Тэхён стыдливо отводит взгляд в сторону и пытается понять, что его смущает в данной ситуации больше: собственное возбуждение или мысль о том, что он когда-то провинился, и Чонгук мстит ему столь изощрённым способом. Второй вариант не подходит всё больше и больше. Чонгук разминается после прогона программы, чтобы размять мышцы, его снимают на камеру, и макнэ совершенно точно не пытается выглядеть сексуальным. Да, футболка обтягивает его грудную клетку с вздувшимися мышцами. Да, вроде как свободные треники теперь обтягивают ляжки. Да, никуда не делась укладка, и чёлка-ракушка делает акцент на глаза, открывая при этом лоб, и Тэхён находит это невероятно привлекательным, но... Но Чонгук просто отжимается, а после и вовсе становится жертвой Сокджина, у которого выдержки на десятерых хватит. Тэхён понимает, его кролик совсем не пытается соблазнить его или помучить, и возвращается к первому из двух зол.

Он чёртов извращенец.

Вообще-то Тэхён всегда это знал, хотя и старался об этом не думать. Подобные мысли просто мелькали на периферии сознания. Кто будет заводиться от контраста детского лица и крепкого тела с внушительными мышцами? Кто будет заводиться от слёз в широко распахнутых глазах, кажущихся чёрными? Кто будет заводиться от контраста двух личин? Последний пункт вызывает волну жара в животе, и Тэхён закидывает ногу на ногу, стараясь не обращать внимания на пыхтящего макнэ, отбивающегося от Сокджина руками и ногами. Да, контраст личин заводит Тэхёна больше всего. Чонгук может сколько угодно строить из себя мачо и крутого парня, вертящего на причинном месте всех и каждого в отдельности, но Тэхён знает, что скрывается под маской. Пожалуй, единственный из всех.

- Хён? Всё хорошо? Ты весь красный. Температуришь?

Чонгук появляется рядом буквально из ниоткуда, будто телепортировался с другого конца комнаты. Садится на корточки, цепляется пальцами за колени для сохранения равновесия и взволнованно заглядывает в глаза. Тэхён в который раз испытывает жгучий стыд и качает головой, мягко проводя тыльной стороной ладони по щеке младшего, тут же потянувшегося за лаской. Под маской Чонгука скрывается ребёнок. Ребёнок, который рано покинул семью. Ребёнок, который рано познал множество трудностей. Ребёнок, который не успел насладиться простыми радостями жизни и попал в клетку с шипами, растущими внутрь. Ребёнок, который был вынужден повзрослеть, стать самостоятельным, но который так и не смог сделать этого до конца. Чонгук старается, изо всех сил старается быть таким же серьёзным, ответственным, рассудительным, как хёны, вырастившие его, но под маской всей этой бравады и напускной взрослости Тэхён видит мальчишку, любящего вредную еду, читать комиксы по ночам, часами играть в игры и нарушать правила, тем самым проявляя свой бунтарский дух.

- Всё хорошо, Чонгукки. Не переживай.

Чонгук облегчённо выдыхает и улыбается. Улыбка у него красивая, и Тэхён не может сдержаться, скользит большим пальцем по мягким губам, вспоминая, какие они на вкус. И вот оно. Вот то, что Чонгук скрывает. Весь такой дерзкий в образе на сцене в обтягивающих штанах и полупрозрачных рубашках, задирающихся от любого движения и демонстрирующих пресс визжащим фанаткам, которые будто все разом тупеют от этого зрелища, но в жизни стеснительный и даже робкий, нерешительный и крайне уязвимый. Чонгука смутить можно без особых усилий, и уж кто-кто, а Тэхён это отлично знает. Он не уверен, когда точно их с Чонгуком отношения перешли грань дружбы, возможно, года три назад, но в одной постели они оказались лишь после совершеннолетия макнэ, потому что Тэхён искренне не желал быть растлителем и педофилом. О последнем он и так частенько задумывается, ведь сонный Чонгук в пижаме и с опухшим лицом выглядит на все шестнадцать, и неправильно чувствовать, как дёргается член при виде подобной картины.

