Продолжим с того, что я бы не поверил в происходящее и пойму тех, кто не поверит вместе со мной.

Любое действие, выходящее за рамки, сопровождается болью. Может быть не сразу, может через неделю, через месяц, а может через десять лет. Кто-то не может принять то, что его могут любить, кто-то, что его вдруг возненавидели, кого-то колко удивляет настоящая критика, а кого-то искренние пожелания. Один разрушается, падает на пол от безумия ума и медленно гаснет, другой становится сильнее, рычит, бьет кулаком в стену от вдохновения. Но в любом случае что-то должно происходить, этого не избежать. Нельзя обойти стороной то, что больше твоего внутреннего мира. Ты должен что-то делать: испугайся, закричи, возрадуйся, прими это. Твой внутренний мир такой же боязливый как твои руки у огня.

Но в тот день, клянусь, со мной ничего не происходило. Я ехал в машине скорой помощи и ничего не чувствовал. Мне был настолько плевать на все. Я мог позволить себе рассмеяться от этой забавной тишины. Где эта чертова боль? Где эти чувства? Почему мне плевать на здоровье Лучшего? Его, твою мать, чуть не убили на этом поле, он все время, пока мы ехали, не приходил в сознание. Когда должно хоть что-то возникнуть в сознании? Я не готов ждать десять лет.

Мы рано или поздно сталкиваемся с тем, чего не должно быть с нами. Да, в каждом из нас есть тот перечень вещей, которые никогда с нами не произойдут, но они, мать его, происходят. Неожиданная популярность, деньги, признания, секс, все, что угодно! И я с этим столкнулся. Я думал, что в моей жизни никогда такого не произойдет. Но сам вопрос в том, почему, когда это произошло, я этого не ощутил? Где толчок в спину, где удар в челюсть? Я не знал, почему этого нет. Я долго искал причины, я не мог оставить это просто так. Я хотел думать, что я человек, а не животное, что я умею мыслить и чувствовать.

И только сейчас понимаю почему. Тогда для меня это уже не было действием, выходящим за рамки. Игра фортуны, эта неизбежная случайность заканчивалась, а не начиналась. Она переставала существовать, ей наступил конец, а я думал, что это только начало. Начало было десять лет назад, когда в наш район переехала новая семья, а в нашей компании футболистов появился новый пацан. Вот, когда это началось. Я УЖЕ ЭТО ПЕРЕЖИЛ! Я успел прочувствовать всю боль. Ее и не могло быть, когда я смотрел на бессознательное тело Лучшего. Я догадывался, что так произойдет, я знал, что со мной или с ним что-то лучиться.

Я был абсолютно спокоен, меня ничего не интересовало, я был уверен в том, что все хорошо закончиться, потому что я уже давно переволновался за этого человека, я уже иссяк, а последней каплей был момент столкновения на футбольном поле. Я был в своем обычном состоянии, будто такое каждый день происходит. А ведь такое происходило каждый день. Каждый день, когда Лучший проигрывал очередной матч.

Но, несмотря на весь этот вышеописанный бред, я помню тот день до мельчайших деталей, как и последующие две недели. Он не был эмоциональным или безумным, это был обычный день, до безобразия обычный день.

Лучшего забрали на скорой прямо со стадиона. Я оказался единственный вменяемым человеком, которому было по силам сопроводить его до больницы. Декан рвался вместе со мной, но я грамотно его отшил и поехал один. Таким образом, я оставил свою команду доигрывать матч без двух важнейших игроков. Я уже тогда знал, чем все этого закончится. Мои предсказания оказались верны. Но тут притормозим.

Все-таки я о чем-то задумался, когда мы ехали в больницу. Я смотрел на Лучшего и видел не человека, а тело. Обычное тело. Видел черные как смола волосы, до жути привлекательное круглое лицо, руки младенца и потрепанные жизнью ноги. Впервые в своей жизни я видел тело так, будто в нем больше не было человека. А ведь Лучший был еще жив, медики постоянно поддерживали меня словами, что показатели в норме.

