Дженни

Через два дня после того, как я поставила себе диагноз, Чеен появляется у моей двери. Она вооружена невероятным количеством брошюр и статей. Она с триумфом швыряет их на мой кофейный столик, это ее вариант приветствия.
— Что это? — Я вытягиваю шею из кухни.
— Все виды полезной информации. — Чеен оживляется, даря мне свою самую солнечную улыбку, посасывая свою электронную сигарету.— В основном о том, как люди беременеют при эндометриозе. Я имею в виду, это не невозможно. Есть способы, методы лечения, лекарства. На самом деле, масса вариантов.
Она раскладывает все брошюры в ряд на моем столе. Я начинаю жалеть, что рассказала ей о своих подозрениях. Я знаю, что она хочет добра, но я не люблю касаться этой темы. Я кладу по классическому кубику сахара в каждую из наших чашек кофе и отношу ей горячие напитки. Она делает глоток, закрывает глаза и стонет.
— Как ты делаешь это так вкусно?
— Настоящий сахар, цикорий и всего лишь капелька сорго. Так его готовила Мемо.
Я сажусь на диван, и она быстро следует за мной и начинает говорить.
— Вчера говорила с Лукасом. Он сказал, что на ближайшие три месяца у тебя все распродано. Он думает, что они могут продолжить на второй год. Что ты думаешь по этому поводу? Я знаю, мы обсуждали Голливуд...
— Я не поеду в Голливуд. — Я ставлю свою чашку на стол. Ненавижу разочаровывать ее, но давать ей ложную надежду было бы еще хуже. Рот Чеен надувается, но она ничего не говорит.
Я кладу руку ей на колено.
— Спасибо за предложение. Я очень ценю это. Но я не думаю, что готова. На самом деле, я хочу сделать это по одному дню за раз после того, как мы закончим "Чайку". Я не думаю, что полностью позволила себе восстановиться после того, что случилось.
— Ты имеешь в виду, что ты также не уверена, собираешься ли ты подписать контракт на второй год с Калипсо Холл? — Чеен хмурится.
Кивая, я облизываю губы.
— Я не говорю «да» или «нет» прямо сейчас. Все, что я хочу сказать, это то, что я больше не ставлю себе крайний срок, чтобы «поправиться». Я сделаю все, что правильно для меня ментально. Сейчас я не знаю, что это такое. Но я знаю, что поехать в Голливуд — это не то, чем я хочу заниматься.Меня не волнуют слава и гламур.Меня волнует искусство.
— О, Дженни. — Чеен вздыхает, ставит свой кофе на подставку и бежит ко мне. Она обнимает меня за плечо.— Как мне удалось найти единственную актрису в Нью-Йорке, которую не волнуют все эти подливки? Ты всегда была главным блюдом, дорогая.
Я смеюсь.
— Может быть, ты выбрала не ту.
— О, я выбрала лучшую.— Она встает, вытирая глаза. Она оглядывается вокруг себя, словно вдруг понимая, где находится.— Место выглядит лучше. Я не знаю, как это объяснить, но это так.
Кроме того, что я положила кроссовки Тэхена в полку для обуви, я не вносила никаких изменений. Но я думаю, что знаю, что она имеет в виду. Даже мебель не выглядит так, будто затаила дыхание в ожидании возвращения мужа.
— Спасибо, — говорю я.
— Просто пообещай мне одну вещь, — говорит Чеен.— Взгляни на брошюры, которые я принесла. Я не буду пускать дым в твою милую маленькую задницу, Джен. Я знаю, что ты в отчаянии, но впереди еще столько всего в жизни. И некоторое из них? Это чертовски хорошо, как ты говоришь.

К тому времени, когда Чеен идет домой, я чувствую себя намного лучше. Это, конечно, не длится очень долго. Свежий страх наполняет меня, когда я смотрю на часы на кухне, делая вялую попытку привести это место в порядок. Чонгук должен быть здесь с минуты на минуту. Вместе мы собираемся совершить налет на офис Тэхена. Святилище Тэхена, которое было заперто почти год, с тех пор как он умер.
