У человека в душе дыра размером с Бога, и каждый заполняет её как может.

© Жан-Поль Сартр

Хрупкие и изящные пальцы лёгкими касаниями проводили по медной с золотистым отливом заколке, что была покрыта алым лаком для более приближённого сходства с розой и украшена маленькими бриллиантами, напоминающими утреннюю росу на цветке. Нана не знала, чем себя занять. Как прозвенел истошный звонок на самую большую перемену продолжительностью тридцать минут, Тэхён предупредил, что отойдёт по естественной нужде, тем самым оставив Ким сидеть совсем одну. Она то и дело поглядывала в окно, на котором растушёванными брызгами переливались в свете увесистой канделябрной люстры капельки дождя. Облупившаяся из-за влаги штукатурка вокруг рам сыпалась каждый раз, стоило её задеть или хлопнуть входной дверью. На уроках девушка вела подсчёт, сколько же кусочков и частичек может опасть в бездействии, а сейчас с ухмылкой рассматривала ободок окон, что с каждым заходом ученика в класс красиво обнажался. В этом и была её прелесть — заострять внимание на бессмысленных вещах, но при этом видеть то, что скрыто для других. Всё уродливое Нана считала прекрасным, а красоту в обычном понимании людей не воспринимала как таковую, приписывая к чему-то выдуманному и зазорному. Поэтому каждый раз слыша в свой адрес благосклонные возгласы, девушка с вопросом смотрела на их создателя и насмехалась, раздумывая о том, насколько люди слепы.

Она принимала комплименты и ласку только от Тэхёна. Была для него совсем ручной и покорной, могла открыть потемки души, не боялась довериться, ведь знала — её брат не в силах предать. А параллельно погибающий в муках внешний мир, что всегда отказывался от неё, оголяя острые когти, заставлял вести Ким борьбу и вскоре стал существовать за пределом реалий девушки.

Нана всегда помнила кровь, что тонкой струйкой текла из носа по губам, попадая в рот и окрашивала её белоснежную блузку в сочный красный; слова, отпечатавшиеся неприятным и ярким впечатлением в памяти, по сей день появлялись в её снах кошмарами. Бывший одноклассник, что так неожиданно стал слишком открыто выражать ненависть к четырнадцатилетней девочке в тот день, брезгливо смотря ей в глаза после удара, шептал: «У отродий дьявола нет души, и они должны умереть в муках».

Челюсть Ким была жёсткой и болезненной хваткой сжата в руках когда-то непримечательного для неё подростка, чьё имя с того момента она могла назвать безошибочно. Пак Чимин презирал изящные и притягательные черты лица девушки так же, как и любил. Нана погружала его в отчаянье своим холодным и отрешенным видом, поэтому нестабильный в силу возраста юноша, размышляющий о причинах его непоправимых и порочных желаний, нашёл ответ в Библии. И дал имя этому — Дьявол. Именно тогда терпение иссякло, и ослеплённый лживыми догадками, лишь бы очистить имя своё перед Богом, Чимин смог уверовать — Ким Нана дитя тьмы, отродье беса, которое пришло к нему для проверки на грешность. Подсознательно Пак чувствовал, что, возможно, он ошибался, но признать себя искушённым куда сложней, поэтому юноша выбрал беспритязательный вариант.

Тэхёну, что еле сдержал свой гневный порыв под контролем от увиденной на коленях Наны с пятнами крови на одежде и грязными руками чужака на лице, которые касались, измазывая мерзостью её чистейшую бледную кожу, с бешеной скоростью оттащил сестру, а затем, не рассчитав удара, въехал кулаком по скуле парня, задевая глаз. Ким со злорадством наблюдал, как белок внутри наливался кровью и на скверной до блевоты физиономии появлялся ужасный синяк; довольно улыбался, скалился. Видеть, как Чимин жмурился от боли и пытался оставаться в здравом сознании, было несомненно приятно. Тэхён хотел дать парню возможность почувствовать на себе всю свою безграничную ненависть, ярость, жестокость и исступление, но при Нане мог лишь бросить полный отвращения взгляд на тело Пака и подойти к сестре, чьё выражение лица оставалось неподвижно безучастным.

