Ступор нашёл спустя пятнадцать минут примерно, следом тело начало колотить в ознобе. Осознаю шаг, что сделала под напором эмоций. Понимаю куда полезла, будет хуже, чем было. Дышать сложнее и сложнее, кислород, словно перекрыли, грудь вздымается, а насыщения нет.

Аристарх снимает пальто с меня, взгляд ловит, платье и остальная одежда в ускоренном режиме летит на пол, я кукла безвольная - подчиняюсь. Сам только от куртки избавился и рубашки. Обхватывает за лицо, заставляет смотреть в глаза.

- Всё хорошо, слышишь? Юля? - зовет, тормошит.

Изучаю новые эмоции с его мимики, и не верю, что я сделала это... Окончательный крах настал.

Ждёт ответа, сжимает крепче ладонями, почти до боли, в глазах беспокойство. Я как сторонний наблюдатель, словно откуда-то сверху за нами наблюдаю.

- Всё хорошо, я всё решу, - медленно проговаривает.

Запихивает под душ, вздрагиваю будто от судороги и расслабляюсь, почти обмякнув, лёгкое головокружение ловлю, ищу опору, цепляюсь за его плечи. Отпустила паника, подставляю лицо струям воды прохладной, зажмурив глаза. Усердно намыливает всю, долго смывает, чуть не стирая с меня кожу. Теперь понимаю, что делает, убирает раздражитель. Я пропитана запахом Тима.

- А тогда всё равно было, - шепчу равнодушно.

- Молчи, женщина.

Да куда уж дальше молчать? Частенько без голоса остаюсь, ощущение жуткое, убивающее, когда лишаешься того, что всегда считалось неотъемлемой нормой.

Укутывает торопливо в большое, тёплое полотенце, вытаскивает из душевой, на руках несет в комнату. Судя по всему спальня. Чуть ли не зубы стучат от холода, до безумия требуется его тепло, родное. Слышу как в прихожей трезвонит то один, то другой его телефоны. Лицо у Молчанова каменное, черты заостренные, взглядом пронзает, ищет что-то, пока меняет забрызганную водой одежду.

- Делай, что хочешь, но из квартиры не выходи, дверь не открывай. Вечером буду, привезу ужин.

Рванул, обуваясь на ходу, накидывает куртку. Вот так бросит меня сейчас... Ключи, телефон один достаёт, взгляд на дисплей и быстро ко мне. Касается губ, прижавшись к ним, ждёт ответа. Кто бы знал, что у меня творилось в этот момент внутри, душу вывернул просто, да так и оставил растерзанную. Обнимает жадно, поднимая на ноги с постели, грубо сжимает и лишь почувствовав отклик малейший, сминает рот, перекрыв дыхание. Властвует, выражает потребность. Неожиданно отпускает, аж покачнулась и вот уже хлопает дверь, запирает с той стороны.

Не только хотел смыть следы Тима, спасал от истерики и очередного приступа. А сейчас запер, до сказал не выходи из квартиры. Гениально! Плюхаюсь на кровать и смотрю в стену напротив, зажимаю пылающие огнем губы ладонью.

Я снова без связи, запертая в квартире Молчанова. Пока бродила, изучая далеко не хоромы, а скромное рядовое жилище, без спросу позаимствовала рубашку. Вещи свои собрала, закинула в стирку. Мерзну до сих пор, обхватываю постоянно плечи. Под одеяло бы залезть и согреться, но усидеть на месте не могу, мечусь зверем беспокойным от стены к стене. Душа не на месте, выворачивает, крутит, в груди болит страшно.

Арис, пожалуйста, вернись скорее.

