Вымотанный морально организм с трудом просыпается, прохладные касания лица окончательно выдергивают из забытья. Улавливаю легкий аромат мужского геля, мягко целует рот, дразнит покусывая губы, но с напором врывается внутрь. Одержимо стремится встретиться с моим языком, позволяю, вяло отвечая, вкус зубной пасты ощущаю. Арис только из душа, наспех обтерся полотенцем, на плечах капельки воды размазываю, скользя ладонью. Запускаю пальцы во влажные волосы на затылке, притягиваю ближе к себе, выдох мне следует прямо в рот. Он скучал... Он дико тосковал по мне.

Убирает мешающую преграду в виде одеяла, следом стягивает белье, без промедления через голову сорочку, давит на меня весом, устроившись между бедер. Ладони сминают грудь жадно, выгибая спину подаюсь им навстречу. Откладывает прелюдии на когда-нибудь после и спешно заполняет еще не готовую к вторжению, издавая очередной вздох оказавшись внутри меня. На какое-то время застывает, сжимая одурело, вдавливается в меня до упора, почти до боли. Возле губ надрывно дышит, касается, но не целует, сама стремлюсь ощущать его вкус, будто парализован не отвечает, позволяет руководить. Неизбежно сдается эмоциям, ощущениям, стон рвется из него, один, другой, режет по внутренностям настолько жалобно звучит.

Нуждается во мне, кроет Ариса по-страшному, не справляется.

Бурно и долго, намеренно растягивает процесс, то ускоряется, то до полной остановки тормозит. Искусал губы, облизал всю шею, на бедрах синяки останутся, каждый раз как подается вперед, его пальцы причиняют боль, а дыхание исчезает у обоих, следом вдох и рваный выдох. Сумасшедшая дрожь, мелкая, разбивающая, глухие стоны. Себе не принадлежу, низ онемел, не чувствую вовсе, если не добьет сейчас, свихнусь просто, на грани балансирую. Сказать голова кружится, ничего не сказать, невесомость, которую периодически переворачивают, и я в ней без ориентиров абсолютно.

Закусив мне нижнюю губу добивает и меня и себя, это не кайф это смерть, когда исчезаешь и не осознаешь ни себя, ни мира вокруг, ни даже его. Слишком много всего во мне, переполнена. Любовь, ненависть, страсть, зависимость и отторжение, ненормальные процессы привязывающие к нему. Сжимая лицо в ладонях, нежно зацеловывает губы, опаляя жаром шумного дыхания, при этом оставаясь внутри меня. Примкнувшие друг к другу, сросшиеся намертво, не только телами, но и внутренностями, невидимыми оболочками, всем чем только можно. Мы одно целое, стойкое понимание и нежелание разрывать контакт. Чуть подается назад, я зашипев, не пускаю, крепче обхватывая его ногами, упираясь в ягодицы ступнями. Даже с закрытыми глазами слышу улыбку на красивом лице, мне не надо смотреть на него, чтобы видеть. Одурманенные глаза, ставшие совсем стальными с вкраплинами пламени - оборотная суть дает о себе знать. Капризные, пухлые, а сейчас еще выразительнее, губы, обласканные мною. Вспотевший лоб с легким намеком на морщинки, суточная щетина, что царапала мне грудь, шею, лицо. Я вижу каждый миллиметр его тела с закрытыми глазами, он отпечатался весь во мне, повадки, голос, образ, манера доносить.

- Юля еще хочет? - шепчет в губы, продолжая целовать.

- Юля хочет быть вот так.

Услышал, дал отойти окончательно и только потом разорвал единение. Свалился тяжело с выдохом на подушку, словно неделю мечтал лечь на постель и вытянуться в полный рост. Притянул к себе, обняв одной рукой. Пристроившись на его плече наслаждаюсь гладкостью кожи на груди.

- Где ты был?

Понятно же, что не дома. На полу в прихожей раскидана несвежая одежда, раздевался от порога видимо, потом в душ и меня будить.