Чон опаздывает. Я использую это время, чтобы пойти в свою спальню и переодеться в повседневную домашнюю одежду цвета шалфея. Ничего особенного, но я знаю, что хорошо выгляжу в этом платье. Звонок в дверь.Когда я спешу застегнуть молнию на одежде, моя кожа цепляется за молнию.
— Ой. Черт.
Я стону, пока иду к двери.Когда я распахиваю дверь, он стоит с другой стороны, и мы как будто никогда не прощались.Есть в нем что-то такое знакомое.Такое опасно утешительное.
— Ты опоздал. — Я прислоняюсь к дверному косяку. Как еще я могу поприветствовать этого мужчину, который два дня назад провел всю ночь, обнимая меня, зачесывая волосы назад, шепча мне на ухо, что все будет хорошо? Затем, на следующий день, когда я проснулась и его друг был там, Чонгук выглядел рассеянным и нетерпеливым, едва сдерживая себя, чтобы не выгнать меня из своей квартиры.
— Время — это субъективный опыт, деревенщина. — Он проплывает мимо меня, как будто это место принадлежит ему, входит в мою квартиру, устраивая себе экскурсию.Он впитывает все это, пока я стою у двери.
— Значит, это был дом Тэхена.
Я наклоняюсь над кухонным островом, изображая безразличие.
— Наш дом. Мы спроектировали это место вместе.
Сегодняшний вечер пахнет, и на вкус, и на ощупь как прощание. Финальность витает в воздухе и душит меня. После этого мы с Чонгуком разойдемся в разные стороны. Больше не будет секретов, которые нужно раскрывать, не будет ран, которые нужно расковыривать. Он уйдет из моей жизни и, возможно, быстро продаст Калипсо-Холл.
— Это мило, — протягивает Чонгук, отрывая взгляд от картины на стене гостиной, чтобы взглянуть на меня.— Ты сказала, что у тебя проблемы с бесплодием. Ты когда-нибудь замораживала яйца? А еще лучше, эмбрионы?Ты все еще можешь получить от него небольшой комочек радости.
Я моргаю, переваривая небрежность, с которой он затронул эту личную тему.Не знаю, возмущаться мне или веселиться.
— Какое это твое дело?— Я спрашиваю.
— Никакое. —Он подходит к буфету и перебирает предметы, как будто это место преступления.— Но я умею решать проблемы, и когда они возникают, я обычно нахожу решение.
— И что потом? Найдешь суррогатную мать? Они стоят целое состояние.
— В Северной Америке — да. Но есть агентства...
— Ну, мы ничего не заморозили, — коротко отвечаю я.
А даже если бы и заморозили, я бы не стала этим пользоваться, зная все, что знаю.
— Очень жаль. — Чонгук ставит вазу на место и поворачивается ко мне.— А где ключ?
Я достаю эту мелочь из кармана платья и протягиваю ее между нами.
— Думаешь, мы возненавидим все, что узнаем? — Я тяжело сглатываю.
— Надеюсь, — говорит он.— Так будет легче отпустить.
И тогда мы прямо там. Перед дверью, на которую я пялилась месяцами, будто это была открытая пасть льва.Прежде чем повернуть ключ в отверстии, я делаю глубокий вдох.
— Боже, ты все еще любишь его.Это жалко. —Слова ползут по моей спине сзади, как когти.
— Горшок, познакомься с чайником, — бормочу я.
У него вырывается смешок.
— О, Дженнифер.
Что? Я хочу наброситься на него. Чего мне не хватает? Чем мы отличаемся? Но это не имеет значения, и это не приблизит меня к внутреннему миру.
Я поворачиваю ключ и толкаю дверь.
Офис Тэхена — это видение обыденности.Файлы аккуратно сложены на его столе.Ряд из трех экранов, украшенных стикерами Post-it.Картотечные шкафы, наши запыленные фотографии на его столе и мячик для снятия стресса.Ничего не выделяется.Ничто не вызывает скандала.Измены.Обмана.