Девушка просто разглядывала стену напротив с фотографиями лучших учеников месяца, где почётно из рамки на неё поглядывал брат. Вела себя пугающе равнодушно, а затем, когда пришла домой после дежурства в пустом классе наедине с нестабильным и далёким от адекватности подростком в тот злосчастный день — расплакалась. Плакала долго и беспрерывно, и всё это время с ней был рядом Тэхён, что утешал самыми нежными словами, впервые целовал трепетно её влажные губы и обнимал так, будто чувствовалась сильная дрожь его рук. Нана именно тогда осознала, что дороже и родней её брата, который с самого рождения был опорой, поддержкой, отрадой, спасением, надеждой и главной любовью девушки, у Ким не было и не будет. Он навсегда останется светом и первенствующей верой девушки, что измученно исчезала под натиском тьмы.

Ким Нану избегали всегда, и на это, как говорили сверстники, было много причин, ведь самая красивая ученица их школы — высокомерная, заносчивая, грубая, безэмоциональная личность, что возомнила себя особой голубых кровей, не признавая остальной «сброд», цеплялась только за брата.

Но вскоре появился новый слух, навсегда повисший клеймом на жизни неповинной девушки — она убила Пак Чимина.

Который, по окончанию расследования и вскрытия, умер в результате несчастного случая, подскользнувшись на лестнице холодной зимой и проломив себе череп.

Вскоре нечто подобное забылось для всех так просто, словно человеческая жизнь пустое место, зато Нана по сей день помнила каждое превратное суждение и клевету, истязая себя.

— Я видела Ким Тэхёна с красавицей Пак Розэ.

И сейчас Нана тоже не должна была слышать нечто подобное из лицемерной болтовни одноклассниц, но сказанные Шин Юа слова сначала пробили брешь в её толстенной корке льда, а затем мучительными ударами проникая в когда-то защищённое, благодаря Тэхёну, подсознание, смогли добраться до оголенных чувств, вынуждая замереть с расфокусированным взглядом.

— Говорят, они встречаются.

Весь шумный мир медленно прекращал своё существование, пустел на глазах, рассыпался, превращаясь в зыбкий песок, невозвратимый временем, разрушал всё снизошедшей так неожиданно лавиной в дождливый день и постепенно пустел, образуя в груди чёрную дыру.

— Я видела, как они заходили в уборную для учителей на втором.

В ушах девушки стоял инородный гул, от которого голова раскалывалась с неистовой силой и голоса слышались отдалённо, напоминая шёпот, что впоследствии отдавался громким криком эхо. Стены комнаты давили своей безликой белизной, постепенно сужаясь вокруг неё и заставляя съёжиться от страха. Воздуха катастрофически не хватало, поэтому усиленно ловя ртом такой нужный кислород, Ким ощущала, как медленно задыхалась и погибала. Вжимаясь в стул, она прикрыла глаза и закинула голову назад, на спинку, но не могла найти никакой опоры или поддержки рядом, поэтому до адской боли впилась ногтями в деревянный стол.

Нана вспомнила, как лицо Тэхёна, окутанное нежными бликами солнца в прекрасные весенние дни, озарялось улыбкой каждый раз, стоило ей обнять его — Ким-младшая видела в этом изящное цветение сакуры. Мысленно перечисляла недосказанные фразы с посланиями любви, что перебивались страстными поцелуями, стоило ей попросить. Коснувшаяся её густых тёмных волос ладонь, что аккуратно цепляла бесценную заколку ручной работы в виде красной, цвета насыщенного рубина, розы, в бутонах которых Тэхён часто видел очертания своей прекрасной сестры, и обожал пухлые губы девушки с помадой винных оттенков. Ощущение касания тел сквозь прозрачную ночнушку, когда, лёжа в его постели таинственной ночи, они придавались тихим разговорам обо всём. Длинные ресницы с неповторимыми на них снежинками и чёрные волосы, ставшие пепельными из-за первого снега — тогда Тэхён пообещал встретить рядом с ней свою смерть и клялся в её неповторимой исключительности. Нана всегда с трепетом в памяти хранила каждый, да, абсолютно каждый их совместный момент, приравнивая их к божьему чуду с благословением, в то время как Тэхёну не составило труда променять драгоценный шедевр на пустую подделку. Не это ли предательство? И разве такова истинная любовь, что заставляет людей пасть, не беря в расчёт брошенный зарок?