- Х-хён...

Тихий выдох и полуопущенные веки. Чонгук прячет взгляд, ресницы трепещут, а щёки заливает румянец, смотрящийся на загорелой коже просто восхитительно. Воровато осмотрев комнату, Тэхён наклоняется и прижимается к манящей щеке губами, оставляя на ней сухой поцелуй и чуть задерживая касание. Чонгук из-за этого напрягается, резко отстраняется и судорожно осматривается. В комнате нет никого, кроме посапывающего Чимина, спящего на диване и лежащего к ним спиной. Макнэ облегчённо выдыхает, разворачивается, чтобы привычно отругать старшего за несдержанность в общественных местах, и замирает, сталкиваясь с ним лицом к лицу. Тэхён усмехается и лижет кончик его носа. Чонгук вспыхивает и пихает его в плечи, резко поднимаясь и отходя в сторону, скрещивая руки на груди.

«Поза защиты» - вспоминает Тэхён и улыбается, поднимая раскрытые ладони и давая понять, что больше никаких посягательств.

А хочется. Кто бы знал, как хочется. Чонгук выглядит бесконечно смущённым и в то же время возмущённым, сверкает глазами и наверняка мысленно посыпает теми ещё выражениями. Тэхён хочет подойти к нему и прижать к стене, провести носом по шее, вдыхая аромат одеколона и едва уловимый запах пота, провести ладонями по груди, прочувствовать каждую мышцу и жар кожи, а после сжать бёдра и притянуть к себе. Чонгук бы обязательно упёрся ладонями ему в плечи и начал в панике шептать о том, что они не одни, что Чимин может в любую секунду проснуться, но Тэхён бы проигнорировал его слова, принимаясь покрывать поцелуями каждый сантиметр шеи до тех пор, пока Чонгук не задрожал бы в его руках, расслабляясь, и не прижался к нему всем телом, шепча жалобное «хён» на выдохе.

- Даже не думай, - шипит макнэ, тыча в его сторону пальцем.

Тэхён молниеносно хватает его за запястье и дёргает на себя, поднимаясь на ноги и ловя в крепкие объятия.

- Почему? - шепчет он на ухо и мягко сжимает мочку между губами, оттягивая и чувствуя, как чужие пальцы скребут по спине. - Почему я не могу думать о тебе, Чонгукки? Особенно после того представления, что ты здесь устроил? В очередной раз выделывался на камеру, показывая, какой сильный и красивый кролик есть в нашей группе, а теперь сверкаешь на меня глазами, отталкиваешь и делаешь вид, что нисколько не виноват в том, что я думаю о тебе.

- Х-хён, пожалуйста...

У Чонгука предсказуемо красное лицо. Тэхён мягко обхватывает его ладонями и начинает осыпать поцелуями. Мягкая кожа, горячая и пахнущая пудрой, так приятно ощущается под губами, что Тэхён просто не может остановиться. Чонгук из-за нежности старшего лишь краснеет сильнее и всё бросает взволнованные взгляды на Чимина, хотя руки его уже не пытаются оттолкнуть, а наоборот прижимают старшего ближе к себе. Тепло, приятно, безопасно. Это чувствует Чонгук в руках Тэхёна и этим чувствам не может противиться. Внутри живёт вера, что даже если Чимин прямо сейчас проснётся и увидит их, Тэхён сможет защитить и оправдать, сможет стать стеной, отделяющей Чонгука от позора и стыда.

- Мой маленький крольчонок, - шёпот в самое ухо и смазанный поцелуй в уголок губ.