Чон быстро отходит в сторону комнаты.
— Я возьму картотечные шкафы, а ты проверь ящики его стола.
Он вытаскивает из них каждую папку, затем каждый ящик для папок, переворачивает их вверх дном и похлопывает по ним со всех сторон, чтобы увидеть, что внутри ничего не спрятано.
— Будь осторожен. Нет нужды уничтожать его вещи, — выдавливаю я.
— Деревенщина, — отвечает он, уже сидя на полу с закатанными до локтей рукавами.— Ты должна перестать быть верной людям, которые не были верны тебе.Это не благородная черта.На самом деле, это немного сбивает с толку.
— Дело не в Тэхене.— Я засовываю руки в ящики, роясь в заметках, ручках, калькуляторе и маркерах.— Дело в твоей жажде отвлечься.
— По крайней мере, я чего-то хочу. —Его слова врезались прямо в меня.— Когда ты закончишь с ящиками, включи этот компьютер и дай мне знать, если он потребует код входа, хорошо?
Следующий час мы работаем молча. ПК не требует кода. В то же время мы не находим на нем ничего интересного.Картотечные шкафы тоже оказываются неряшливыми.Мы просматриваем письма, открываем фотографии, переворачиваем ковры, ищем тайники, где Пол мог хранить что-то секретное, но разочарования следуют одно за другим. В офисе нет ничего, что могло бы навести на мысль о том, что Тэхен когда-либо был кем-то большим, чем скучный женатый менеджер хедж-фонда.
В какой-то момент я начинаю чувствовать себя глупо и даже — как ни странно— злюсь на Тэхена. Я создала этот офис как святой Грааль всех секретов, а из него ничего не выходит. Я чувствую, что разочаровываю Чонгука.
Почему меня волнует разочарование этого человека, я не понимаю, но это так.
Проходит еще час. Мы перепроверяем все, что рассматривали ранее. Наши нервы на пределе, и тишина наваливается на нас мертвым грузом. Ни один камень не остается неперевернутым. Но мы больше не дружим, не горячимся друг к другу и даже не слишком цивилизованны.Напряжение повсюду, оно обвивается вокруг наших конечностей, словно плющ.
— Остановись. —Голос Чонгука разрезает тишину. Это неожиданно и заставляет меня задыхаться, когда я просматриваю еще один файл клиента Тэхена.— Мы с тобой оба знаем, что ничего здесь не найдем.Это пустая трата времени.
— Этого не может быть. —Я прижимаю файл ближе к груди.— Тэхен был так напряжен из-за своего офиса.Такой скрытный...
— Это потому, что у него здесь конфиденциальная информация о компаниях стоимостью в миллиарды долларов. Не потому, что он держал трусики Джи под принтером.— Он встает с пола. Тонкая пленка пота покрывает его лоб.— Мы приложили все усилия.
И это все? Он не может уйти! Не так. Не так скоро.
Я иду за ним из комнаты, удрученная.
— Ну ты знаешь. Уже поздно, а я тебе даже поесть не предложила, не говоря уже о выпивке...
Он закатывает рукава на мускулистых предплечьях.
— Не беспокойся об этом. У меня есть остатки в холодильнике.
Тем не менее, я плетусь за ним. Из коридора в гостиную и к двери. В моей груди вспыхивает паника. Чонгук может быть черствым, холодным и полным яда до краев, но последние несколько недель он был другом. Своего рода соратник.
— Хорошей жизни, деревенщина. — Он резко распахивает дверь.
— Стой!
Я понимаю, что этот пронзительный чужой голос исходил от меня.
Он действительно останавливается, все еще спиной ко мне. Он не двигается, ожидая, когда упадет другой ботинок. Мне нужно что-то сказать. Что угодно, Дженни. Наконец, я нахожу свой голос.
— Есть еще кое-что, что я хочу, чтобы ты увидел. Альбомы ...вроде того.Может быть, я что-то упустила.
Чон поворачивается ко мне лицом. Выражение его лица совершенно нечитаемо.