А мне было плевать. Я все равно видел тело, потому что я впервые с ним не соревновался. Разрушился образ, который я создал. Мне необходимо создавать новый, где мы уже никогда не будем соперниками. Даже Лучший может быть слабым, а я могу быть сильным.

Единственная проблема заключалась в фортуне. Перестала ли действовать эта магия? Она - определяющий фактор, она сделала все, что касается меня и Лучшего. Я хотел верить, что везения и невезения больше нет. Жизнь так распорядилась. Она подкосила одного, а второго заставила думать об этом и ходить с этой ношей. Равносильно в физическом и моральном плане. Абсолютно.

Лучший впал в кому. Он так и не пришел в сознание в тот день. Его организм слабо реагировал на лекарства, а его мать рыдала на плече у мужа и косилась на меня, когда я до самой ночи сидел в приемной и не мог попасть к своему другу. Меня не пускали, но мне и не нужно было. Я знал, что все будет хорошо, я просто это знал. А сидел потому, что мне было нечего делать.

В универе я никому не нужен, дома тоже. Я мог сколько угодно ждать момента, когда Лучший придет в себя. Мне было неизвестно, когда это произойдет, однако это должно было произойти. Я поверил себе на слово.

Я ждал две недели и помню все до сих пор, будто читаю это со страниц книги. До такой степени тогда все вокруг было отчетливым, контрастным, и новым, и старым одновременно. Я помню, как таскали капельницы, как делали уколы, собирались отправлять Лучшего на операции. Очень много всего врачебного. Помню ту атмосферу незнания. Никто ничего не понимал, от чего все злились и слетали с катушек.

Я помню, как ругался с врачами, потому что они меня выгоняли, а я уходил за кофе и возвращался. Только по ночам, когда приходили здоровые быки-охранники, я кивал головой, кривил лицо и уходил. Отсыпался дома. Еще я надолго уходил, когда приходили копы и расспрашивали всех. О, это было так скучно, я не представляю, почему в нашей стране так много полицейских. Даже если бы мне платили огромные деньги, я бы ни за что не согласился заниматься этой рутиной. Тот, кто всех допрашивал по поводу лучшего, настолько автоматически задавал вопросы, что я даже сравнил его с андроидом из одной известной игры.

Я помню, как сцепился с отцом Лучшего. До жути высокомерный мужик, который смотрит на тебя как на говно, а потом переводит взгляд на своего сына, и взгляд совершенно не меняется. Он разговаривал так со всеми, кто достиг меньшего успеха в этой жизни, чем он. То есть в прямо смысле со всеми, потому что у него был крутой байк и пикап для путешествий, а еще хрен знает какая должность и хрен знает где.

Мать Лучшего совершенно не напоминала слабую бесхарактерную женщину в тени своего мужа. Она всегда была с ним на равных, такая же высокомерная, такая же грубая, но делающая вид, что заботлива по отношению к сыну. Но выглядела она так, что собиралась в больницу дольше, чем думала о своем сыне. Нарисованная и сделанная из силикона дамочка.

Может, их поведение - специфическое проявление любви к сыну. Я не знаю и совершенно не понимаю, как они воспитали такого ангела. Скорее всего, они наделили его непомерной свободой, ведь даже в детстве он всегда был готов к игре в футбол, всегда задерживался, иногда пропускал обеды, а в школе не особо заморачивался по поводу домашнего задания и обучения в целом. Возможно раньше, дай ребенку свободу, из него вырастет отличный человек. Сейчас же из такого дитя вырастет дебил, ибо другие дети стали еще более жестокими.

В общем, я ругался со всеми, выступал против всех, но в это же время старался соблюдать конфиденциальность и не раскрывать всех карт. Достаточно ли мы близки с Лучшим, чтобы я так себя вел? Вообще не понятно.

Но, несмотря на все сложности, именно я стал первым, кого Лучший увидел после того как очнулся. Ровно за день до этого врачи впервые предложили отключить его от всех аппаратов поддержания жизни. Он пришел в себя ближе к вечеру, уже стемнело, пошел мелкий дождь, а я тайно пробрался в палату и смотрел бои грузовиков и думал о смерти.

