Юнги

Беру чумазика на руки. Малыш сначала сидит смирно, но стоит мне пройтись по кабинету, он начинает барахтаться... Выпускаю его, он ползёт в сторону двери, в которую начинает достаточно громко хлопать своей ладошкой, что-то ыкая при этом.

А я-то было подумал, что он так рад меня видеть! А малышу, оказывается, просто надоел мой душный кабинет, и он решил, что пора бы сменить локацию.

Я бы тоже не прочь, знаете... Но боюсь, если малыш похозяйничает где-нибудь ещё, после его выходок мне придётся искать новую уборщицу. Тетя Сана в этом плане меня полностью устраивает, чистоту я люблю, а она для меня эту чистоту создаёт. Она даже дома у меня убирается дважды в неделю. Я ей доверяю, после неё никогда ничего не пропадало.

Дженни быстренько догоняет ребёнка и снова берёт его на руки.

- Ким, а что здесь произошло-то? – опять осматриваю кабинет, но только краем глаза, боясь, как бы у меня не случился сердечный приступ.
- Я же говорю, кошмар кошмарный... Пока вас не было, в окно ворвалось торнадо и разнесло ваш кабинет в пух и прах.
- Ха-ха... Это торнадо с собой кусок свалки захватило? – смотрю на кучку чего-то странного непонятного, раскинутого по полу.
- Нет! Это... - Дженни опять вручает мне непослушного ребёнка, а сама принимается забрасывать весь этот хлам в свою сумочку. Она серьёзно всё это каждый день с собой таскает? Один вопрос – зачем? Хоть я его и не озвучиваю, но он читается в моих глазах. Потому Дженни отвечает...
- Никогда не знаешь, в какой ситуации окажешься. Иногда может понадобиться совершенно неожиданный предмет. И очень здорово, когда этот предмет есть в твоей сумочке...

Допустим. Ладно, это дело Дженни. Но у меня, если честно, пальчики-то чешутся. Уже продумываю план, как бы незаметно эту поношенную торбу с барахлом выбросить в мусорку, пока Ким не видит. Куплю ей новую, фирменную... А с другой стороны, мне собственное здоровье важнее. Кто знает, может на просторах внутренней части этого громадного аксессуара-мешка деда Мороза завалялась какая-нибудь гантелька. Если Дженни огреет меня своим аксессуарищем, я не только звёздочки увижу, но и луну целую.

Справившись со своей кошмарной сумкой, Дженни собирает по полу бумажные листы, какую-то папку, а после – протягивает всё это безобразие мне.

- Это что? – не понимаю я.
- Это для сегодняшней презентации... - смотрит в пол. И правильно делает, потому что я готов прожечь в ней дыру своим взглядом.

Не окажись виной этого погрома мой ребёнок, Дженни заслужила бы выговор. Как минимум... Но сейчас мне нельзя орать, а то бросит меня один на один с этим пупсиком-четырезубиком. Но я, честно говоря, с огромным трудом сдерживаюсь, чтобы не выпалить какую-нибудь гадость.

Ох, Мин, только не смотри на пол, если не хочешь бухнуться в обморок. Никак нельзя этого делать, а то там грязно, и сомневаюсь, что Ким, так сильно меня «любящая» подстелет мне под голову мягкую подушку. Буээээ. А если она вдруг сумку свою додумается мне под голову засунуть. Фу, твою мать.

Потому, сохраняя остатки своего самообладания, отвечаю просто и лаконично:

- Спасибо... - смотрю на часы. До беседы с Чоном минут 20. Как раз есть время, чтобы включить ноутбук, настроиться на нужную волну и ознакомиться с этими помятыми документами.

Но сделать это оказывается нереально... Ведь я не учёл одного факта – теперь я не один, теперь у меня есть сын. И времени «настроиться» у меня ноль. Хочешь настраиваться, делай это, пока малыш спит... Кстати, мелкий! А не пора ли тебе спать? Кажется, нет. По крайней мере, по его игривому настроению понятно, что он пока не собирается отправляться в царство Морфея.

Дженни настойчиво потребовала осмотреть пол от и до, чтобы на нём не осталось никаких мелких предметов. Потому что малыш всё берет в свой ротик! Надо было видеть меня, да и Дженни, когда мы ползали на четвереньках, выискивая загадочные штучки. Малыш всячески нам подражал. Ползать он, конечно, и без того умел. Но периодически останавливался, делая вид, что что-то нашёл, царапал ковролин своим пальчиком и что-то там произносил. Вот почему мои родители заставляли меня изучать английский, французский, японский??? Почему я до сих пор не выучил детский язык? Хоть понимал бы, что сынуля говорит. Глядишь, и имя матери сказал бы... Ох...

