Чонгук

Прошлое

Как и все предостерегающие истории, моя история началась в большом раскинувшемся особняке. С витражами, стрельчатыми арками, ребристыми сводами и контрфорсами.
Расписные фрески, мраморные шахматные фигуры ручной работы и величественные изогнутые лестницы.
Со злой мачехой и сопливой сводной сестрой.
Ночь, изменившая все, началась нормально, как и все бедствия.
Папа и Наен поехали в город на премьеру чеховской «Чайки»втеатре «Калипсо Холл» и оставили нас. Они делали это часто. Наен нравилось искусство, а папе нравилась Наен.Однако мы никому не нравились, поэтому нашей работой было развлекать друг друга.
Мы с моей сводной сестрой Джису расплющили картонную коробку, которую мы украли из кухни, и по очереди садились в нее, скользя вниз по лестнице.Мы столкнулись с домработницами, когда они носились между комнатами, неся пушистые теплые полотенца, ингредиенты для ужина и костюмы из химчистки. Они бы раздавили нас, как жуков, если бы могли. Но они не могли. Мы были Чонами. Имеющие право, привилегированные и могущественные. Избранные Скарсдейла. Предназначенные для того, чтобы раздавить, а не быть раздавленными.
Мы скользили и скользили вниз по лестнице, пока наши задницы не покраснели под нашей дизайнерской одеждой. Мой позвоночник был похож на желе после того, как я наткнулся на лестницу. Никто из нас не думал останавливаться. В этом замке делать было нечего. Видеоигры были запрещены («Они делают ум ленивым», — сказал папа), игрушки были грязными («И ты все равно слишком стар», — фыркнула Наен), и у нас заканчивались домашние задания.
Джису была в воздухе, скользя вниз по лестнице, когда главная дверь распахнулась.Она столкнулась с моим отцом.Ее лицо ударилось о его ботинки, и она издала комичное
— Уммф.
— Что за ...Чонгук! —Мой отец с грохотом бросился к подножию лестницы, обойдя ее. Полосы от ногтей украшали его щеки.— Что это за беспорядок?
— Мы только...
— Решили навредить себе? Как вы думаете, у меня есть время, чтобы пойти с вами в отделение неотложной помощи? —Он выплюнул.— Иди в свою комнату.Сейчас же.
— Джису.— Моя мачеха быстро последовала за ней, закрыв за собой дверь.Мне не нужно было смотреть на ее ногти, чтобы понять, что они покрыты кровью моего отца.Когда они дрались, она всегда так делала.Причиняла ему боль.— Иди занимайся балетом, дорогая. У нас с папочкой есть взрослые темы для обсуждения.
Папочка.
Он не был ее папочкой.
Черт возьми, он даже не был моим папой.
Намджун не был отцом.
И все же, как ни странно, он не ненавидел Джису, чужого ребенка, с той же страстью, которую он приберег для меня.
— Прости, мама.
— Все в порядке, милая.
Джису встала и отряхнула колени.Она побежала вверх по лестнице, засунув подмышку мятый картон. Мы шаркали по затемненному коридору. Мы знали счет. Ни один из нас не хотел сидеть в первом ряду при ссорах папы и Наен.
Все, что папа и Наен делали, это ссорились и мирились. Они не хотели, чтобы мы присутствовали ни для того, ни для другого. Так начались игры со скользящими лестницами и канатами. От скуки, потому что мы всегда были такими одинокими.
— Думаешь, нас накажут?— спросила она меня сейчас.
Я пожал плечами.
— Мне все равно.
— Ага ...мне тоже.— Джису ткнула меня своим костлявым локтем в ребра.— Эй, не хочешь в мою комнату?
Я покачал головой.
— Я догоню тебя на крыше.
Она быстро прошла по золотому мрамору и исчезла в своей комнате.
Всякий раз, когда нас отправляли в наши комнаты, мы поднимались по пожарной лестнице и болтались на крыше. Это был способ скоротать время, и мы могли говорить о чем угодно, без того, чтобы слуги подслушивали и доносили.