Я не буду описывать, как все произошло. Все видели, как выходят из комы в фильмах, все это знают.

Было только несколько особенностей. Лучшему ничего не болело, его мышцы не атрофировались, а еще он минут пятнадцать пытался сбросить с себя все провода, пока я не достал охотничий ножик и мы все не перерезали к чертям. Я дал ему попить, отдал ужин и до последнего надеялся, что не придется звать медсестер и врачей, но Лучший даже не смотрел в сторону выхода и подолгу молчал. Он даже не удивился, что именно я, а не его родители, увидел воскрешение ангелочка.

- Страшно было умирать? - спросил я, усевшись в кресло.

- Ничего не чувствовал, - с заметной хрипотцой ответил Лучший. - Я знал, что происходит вокруг, но ничего не чувствовал. Так необычно. Вообще не понимаю, почему я вырубился тогда. Мы просто столкнулись, ничего серьезного.

Я так и знал, что его вырубил не тот вратарь на футбольном поле. Его вырубила фортуна, наше с ним противостояние, а тот парень лишь задел его бутсами

- И правда, необычно.

- Это все из-за того, что мы играли за одну команду? - Лучший улыбнулся.

Я помедлил с ответом. Я знал, что он меня об этом спросит, но я так и не придумал ответа.

- Да, невозможное произошло, планета раскололась надвое, - промямлил я.

Он засмеялся.

- Ты тоже замечал, что я раньше всегда проигрывал? Необычно.

- Я думал, тебе было совершенно на это плевать.

- Нет, я злился, но так сильно хотел победить тебя, что все равно шел играть.

Все-таки я ошибался. Мы оба были друг для друга источниками мотивации. Я хотел превзойти его, он хотел меня победить. Парадокс. Мы вместе создали эту магию, мы вместе раскололи планету, вместе пришли к тому, что произошло две недели назад.

- Ты все равно лучше меня.

- Не имеет значения, если я не могу принести победу своей команде.

Я ничего не ответил. Меня уже разрывало на части от несправедливости этого мира.

- Какие новости? - неожиданно спросил Лучший.

- В мире ничего интересного. Там кто-то по кому-то ракеты выпустил, кто-то кому-то ответил, все подумали, что началась война, но все замяли. Сильные пожары где-то прошли, где-то что-то затопило. Все по стандарту. И где-то нашли новый вирус, о котором так много заговорили, что он сам понял, что пора распространяться, от чего весь мир сошел с ума и сам на себе поставил крест, закрыв все, что только можно и подорвав экономику. А так ничего вроде и не произошло за две недели, - быстро отчитался я.

- А в универе?

- Мы проиграли все оставшиеся матчи. Это все, что я знаю. Декан мне звонил раз сто, я ни разу не поднял. Тренер тоже звонил, но я тоже не поднял.

- Почему не поднял?

- Потому что телефон на беззвучном, - я развел руками.

- Ладно. Ничего страшного, что проиграли. В следующий раз выиграем, весной.в

- Не будет следующего раза, - пауза. - Я подал заявление на отчисление.

- Чего?

- Только не начинай меня расспрашивать. Я тебя прошу, только с комы вышел, не будь занудой.

- С четвертого курса? Тебе всего год осталось учиться.

- Я пропустил много занятий, все зачеты, так что уже поздно что-то менять. Да и отстань от меня. Я подал заявление по личным соображениям. Вот и все. Меня это уже мало волнует.

- Что дальше будешь делать?

- Изучать то, что мне интересно, может, пойду работать. Денег мне хватит, не волнуйся.

- Это все из-за этого случая? - Лучший был в чистом недоумении.

- Не только, - я поднялся с кресла и выдохнул.

- Мы же только начали разговаривать, а ты уже уходишь?

- Ну, да. Я спросил то, что хотел, рассказал то, что хотел. Так что я пойду, скоро придут твои родители.

Лучший кивнул. Он все понимал.

- Прощай, Лучший.