Вот и пролетел год. Я в форме парадной, рюкзак мой, оружием набитый валяется, но сейчас мы с мамой плачем. Прощаюсь я с родным человеком, как много лет тому вперед, уходя на войну. И она знает, что я могу не вернуться, и я знаю это, потому и льем мы сейчас слезы, прощаясь. Поодаль ребята стоят, что проводить пришли, с которыми мы год вместе учились. И плохое, и хорошее было, а вот сейчас они смотрят, как девчонка уходит туда, где кроме нее никто не справится.

— Света, пора, — негромко произносит Марья, показывая на окно портала.

Я с трудом отлипаю от мамы, поворачиваю к ребятам, чтобы показать им совсем непринятый здесь, но уже ставший привычным и им жест. «Будь жив». И меня провожают так же. Отговорить и оставить, конечно, пытались, но тут уже уперлась я, ибо я офицер. Пусть сопливая девчонка сейчас, но офицер, и на кого другого эту тяжесть возложить не позволю. Именно поэтому, подхватив рюкзак, шагаю в светлое окно портала.

— Да, изменилась, — хмыкает встречающий меня на той стороне ротмистр.

— Здравия желаю, — хмыкаю я, отмахнув приветствие. — Мне б переодеться.

— Письмо они прислали, как бы глупо это ни звучало, — сообщает мне офицер. — Так что на поезд завтра.

— Поняла, — киваю я, задумавшись на мгновение.

— Пойдем, — он ведет меня в выделенные мне комнаты, по пути рассказывая о Гермионе, то есть обо мне. — Ну и сократились ее родители. Уизли, кстати, твоя добыча, магия право мести подтвердила.

— Ага, — киваю я. — А что у нас с Лавгуд?

— Успели мы, — коротко отвечает он. — Потому их в школе точно не будет, на континент унеслись всем семейством.

— Тоже хорошо, — я потягиваюсь, прикидывая, что с собой брать, что здесь оставить.

К целительскому кольцу саквояж с медициной привязан, к родовому, оказывается, тоже было спрятанное пространство, поэтому я железо, кроме зачарованного, оттуда выгребла и забила патронами. Мало, но на небольшую победоносную войну хватит. Автомат у меня колдовскими чарами укреплен и отдачи не имеет, а то меня б в лес унесло, учитывая калибр. Он будет со мной, кинжал, как атрибут, тоже, кольцо целителя... Учебники товарищи посольские заказали, а мантии вместе со школьной формой мне дома сделали. Ни задрать, ни под юбку залезть... А при необходимости может и в британский городской камуфляж мимикрировать. Так что ничего хорошего никого не ждет.

А пока надо приготовить на завтра все, проявить гербы в соответствии с этикетом, и посидеть спокойно. Завтра у меня бой, а сегодня хочется просто отдохнуть и ни о чем не думать. В таком настроении меня ротмистр и находит. Вздохнув, присаживается рядом.

— Может, передумаешь? — интересуется он.

— Ну сам подумай, кто, кроме нас? — вздыхаю я.

— Тогда пойдем, посидим с ребятами, — предлагает он мне.

— Вот это дело! — радуюсь я, вставая с койки.

Пластуны посольские расселись во дворе посольства. С шашлыком, запах которого я издали чувствую, вином, которое мне совсем нельзя, но сегодня чуть-чуть можно. Я здороваюсь, обнимаюсь с давно не виденными воинами, присаживаюсь, получив свою долю мяса, овощей и вина. И кажется мне, что я не просто среди своих, а будто бы нет ничего, и завтра мне не уходить в неизвестность, а просто мы на отдыхе... И вот как раз в этот момент появляется гитара, которую я и отнимаю. Захмелела я, а песен у меня много... И «ротная строевая», и «я вернусь», и песни той войны, что до сих пор Великой зовется, хоть и не было ее здесь. Я пою, временами слезами захлебываясь, маму вспоминаю, а товарищи офицеры только молчаливо поддерживают.

Все они понимают, мои боевые друзья. Все-все, потому и не мешают выплакать мою тоску, неожиданно меня захлестнувшую. Права Марья, ребенок я, да только не меняет это ничего. И дети на стражу нашей земли вставали, сжимая оружие в руках. Вот, теперь, значит, моя очередь.

— Возьми колечко, сестренка, — произносит один из пластунов, командир. — Если совсем плохо будет, позови нас.

— Бери, сестренка, — улыбается мне сидящий рядом воин, и я понимаю: это не просто слова. Они меня действительно сестрой считают, ну а я их братьями.

Последний день, как он тяжел всегда. Как непросто понимать, что еще немного и только враг вокруг. И хотя меня постарались подтянуть по агентурной разведке, да все равно домой хочется, но просто больше некому. Вот чувствую я: время утекает и совсем поздно скоро будет. Именно с этой мыслью я спать и укладываюсь, чтобы уснуть без снов.