В какой-то момент ребёнку надоела эта совершенно неинтересная для него игра. Он начал хныкать, сначала тихонечко-тихонечко. Но поняв, что на него не обращают внимания, малыш решил продемонстрировать всю силушку своего голоса. Я как раз под своим столом искал загадочное, ну знаете, «ищу то, не знаю что», когда мальчик завопил так громко, что я от неожиданности бухнулся головой в нижнюю часть стола. Вот, теперь шишку набил. Большая начальниковская шишка с шишкой.

Чёрт! Чуть не матюкнулся. Но дети ведь такие восприимчивые, ещё не хватало, чтоб малыш матом заговорил.

Ким подбежала к нему. Хотела взять его на руки, но он сопротивлялся, даже пытался драться.

- Может, он опять голодный? – не понимала она. - Или памперс опять менять нужно?
- Опять?! – я уже стоял рядом с ними, возмущался, как мог.

Это ж сколько раз на день приходится ковыряться в детских какашках? Ох...фух... Подташнивает, то ли от осознания этого, то ли от удара башкой. Может, я микросотрясение получил?

Включаю своё опупенное обоняние, принюхиваясь. Вроде ничем не воняет. Дженни не доверяет моему носу, проверяет сама, всё чисто. Значит, всё же голодный...

В переноске Ким находит пакет овсяного печенья.

- Как думаешь, ему уже можно? – интересуюсь я. Дженни пожимает плечами, отвечая...
- Сейчас проверим. У нас же есть великий и могучий...
- Кто? – туплю я.
- Интернет! – Ким ищет в телефоне нужную информацию. Кивает... Значит, можно.

Даёт одно печенье ребёнку, тот с радостью начинает его хомячить, перетирая своими немногочисленными зубками, размазывая по лицу и превращаясь в ещё большего поросёнка. То, что он накрошит, меня волнует меньше всего. Лишь бы дите не орало. А с тётечкой Саночкой я потом договорюсь.

Ещё Дженни находит в переноске пару кубиков среднего размера и коричнево-оранжевого медвежонка. Может, стоит изучить её от и до, вдруг там ещё что-то интересное будет? Но это потом, после беседы с Чоном.

Малыш теряет интерес к печенью, заметив, видимо, свои любимые игрушки. Начинает стукать кубиком по полу, затем облизывает его, потом опять им стукает.

Замученная Дженни садится на диван. За несколько лет нашего сотрудничества я впервые вижу её настолько уставшей и измученной. Девушка интенсивно растирает виски, пытаясь справиться с головной болью.

- Джен, не вздумай болеть, пожалуйста! Только не сейчас! – умоляюще смотрю на неё. На этот день у меня были другие планы. И без Дженни я точно не справлюсь.
- Вы издеваетесь, Мин Юнги? За три года я ни разу не взяла больничный! И такая мне благодарность? Не думай болеть? А то что... Уволите?
- Нет... Прости, если мои слова тебе показались сказанными в повелительном тоне. Я ведь всегда так говорю. На самом деле это... просьба.
- Просьба? – Дженни изогнула брови в удивлении. Потом перевела взгляд на приближающегося малыша. Он полз в направление к нам достаточно быстро, таща за собой один оранжевый кубик.

Наконец, сел напротив Дженни, словно хвастался своей игрушкой, которую он держал двумя пальчиками.

- Какая прелесть! – сюсюкала девушка. – Дашь мне? – протянула руку в сторону ребёнка. Тот снова встал на четвереньки, посмотрел на Дженни как-то очень загадочно, а потом как...

- Оххх... - это мой очень громкий вздох, именно в тот момент, когда я понял, что случится нечто ужасное. Всё произошло за долю секунды, но в моей голове успело пронестись:

«Полная ж*па!».

Мальчик со всего размаху треснул по колену Дженни, в результате чего сработал её коленный рефлекс. Я стоял прямо напротив Ким. И её нога угодила мне прямо в самое болезненное место на мужском теле.

Случайно ли? Может, Дженни давно ждала подходящего момента, чтобы стукнуть побольнее...

Всё неважно...

Я всё же матюкнулся, громко... А после скрутился прямо на полу, и мне было плевать, что он весь в глиняных следах. Да даже если бы Дженни свою сумку мне под голову подложила, я бы не обратил на это внимания.

Твою мать! Как же больно! Как же, с*ка больно... По щекам непроизвольно текли слёзы. Вот тебе и Луна перед глазами. Да, тут целый Марс!!!

- Аюююю аййй! – малыш повторял интонацию моей фразы, хорошо, хоть не смог нормально выговорить.

А то было бы ужасно... У других детей первое слово – мама. А у моего сына – твою мать... Всё, нужно забыть о том, что я знаю плохие слова. Плохих слов больше нет по определению!