- У Тима. Спал там, где ты спала.

Для него нереально откровенно. Сердце глухо бьётся. Арис слышит же, виду не подает, спокоен, расслаблен, глаза закрыты.

- Дома ты где спишь? - не могу остановиться, ревность жрет.

Морщусь немного, пусть соврет, я буду верить. Но я знаю, Арис скажет правду. Готовлюсь, хотя разве возможно быть готовой к подобному. Она его жена, захочет и будет...

- Там где ты спала, - отвечает ровно.

Жаром обдает, сердце в истерике заходится. Он сгребает меня, обнимает, с оборотной дурью сжимает. Можно считать Арис в любви признался. Не соврал, в лицо всегда бросает, даже, если раздерет внутренности, беспощаден ко всем.

Мы успели пару часов проваляться в постели, прежде, чем ожили его оба телефона.

- Юль, кофе сделай, без сахара, - выслушивая кого-то на том конце, бросает мне.

Ни пожалуйста, ничего, метнулась и выполнила, вот к чему привык.

Ч.2

Бросает из одного в другое, постоянно склеиваю осколки себя, собираю, собираю, и никак возродить не могу. Что ты со мной сделал Аристарх Молчанов... Ничто и никто... Противно саму себя осознавать.

- Юль, я просил без сахара, - звучит претензия в спину.

Сглатываю с трудом и разворачиваюсь медленно, хочу, но сказать ничего не могу, эмоции давят на связки. На автомате, по привычке положила ложку сахару.

Смотрит в упор, сжирает каждое колебание с меня. Он понимает, что больно, и ничего не меняет, исправлять не желает. Принуждает смириться, подчиняться той самой системе про которую говорил Грачев.

- Завтрак тебе жена сделает, - выдавливаю через силу и под его тяжелым взглядом иду на выход с кухни.

Трясет от гнева, воспоминаний вот только утром сотворенного, как так можно...

Перехватывает за локоть, поднявшись со стула, дергает к себе. Прижимает к груди, унять дрожь безумную хочет. Не получится, Аристарх, не в этот раз.

- Вечером буду, жди с ужином. Останусь, - добавляет тихо.

Ждет реакции, ловит не ту, радости не будет, откуда ей взяться. Кость собаке, мерзкая подачка.

Отталкиваюсь, не удерживает, хотя чувствую, не желает отпускать.

- Как же она?

Видеть не могу, отворачиваюсь в окно, уйти все равно не пропустит.

- Уехала к родителям.

Обыденно отвечает, будто мы о погоде разговариваем. Прикрываю глаза, снег противен, и без него холодно. Зябко обхватываю плечи, солнца побольше требуется, тепла в атмосфере. Для меня прошедшая осень и эта зима будут видимо самыми длинными и мрачными. Он приблизившись бесшумно, застывает за спиной, не касается, лишь нависает, словно тяжестью, кажется, давит на меня физически. Продолжит ломать, и как верить, что правда неравнодушен, не должен же так поступать, по-факту именно так. Ломает, подстраивает для своих потребностей.

Обхватывает за горло раскрытой ладонью, слегка сжимает, надавив укладывает на грудь свою спиной и развернув лицо, целует крепко губы. Отпускает и уходит в торопях. Оказывается страшно каждый раз слушать как он покидает квартиру, наблюдать в окно как уезжает. Люблю настолько же сильно, насколько ненавижу. Скажите мне, неужели живут другие на втором плане, испытывают радость, не видят проблемы, с трудом верится в отсутствие переживай подобных моим. Ты, Арис, ничего не делаешь, чтобы перевесить чащу в сторону люблю, с каждым днем она на грамм уменьшается, перевешивает разум. Как только БМВ исчезает из двора, берусь за телефон, а набрать номер не могу. И буквально подпрыгиваю, когда начинает звонить.

Оля...

- Да, родная, - с дрожью отвечаю, не успела взять контроль над состоянием раздолбанности.