Я вошел в комнату Джису, которая выглядела так, будто ее придумала сама Барби. У нее была двуспальная кровать с балдахином из розового тюля, белый резной камин и мягкие кресла. Ее балетное снаряжение было разбросано повсюду.
Джису любила балет. Я не знал почему. Балет явно не любил ее в ответ. Из нее получилась паршивая балерина. Не потому, что она была некрасивой, а потому, что она была просто хорошенькой. Она едва могла передвигать ноги и, по иронии судьбы, ей не хватало грации.
Окно было открыто.Ветер заставил занавески танцевать. Даже они танцевали лучше, чем Джису.
Я зашнуровал свои кроссовки, прежде чем вытащить свое тело из окна. Я топал по мокрой от дождя железной лестнице. Я нашел Джису, прислонившуюся к одной из труб, скрестив лодыжки и выдыхая пар, как дракон.
— Готов натянуть канат? —Она ухмыльнулась.
Конек крыши был настолько узким, что нам приходилось ходить по нему шаг за шагом. Для нашей игры мы шли по хребту, дымоход к дымоходу, так быстро, как только могли.У каждого из нас была своя очередь. Мы измеряли время друг друга, и иногда — много раз — я подозревал, что она жульничает, поэтому я никогда-никогда не позволял ей победить.
— Ты засекаешь меня или как? — Джису склонила подбородок ко мне.
Кивнув, я достал из кармана секундомер.
— Готова снова есть пыль,сестренка?
У Джи была проблема. Ее проблема была во мне. Я был умнее ее, получая более высокие баллы за тесты, даже не учась. Я был более спортивным, чем она: она была посредственной танцовщицей, а я был вторым лучшим теннисистом в своей возрастной группе во всем штате.

Естественно, я тоже был намного быстрее ее. Я всегда выигрывал. Мне никогда не приходило в голову позволить ей одержать маленькую победу. Она была надоедливой, титулованной девчонкой.
Я тоже, но давайте признаем, я лучше справлялся со своими недостатками.
— Я не проиграю, ты...ты ...хот-дог, дышащий водой! — задыхалась она, ее лицо стало розовым.
Я смеялся.
— Твое время начинается сейчас, засранка. —Я поднял таймер в воздух.
— Знаешь, я очень устала от этого. —Она сжала в кулаке волосы — черные, как оникс, как и ее глаза, — завязав их в болезненный на вид пучок.— Делать себя невидимой для них. Родители всех моих друзей...
— Наен и Намджун не родители. — Я прервал ее, щурясь, когда над нашими головами собрались серые тучи, словно школьные хулиганы. Скоро должен был пойти дождь. —Это просто люди с детьми. Есть разница.
— Но это несправедливо! — Джи запнулась.— Мама наказывает меня всякий раз, когда твой папа ее раздражает.
Это был подходящий момент, чтобы указать, что я был личной боксерской грушей ее матери. Любимым занятием Наен было жаловаться моему отцу на то, как я облажался.
Он не смеется. Не плачет. Не интересуется ничем, кроме астрономии и математики, что - извини меня, Намджун - просто ненормально для десятилетнего ребенка. Может быть, с ним что-то не так. Мы окажем ему плохую услугу, если не проведем несколько тестов. О, и он не зевает, когда другие зевают! Вы это заметили? Это говорит об отсутствии сочувствия. Он может быть социопатом. Социопат! Живущий под нашей крышей.
Я не мог допустить, чтобы Джису вернулась к своей маме с впечатлением, что мне на все наплевать, поэтому я прикусил язык.
— Что ты имеешь в виду? —Я спросил.
— Например, я давно хочу ту пачку, которую родители Лисы купили ей в Москве. Она сделана на заказ. На прошлой неделе мама сказала, что попробует ее заказать. Но сегодня, перед тем как пойти с твоим папой в театр, она вдруг сорвалась и сказала, что это слишком дорого и что я быстро вырасту из нее. И все потому, что он ее разозлил!
— И тебе небезразлично это дурацкое платье, потому что...?