Она не верила, не осознавала, отрицала, что брат, который постоянно причитал о её значимости, разглядел свои идеалы в другой. Тэхён не мог.

— Нана, ты в порядке? — та самая Шин Юа со лживо невинным кукольным личиком, которая так просто всего парой предложений хотела разорвать в клочья образ преданного и близкого для Ким человека, словно издеваясь над ней, положила руку на плечо. На лице одноклассницы не было и капли раскаяния от всех лживых слов в сторону брата. Она всегда знала, насколько люди злы и неверны в своих суждениях, лишь бы опустить тех, кто на голову выше их. Именно поэтому остерегаться всех вошло в привычку — так спокойней. И даже сейчас подтверждением всех вышесказанных слов была Юа, что своими притягательными губами сочиняла такую фальшь.

Дёрнув резко плечом, Нана, не говоря ни слова, скинула с себя руку девушки, что вызывала самые негативные эмоции, и, на прощанье окинув помещение, полное неприятных лиц одноклассников, брезгливым взглядом, которые непонимающе уставились на девушку, выжидая дальнейших действий, покинула помещение, сильно хлопнув дверью, тем самым осыпая последнюю гнилую штукатурку. Прерывисто выдыхая и пытаясь успокоить бешено бьющееся сердце, она пару секунд незаинтересованно рассматривала стену в коридоре, чувствуя, как шептались ученики, проходящие мимо, а затем, сорвавшись с места, побежала к лестнице.

Нана была далека от хорошей физической комплекции, слишком худая, слабая и легко уязвима к болезненным ушибам и травмам — она всегда прогуливала уроки физкультуры. Но сейчас, когда Ким просто хотелось удостовериться, что она всё так же по-прежнему любима и нужна родному человеку, ноги сами несли её с невообразимой скоростью к тому месту, о котором ей удалось случайно узнать.

«Тэхён не мог. Тэхён не такой. Тэхён любит меня. Он любит», — сбивчиво шептала себе под нос девушка, пытаясь успокоиться, пока сама чувствовала, как силы покидали её уязвимое тело, а душа медленно уходила в пятки. Дышать становилось настолько тяжело, что голос стал хрипеть и переходил в сильный кашель. С каждым шагом, когда до цели оставалось считанные метры, Нана всё больше ощущала ту пустоту, что окутывала её в последние дни из-за поведения Тэ. Факты так ясно говорили сами за себя, но девушка пыталась обнадёживать себя, слепо доверяя человеку, который, кажется, смог без доли сожаления сжечь их такой прекрасный мир.

Она не верила.

Или просто не хотела верить.

Даже не верила тогда, когда увидела Ким Тэхёна, настолько безвозвратно, необратимо, беспамятно любимого ею брата, что сейчас стоял в объятиях той самой Пак Розэ и так порывисто целовал, совершенно не замечая происходящего вокруг. Лишь отворившаяся дверь, что сильным треском петель смогла привлечь его внимание после звонкого удара о стену, заставила отлынуть от опухших губ прекрасной девушки. Сказочная розоволосая ученица с лёгким румянцем на щеках, тяжело дыша, прижималась к худощавому, но сильному телу парня, который вот так просто, без зазрения совести, смел ласкать уста той, что была далеко не Нана — его первая и самая главная любовь, как когда-то он дерзнул признаться. В ту ночь Тэхён заходил за границы дозволенного и с лёгкостью мог стать первым любовником своей сестры, однако сказанное им в тишине волшебной ночи «нет» и слова, стоящие дороже любых драгоценностей, смогли утихомирить пыл Ким.

