Tzuyu:
Ты точно в порядке, Моморин? Я же чувствую, что-то не так!

Именно от таких сообщений хотелось выть, на стены лезть и удалиться из Интернета.

От того, что все деньги уходили на таблетки, более тёплую одежду и посещение врачей, я чувствовала себя более подавленной, но старалась не показывать, что по стобалльной шкале отвратительно на все двести.

Видимо, актриса из меня никудышная, раз Цзыюй почувствовала что-то по моим обычным сообщениям и заинтересовалась моим состоянием, далёким от идеала, к которому стоило стремиться, становясь лучшей версией себя.

Курить тянуло страшно, а после общения с ней - вдвойне хотелось нарушить запрет и снова окунуться в никотиновую зависимость, лишь бы перебить ломку от контактов с человеком, далёким от меня.

Но я держалась. Держалась на честном слове, данном в первую очередь себе, что я продержусь, если хочу жить, а не умереть так рано, как хотела когда-то в импульсивном порыве всё прекратить.

Пусть даже тянуло на тот свет в перерывах между кашлем с трудно отходящей мокротой и одышкой, впивающимися в запястье ногтями и истерикой, накрывающей во время панических атак, ставших частыми гостями в моей жизни. Пугающими настолько, что к проблемам с лёгкими прибавились проблемы со сном, дёргающийся глаз и трясучка с походами к психотерапевту, куда тоже уходило достаточно денег.

Всё в моей жизни упиралось в деньги, а повышенная стипендия за учёбу всё равно не могла все расходы в полной мере покрыть. На работу меня без диплома об образовании не брали, а если брали куда, то платили мизерные суммы за тяжёлый труд, что меня в целом не устраивало, и другого выхода не оставалось, кроме обращения к матери, которая, к моему удивлению, стала более... терпимее. Будто видела, что со мной происходило за закрытыми дверями комнаты, каждый приступ пробирал её до глубины души как и меня, и что-то пробудило в ней теплоту, которой так не хватало мне так долго.

Но это не означало признаться ей в сокровенном и стать лучшей подружкой, как многих в семье происходило. Многие вещи оставались глубоко внутри меня, поделиться ими - испортить отношения в силу устойчивых жизненных установок родительницы, и я молчала, изливая мысли в дневник, который закрывался на ключ и прятался в плюшевого медведя. Подарок Юты на двадцать второй день рождения тут оказался весьма кстати.

Но Цзыюй... С ней было сложно.

Встречалась с Чонён, а всё равно писала мне. Спрашивала о моём самочувствии, как мои дела, а я стремилась давать ответы, какие она желала услышать, пока в какой-то момент не призналась во всём, что со мной происходило эти месяцы. Возможно, хотелось просто излить душу кому-то живому. Возможно, это просто старая привычка, вставшая комом в горле в очередной раз, а возможно и то, что я не могла больше держать в себе накопленный груз из переживаний.

Рассказала и про чувства к девушке, не называя её имени. Просто к девушке, потому что боялась потерять, хоть и понимала, что мне не светит. Бессмысленный бег по кругу за собственным хвостом, не иначе.

А она поняла всё. Сразу же, как я открыла рот, поняла, кем была та девушка, к которой у Хираи Момо чувства, и она с ума сходит из-за того, что не призналась раньше, не собираясь портить подобие дружбы, лишь бы удержать важного человека онлайн и не остаться в дураках.

Как наивно с её стороны.

Партия заведомо оказалась проигранной, я в дураках очередной раз, а Цзыюй без меня точно лучше будет: пропала на неделю после моих сообщений, после себя оставив пустоту, не означающую облегчение.

Тяжесть, пустоту в покрытых мокротой лёгких, порыв закурить и разреветься, но паническая атака на глазах матери всё испортила.

Жалко, не правда ли? Естественно, я жива, но по ощущениям меня давно убило физически и морально, распилило пополам и по асфальту раскатало грузовиком. Задыхаясь, я хотела одного: прекращения, понимания, другого отношения себя к себе, чтобы воспринимать этот мир гораздо проще. Без ненависти к себе, загнанного взгляда и тяжких мыслей в черепной коробке.

Возможно, я всё же исцелюсь когда-нибудь и научусь ориентироваться в пространстве без помощи Юты, Цзыюй простит меня за мои чувства, и я не умру так глупо до тридцати от приступа.

А пока -одиночество в онлайне светит ярким маяком в пространстве, и в оффлайне тяжко не меньше.