— Это не платье, Чон. Это пачка!
— Если ты так говоришь.
— Я так говорю! Я буду говорить это весь день!
— Тебе не нужна пачка Лисы. Тебе нужен ее талант. И этого нельзя купить ни в России, ни где-либо еще, — сказал я как ни в чем не бывало.
Лиса и Джису были на класс младше меня. Лиса была девушкой, которой все хотели быть. Красивая и милая, и поэтому ненавидимая Джису и ее маленькими клонами.
— Не могу поверить, что ты только что это сказал. —Она сжала руку в кулак и помахала мне.— Знаешь, мама права насчет тебя.
— Твоя мама ни в чем не права. Теперь начни ходить. У меня нет времени на это весь день, — рявкнул я, включив секундомер.— Давай.
— Тьфу!— прорычала она.— Я тебя ненавижу!
Я начал считать секунды вслух, зная, что это напугает ее.
— Ах. Я покажу тебе! Я выиграю!
Она подняла руки вверх и быстро побежала по крыше.Слишкомбыстро. Джису практически парила над краем, рассекая воздух, как хищная птица.Она входила и выходила из тумана, как самолет.Она качалась влево и вправо.Она была почти у дымохода, но какого черта?Она могла упасть в любую секунду.
— Господи, — прошипел я.— Притормози. Что ты делаешь...
Прежде чем я закончил свое предложение, ее правая нога не попала в игольчатую поверхность.Она поскользнулась, качнувшись влево, чтобы восстановить равновесие.Ее правая нога резко подвернулась.Она издала удивленный вздох, выбрасывая руки вперед, чтобы схватиться за дымоход.Она упала примерно на дюйм ниже.
Джису с диким воплем покатилась по краю крыши и исчезла из виду.Дерьмо.Мои легкие закрылись, отказываясь от кислорода.Моей первой мыслью было:о чем она думала? Вслед за папой, собирающимся убить мою задницу.
Я ждал удара.Может быть я был социопатом, как сказала Наен. Кто ждал, когда тело их сводной сестры упадет на землю с тридцатифутовой высоты?
— Джи? —Мой голос заглушил дождь, который начал барабанить по крыше.— Черт возьми, Джису!
— Сюда! —она задохнулась.
Меня охватило облегчение.Она не была мертва. Я присел, чтобы сесть на гребень, и медленно сполз вниз по крыше, пока не достиг желоба.
Ее пальцы сжались вокруг водосточной трубы.Ее тело болталось в воздухе.
Должен ли я позвать папу и Наен? Попробовать подтянуть ее наверх?
Черт, я понятия не имел. Я никогда не думал, что кто-то из нас будет настолько глуп, чтобы законно бегать по крыше, как маньяк.
— Помогите мне, — умоляла Джису, по ее лицу текли слезы и капли дождя.— Пожалуйста!
Я схватил ее за запястья и откинулся назад, начиная тянуть.Острые шипы дождя затуманили мое зрение.Ее кожа была холодной, влажной и скользкой.Ее запястья такие тонкие, что я боялся их сломать.Ее пальцы вцепилась в мою кожу, цепляясь, извиваясь, пытаясь использовать меня как человеческую лестницу. Она пустила кровь, точно так же, как ее мать сделала сегодня ночью с моим отцом.
Я решил, что не разделю судьбу Чон Намджуна. Я больше никогда не собирался проливать кровь женщины из Лэнгстона.
— Тяни меня сильнее! —Она застонала. —Я ускользаю. Разве ты не видишь?
Подошвы моих ног обгорели, когда я попытался втащить ее на крышу. Шансы были против меня. Физика тоже.Мне пришлось карабкаться в гору по мокрой гальке, волоча кого-то своим собственным весом.— Нужно держаться за водосток.Я должен позвонить папе.
— Я не могу!
— Мы оба упадем.
— Не оставляй меня!
Она думала, что я хотел убить ее или что-то в этом роде?Я тоже был готов опрокинуться.
