Хери не преувеличивала. Дженни еще с порога оценила ситуацию. Лиса лежала, свернувшись калачиком на большом ярко-желтом диване, и рыдала, уткнувшись в подушку. В библиотеке царил полумрак — мерцал огонь в камине, да приглушенный свет лился из старинной лампы, стоявшей на массивном отцовском столе. Голубые цвета дельфтского фаянса стены и белые ставни на высоких окнах придавали комнате особый уют, уравновешивая устрашающий эффект, который производила невероятных размеров хрустальная люстра, спускавшаяся с десятифутового потолка. Мебель в библиотеке — бывшей отцовской обители — была громоздкой, с толстой плюшевой обивкой, как будто специально созданная для комфорта крупного мужчины. На фоне громады дивана Лиса, хрупкая, как мать и сестра, казалась беззащитной крохой.

Глядя на трогательную фигурку в шелковой рубашке с экзотическим рисунком и прогулочных шортиках, Дженни ощутила прилив беспокойства. Лиса всегда отличалась склонностью драматизировать любую, даже самую обыденную ситуацию. Но чтобы так рыдать, нужен был серьезный повод.

— Что случилось, Лис? — спросила она, подойдя к сестре и нежно коснувшись ее вздрагивавших плечиков.

— Дж…Дженни — Лиса подняла на нее воспаленные от слез глаза. Затем присела и даже попыталась улыбнуться.

Встревоженная состоянием сестры, Дженни опустилась рядом с ней на диван. Мать, стоявшая в дверях, с тревогой наблюдала за дочерьми.

— Проблемы с кем-то из девочек? — спросила Дженни, предположив, что кто-то из племянниц серьезно заболел. Впрочем, гадать можно было до бесконечности.

Прелестное личико Лисы — вылитая копия матери — вновь сморщилось, и она покачала головой.

— Нет. — Губы у нее дрожали. Горькие слезы снова покатились по щекам.

— Чонгук?

— О Дженни! — Закрыв лицо руками, Лиса разрыдалась, она была близка к истерике.

Дженни, ошеломленная таким поворотом событий, обняла сестру и крепко прижала ее к себе. Какой бы несносной ни бывала порой Лиса, сейчас Дженни видела перед собой лишь ту кудрявую малышку, которая хвостом ходила за старшей сестрой, с тех пор как сделала свои первые шаги.

— Лиса, в чем дело? Пожалуйста, скажи мне. — Дженни медленно раскачивала сестру в объятиях, пока та рыдала у нее на плече.

— Чонгук… Чонгук хочет развода. — Это был судорожный шепот, прозвучавший так тихо, что Дженни подумала, что ослышалась.

— Развода? — изумленно переспросила она.

— Развода? — эхом вторила мать, оцепенев от ужаса.

— Он сказал мне об этом сегодня. По телефону. Он в Дейтоне, в командировке, и позвонил домой, чтобы сообщить, что хочет развода. Вот и все. Ты можешь в это поверить? — Лиса подняла голову и полубезумным взглядом обвела мать и сестру.

— Но почему? — слабым голосом произнесла Хери.

— Думаю, у него есть… подружка. Наверное, он хочет… жениться на ней.

— О Лиса! — У Дженни сердце разрывалось от боли. Сестра выглядела такой жалкой и несчастной. Лиса устремила на нее пристальный взгляд.

— Меня тошнит от всего этого. Я не говорила девочкам, но они догадываются, что происходит что-то неладное. Что же мне теперь делать? — Вопрос утонул в протяжном стоне, и Лиса вновь уткнулась в плечо Дженни.

Та, чувствуя себя совершенно беспомощной, лишь гладила сестру по спине.

— Вы останетесь здесь, с нами, и мы будем заботиться о вас, — решила Дженни, и Хери, рухнувшая в кресло возле двери, согласно кивнула.

— О, Дженни, я так скучала и по тебе, и по маме с папой. Так было тяжело вдали от дома, тем более что заниматься воспитанием девочек приходилось мне одной. Чонгук все время находился в разъездах, я чувствовала: что-то происходит, но до конца не понимала. И вот сегодня… — Лиса вновь разразилась рыданиями, и Дженни крепче обняла ее.