Уверена происходит ужасное, интуиция ревет сиреной, аж выть хочется. В конец вымотавшись, укутавшись в одеяло, нашла в шкафу, села под окном к батарее в поисках тепла. Постель ледяная совсем и поверх кровати гипнотизирую прихожую. Мысли лезут, гоню, как могу, чутка хотя бы времени нужно, иначе осознание совершенного добьет морально. Я позволила Аристарху меня забрать. Это далеко не единственная проблема, мне дико страшно. Неужели на дороге ради покушения на жалкую человечку пострадало столько людей... Тогда Грачев прав, вроде разумом понимаю, однако нутро мое против. Не переживу смерти Аристарха. Даже думать об этом страшно, как они думали я исполню подобное, останется загадкой. Так как автоматом отпадает договоренность, рядом с Арисом не смогу быть его же палачом.

В тишине звенящей громом раздаются щелчки отпираемого замка на входной двери. Подбираюсь вся и как только в темноте появляется силуэт, слышу выдох.

- Юля...

Бросает на пол пакеты, предположительно наш ужин, идет ко мне, а я ничего не могу поделать с собой, тянусь к нему навстречу, ждала весь день, слезы наворачиваются. Поднимает вместе с одеялом, на постель опускает, стягивает спешно кожанку, разувается и сам тоже забирается на кровать. Обхватывает заледеневшее тело, прижимает крепко к себе.

- Согрей меня, - шепчу в шею, касаясь губами. - Я так замерзла.

- Знаю, - аналогично тихо отвечает.

Отдаваемое им тепло, что начинает бежать под кожей, по-началу боль причиняет, сложно переносить, издаю непроизвольно еле различимые стоны, жмусь к нему. Выдергиваю рубашку из брюк, забираюсь под нее ладонями. Ближе, еще ближе надо.

Молчит, а чудится, будто произносит уже не один раз.

Юля...

С такой дури меня сжимает, допускаю вероятность в любой момент сломает, терплю, мало, ближе надо.

Ч.2

Не отпускает бесконечно долго, тишина между нами видится спасением от очередного самобичевания. Очень долго мы ходили вокруг да около, вроде рядом и постоянно слишком далеко. Тянет, сталкивает, а шансов нет, запрет, следом страдания. Изо дня в день мучения тела и души одновременно. Тоска убивающая личность... Не хочу тонуть, дышать ровно, глубоко желаю. С ним.

Отогревает, прихожу в норму, дрожь отступает, эмоции же наоборот набирают обороты, захлёстывают, воздух перекрывают.

- Прими уже, Юль, ты не устала?

С момента как заговорил, перестала дышать. Теплая ладонь медленно проскользила с поясницы на ягодицы, еле прикрытые тонкой тканью черной рубашки. Спустилась ниже к бедру и помедлив, решила вернуться обратно, только теперь уже кожа к коже, уверенно задирая мешающий элемент гардероба.

- Юль? - зовет невероятным тоном.

Это не мой грозный Молчанов, не мой опасный хищник. Не узнаю... Переворачивает на спину, втиснувшись между ног, упирается в женскую суть восставшей плотью. Обхватывает снова лицо, темно давно, света не включала, теперь сожалею, так как не вижу почти его.

- Скажи мне, родная, сколько ты еще будешь испытывать меня на прочность? Я человек, могу не выдержать...

- Ты не человек, - протест рвется из меня, интонация возмущенная.

Слышу улыбку, только окрас ее не могу словить. Он же наоборот, уверена, наблюдает всю палитру эмоций. В каком месте человек, скажите мне? Зрение, слух и догадываюсь чувствительность к окружающему.

- Учитывай это всегда.

- Как понимать учитывай?

Вместо ответа целует подбородок, уголок губ, слышу, как шумно работают его легкие, вдавливается сильнее в промежность, срывая вдох. Обхватываю за шею, впиваясь ногтями в затылок, чуть откидывает голову назад, ведет плечами. Помню как его это раззадоривает. Не нарочно, само выходит, непроизвольный я провокатор. Расслабляю кончики пальцев, мягче прохожусь по коротким волосам, зверюга моя чуть не стонет от блаженства. Чувствую как хочет срочно быть единым целым, не пойму, что тормозит Аристарха, никогда не отличался терпением. Хотя... Вру. Он давненько его проявляет. Зачем только? Совершенно не в его духе. В памяти свежи события нескольких дней наедине после клиники. Там он ждал от меня взаимности, проявления чувств, эмоций, шага навстречу ждал. Сердце сжимается, грудная клетка наполняется трепетом, расточаю нежность, тяну к себе ближе, сама осторожно, даже робко исследую красивые губы.