Чеён, что так трепетно прикрывала глаза или с таким обожанием смотрела на своего парня, вызывала недопонимание и омерзение, но брат Наны, что растаптывал их общее чудо, не смел даже взглянуть на девушку, пока та безэмоционально анализировала неудавшуюся тайную пару. Ким больше не казался звездой, которая освещала верный путь в жизни сестры. Он не принадлежал ей, а она не могла обладать им полностью, без остатка. Что же теперь ей делать?

Тэхёну было так страшно. Невероятно страшно, подняв голову, узреть глаза, что так глубоко и невыносимо любили, налитые слезами разочарования и боли. Но дела обстояли куда хуже. Нана, не произнеся ни единого слова, засматривалась на Розэ и Тэ с таким безразлично пустым взглядом, словно не её мир тотчас рушился внутри. Ким поняла — до этого были лишь трещины фасада, а теперь её «рай», что брат с такой тяжестью, будто непосильной задачей, воздвигающий все стены, особо чуткие конструкции души, дал основу для произрастания прекрасных бутонов красных роз, наполнивших лёгкие. А теперь братец воссоздал видимость полного отчуждения. Показывал — его не волновал их общий рай, что словно был осквернён чужими руками, которые сейчас покоились на груди парня.

Не смея больше терпеть унижения и отрицая нечто столь явное, Нана приблизилась к паре, а затем, схватив Тэхёна за руку, дёрнула того со всей силы и, вырвав из хватки ненавистной ей девушки, выбежала в коридор, только бы подальше от пропахшего предательством туалета. В голове Ким никак не могли сойтись образы брата в объятиях другой, поэтому она всё ещё оставалась спокойной. Привиделось, неправда, глупый спектакль, совершенно не то, чем кажется на первый взгляд. Тэ-хён-не-пос-мел-бы-так-пос-ту-пить-с-ней. Никогда.

Быстрый шаг Наны не на шутку взволновал и испугал Тэхёна, что пытался подобрать верные фразы, лишь бы успокоить сестру, но та вела себя, как обычно, будто не она сейчас наблюдала за любовью всей её жизни, так просто целовавшего благородную Пак Чеён, которая идеально подходила на роль девушки самого красивого и входившего в ряды лучших ученика их школы. Ким спешила так, что пару раз её ватные, из-за бега непослушные ноги спотыкались на ровном месте, но Нане было всё равно. Она просто хотела остаться с Тэхёном наедине и не видеть всех этих неприглядных людей, пытающихся всё время помешать им. А парень, пока сестра так уверенно вела его явно в их любимое секретное место, был готов к различным ударам со стороны судьбы за все грехи и причинённую девушке боль. Потому что худшее лишь впереди.

Дождь словно чувствовал приближение чего-то необратимого, вселяющего безнадёгу, поэтому кучево-дождевые облака снова начали опустошать свои запасы воды, сопровождая это немыслимой силы грозой, чьи раскаты содрогали землю и заставляли поморщиться от неожиданности. Нана хлюпала по лужам, не замечая, как сменная обувь промокла насквозь, наполняясь водой и создавая дискомфорт внутри. Но для Тэхёна такая погода была к лучшему. Он ощущал, как парочка слёз, что совсем неосознанно скатились по его щеке, смешались с каплями и освежали разум, наполненный предрассудками и паникой. Девушка, в свою очередь, видела, что происходило с ненаглядным братом, но не понимала, как это воспринимать.

И когда они остановились на поляне сада Эдем, где не наблюдалось ни единой души, вымокшие до нитки, двойняшки встали друг от друга на расстоянии метра и молчали, не прерывая зрительного контакта. Тэхён мысленно извинялся, а девушка отказывалась верить в происходящее.

— Нана, — подал голос Тэхён, но тот сливался воедино с дождём и утопал в грохотах грома. — Мы брат и сестра.

— Что ты такое говоришь… — он видел, как кривилось лицо сестры от эмоций, копившихся в ней с момента, когда девушка увидела, как к родному Тэ прижималась Розэ. Она вот-вот готова была расплакаться. — Тэхён, ты же любишь только меня.