Жаром лицо опаляет. Я говорю как Молчанов, ни в какие ворота уже.

- Поговорить надо, не со мной, но по поводу тебя. Через час, полтора, можешь? - тараторит подруга.

- Могу.

Все могу, кроме одного, убить мучителя и получить свободу.

- Значит жду. Сообщением адрес кину. Только определись точнее со временем, я буду не одна.

Ч.3

Настолько в себе, что не задумалась над словами подруги, вернее сделала это запоздало. Через чур, когда уже сидела перед ней спустя час. Дико хотела вырваться из стен запаски, без разницы куда.

Рассматриваю Олю, улыбка не слезает с губ, невозможно игнорировать как расцвела. Вот что отношения делают с нами девочками. Вдвойне жаль себя становится, я та самая идеальная Юля, которой все завидовали, в пример ставили и сейчас...

Хотя Оля не перестает отмечать перемены во мне, я их в упор не вижу. Все так же разбита, как бы не сильнее. Знала наперед к чему приведет один единственный шаг навстречу Молчанову, себе. Крах окончательный как личности. Знала и поддалась, теперь что?

Часто смотрит на часы, несложно догадаться причину встречи. Оля верит в то, что на Молчанова, и всю семейку, можно найти управу. Искренне желает помочь вырваться из лап всемогущих. Очень жаль я не могу рассказать больше, все как есть вылить и освободить хоть капельку места в душе.

- Я приняла решение за тебя, - щебечет подруга, - Эдик согласился выслушать и по возможности помочь. Ради меня...

Шум крови глушит слова, окружающий мир, я вижу как к нашему столику идет широкими шагами Эдуард Петрович. Именно к нам! Я вижу, чувствую, знаю. Держусь не закрыть лицо руками, медленно выдыхаю, по внутренностям огонь расползается. Это издевательство? Я попала в фильм ужасов? Давно Юленька, давно. Наблюдаю как чмокает Олю в губы, сжимает крепко ей кончики пальцев, между ними искрит, нежность, страсть... Боги...

- Здравствуй, Юля, - вежливую улыбку посылает.

Совершенно как ни в чем не бывало. А я сдерживаю истеричный смешок. Мария Валентиновна, райская жизнь у вас. Не жалко!

- Оставишь нас ненадолго, - просит мягко Олю.

Они так друг на друга смотрят, что меня пробирает до основания мурашками. Оля, нет, только не с ним! Как тебя угораздило?

- Конечно, - поднимается и улыбнувшись мне ободряюще, уходит к бару.

Проследив за ней глазами, возвращаюсь к нему, ничего хорошего уже не жду. Я реально обречена. Любой к кому обращусь, окажется на их стороне. Охотники больше гарантий дают, ибо по ту сторону баррикад. Вывод напрашивается сам.

- Перейдем к сути, - начинает холодно. - Знаю, как Арис относится к тебе, поэтому я на твоей стороне, ты для него значимый и важный человек. Но если посмеешь ударить ему в спину, моя позиция мгновенно изменится. Цени, Юля, как Арис ценит тебя.

- А как же Тим?

Удивляет, Тим вроде как любимчик. А я тварь, которая променяла его, опозорила.

- Тим сам виноват, кашу изначально заварил он. Пришло время пожинать плоды. По отечески жаль его, но будет уроком. Ариса полностью поддерживаю в каждом решении. Твоя задача наслаждаться жизнью и быть ему верной даже в помыслах. Чтобы у всех все было хорошо, Арис должен быть спокоен и уверен в тебе. Услышь меня.

Много закладывает между строк, читать опасно для здоровья сердца. Оно итак еле живое, измученное, требует покоя, да где бы его взять.

- Теперь Оля... - выдерживает паузу. - Не спеши просвещать в оборотную сторону, придет время, узнает. Очень надеюсь на твою разумность. Хорошего дня, Юля.