— Я знаю, что это тяжело.К тому, что мы прощаемся, прилагается определенный уровень принятия. Мы узнали все, что можно было найти, и ничего хорошего. После того, как я уйду отсюда сегодня вечером, мы, вероятно, больше не увидимся.И твоя последняя связь с Тэхеном исчезнет. Я понимаю.— Но он вообще не понимает. Мое горе по Тэхену  не зависит от моих отношений с ним. Для меня Чонгук стал самим собой.Не просто средство для достижения цели.— Но лучше заклеить пластырем.
— Мы можем наложить пластырь завтра, — слышу я от себя, хотя ничто в моем мозгу не разрешает этим словам покинуть мой рот. — Сегодня мы можем отомстить за то, что они сделали с нами. Пройти полный круг.
— Как?
Я облизываю губы, глядя себе под ноги.
— Мы можем заняться сексом.
Один только его взгляд вызывает у меня хлыст. Я могу сказать, что он думает, что это ужасная идея.
— Ты пьяна? —Он сужает глаза.
Я фыркаю.
— Только не говори мне, что ты об этом не думал.
—Нет, — протягивает он. Затем, на случай, если он не ясно выразился: — Я имею в виду, да, конечно, я думал об этом, но это ужасная идея. Даже для тебя, деревенщина.
Хотя, говоря это, он также закрывает за собой дверь, чтобы дать нам некоторую степень конфиденциальности.
— Почему нет? Ты был тем, кто не мог перестать целовать меня...
— Проблема не в привлекательности. —Он делает шаг вперед и убирает прядь волос с моего лица.— Проблема в том, что это все усложнит, всплывут проблемы, и очень может быть, что твое маленькое кровоточащее сердце перепутает секс с чувствами. К тому же, остается еще маленький вопрос о том, что я технически являюсь твоим боссом.
— Ненадолго, — указываю я.— Ты хочешь продать Калипсо Холл. И не будь так уверен, что ты мне волшебным образом понравишься только потому, что мы спим вместе. — Я лгу нагло. — Кроме того, подумай о мести...
— Месть — это примитивное, обреченное на провал понятие. Я не буду делать или не делать вещи, основываясь на том, что Джису подумала бы о них.
Черт бы побрал его и логику. Я могу сказать, что он принял решение. Он отстраняется.
Я собираю осколки своей гордости и делаю шаг назад. Не нужно умолять.
— Ну, тогда. — Я выпрямляю позвоночник.— Я больше не буду тебя задерживать.Я надеюсь, что у тебя будет хорошая жизнь, Чонгук.
— Шансы выглядят не очень хорошо, но спасибо. То же самое относится и к тебе.
Он оборачивается, открывает дверь, отходит в сторону и мягко закрывает ее.
Несколько мгновений смотрю на дверь. Затем я опускаюсь на колени и испускаю жалобный стон.Я бы хотела поплакать об этом, но, как обычно, слезы не идут. Однако сердце болит по-настоящему, и я не знаю почему. То ли из-за отказа, то ли из-за разочарования, то ли из-за мысли, что еще одна глава о Поле в моей книге закончена.
Мне нужно несколько минут, чтобы собраться.Когда я наконец это делаю, я встаю и поворачиваюсь к кабинету Тэхена. Интуиция подсказывает мне, что я что-то упускаю. Звонок в дверь. Я замираю. Я не в настроении для компании. Я делаю еще один шаг к комнате Тэхена.
— Открой, деревенщина.
Подойдя к входной двери, я прижимаюсь к ней лбом, закрывая глаза.
— Зачем? —Я вздыхаю.— Назови мне одну вескую причину.
— Одну?— Его голос так близко, что я знаю, что он тоже прислоняется к двери. — Потому что мы чертовски заслужили это.
Я распахиваю дверь, а он стоит там, тяжело дыша, как будто взбежал по лестнице.Его волосы в беспорядке. Его щеки раскраснелись. Он выглядит живым. Я не помню, когда в последний раз этот мужчина выглядел больше, чем прекрасно сохранившийся труп.