— Я встречаюсь с Чеён, Нана, — отворачиваясь в сторону кустарников розового гибискуса, выдавил из себя парень, пытаясь сохранять невозмутимость, которую контролировать с каждой секундой было всё сложней, ведь та, что выворачивала его душу наизнанку, готова была пасть на колени, лишь бы брат не покидал её.

— Прекрати, — прикладывая к ушам руки, словно мантру шептала девушка, не до конца понимая значение, брошенных настолько бесчувственно фраз. — Прекрати сейчас же нести этот бред!

— Нана, успокойся, — выставив руки перед собой на начинающийся нервный срыв девушки, начал парень, но та его не слышала и продолжала что-то бормотать себе под нос. Нана металась, мотала головой в разные стороны, не желая слушать, как её брат так просто разрывал их прочную связь, дающую ей возможность полноценно существовать. Он не имел права окружать девушку абсолютно всем, о чём она так страстно грезила, и за один раз без сожаления жестко отобрать.

— Хватит лгать! — фраза сестры, словно удар под дых, отдалась где-то в животе у парня, заставляя сжаться от ненависти к себе. Ему так трудно сделать хотя бы простой вдох, поэтому Тэ закусил до солоноватого вкуса крови нижнюю губу, заглушая в себе все эмоции, которые рвались наружу. — Я тебя не прощу за твою ложь, Ким Тэхён.

Нана произнесла это совсем тихо, но до ужаса искренне, и эти слова ещё долго будут звучать в голове у человека, не представляющего себя без огромной части своей души, которым являлась его прелестная сестра.

— Прости.

Сил хватило на то, чтобы просто извиниться за весь этот кошмар, в который Тэхён медленно и безвозвратно погружал их обоих. На большее сейчас он просто был не способен.

— Ты любишь её? — спросила девушка, с налитыми в глазах слезами, что мелкими дорожками стекали по её идеальному лицу и сливались воедино с дождевой водой. Её руки осторожно спустились к плечам и накрыли их, пытаясь спастись от холода и дрожи, подкравшейся совсем незаметно. — Прекрати молчать, ты любишь её? Отвечай.

— Нана, — сконфуженно пытался сосредоточиться на ситуации Тэхён, но всё слишком давило на психику, из-за чего он чувствовал, насколько легко можно, оказывается, потерять себя, — прошу, хватит.

— Тэхён… — до сих пор не веря в бессмысленные россказни брата, девушка лишь хотела понять, где она умудрилась согрешить, что сделала не так, в чем её главная ошибка и вина. Почему… Почему брат разлюбил её так просто без доли сожаления? — Уходи.

— Что? — выдохнул тот, приближаясь к сестре и переживая за её ментальное шаткое здоровье, ведь факт, что взглянуть на Кима стоило Нане неимоверных усилий, встревожил Тэхёна не на шутку.

— Видеть тебя не хочу, — делая пару шагов назад, рассматривая влажную ярко-зелёную траву, твердо произнесла девушка, чем окончательно дала замешательству Тэхёна пустить корни куда-то внутрь его мира, обезоруживая и пугая.

— Нана.

— Пошёл вон! — кричала девушка, указывая на здание, что виднелось из-за кустов шиповника. — Мерзкий! Мерзкий лжец!

Все поступки и брошенные фразы исходили из израненного и брошенного сердца девушки. Казалось, она снова была одинока. Поэтому, понимая, что брат не сможет оставить её здесь одну, как желалось, под прохладным проливным дождём, Нана, громко всхлипывая и проходясь по лицу тыльной стороной ладони, решила сбежать из их тайного и любимого сада, не стремясь больше находиться рядом с тем, кто смог стать убийцей их любви.

А самое главное — Тэхён стоял на месте, не решаясь последовать за девушкой, что, не раздумывая, отправилась бы с братом на самые глубины ада.

Ким мог лишь оправдать свои отвратительные поступки тем, что уродство — это нечто, произрастающее у него изнутри: подлость, жестокость и страх.