— Послушай, я могу подержать тебя еще несколько секунд и дать отдохнуть твоим рукам, но тогда ты должна подержать водосток минуту или две, пока они не придут сюда.
Она выскользнула из моей хватки на дюйм.Извивалась в воздухе, как червь.
— Нет!Не оставляй меня!Я не хочу умирать.
— Не смотри вниз, — взревел я, падая на колени и дергая сильнее, изо всех сил.Мне казалось, что мои конечности отрываются от тела.Но она была слишком тяжелой, слишком влажной.— Только ...просто посмотри на меня.
Давящая, безжалостная тяжесть ее внезапно исчезла.Мое тело дернулось назад.Мой затылок ударился о черепицу.Далекий всплеск ударил мне в уши.
Она упала.
Онаупала.
В отчаянии я полз по желобу, щурясь вниз, пытаясь разглядеть сквозь дождь, грязь и густые кусты. Джи приземлилась на навес, закрывающий пустой бассейн. Брюхо ее было глубоким, и вокруг нее была вода.
Джису не двигалась. Ее ноги были в странном положении, и я сразу понял, еще до того, как она начала кричать, что для нее все кончено.

Больше никаких вычурных тюлевых костюмов, русских пачек и танцевальных лагерей в Цюрихе.
Балетная карьера моей сводной сестры закончилась.
Такова была и моя жизнь, какой я ее знал.

Рентгеновские снимки пришли через несколько минут после того, как мы с папой попали в больницу.
Он ни разу не взглянул на меня за все время пути. Я рассказал ему обо всем, что произошло, кроме той части, где я подстрекал ее. Не нужно быть святее папы римского. Кроме того, она выжила, не так ли?
— Однако с ней все будет в порядке. Верно? —Я преследовал его по коридору, покрытому линолеумом, до ее комнаты. Я был так полон адреналина, что даже не чувствовал своих ног.
— Лучше бы она была в порядке, ради тебя, — прорычал он, глядя вперед. — Чем вы двое там занимались?
— Играли в игру.
Он фыркнул.
— Ты играешь по высоким ставкам. Типичный мужчина Чон.
Какое отношение ко всему этому имеют стейки? В любом случае, я всегда был любителем бургеров.(игра слов: stakes-ставки, steaks – стейки)
— Хорошо это или плохо? —Спросил я.
— Проще говоря, это неизлечимое состояние, возникающее из-за слишком большого количества денег, слишком большого эго и слишком большого количества времени. —Он одернул свои кожаные перчатки за пальцы. —Мы, Чоны, склонны быть мятежниками, у которых есть причина. Надеюсь, ты не убил свою сестру. Обуздай свою личность, дитя.
Это было самое большее, что он говорил мне за месяцы, может быть, даже годы, так что я наслаждался этим. Дело было не в том, что он игнорировал меня. Папа хорошо заботился о том, чтобы я получал отличные оценки, посещал внеклассные мероприятия и тому подобное. Он просто не любил много разговаривать.
Вердикт пришел вместе с рентгеном. У Джису были сломаны две ноги и небольшой вывих позвоночника, который потребовал хирургического вмешательства.
Она также страдала от тяжелого случая быть мешком с дерьмом.
Последнее не было медицинским диагнозом, но, тем не менее, было правдой. Как только подействовали болеутоляющие и ее ноги были загипсованы, она указала на меня обвиняющим пальцем, сузив свои смоляные глаза.
— Это он.Он сделал это со мной. Он толкнул меня, мама.
Это был первый раз, когда я действительно потерял дар речи. Толкнул ее?Я пытался спасти ее, и она чертовски хорошо это знала.
— Ебанулась! Ты побежала по уступу и упала, — горячо сказал я.— Я пытался поднять тебя обратно.Ты чуть не оторвала мне руки.Вот, я могу это доказать.
Засучив рукава, я повернулся, чтобы показать папе и Наен следы, которые Джису оставила на моей коже. Они были красными, глубокими и воспаленными, уже наполовину превращающимися в шрамы.
Джису категорически покачала головой.