— Позволь мне прояснить одну вещь. —Он поднимает палец.— После сегодняшнего вечера мы больше не увидимся. Ты была рождена для большего, чем быть конфеткой для другого мужчины, который никогда не сможет тебя полюбить.
— Да, — отвечаю я так же запыхавшись. Единственное, что стоит между нами, это узкое пространство порога.
— После этого не будет больше ни ужинов, ни фильмов, ни объятий.
— Больше никаких схем, никакой информации, которой можно поделиться, — добавляю я, кивая.
— Это. —Он указывает между нами.— По обоюдному согласию, верно?
— Да. —Я опускаю подбородок, наблюдая за ним.— Я хочу заняться с тобой сексом.
— Я тоже хочу заняться с тобой сексом, — сдавленно признается он, откидывая голову назад и закрывая глаза.— Блядь, мне трудно думать о чем-то, чего я когда-либо хотел больше.
Что-либо? Даже Джису?
Мы сталкиваемся и взрываемся в одно целое, его руки в моих волосах, мои губы слились с его губами. Он, спотыкаясь, вваливается в мою квартиру, сжимая одной рукой мою талию, целуя меня отчаянно, неистово, пока изо всех сил пытается снять с меня платье. Мои руки извиваются вокруг его плеч. Моя спина ударяется о стену, но его рука обхватывает мою голову, защищая меня.
— Где чертова молния? — Он стонет в нашем поцелуе, его язык кружится вокруг моего, опускаясь к моей шее.
— Сбоку моего платья. Но будь осторожен, молния...
Прежде чем я успеваю закончить предложение, молния расстегивается, зацепив кожу вокруг моих ребер. Я зашипела. Чонгук запрокидывает голову, трезвея.
— Извини. Блядь. Медленнее. — Он проводит большим пальцем по плоти, где моя кожа краснеет. — Ты в порядке?
Я киваю, расстегивая молнию, и мое платье падает на пол. Я пинаю его. Он расстегивает мой лифчик, его язык и рот уже там, где я хочу, чтобы они были. Его рубашка снята. Его брюки тоже. Меньше чем через минуту мы полностью обнажены друг перед другом. Он резко отрывается от меня, делая шаг назад.
— Подожди. — Он вздымается. — Дай мне взглянуть. Я хочу получить свою порцию. Я слишком долго фантазировал об этом моменте, чтобы поглотить тебя быстро. — Он качает головой, немного смеясь над собой.
Я стою, раскинув руки по бокам, подняв подбородок, как скульптура Венеры Милосской, гордая, высокая и невозмутимая. Я смотрю на себя его глазами. Мой скромный рост, слишком маленькая грудь, дрожащие коленки. Моя некрасивость. Но как бы я ни стеснялась, на его лице написано удовлетворение. Он наслаждается каждым дюймом меня.
— Ты знаешь. — Он лениво кружит вокруг меня, совершенно голый, хищник на охоте.— Когда я увидел тебя в Италии, у меня возникло острое ощущение, что Тэхен выбрал тебя, потому что видел в тебе инвестиции. Произведение искусства, которое с годами будет только расти в цене. Что-то другое, драгоценное, единственное в своем роде;он был прав. Ты не такая, как все, Дженнифер. —Он останавливается позади меня. Он прячет лицо в моем плече, его горячие губы скользят по моей коже. Он обнимает меня сзади, всем телом прижимаясь к моему.— Ты совсем не похожа на других женщин. Ничего похожего на других людей. Но, как и все произведения искусства, ты обречена сломаться.
Его губы снова скользят по моей шее, его руки обхватывают мою грудь сзади. Моя голова падает набок, позволяя ему использовать свою магию, в то время как я выгибаю спину, упираясь задом в его эрекцию.
— Тогда сломай меня.
— Я не могу. — Его губы касаются раковины моего уха. — Ты уже сломана.
Я поворачиваю голову, ловя его губы своими, и мы снова целуемся. Я готова к нему. Пустота внутри меня усиливается.Каким-то образом мы оказываемся на полу, голодные и полуцивилизованные, целуемся, обмакиваем пальцы, гладим, облизываем и требуем друг от друга большего.