Жар по коже усиливается, по венам, словно огонь бежит. Арис обладает особой внутренней составляющей, она манит и притягивает магнитом. Сладкое волнение охватывает, предвкушаю испытать власть Молчанова на собственной шкуре, а он будто слышит, совершая движение за движением, давит на чувствительные точки, выказывает, где сейчас сосредоточие вселенной для него.

Берусь за пряжку на ремне, с намерением помочь освободиться от одежды. Перехватывает руки, бережно сжимая запястья, упирается лбом мне в плечо и тяжело выдыхает, обдав горячим дыханием. Внутри меня все содрогнулось, пульс неровный был, теперь совсем шкалит, вылезая далеко за черту пределов нормы. Снова на краю пропасти стою...

Ч.3

Отпускает и поднимается с постели, прохлада помещения начинает охватывать тело. Вытягиваюсь, сомкнув колени к тому моменту как загорается свет, подходит к окну, задергивает шторы, не отрывая мерцающих пламенем глаз от меня. Проходится взглядом по оголенным участкам тела, нервно проводит ладонью по лицу.

- Накорми меня, - просит, продолжая блуждать по ногам.

Аристарха подстегивает отсутствие белья, на мне только его рубашка. Пошло, никогда не носила мужских вещей, свои есть, тут иной случай, выбора не было.

- Жена накормит, - бросаю небрежно, откинув голову назад и зажмурившись.

Какого черта, Арис, ты не получаешь то чего так хочешь... Очередной подвох? Вздох рвется, покрываюсь мурашками вся.

- Юль, я голодный, - звучит как претензия.

Распахиваю глаза удивленно, натыкаюсь на его с желтыми всполохами, дрожь охватывает внутренности, сбивает дыхание. Смотрит на меня, сложив руки на груди, уже избавился от рубашки. Медленно скользя, рассматриваю потрясающий экземпляр, хочу руками, губами вспомнить какой он...

- Хорошо, на первый раз прощаю, - приблизившись, бесцеремонно, далеко не романтично подхватывает на руки, выносит из комнаты.

Сгружает посреди кухни и уходит за пакетами. Не по себе становится, висит что-то между нами. Арис просто так не откажется от секса. Страшная мысль мелькает, неужели знает... Тогда в машине, он пытался отказать... Помогаю ему разобрать привезенный ужин, знаю с какого ресторана, совпадение ли. В браке с Тимом заказывала именно там. Сталкиваемся руками, перехватывает за пальцы, переплетает, подтягивает к себе ближе, учащается мое дыхание, волнующе соприкасаемся телами.

- Все хорошо будет, - говорит, склонившись к лицу. - Главное будь умничкой и все будет хорошо.

- Согрей меня, - прошу в глаза не отрываясь.

- Не могу, слово дал.

Убирает мне волосы от лица, костяшками по щеке ведет, раскрытой ладонью спускается от подбородка по шее к ключицам. Застываю в предвкушении, пытаюсь сосредоточиться на сказанном и не могу.

- Расскажи, что происходит? - приникаю к груди, оборвав намечающуюся ласку.

- Юль, я не люблю холодное...

- Я никогда ничего не просила...

- Просила, оставить в покое, никогда не звонить и не писать, - зачем-то припоминает.

Одновременно судорожно переводим дыхание. Меня, если честно, саму убивает потребность получать тепло от него таким способом. Можно обнимать, но мало, до конца не согреюсь, только отойдет и я снова буду мёрзнуть. После близости я дольше сохраняю отданное им. Низко выпрашиваю, пала окончательно, лишь бы голод дикий усмирить. Не справляюсь.

- Почему ты меня раньше не забрал? Понимал же не могу сама уйти.

Пауза виснет недолгая, но такая напряжённая.