Поднимается, взглядом предупреждает напоследок. С ужасом наблюдаю как не скрывает отношений с Олей, милуется прилюдно и не боится, что я его сдам. Боги... Вселенная... Верните меня в нормальный мир, я не хочу существовать в этом оборотном борделе.

Ч.4

Тру устало ненакрашенные сегодня глаза. Тщательно убираю от лица непослушные пряди волос. Прошу меню и убрать чашку кофе, заказанную Ольгой. Тошнит от одного только запаха.

- Ну что? - подсаживается подруга, сверкая взглядом. - Быстро как вы.

Опуская на мгновение веки, сдерживаю выдох. Хватит, тупая выработалась привычка, бесполезная. Не помогает.

- Юль, чего ты молчишь?

- Что-нибудь будешь? - обращаюсь к ней, сосредоточив внимание на горячих блюдах.

Задача первая - поесть, выпить горячего, потом освежить мозг. И принимать окончательное решение.

- Кофе, не люблю холодный, - бросает мимоходом и продолжает пытать. - Значит не поможет? Зря я в него вцепилась?

Будто она поэтому...

- Зря, Оль, очень зря. Ты знаешь кто такой твой Эдик?

- Крупный бизнесмен... - замолкает растерянно. - Что не так, говори уже.

Не запрещал, да даже если. Плевать!

- Фамилию знаешь твоей крупной рыбы?

- Что-то... Ммм... Не помню, один раз мельком слышала. Он же ничего сам не делает, все через доверенное лицо.

- Оляаа, ты долбанулась головой, даже не знаешь с кем спишь, - стараюсь не повысить голос. Будь мы дома отчитала бы, наорала за безмозглость несвойственную. - Морено его фамилия, Морено Эдуард Петрович, - рычу сквозь зубы.

Меняется в лице, глаза огромными становятся. Пытается что-то сказать и замолкает.

- Нет, милая, он не однофамилец. Эдуард Петрович отец Тима и Аристарха.

- Боже... Боже... Юля, прости...

Зажмуривается, впечатав ладонь по лбу себе.

- Ты, ты как вот так вляпалась, не зная и не разузная о человеке. Оля как, чтобы ты незнамо с кем...

Развожу руками в шоке.

- Юль, не поверишь, как увидела первый раз, вспыхнула, такое испытала, словами не описать. Не знаю что со мной, я же никогда... - силится принять факт. - Господи...

Ее заметно потряхивает, не знает как принять, в голове явно перебирает все нюансы, сопоставляет.

- Юляаа... - скулит, слезы набегают. - Я не знаю, как я так. Вскружил голову. Он покупал квартиру для девки через доверенное лицо. Сам там никаким боком не светился, ни в документах, нигде. Вдруг перед сделкой захотел лично со мной встретиться, уверена он уже знал кто я.

Переводит дыхание, отбирает меню у меня, швыряет, бесполезно оно сейчас для нее. Знаю, что ищет, алкоголь, выпить требуется. Подав знак официанту, продолжает исповедь.

- Я так понимаю квартира пошла в отступные бывшей бабе. Конечно я уцепилась за него. Да и не только поэтому... Как увидела, жаром всю обдало, с головы до ног, пока разговаривали, я уже понимала хочу его. Спокойный, размеренный, уверенный в себе и в том чего хочет. А дальше... Щедрый, внимательный... - задумчиво проговаривает. - Я ему в первый же вечер дала и ни разу не пожалела. Залюбил тоже щедро, фору даст любому молодняку.

Со стоном прикрывает глаза.

- Много разболтала ему? - спрашиваю, зная ответ.

- Много. Думаешь он меня использовал?

- Нет, Оль, я знаю этот взгляд, ты ему нужна, запал. Но ничего хорошего от этого не жди. Ты знаешь кто они. Выдыхай, все нормально, мы в полном дерьме.

- Я тебе скажу, слаще этого дерьма в моей жизни ничего не было.

