться, да?
Мы пытаемся смотреть что-то вместе, но у Джису аллергия на документальные фильмы, а мне плевать на глупые реалити-шоу, где люди пьют, сплетничают и продают дома.
В конце концов, я дал ей посмотреть что-нибудь на «Браво» и уснул.