Чонгук слепо тянется за лаской, и Тэхён усмехается, позволяет ему и дарит настоящий поцелуй, перерастающий во влажное сплетение языков и жаркое дыхание, холодящее плёнку слюны на припухших губах. Отвлечённый поцелуем, Чонгук не замечает, как Тэхён теснит его к стене, и лишь вздрагивает, чувствуя холод сквозь тонкую ткань футболки, когда Тэхён зажимает его, одной рукой зарываясь в волосы и разрушая причёску, а второй обхватывая за пояс и прижимая так тесно к себе, что бёдра сталкиваются. Макнэ тихо стонет, почувствовав чужое возбуждение. У старшего от этого звука мурашки по спине бегут.

- Мой Чонгукки, - шепчет Тэхён, смотря в затуманенные удовольствием глаза, и вновь целует любимые губы.

Возбуждённый Чонгук - как отдельный кинк для такого извращенца, как Тэхён. У него в памяти целая коллекция подобных моментов, и каждый из них уникален. Неважно, возбуждается Чонгук от неприличного шёпота в ухо и поглаживаний по коленке, или мечется по постели, смотря влажными глазами на кусающего его за ляжки Тэхёна и умоляя дать кончить, он всегда выглядит восхитительно. Раскрасневшийся, взвинченный, лохматый, дрожащий, вспотевший, плачущий от наслаждений, стонущий от лёгкой боли, зажимающийся или же подающийся навстречу. Тэхён его любит любым, желает его любым и наслаждается им любым. Когда они вместе, Чонгук сбрасывает все свои маски и становится самим собой. Неважно, игнорирует ли он Тэхёна, даря всё своё внимание Ёнтану, или же валяется прямо на нём, смотря фильм и так глупо кидая в экран попкорн, за что они оба после огребают от Хосока, мешает ли Тэхёну читать мангу, выпрашивая внимание, или же отсаживается подальше, пребывая в дурном настроении. В каком бы состоянии Чонгук ни был рядом с Тэхёном, он никогда не играет и никогда не скрывает эмоций. Как и сейчас.

Тэхён видит, что Чонгук не чувствует себя комфортно. Он вроде бы и расслаблен в его руках, но вздрагивает от любого шороха. Когда Чимин начинает ворочаться, макнэ и вовсе замирает с широко распахнутыми глазами, в которых читается чистый испуг и ничего больше. Но при этом он не отталкивает, позволяя обнимать себя и покрывать поцелуями шею, и это ещё одна черта, которую Тэхён любит в младшем, но так же и ненавидит. Полная отдача и жертвенность. В последнее время они мало проводят время вместе из-за загруженности графика и успели друг по другу соскучиться. Но если Тэхён отдаётся удовольствию с головой, невзирая на опасность быть застуканными, что даже немного заводит, Чонгук жертвует своим комфортом ради него. Он наверняка чувствует себя виноватым в том, что в последние дни возвращался в общежитие и вырубался, едва найдя силы заскочить по дороге в душ, и теперь считает себя обязанным восполнить пробел в их близости, даже если сам не получит от этого нормального удовольствия.

- Хён?

В глазах Чонгука неподдельное удивление, когда Тэхён отстраняется, оставив короткий поцелуй на его щеке. Тэхён же усмехается и качает головой, мягко оглаживает младшего по плечам и груди, а после берёт за руку, сплетая пальцы.

- Не хочу так. Ты боишься и нервничаешь, поддаёшься мне лишь из-за того, что считаешь себя обязанным.

- Но ты ведь хочешь...

- Хочу. Только я тебя хочу, а не твоё тело, Чонгук. И целовать тебя, чувствуя при этом, как ты трясёшься от страха, у меня нет никакого желания.

- Прости...

Тэхён не уверен, знает ли Чонгук о его слабости к виноватому выражению лица и пользуется этим или нет, но в любом случае ненавидит то, как быстро сдаётся и чувствует топящую изнутри нежность. И неважно, насколько нелепой или смущающей является ситуация. Например, один из казусов Тэхён запомнил навсегда, как, он уверен, и Чонгук.