— Скажи мне, что у тебя здесь есть презерватив. — Его руки раздвигают мои бедра, грубо раздвигая их.— Иначе я могу просто умереть от потери крови по дороге в ближайший винный погреб.
— Нет, презерватива нет. Но я чиста... — Я колеблюсь. — И, как уже установлено, не могу забеременеть.
Он перестает меня целовать. Его глаза встречаются с моими. За ними борьба.
— Я тоже чист.
Остальное осталось невысказанным. Он располагается между моих ног, и одним быстрым толчком оказывается внутри меня, заполняя меня полностью. Я никогда не чувствовала себя такой желанной, такой сексуальной, всю свою жизнь. Он начинает двигаться во мне.
— Ах, это нехорошо. — Он опускает голову мне на грудь, целуя ложбинку между грудями.
Я провожу пальцами по его шелковистым волосам, меня наполняет страх.
— Нет? Хочешь, чтобы я ...?
— Нет, ты хороша. Черт, ты идеальна. —Он все еще внутри меня. — Я имею в виду, что это нехорошо, это слишком хорошо. Слишком хорошо. Я вот-вот кончу, а я уже в два толчка. Я никогда... — Он поднимает голову и тщательно краснеет. Какое чудо. — Никогда не был без презерватива.
— О. —На меня накатывает облегчение, и я крепче обнимаю его, двигаюсь под ним, двигаю бедрами, сводя его с ума.— Кончай, когда захочешь. Я тоже близко.
— Боже, Дженнифер. Ты такая милая, даже когда убиваешь меня. — Мы находим свой ритм. Он быстрый и интенсивный. Срочный и необходимый. Когда он входит в меня, я подавляю крик, так приятно.
Он остается после этого. Спит в кровати, которую мы с Тэхеном когда-то делили. Вернее, ложится на место Тэхена. Он выше и крупнее. Его темные глаза смотрят на меня, вместо тех солнечных детских голубых, которые я привыкла видеть через подушку.
В нашу последнюю совместную ночь мы очень мало спали. Мы занимаемся сексом, потом отрываемся, немного разговариваем. Его рука лежит надо мной в собственническом жесте, по которому мне будет не хватать.А потом он снова внутри меня, целует, кусает, стонет. Иногда мы сливаем друг друга еще до того, как закончим разговор. Мы беспорядочный, вкусный беспорядок.
Когда восходит солнце, я мертва для мира. Хорошая усталость овладевает мной. Мои кости тяжелеют, и я погружаюсь в глубокий сон. Когда я просыпаюсь, часы показывают 11:20, а Чонгука нигде не видно. Я слезаю с кровати, от которой пахнет незнакомцем, и иду на кухню. Наполовину взволнованная после ночи, которую я провела, наполовину опустошенная тем, что это конец.
Меня ждет записка, прилепленная к кофемашине, где, как он знает, я ее увижу.Это его прощальный подарок. Его белый флаг.

Позвони доктору.
— Ч.

Так я и делаю.
Я звоню своему акушеру-гинекологу. На этот раз я не вешаю трубку. Я не позволяю панике овладеть мной. Администратор бодро объявляет, что завтра, около полудня, у них свободно место. Я беру его обеими руками и благодарю ее примерно пятьсот раз.
Перед тем, как закончить разговор, секретарша напоминает мне взять с собой мою страховую карточку вместе с удостоверением личности с фотографией. Повесив трубку, я роюсь в кошельке. Я не могу найти чертову страховую карту. Это была горячая минута с тех пор, как я позаботилась о себе, проведя большую часть прошлого года в глубокой спячке.
Затем я вспоминаю, что Тэхен положил наши страховые карты вместе с нашими паспортами, свидетельствами о рождении и карточками социального страхования в сейф в его шкафу.
Я иду в нашу комнату, не обращая внимания на измятые простыни, и открываю шкаф Тэхена. Сейф смотрит на меня. Я не знаю кода. Тэхен не поделился этим со мной.Я никогда не задумывалась об этом в то время. Доверие не было проблемой в нашем браке — по крайней мере, я так думала.