— Ты пытался толкнуть меня, поэтому я сразилась с тобой. Ты хотел избавиться от меня. Ты сам так сказал. Ты устал делить внимание мамы и папы.
Это звучало именно так, как она бы поступила. Я ненавидел получать внимание от папы и Наен. Оно всегда было негативным и приводило меня к неприятностям.
Мой рот был открыт.
— Почему ты лжешь?
— Почему ты лжешь? —Она оскалила зубы.— Тебя поймали.Просто признайся! Ты мог убить меня.
— О, мой голубчик. Что это чудовище сделало с тобой? — Наен уткнулась лицом в шею дочери и обняла ее. Казалось, она плакала, но, держу пари, ее глаза были сухими.
Я оглядел комнату, ожидая...что? Кто-то, кто войдет в дверь и поддержит меня? В мире не было никого кто мог защитить меня. Я всегда это знал, но внезапно тяжесть моего одиночества сдавила мне грудь, и мне стало трудно дышать.
— Ложь — трусливый выход, сынок. —Пальцы отца крепко сжали мое плечо, предупреждая меня не защищать свое дело.— Признайся и столкнись с последствиями как мужчина.
Он не поверил мне.
Он никогда не собирался мне верить.
Он просто хотел, чтобы это прошло для него и для Наен, чтобы больше не было криков, воплей и пощечин.
Джису, несмотря на то, что я не преуспевал во всем, оставалась их любимым ребенком. Нормальным ребенком.Тот, кто смеялся, и плакал, и зевал, когда это делали другие.
Болезненное осознание того, что я действительно один в этом мире, обрушилось на меня.
Глядя на Джису сверху вниз, стиснув зубы, с мертвыми глазами, я пожал плечами.
— Конечно. Я толкнул ее. Единственное о чем я жалею, так это о том, что не смог закончить работу. Думаю, в следующий раз повезет больше.
И тут до Джису дошло. Что все это было на самом деле. А не часть наших глупых, выдуманных игр. Я видел это в ее глазах. Вспышка сожаления, за которой последовал выброс адреналина. Осознание того, что, что бы она ни делала, это работает, по крайней мере, сейчас. Что она наконец-то обыграла меня.
Но я бы никогда не позволил ей победить.Нет, если бы во мне еще было дыхание.
Я развернулся и вышел из больничной палаты, оставив позади жалкое подобие того, что должно было быть моей семьей.

Позже той же ночью Наен вернулась из больницы без Джису. Мы с папой ждали в столовой, молча глядя на свои руки.
— Намджун, на пару слов, — отрезала Наен, призывая моего отца наверх.Они заперли за собой дверь спальни. Я приложил ухо к их двери, во рту у меня пересохло.
— ...слишком много, слишком долго.Это банальное пренебрежение. Я не могу с чистой совестью допустить, чтобы моя дочь стала добычей в руках твоего неуправляемого сына. С меня достаточно, Намджун.
Я знал, что действительно беспокоило Наен во мне, и это не имело ничего общего с Джи.
Я выглядел в точности как моя мать, покойная Сьюзан Чон.
Я был постоянным напоминанием о том, что она была жива. Что когда-то она украла у нее Чон Намджун. Что если бы не Сьюзан, я бы никогда не родился.
Джису тоже не было бы.
Для папы и Наен существовала альтернативная утопия. Версия реальности, которой им почти удалось достичь.И это ваш покорный слуга обгадил все это.
Слуги постоянно говорили об этом. Перешептываясь, они взбивали подушки, готовили для нас питательную еду, возили нас с Джису на тренировки по теннису и балету.
Как гласит история, Наен и папа встречались на протяжении всего колледжа. Она не обращала внимания на неосмотрительность Намджуна — что бы ни значило это слово — и не выпускала его из виду. Когда одиннадцать лет назад папа был на свадьбе друга в Париже, Наен захотела присоединиться к нему. Но это было частное мероприятие, в котором участвовало пятьдесят человек, без приглашений плюс один.