Это произошло в один из вечеров в общежитии, когда во время небольшого отпуска все разъехались по домам, а Чонгук с Тэхёном остались, потому что у них был запланирован вечер наедине с последующим переходом в постель. Чонгук тогда изрядно нервничал, хотя и пытался это скрывать, потому что ему предстояло впервые за время их отношений быть сверху. Тэхён сам предложил это, и причин тому было две. Во-первых, он был за равноправие в постели и хотел, чтобы Чонгук, как настоящий мужчина, тоже побыл хоть раз активом. Во-вторых, ему было любопытно, что испытывает сам Чонгук, едва не плачущий во время оргазма, сжимающий его член глубоко внутри, стонущий, выгибающийся, умоляющий и повторяющий его имя, словно молитву. Собственно, эксперимент провалился по двум причинам: из-за того, что Чонгук в нервозном состоянии начинал огрызаться и переставал пользоваться головой, и из-за того, что Тэхён, видимо, слишком на него давил.

Сначала всё шло просто отлично. Чонгук без проблем уложил Тэхёна на спину и накрыл своим телом, обнимая и жарко целуя. Тэхён возбудился только от одной тяжести чужого веса на себе и мысли, что в этот раз он будет ведомым. Не стал. Нервозность вернулась к Чонгуку сразу же, как только они полностью разделись. Он был возбуждён и распален, ластился и напрашивался на поцелуи, но в целом Тэхён видел, как плавно макнэ сливается и пытается вполне осознанно соскочить с того, что должно случиться. Это малость рассмешило, но в то же время и расстроило. Тэхён хотел попробовать нечто новое в постели и думал, что Чонгук тоже проникнется этим желанием, но тот в итоге то ли испугался ответственности, то ли побоялся сделать больно из-за неопытности. Что, в общем-то, и произошло.

Они чуть не поругались прямо в процессе, и Тэхён фактически принудил Чонгука трахнуть себя. Распсиховавшийся макнэ сначала перетрусил, а после решил скрыть свой дискомфорт за злостью. Растяжки, можно сказать, никакой не получилось из-за взвинченности обоих, а когда Чонгук начал проталкивать внутрь свой член, Тэхёну показалось, что это раскалённая кочерга. И даже тот факт, что он предварительно вымыл себя и немного растянул в душе, всё же опасаясь вверять собственную задницу в неопытные руки, не сыграл никакой роли. А потом в какой-то момент Чонгук замер и перепугано прошептал «хён, у тебя кровь». Видимо, немного порвал, хотя Тэхён на фоне общей боли и неприятных ощущений ничего не почувствовал. После этого у макнэ чуть не случилась истерика.

Тогда-то Тэхён и понял, как его ведёт от виноватого выражения лица парня. Чонгук всё шептал и шептал извинения, корил себя, обзывал идиотом и полным придурком, а после лез обниматься, целовал, судорожно гладил, будто Тэхён был избит в уличной драке или что-то вроде того, и смотрел этими своими огромными оленьими глазами, в которых плескалась чистая вина без примесей. Чонгук трепетно оглаживал по спине и пояснице, боязливо касался ягодиц и всё порывался соскочить с постели, одеться и умчаться в аптеку за какой-нибудь мазью. Можно подумать, у Кима не было запасов на подобный случай. Впрочем, Чонгук этого и не знал. Тэхён едва не силком его в постели удерживал, заверяя, что ничего страшного не произошло, что он сам во всём виноват и ему не стоило так давить на Чонгука, и что они обязательно попробуют снова, и всё получится. Чонгук категорически отказывался и говорил, что никогда в жизни больше не коснётся Тэхёна так, потому что ненавидит себя за то, что уже натворил. Тэхён же уверял, что всё нормально, что он не злится и у него ничего не болит (что было грязной ложью, ведь задница пылала так, будто в неё пушечное ядро запихнули) и всё пытался приласкать своего крольчонка и успокоить.