Мои обширные познания в кино напоминают мне, что у меня есть только три попытки, прежде чем сейф заблокируется.Я ломаю голову над тем, каким может быть код.
Сначала пробую дату его рождения. Неудача.
Я пробую свой день рождения, криво посмеиваясь, когда лампочка мигает красным. Никаких сюрпризов.
Мои паучьи чувства подсказывают мне, что это должен быть день рождения. Должен. У Тэхена не хватало креативности, чтобы придумать какую-то другую комбинацию. Он всегда использовал дату рождения. Я смеялась над ним из-за этого. Его пароли от Gmail, Facebook, Instagram... все даты рождения. Обычно его собственные. Он не помнил дни рождения своих родителей. Он был уверен в месяцах, но никогда в днях. Его секретарю приходилось напоминать ему за неделю до дня рождения, чтобы он купил подарки и запланировал звонок в своем календаре.
Что оставляет меня с еще одним человеком.
Дойдя до офиса Тэхена, я включаю его компьютер и вхожу в его корпоративную электронную почту, которая на удивление все еще работает. Его имя высвечивается зеленым цветом во внутреннем программном обеспечении его компании. Мое сердце сильно бьется в груди. Упс. Он онлайн. Будем надеяться, что никто не думает, что он воскрес из мертвых.
Я просматриваю его электронные письма, пока не нахожу то, что мне нужно. Список дней рождения, которым поделились несколько PA, включая всех сотрудников Silver Arrow Capital и их дни рождения.
Я нахожу день рождения Джису. Третье января. Я возвращаюсь к сейфу, разбиваю костяшки пальцев и нажимаю на цифры 010391.
Вспыхивает зеленый свет, и сейф без труда открывается. Тошнота прокатилась по моему желудку, желчь защекотала горло. Каким же чертовым мошенником был этот человек. Я выхватываю из пасти сейфа стопку пластиковых карточек, перетянутых резинкой. Перебираю их. Нахожу страховую карточку. Трясущимися руками запихиваю ее в карман тренировочных штанов, а остальные карточки засовываю обратно. Что-то привлекает мое внимание как раз перед тем, как я поворачиваюсь, чтобы уйти. Коробка, не больше кружки, в углу сейфа. Она коричневая и простая. Месяцы назад - даже недели назад - я бы оставила ее в покое.
Сейчас? Я хочу знать. Я хватаю ее и открываю. Там много ароматной черной ткани, покрывающей все, что находится под ней. Я отбрасываю обертки, мое сердце колотится так громко, что я чувствую его удары между ушами. Первое, что я вижу, это USB-флешка. Второй предмет — лист бумаги, свернутый в виде карты. Нет, несколько бумажек. Квадратные. Белые. Разворачиваю пачку, и то, что я вижу, ошеломляет меня.
Нет, нет, нет.
Я галопом несусь в ванную, встаю на колени перед унитазом, и меня рвет, неконтролируемая рвота. Слезы текут по моему лицу. Все мое тело дрожит.
Поднявшись на подкосившихся ногах, я, спотыкаясь, возвращаюсь к коробке, перекинутой через кровать, и снова беру фотографии. Да. Это именно то, что я думаю. Ультразвуковые снимки, показывающие, что маленькая фасолинка младенца благополучно плавает внутри своего мешка.Переворачиваю картинку на другую сторону.
Первое сканирование. 6 недель. Г + П = ПЖ!
Тэхен и Джису ждали ребенка.
Они вместе собирались стать родителями.
Чонгук был неправ. Они собирались уйти от нас друг к другу. Тэхен никогда бы не позволил другому мужчине воспитывать его ребенка. Несмотря на все свои недостатки, он всегда хотел детей. Стадо маленьких мерзавцев, которых можно назвать своими. Он гладил меня по заднице после того, как мы занимались сексом. Его манера желать, чтобы я забеременела.
Напрашивается вопрос - что случилось? Когда провалился их план?