— Милая, но почему же ты ничего нам не рассказывала? — Хери, казалось, была шокирована откровениями дочери.

— Я не хотела волновать вас. И потом… я же знаю, мама, как ты относишься к разводам.

Хери и вправду была яростной противницей разводов и резко осуждала современные нравы в вопросах семьи и брака.

Однако, судя по тому, как решительно она затрясла головой, не все ее убеждения распространялись на любимую дочь.

— Чепуха, — твердо произнесла Хери, принеся свои идеалы на алтарь материнской любви. — Ты прекрасно знаешь: и папа, и Дженни, и я — все мы поддержим тебя, что бы ты ни решила. Мы желаем тебе только лучшего. Тебе и девочкам.

Лиса вздрогнула.

— Они обожают отца. Как я им скажу?

— Тебе пока необязательно говорить им, — посоветовала Дженни. — Во всяком случае, до тех пор пока вы с Чонгуком не обсудите все как следует. Может, он сказал это сгоряча. Или был чем-то расстроен.

— Я думаю, он знал, что говорит. — В голосе Лисы прозвучали трагические нотки, и Дженни переполнило сострадание к сестре. Лиса сделала глубокий судорожный вздох и, высвободившись из объятий Дженни, села на диване. — О, Дженни, лучше бы он женился на тебе.

Дженни горько усмехнулась.

— Что ж, большое спасибо.

Лиса вспыхнула и потерла глаза руками.

— Ужасно прозвучало, да? Но ты понимаешь, что я имела в виду. Ты… ты такая сильная. Ты бы справилась с этим лучше меня. Я себя чувствую полной дурой. Последние несколько лет Чонгук так много путешествовал. Я все думала, что он с кем-то встречается, а он не уставал твердить, мол, я просто сумасшедшая. Я… я уже почти поверила ему… ну что я сумасшедшая. Но я не сумасшедшая. Все это время я была права. Он столько лет водил меня за нос, а я верила ему, притворялась, будто ничего не замечаю, боялась скандала. А теперь он хочет развода, а я загубила свою жизнь из-за Чонгука, который этого вовсе не стоит. — Лиса вновь дала волю слезам.

— Твоя жизнь вовсе не загублена, — твердо произнесла Дженни. — Что бы ни произошло, у тебя все еще сложится прекрасно. Ты снова будешь счастлива, встретив другого мужчину, на этот раз более достойного. И у вас будет замечательная семья. Нужно только перешагнуть сейчас этот сложный рубеж. И мы обязательно с этим справимся.

Лиса улыбнулась сестре. Улыбка была слабой, измученной, но в ней теплилась нежность.

— Ты рада, что тебе удалось избежать этого?

— Да, — сказала Дженни и не кривила душой. — Да, рада.

Дженни невольно вспомнила о Тэхене и глубокой, всепоглощающей страсти, которую он пробудил в ней, и почти с ужасом осознала, что Чонгук даже не коснулся тайников ее души, куда удалось заглянуть Тэхену. Впервые с тех пор, как Чон Чонгук предпочел ей Лису, Дженни смогла трезво оценить свое чувство к нему, признав, что это было давнее увлечение юной девушки. С тех пор Дженни повзрослела.

Пробили часы в кухне.

— Боже, уже два часа ночи. Нам всем пора в постель! — воскликнула Хери.

— Да, мы идем, — согласилась Дженни, поднимаясь с дивана и увлекая за собой сестру.

— Ынче проснется чуть свет, — безрадостно заметила Лиса, имея в виду младшую дочь. — А там и Чэвон с Юнджин вскочат…

— Мы с Тильдой и Дженни присмотрим за ними. А тебе нужно как следует выспаться, — сказала Хери, когда дочери подошли к двери.

— Я так рада, что дома. — Лиса одной рукой обняла мать, а другой — Дженни. Какое-то время женщины так и стояли, обнявшись, сплоченные общей бедой. — Я люблю вас.

Отстранившись первой, Дженни решительно произнесла:

— Довольно. Еще мгновение — и мы все разревемся. Мама, идите с Лисой наверх. А я запру двери и погашу везде свет.