Они в постели провалялись часа три, лёжа в обнимку, притираясь и целуясь. За всё это время у Чонгука так и не встал, хотя Тэхён неплохо так завёлся от их ёрзаний, но он всё равно притянул Тэхёна к себе и попросил о большем, желая таким способом компенсировать причинённую боль. Тэхён не хотел заниматься сексом лишь из-за чужого чувства вины и не хотел заниматься сексом, потому что из-за ноющей задницы не хотелось двигаться, но Чонгук смотрел так, что Тэхён не смог отказать, боясь, что если не пойдёт на уступку, Чонгук решит, что он его возненавидел или что-то в этом духе. Они занимались даже не сексом, а той самой любовью, как в книжках. Иначе Тэхён не может объяснить то, что чувствовал, и как продержался в подобном темпе целую вечность. Медленно, плавно, осторожно, с бесконечной нежностью и привязанностью он вбивал Чонгука в постель, нашёптывая, как сильно любит, как бесконечно приятно находиться внутри макнэ, такого жаркого, узкого, влажного из-за обилия смазки.

- Мне будет так же приятно, как и тебе, - шептал он в ухо стонущего Чонгука, судорожно обнимающего его, льнущего ближе. - Мы просто поторопились. Обещаю, в следующий раз всё получится, и я буду кричать под тобой от удовольствия, как обычно кричишь ты.

Не кричал. И даже не стонал почти. Так, пыхтел, изредка поскуливал и в целом желал, чтобы всё это поскорее закончилось. Они решили повторить спустя почти два месяца, и Тэхён самолично растянул себя, на этот раз достаточно для того, чтобы Чонгуку даже заморачиваться не пришлось, но это всё равно было не то. Чонгук помнил последствия своей неосторожности и весь процесс был напряжён так, будто идёт по полю с замаскированными минами, а не сексом занимается. Тэхён же, не особо любящий болтать во время секса, если только это не касается пошлых замечаний и словечек, устал повторять Чонгуку, какой тот молодец, как отлично справляется, как приятно его трахает и всё в этом духе. Под конец они были больше вымотаны морально, чем физически, и Тэхён невольно вспомнил слова из какой-то статейки в интернете о том, что не каждому мужчине, гею или бисексуалу, дано быть активом и не каждому дано быть пассивом, и что всё зависит от психологии человека.

«Видимо, Чонгуку близка пассивная роль. Он любит принимать удовольствие, получать ласку и похвалу, и при этом вверяет заботу о себе и ответственность за происходящее партнёру. Я же больше люблю дарить удовольствие, чем принимать, если дело касается секса, и мне нравится чувствовать себя хозяином положения и всё контролировать» - так понял для себя их ситуацию Тэхён в тот день.

И решил провести ещё один эксперимент. Этот день ни один из них тоже не забудет, но лишь по той причине, как грязно и одновременно сладко было всё происходящее. Обнажённый Чонгук с завязанными над головой руками, возбуждённый, хнычущий, с влажными глазами и покрытой испариной кожей, раскрасневшийся, лохматый. И Тэхён, сидящий на нём, ёрзающий по члену, скользящему между упругих ягодиц, оглаживающий ладонями по груди и прессу, царапающий бока и лапающий аппетитные ляжки, насколько позволяла поза, ворующий влажные жадные поцелуи и смотрящий на извивающегося макнэ с дьявольской усмешкой на лице.

- Хочешь, Чонгукки? Хочешь своего хёна, верно, крольчонок? Посмотри, ты такой возбуждённый, такой мокрый.