Я снова просматриваю снимки УЗИ, теперь более внимательно, поскольку адреналин уступает место гораздо более глубоким эмоциям. Ярость. Боль. Шок. Название клиники и дата сканирования указывают на то, что оно было сделано некоторое время назад. Всего через несколько недель после Италии.
Внезапно я вспоминаю фотографию в Instagram-аккаунте Джису. Та, что была в деле частного сыщика.
Скучаю по моему малышу.
Невинно я подумала, что она имеет в виду Тэхена. Но нет.
Она имела в виду свой выкидыш.
Вот что у них пошло не так. У Джису случился выкидыш. Плохое предзнаменование? Кто-то из них струсил и решил остаться со своим партнером. Возможно, Джису, зная то, что я теперь знаю о Тэхене.
Благодать сияла там, где я потерпела неудачу. Она чуть не родила ему ребенка.
Мой брак был фиктивным.
Так называемая любовь всей моей жизни была шуткой.
Я вся пылаю и дрожу от гнева, когда возвращаюсь в офис Тэхена. Никогда в жизни я не была так оскорблена, так ранена. Я не могу ясно мыслить, и это пугает меня, потому что сейчас я не полностью контролирую свои действия.
Я втыкаю флешку в компьютер Тэхена и жду, пока на экране появится новая папка, готовясь к худшему. Как только это происходит, он представляет несколько десятков видеороликов. По одним только миниатюрам я могу сказать, что это старые видео. Очевидно, что они были перенесены с видеопленки. Я нажимаю на одно и не узнаю людей на видео. Это не семья Тэхена. Ни его мать, ни его отец, ни его братья и сестры. Это совершенно незнакомые, прекрасные люди. Я никогда не встречала их в своей жизни.
Кто они? Зачем Тэхену это? Он держал это для друга? Коллеги?
Тогда я понимаю...эти люди на видео совсем не чужие.
По крайней мере, я знаю одного из них. Близко.
Боже, Тэхен, зачем ты участвовал в заговорах этой ужасной женщины?
Следующие полчаса проходят в оцепенении. Я засовываю снимки с USB и УЗИ в конверт FedEx и вызываю курьера, чтобы тот отправил их на квартиру Чонгука. Нет причин брать трубку и звонить ему. Мы решили больше не видеться. Это к лучшему, видя потому что то, что я собираюсь сделать, шокирует его и окружающих до глубины души.
Затем я звоню Чеен и сообщаю ей, что ухожу из«Чайки». Она не отвечает, и я сразу переключаюсь на голосовую почту, что приносит огромное облегчение.
Наконец, я отправляю Лукасу, Рахиму, Рене и Слоан сердечные извинения.
Уважаемые актеры «Чайки»,
Я знаю, что вы возненавидите меня, и, честно говоря, у вас есть на это все основания.
Что я собираюсь сделать, так это поставить себя на первое место и проигнорировать ваши интересы.
Я уезжаю ненадолго.Как некоторые из вас знают, я потеряла мужа почти год назад.
Ну, чего вы не знаете, так это того, что за последние недели я потеряла гораздо больше.
Я потеряла надежду. Я потеряла веру в человечество. Я потеряла драгоценные воспоминания, которые у меня остались от моего покойного супруга. Я потеряла все. Но я думаю, что впервые за многие годы я также начинаю что-то приобретать. Перспективу.
Даже если бы я осталась, я не уверена, что внесла бы ценный вклад в Калипсо Холл.Я знаю, что Пенни отлично справится с ролью Нины.
Хотя я не ожидаю, что вы простите меня сейчас, я надеюсь, что однажды, в далеком будущем, вы это сделаете.
Люблю всем сердцем,
Дженни.
Я эгоистична. Я ставлю себя на первое место. Я беру листок из книги Чонгука.
Последний шаг — сделать то, что я должна была сделать через неделю после смерти Тэхена.
Я собираю небольшую сумку, покупаю билет в один конец до Нэшвилла и навсегда отворачиваюсь от Нью-Йорка.