Ч.5

Уговорила в течении часу три бокала вина и ничего не съела, я же наоборот, от запаха алкоголя шарахнулась, замутило сразу, зато поздний обед пришелся кстати, буквально проглотила. От десерта отказалась, хоть и заказала.

Оля правда расстроена, понимает, верила, делилась, отдавалась, а он заведомо умалчивал, она не знает, что это меньшее из зол, и все же бьет подобное по внутренностям отменно. Точечно наносит ранки, истечь кровью запросто.

Обеим необходимо побыть в одиночестве. Расходимся, Оля на такси домой, я сама не знаю куда бреду. Просто вдоль улицы, вышла и пошла, словно знаю конечную станцию. Нет мыслей и переживай об ужине, Арис же... Я так устала от того, что я должна, обязана. Не хочу. Душа скулит за ним, молчит Молчанов, по коже мороз гуляет, как и под ней. Необходим для выживания, наркоманка без дозы, скоро ломать начнет по-страшному.

Останавливаюсь, через дорогу яркая вывеска клиники, на гламурном фасаде здания в пять этажей кричит о профильности. Становится тяжело дышать, легкие с трудом раскрываются. Я уже и не помню, когда были у меня месячные. Последний раз точно до знакомства с семейством мужа. Третий месяц как я варюсь, за какие грехи ясно, в котле адовом. Три месяца, а будто годы прошли, я замучена и усталая не меньше старушки девяностогодовалой. Длинноволосая девушка в белой шубке на распашку выходит из клиники, демонстрируя большой живот, обтянутый эластичной тканью модной шмотки. Садится в иномарку дорогого бренда, прослеживаю как удаляется глазами, развернувшись за ней на сорок пять градусов и шарахаюсь большой фигуры почти за спиной.

Перед глазами пролетают ближайшие события, подробности покушений.

Арис...

Выдыхаю про себя, вслух ни звука.

- Что ты тут делаешь? - беру контроль над голосом.

Вскидывает левую бровь, недоумение выражает. Затягивается глубоко сигаретой, задерживает дыхание, будто с наслаждение пропитывается парами табака и выдыхает в сторону. Оценивает степень моей разбитости, держит дистанцию.

- Зайдем? - спрашивает после очередной затяжки и кивает в сторону клиники.

В горле пересыхает, мандраж усиливается, теперь не только мерзну.

- Зачем? - осторожно спрашиваю.

Хочу голос слышать, стискиваю пальцы в кулаки до судорог, обнять потребность глушу.

- Тебе хочется, - с промедлением отвечает, швырнув окурок.

Выдыхает, будто легкие от дыма освобождает. Раздумываю зачем-то, оборачиваюсь к вывеске, потом снова на него. Не нравится мне его настрой.

- Мне там делать нечего, - с дрожью убеждаю, сердце холодеет.

Умудриться купить срочно тест, ничего нормального в моем состоянии нет.

Ч.6

Спустя столько времени, наверное, тестом доказывать поздно. С другой стороны, успокаиваю себя, я сделала не один и все отрицательные. Снова скольжу глазами по названию, окнам, цепляюсь за вход. Дичайше страшно становится, аж дыхание перехватывает. Стоит только сказать, что со мной что-то не так и понесется. Клиника Озерских на всю жизнь запомнилась, я не хочу...

- Юль, иди ко мне, - тянет руки, предлагает обнять, сам с места не двигается.

Не отказываюсь, продрогшая, сокрушенная, робко приближаюсь, мне хочется с ним делиться переживаниями и страхами. Я молчу, себе врагом не могу быть, иллюзия, что он самый близкий мне из всех на земле, в любой момент может развеяться, растаять на глазах.

- Ужина не будет, - осведомляю о моем несовершенстве и проф непригодности, обнимая за талию под курткой.

Стон рвется из меня, он такой теплый... Прикрываю глаза, приникая щекой к груди, выдыхаю через рот от судороги по легким.

- Будет, - утверждает, обхватив крепко, выказывает силой как скучал, успокаивает.