Там он и познакомился с Сьюзан. Гламурная актриса из Ренны и подружка невесты. У них было рандеву (опять же, без понятия, что это значит), после чего отец вернулся в Америку.
Намджуну и в голову не приходило, что Сьюзан постучит в его дверь два месяца спустя с положительным тестом на беременность, белая как полотно. Легенда гласит, что ее вырвало на его туфли, чтобы доказать свою точку зрения, прежде чем он даже закончил спрашивать, что она там делает. И что Наен была в его квартире в то время, в менее чем приличном состоянии, ехидно сказала одна экономка.
Отец отца — мой дедушка — заставил себя поступить правильно. Так папа женился на Сьюзан, совершенно незнакомой ему женщине.
Слуги всегда говорили, что мой дедушка никогда не любил Наен.
Слишком требовательная. Слишком уж она была социальным альпинистом.
Ответ Наен на публичное унижение был хладнокровным. Вскоре после этого она забеременела от папиного лучшего друга. Человек по имени Лео Тайер. Австралийский наследник империи по экспорту говядины. Ее ответное предательство было настолько тщательным, что Джису родилась так похожей на Лео, что тест на отцовство, который Наен прислала отцу, подтверждающий, что Джису не его, был не нужен.
Версии о том, что произошло потом, разошлись. Я слышал несколько историй от нескольких слуг. Но самой популярной была история о том, как мой отец и Наен возобновили свой роман до того, как мы с Джису перестали питаться молоком наших кормилиц.
Только теперь Наен была не любимой девушкой, а любовницей. Пока не умерла Сьюзан, и ее повысили до жены.
Наен, как и ее дочь, не могла никому проиграть. Особенно десятилетнему ребенку.
— Я поговорю с ним, — пробормотал отец. —Заставлю его понять, что он сделал неправильно.
— Этого недостаточно. Думаешь, я могу спать по ночам, зная, что твой сын находится через холл от моей дочери после того, что он с ней сделал?
— Мы не знаем точно, что произошло, милая.
Меня удивило, что папа заступился за меня, но я знал, что он не собирается долго стоять на своем. Она утомит его. Она всегда так делала. И он, ослепленный своими грехами, ее красотой, покорится.
— Что ж, мне неприятно это делать, но либо он, либо мы.
— И куда мне его девать? —Папа нетерпеливо выплюнул.— Он ребенок, Наен. А не чертова ваза!
— Недалеко отсюда есть школа-интернат. Академия Эндрю Декстера. Туда ходит сын Элейн. Тот, кто был в той одаренной программе? У меня есть брошюра...— Я услышал шорох бумаги.
Конечно, брошюра у нее была под рукой.
— Ты хочешь, чтобы я отправил его в частную школу на другом конце штата?— прорычал он.— Господи, Наен, послушай себя.
— Да ладно, Намджун, — успокаивающе сказала она.— Это хорошее место. Мы оба знаем, что он застрял здесь в учебе. Ты сделаешь ему одолжение. Он мог бы реализовать свой потенциал вместо того, чтобы скучать здесь и ввязываться во всевозможные неприятности. Мы бы с удовольствием брали его на каникулы и летние каникулы. Он был бы гораздо более управляемым.
И так я стал управляемым.
Изгнан из собственного дома за то, что моя сводная сестра солгала, чтобы избавиться от меня.
Из-за ее ревности. Из-за ее жадности.
Джису получила свою русскую пачку. Они положили ее за стекло, как в Оружейной палате Кремля. Драгоценная и недостижимая. Как и ее балетные устремления.
Она также привлекла все внимание наших родителей.
С этого и началась моя одержимость Ли Джису. Дикая жажда завоевать ее любой ценой.
В тот исторический момент, когда она завоевала единственное, что имеет значение, — общественное мнение.
Но это был марафон, а не забег.
Джису собиралась усвоить урок на горьком опыте.
Мы, Чоны, в конце всегда побеждали.
Даже если это означало, что нам нужно играть грязно.

За сегодня я хочу выложить пять глав.
Дальше будет примерно по две главы за день:)
Пейринг Дженгук. Джису не гг.