***

Ханбин был в замешательстве. В последнее время парень слишком много думал о далеко не высоконравственных мыслях, которые прежде частенько закрадывалась в его чистую для великих намерений голову, а о том, насколько люди могут быть черствы и лицемерны, стоя на ковре перед Богом. На это повлияло множество банальных событий в его судьбе, включающих в себя переезд, переход в новую школу, знакомство с людьми и самый ключевой знак, что запросто стал решающим — знакомство с двойняшками Ким, о которых нелестно отзывалась вся школа. Ханбин до сих пор с ужасом вспоминал утренний разговор с Тэхёном, истребившим в нём любую надежду на то, что это отродье имеет право называть себя сыном Божьим. Как он мог настолько сильно ошибаться в невиновности парня, полностью лишённого здравого рассудка и явно поклоняющегося дьяволу. Стоило взглянуть в эти чёрные глаза, чтобы воссоздать всю картину коварства падшего человека, который, видимо, совсем не отдавал себе отчёта в неверности действий и суждений.

Но больше всего Ким переживал за девушку, что не собиралась покидать его мысли очередной день подряд даже на секунду. Каково это — жить под одной крышей с монстром? Может, она вовсе не догадывается, насколько сгнила душа её брата? Или с Наной парень, наоборот, любезен и обходителен? Но это больше похоже на нелепую легенду, ведь не станет обычный человек предлагать свою сестру, которая так должна быть любима им, в виде самого великолепного подарка. И как бы это кошмарно не звучало, Ханбин словно увлёкся этой идеей. Искушение росло с каждой секундой, не давая ему спокойно расслабиться за прочтением книги или заняться учёбой, внимательно слушая интересные лекции учителей. Без единого изъяна лицо Наны то и дело всплывало в голове парня, вынуждая идти на крайние меры, а именно украсть очаровательную деву из лап могущественного демона, что медленно порабощал её душу. В этом не было сомнений, стоило заметить поведение девушки, ведь та с посторонними людьми вела себя как загнанный в клетку зверь и не придавала особого значения никому в этом мире, кроме брата, ставшего для будущего священника теперь главной преградой на пути к сердцу Наны. Но Бог был на его стороне. Ханбин более чем уверен в своих высказываниях, поэтому знал, что сможет заполучить руку возлюбленной без особого труда, стоит ему захотеть, так как Ким полностью поглощён её притягательностью, из-за чего Отец воздаст парню за все старания, преданность и безграничную веру.

Однако, решительно настроенный парень сначала даже обомлел, когда увидел через окно, как на заднем дворе, где располагались уютные беседки и кованые скамейки, Нана, которая еле передвигая ноги, добралась сначала до скамейки, а затем, как безжизненный труп, свалилась на неё. Страх моментально прошиб каждый сантиметр тела Ханбина и сердце словно ухнуло вниз, совсем перестав биться. Вскочив с места, при этом всё ещё находясь на уроке истории религии, Ким уловил недовольный взгляд учителя и вопросы в глазах одноклассников, но, осмелев, попросил классного руководителя отпустить его в медпункт. Врать Ханбин не умел, так как никогда прежде не одобрял подобного, но сейчас ситуация не оставляла ему выбора. Поэтому, схватив пиджак, висевший на стуле, и на прощание нечленораздельно пробубнив что-то учителю, тот, пробегая лестничные пролёты, уверенно направлялся к заднему входу, который был ближайшим до Наны.

Беспокойство за девушку, что, по видимости, находилось под дождём продолжительное время из-за заметно потемневшей от воды одежды и волосами, вымокшими насквозь, Ким ускорился раз в сто, лишь бы с ней ничего не случилось. Выйдя на улицу и почувствовав на себе резвые удары капель, Ханбин любыми способами пытался защитить пиджак от ливня, пока успел прочувствовать на себе весь промозглый холод. И когда до скамейки оставались считанные метры, парень с лёгкостью смог разглядеть неподвижную фигуру худощавой девушки, что, прикрыв лицо руками, свернулась калачиком, тихонечко скуля. Её мокрая чёлка прилипла ко лбу, а волосы, пропитанные влагой, разбросаны в скомканном беспорядке около изголовья скамейки. Плечи Наны то и дело содрогались, и до парня дошло сразу — она плакала. Ханбин не сомневался, что, скорее всего, её обидчиком являлся никто иной, как Ким Тэхён, который, и правда, исковеркал для девушки понятие о безграничной верности.