Не буду, никоим образом не заставит задуматься над словами, делать выводы. Просто куплю еще один тест. Меня это не спасет. Если я не беременна... Боги... Страшно даже про себя произносить. То значит скоро буду, мы не предохраняемся. В кого я превратилась? Безответственное существо, живу на инстинктах, по большей части преобладает тот, что отвечает за выживание.

Пока ехали домой, почти всю дорогу держал за руку. Мы так мало разговариваем, можно сказать вообще не делаем этого. У нас постель и обмен короткими фразами с двойным смыслом. Я прекрасно помню как была с Тимом, смех, шутки, обсуждения дня рабочего.

- Мне тяжело с тобой, - вдруг озвучивает очередное откровение.

Их становится больше и больше.

Сердце срывается мигом, ускоряет ритм до бешеного.

- Проще относись ко всему, легче будет обоим. Мы не можем вот так постоянно кусаться, - чувствуется в нем новое для меня, интонация мягкая.

- Ты не понимаешь как мне тяжело, - с дрожью выдаю.

- Понимаю. Только по-другому не будет, прими, выбора все равно нет.

- Арис, мне плохо с тобой, очень плохо, я не тяну морально, - отвернувшись, прячу набежавшие слезы.

От кого, от него? Он слышит каждый шорох в твоем организме.

- Ты себя мучаешь и меня. Без меня хочешь быть?

Молнией вонзается вопрос, удерживаюсь не повернуться на него. В горле пульс бьется, перекрывая кислород. Несколько раз сглатываю.

- Не хочу, - честно отвечаю.

Вот и все, вот и поговорили, стоило подумать и вуаля, заказ исполнен. Иногда задумываюсь, а не читает ли он мысли. Это конечно было бы действительно из ряда фантастики. А перевоплощение в монстра не из той же оперы разве? Судорожный выдох срывается.

- Как ты узнал где я? - разворачиваюсь к нему с вопросом. - За мной следят?

- За тобой присматриваю лично я, больше никто, - произносит таким странным тоном, словно с намеком.

Пристально смотрит в глаза.

В жар бросает, пульс в который раз учащается. Охотники знают каждый мой шаг, Грачев явно дал это понять.

- Значит следят, - тихо проговариваю.

То была охрана напоказ, теперь видимо по-тихому и от меня в том числе.

Напряжение достигает пика, когда заходим в квартиру. Согреться необходимо и одновременно держаться от него подальше, во избежании взрыва очередного, что и стараюсь делать. Снимаю одежду, намереваясь вернуть нормальную температуру тела через теплую воду.

- Со мной едешь домой на выходные?

Застываю, накинув халат, выждав немного, осмысливая сказанное, медленно поворачиваюсь.

- Куда домой? - ошалевши наблюдаю, как растегивает рубашку.

- К родителям, - беспечно конкретизирует.

Серьезен совершенно, ждет решения.

- Совсем умом тронулся? - задыхаясь, отворачиваюсь, запахивая халат.

Сквозь зубы череда ругательств идет от него.

- Юль... Хорош. Семья это не светский выход, туда я могу со своей женщиной приезжать. Я домой еду.

Будто это: я домой еду, что-то особое означает. Он мой брат! Я домой еду! Задрали вусмерть.

- Как ты себе это представляешь? - голос сел от негодования.

- Так едешь? - на своем стоит.

Удивительно, но выбор дает, не принуждает.

- Нет, - бросаю и сбегаю в душ.

Конечно следом идет. Зажимает, настойчиво, сопротивление сминает силой.

- Как ты будешь без меня? - в самые губы спрашивает, касается при этом.

Искры разлетаются, разряды по коже бегают, колются.

- Как ты будешь без меня? - отправляю встречный с вызовом.

- Молча.

- Вот и я мол... - затыкает рот поцелуем.

Арис уговаривает, без слов уговаривает, долго и мучительно доказывает без него не смогу. Уговаривает на безумие, на полный треш.