- С Тимом уговор, должна дать согласие или сама уйти.

Застываю, перестаю дышать, многократно прокручиваю сказанное. Сколько раз он меня спрашивал, ставил на границе, лишь шаг сделай и ты со мной.

Отталкиваюсь от него, не удерживает, отступаю, попятившись.

- Ты понимаешь, что ломал меня? Каждый день ломал своими играми, - загнанная глубоко боль наружу рвется.

О чем спрашиваю, все он прекрасно понимает. Всегда же знала, что он делает, чему поражаюсь.

- Ты меня, я тебя, квиты.

Мотаю головой, не хочу принимать данную позицию.

- Сейчас новый уговор? Тиму слово дал?

- Сутки, ровно сутки я тебя не трогаю, даю время одуматься.

- Вы больные?! Какие уговоры, какие договоренности.

- А чего ты хотела? - взрывается, повышая голос. - Чтобы мы перегрызлись? Он мой брат, повторяю в тысячный раз для особо одаренных. Юля, он мой брат!

Пытается донести, обесценивая мои страдания. Виснет звенящая тишина, слов больше нет, одни эмоции, стучит кровь по вискам, гул в ушах нарастает. Удар сердца надрывный, еще один, дышу...

Молчанов искрит буквально недовольством. Ставит две тарелки, приборы и садится один за стол.

- Стаканы дай, - приказывает, повелевает царь, тон точно как у брата.

Кого на кого променяла. Помогать не собирается, самостоятельно ищу, рыская по чужой кухне. Тру переносицу и вздрагиваю от очередного указания.

- Сядь.

Подчиняюсь, разбитая в осколки, опускаюсь тяжело на стул. Сам наполняет мне тарелку остывшим ужином, стакан соком. Каждый мой шаг в его сторону это чудовищная ошибка. Стоило подумать, как тянется через стол, подносит к моему рту кусочек отбивной. Сглатываю ком в горле, поднимаю на него взгляд и принимаю, уловив намек на улыбку. Ждет пока прожую, не чувствуя вкуса и вылавливает из салата креветку, повторяет проделанное ранее. Наблюдает как забираю с вилки. Моя порция и салата и мяса остается нетронутой, делится своим. Слабость, я его слабость, не может долго, когда между нами война. Оба хотим мира.

Накрываю его свободную ладонь своей, я хочу чтобы он нарушил договор. Не сдержал слово, предал собственное обещание. Смотрим в упор глаза в глаза, ловит с меня перемену, сердце ускоряется. Губы зудят от мыслей о поцелуе. Перехватывает пальцы, сжимает сильно, так делает только он. Отвечаю аналогичным действием, сглатываю под хищным взглядом, далеко не страх. Стремительно поднимаюсь, подаюсь к нему через стол и касаюсь напряженного рта, сдается не сразу. От напора моего приоткрывает, пуская навстречу своему жаждущему меня языку. Звон битой посуды фоном, сгребает за затылок, перетаскивая на свою сторону, стоило лишь прикоснуться, в полной мере ощутить родной вкус. Искры по венам, порождающие дрожь в каждой мышце, охвачена пламенем, полечу в бездну, не испугаюсь, терять нечего, пойду до конца. Ткань рубашки на мне жалобно трещит, Арис уничтожает препятствие, используя безграничную оборотную дурь.

Ч.4

В четыре руки справляемся с ремнем и ширинкой на его брюках, не разрывая  ненормального поцелуя. Сжирает меня буквально, причиняет боль, губы немеют, горят, руки сильные терзают каждый миллиметр кожи. На мгновение отстраняется, обхватив за подбородок, фиксирует лицо, ловит взгляд, с трудом могу сосредоточиться, веки опускаются. Цепляюсь за шею мощную, ноги не держат, под ягодицы подхватывает, пленяет мягче припухшие губы, меняется, нежность проявляется, несет в спальню, бережно роняет на постель, освобождает от остатков изодранной, непригодной больше вещи.