— Нана, — вставая на колени, чтобы их лица были на одном уровне, произнёс Ханбин, убирая запутанные волосы с прекрасного лика и хрупкой шеи девушки. Она не поднимала голову, но чувствовала, как чьи-то пусть и холодные, но такие ласковые и аккуратные пальцы обращались с ней, будто она дорогостоящий хрусталь. Подобной нежности девушка не ощущала давно и даже на пару секунд представила, как её поглаживал по фарфоровой коже Тэхён. Но это точно был не он. Почему-то Ким была слишком уверена в этом. — Нана, посмотри на меня.

Продолжал звать девушку слишком знакомый голос, но сил не было, чтобы отозваться. Хотелось просто плакать, лёжа под проливным дождём, и медленно погибать от мучительных чувств, застрявших комом в горле, а затем очнуться в мире, где она снова счастлива и рядом с ней по-прежнему Тэхён. Тот Тэхён, который так самоотверженно любил её, поклонялся, словно божеству, выполнял любые прихоти, будь то вкусная еда или мимолётные поцелуи, обнимал так чутко и с нескончаемым трепетом… Ей просто нужен был прежний брат.

— Хорошо, — усиленно подбирая слова, проговорил Ханбин, раздумывая над дальнейшим планом действий и оглядывая округу. А затем, укрыв девушку сухим и тёплым пиджаком, аккуратно поднял её на руки.

Чувство, когда израненная Ким тут же среагировала на его прикосновения, прижимаясь сильнее к его груди и цепляясь короткими ногтями о мокрую рубашку парня, было сравнимо лишь с порханием бабочки в солнечный день. Но ситуация не позволяла ему остановиться и насладиться моментом близости в полной мере, потому что Ханбин обязан сделать всё, лишь бы с девушкой всё было в порядке. Сквозь ткань парень мог ощутить тёплое и равномерное дыхание Наны, что вся дрожала то ли от холода и влаги, а может, потому что продолжала бороться внутри со своим отчаянием. Она по-прежнему плакала, но её пустые глаза были широко распахнуты и обращены к серому, бескрайнему небу. Она просила поддержки, но в ответ получала лишь хмурые облака и злобные раскаты грома.

— Скоро ты окажешься в тепле, потерпи чуток, — так мягко и по-доброму шептал ей на ухо голос, который, кажется, она больше не забудет никогда. Но за этой обманчивой нежностью были скрыты множества волнительных чувств, связанных с девушкой, что полностью погрузилась в себя и не реагировала вовсе.

— Ты не Тэхён, — неожиданно произнесла Нана, сразу же привлекая внимание парня, который потерял любую надежду, что Ким хоть как-то на него среагирует. Однако, мало того, что Ханбин вблизи мог отчетливо слышать нежный тембр девушки, её глаза, оттенком в точности напоминавшие брата, были направлены на него.

— Ханбин, — пытаясь улыбнуться и звучать более сносно, чтобы волнение и страх не просачивались в его уверенную речь, отвечал тот. — Вспомни меня. Тот самый новенький Ким Ханбин из класса 2-А.

— Ким Ханбин, — сухими и бледными губами совсем тихо вымолвила Нана и затем, расфокусировано взглянув на парня и уловив его странное беспокойство, закрыла глаза, которые в последние мгновения выражали апатию и необозримую усталость.

Воззывая мысленно к Всевышнему, обещавшему ответить, показать великое и недоступное, Ким молила лишь о том, чтобы её извечные истязания наконец прекратились и она могла отогреться с помощью чьего-то яркого света, пока в этот же момент Ханбин продолжал дарить тепло Нане в любящих объятиях и молить Господа о благополучии девушки.