Чонгук действительно был чертовски сильно возбуждён. Настолько, что смазка с головки его члена стекала по тонкой кожице, нитками оседая на яичках и размазываясь густыми следами по коже между ягодиц Тэхёна. Этот секс был ярким, запоминающимся, выматывающим. Тэхён, несмотря на свою пассивную роль, был хозяином положения. Он заласкал Чонгука почти до невменяемости, а после плавно и осторожно опустился на его член, принимая в себя до самого основания. И в этот раз не было боли или напряжения, и Чонгук не вёл себя испуганно или зажато. Нет, он вскидывал бёдра, толкаясь навстречу, стонал громко, шептал о том, как ему хорошо, как горячо и влажно внутри старшего, и чёрт, Тэхён готов был кончить от одних лишь звуков, которые издавал его макнэ. И пусть вопрос о том, кто кого в итоге трахнул, некоторое время держался на повестке дня, Тэхён всё равно был доволен результатом. И Чонгук, он уверен, тоже, хотя тот и не желал разговаривать на подобные темы, краснея едва не до ушей.

- Хён?

Голос младшего вырывает из сладких воспоминаний, и Тэхён затуманенным взглядом смотрит на Чонгука. Тот неловко топчется на месте, кидая красноречивые взгляды на вздыбленную ширинку старшего, а после всё-таки льнёт ближе, обнимая за шею и прижимаясь бёдрами, отчего пах прошивает вспышкой удовольствия.

- Извращенец, - констатирует и так известный им обоим факт и тычется носом за ухо, притираясь и оставляя лёгкий поцелуй. - Я просто... Соскучился. Очень. Но в то же время понимаю, что не место и не время. Не злись, ладно? Я очень хочу побыть с тобой наедине, но в то же время понимаю, что из-за графика возможность представится не скоро. Это раздражает.

- Меня тоже. Поэтому предупреждаю сразу, что сегодня проберусь в твою комнату, - отзывается Тэхён и кусает младшего за ухо, одаривая его широкой улыбкой. - И даже если ты будешь хныкать и смотреть жалобно, говоря о том, как сильно хочешь спать, я не отстану. Раздену тебя и облапаю за ягодицы и ляжки, а потом буду долго отсасывать, мучая и не давая кончить. После разверну тебя на живот, такого податливого и тихого, стонущего и скулящего, и займусь твоей дырочкой.

Одной рукой прижимая младшего крепче к себе, пальцами другой Тэхён скользит тому между ягодиц, надавливая через ткань штанов и нижнего белья прямо на конвульсивно сжимающуюся дырочку и сцеловывая с распахнувшихся губ шумный выдох.

- Я вылижу тебя, Чонгукки. Буду вылизывать до тех пор, пока ты не станешь влажным с обеих сторон, а после начну растягивать. Медленно, мучительно, так, что ты сам начнёшь умолять о большем. И, поверь, я не посмею тебе отказать, крольчонок.

У Чонгука сбивается дыхание, пылают щёки и начинают мелко дрожать бёдра. Тэхён жадно целует его в губы, оглаживает поджавшиеся ягодицы, сжимает пальцы на эрекции макнэ, начавшей оттягивать треники, а после с громким чмоком разрывает поцелуй, отходит в сторону, выставляя перед собой ладони, будто сдаётся, и широко улыбается.

- Но это будет позже, Чонгукки. А сейчас нам пора разбудить Чимина и найти остальных ребят.

Во взгляде Чонгука демоны неудовлетворённости разжигают костры, но вместе с тем макнэ явно смущается своей столь откровенной реакции и неловко одёргивает футболку, которая слишком коротка, чтобы прикрыть ширинку. Тэхён какое-то время наслаждается чужой беспомощностью и жалобными взглядами, а после снимает свою рубашку и даёт повязать на бёдра, чтобы завязанные бантом рукава прикрыли пах макнэ. Чонгук неловко целует в подбородок и спешит сбежать с места преступления. Посмеиваясь, Тэхён направляется к Чимину, чтобы разбудить пускающего на обивку дивана слюни друга. Поскорее бы долгожданная ночь.

|End|