Дрожь нетерпения колотит, спазмы предвкушения выворачивают мыщцы, эйфория от близости, победы, кружит голову. Раздевается окончательно, стараясь не отпускать меня. Осыпает живот настойчивыми поцелуями, следом грудь, добирается к губам, одновременно горячая ладонь спускается к раскрытой для ласк промежности. Стон рвется, он ловит и решает не тянуть, заполняет осторожно, медленно набирает темп, растягивает до бесконечности движения порою, заставляя податься навстречу.

От переполненности эмоциями, слезы выступают, стекают по щекам, быстро не будет, по максимуму намерен мучить, отыграется за настойчивость. Я могла следовать их правилам или даже взбрыкнуть, пытаться напугать, обозначив покорность уговору между ними и взять эти сутки на раздумья. Я знаю, виду не подал бы, но внутри горел тревогой, как каждый раз отпуская меня с Тимом. Вместо всего этого я выбрала другой путь, сломать, разрушить, подтолкнуть к преступлению против брата. Задрали они меня оба орать: он мой брат. Я пользуюсь слабость без зазрения совести. Арис не может без меня, не может... Что и повторяю вслух, вернее пытаюсь выговорить, получается с трудом, плохо различимо.

- Без меня не можешь... - жалобный стон следом звучит, наказывает за вольность поддеть.

- Не могу... - срывается на выдохе откровение. - И не буду, - ставит твердую точку.

Впиваюсь ногтями короткими в плечи, затылок, уносит за грани возможного, вырубая все процессы организма на неизвестное количество времени, на этот раз я не лечу, я распадаюсь и объятая пламенем возвращаюсь обратно к реалям. Арис прижав мое лицо к своей груди, надрывно дышит, перетянув за собой на бок, мощные удары сердца глушат.

Все еще парю, до конца никак не отойду, расслабленная, обездвиженная, лишь мыслительные процессы не остановить, из крайности в крайность мечутся. Молчим оба, пальцы жадные продолжают исследовать контуры женских изгибов.

Прочищаю горло, крепче прижимаюсь обхватив его, трусь щекой о нереально гладкую плоть. Готовлюсь начать разговор, пока есть возможность, вовсе бы забить на все события, только извечное жрет, не отпустит, задавит внутренними диалогами.

- Это все из-за меня?

Обеими руками обнимает, не отвечает. Проигравший демон в ужасе от совершенного, жертва соблазнила всемогущего. Вдруг осеняет, почему не может соврать... Что мешает притвориться, будто условия договора соблюдены. Нет, Арис так не сделает.

Не успеваю попытать счастье еще раз и выяснить подробности аварии. Окружающий мир врывается  к нам. Телефон Аристарха бьется в истерике где-то там возле входной двери. Ощущаю как он напрягается весь, очень медленно выдыхает, задерживает дыхание и снова. Чмокнув в макушку, неспеша поднимается, демонстрируя мощную фигуру во всей красе. Поверить не могу, я с ним, я сделала это, ушла получается, как говорится, в чем была. Если признаться, не так уж сильно сей факт беспокоит меня, должен, но увы...

Широкая спина, затянутая стальными мышцами, округлые ягодицы, помнится как весь отдел коммерческий тайно по ним вздыхал. Наверное и сейчас вздыхает, я то давно не удел в компании, знать мне не положено, как часто Арис там бывает и светит своей улетной задницей. О чем думаю вообще?!

Пока разговаривал, а больше слушал, занята была любованием на совершенный экземпляр. Пелена истомы мигом слетела, я села, во все глаза смотрю на него. Молчанов швырнув мобильный на кровать, очень быстро одевается в свежие вещи. Чего угодно ожидала, только не подобного. Время скорее всего уже ночь.

Игнорирует мое пристальное внимание, полностью одевшись, садится на постель рядом, не касаясь руками, целует губы несколько раз.

- Ложись спать, я утром заеду.

Забирает куртку, телефон, идет обуваться.

- Арис... - вырывается из меня растерянно, больше ничего сказать не выходит.

- Привыкай, родная, - бросает и исчезает.