Артефакты у меня собраны, по кармашкам разложены, оружие тоже готово в любой момент прыгнуть в руку. От чтения мыслей я защищена, да и от некоторых непростительных тоже. Есть такой магический бронежилет. Может даже от авады защитить, один раз только, но может. Палочка у меня — твердая иллюзия, а концентратором выступает костяное кольцо из рога Горыныча. У него оказывается, и рога есть, кто бы мог подумать. В общем, завтра никому мало не будет, а мы справимся. Не девчонка едет, а воин-целитель, офицер. Да еще и вооружена, как небольшая армия, так что поглядим еще кто кого.

Задача моя простая — найти девчонку украденную, да разобраться в мотивации Дамблдора. А затем вольна я сделать, что пожелаю, хоть замок развалить. Значит, так и поступим, будем поступать, как душа моя желает, а там и развалим, ибо чего б и не развалить?

***

Ну, фанфики не врали. Он красный. Правда, не сказать, что совсем уж древний, на «овечку» похож. Вагоны у него годов, навскидку, пятидесятых, так что вполне так. Барьер я не проходила, поэтому бенефис Уизли не наблюдала и сразу никого не убила, хотя, как мне объяснили, право имею. Правда, товарищ ротмистр еще и о воле магии что-то, подхихикивая, произнес, но я не вслушивалась.

Итак, уселась я вся такая важная на кресло жесткое второго класса, ибо первого в поезде нет, я проверила. Вот, сижу, мантия прекрасна, герб на ней придурков отгоняет по идее. Хотя практика — критерий истины, но подождем. Придурков пока не наблюдаю никаких, хотя в окно смотрю внимательно. Вот лорд пропылил, сыну своему что-то тихо выговаривая. Учитывая, что сын его мосей цвета волос — явно не о том, как его любят, ему рассказывают. Девица юная, на меня похожая с мордой кирпичом прошла в сторону первых вагонов. Нет, ну охота кому-то дым глотать, пусть их... На перроне шум, гам, глядь — профессиональный нищий, дорогой мантией прикрытый, пылит.

Это, видимо, и есть герой магического мира. Дрожит — отсюда видно, со страхом по сторонам косится, прикосновений избегает. Точно герой. Такая героичность нормального ребенка в больницу сведет, а этот, поди ж ты, живой. И всем глубоко наплевать на ребенка, м-маги, коромыслом их об забор. Вот не смогу я со стороны наблюдать, чует мое сердце, потому сиятельная дама в моем лице грациозно встает, выходя в коридор, лишь для того, чтобы увидеть героя. Ну понятно, чего он сюда поперся — здесь народа почти нет. Ладно, спишем на совпадения.

— Здравствуй, — киваю я ему. — Тебе сюда, — показываю на дверь в купе.

Не возражает, ничего не спрашивает, только юрк — и внутри. Я захожу, небрежным жестом запираю дверь. Насмерть, надо сказать, запираю, потому как чары колдомедицинские. То есть только целитель снять может, а что делать тут целителю? Правильно, ничего. Я накладываю чары первичной диагностики и замираю, потому что сейчас будут жертвы, возможно массовые. Дело не в травмах, не в состоянии организма и не в алиментарной дистрофии. Передо мной девочка.

По закону жанра, она и должна быть искомой девочкой, которую зачем-то переодели в мальчика. Впереди у нас восемь часов езды, поэтому время есть. В первую очередь, надо проверить ее на искомость. Для этого у меня есть артефакт, на который ее кровью капнуть надо, причем рассказы о добровольности — это очень смешно, как мне объяснили.

— Руку дай, — устало произношу я, потому что такая сказка — это вообще не смешно. Тырить детей, да у русских магов... Есть и другие способы самоубийства, гораздо менее болезненные.

— За-зачем? — спрашивает меня забитый ребенок, который выглядит... как из концлагеря.

— Надо, — спокойно отвечаю я, беря ее за руку. — Настоящий Поттер где?

— Уб... уб... уб... — она пытается ответить, но не может. Чарами пока нельзя, поэтому я только вздыхаю, прикладывая руку к камню. Скарификатор у него встроенный, так что она только вздрагивает.

— Посиди спокойно, — прошу я ребенка, и девочка замирает.

На вид ей лет восемь, по мнению чар — десять, алиментарная дистрофия первой степени, частые избиения, следы инсульта, как только выжила? Сердечно-легочная недостаточность, фиброз, еще фигня какая-то. Как из концлагеря. А кровь нам говорит, что это искомое дитя. Ну логично, если это не я, а фанфик дурацкий, то это должон Гарри Поттер быть.

Что они с пацаном сделали, интересно? Ладно, сейчас выясню. Пока что мне нужны медицинские телодвижения, а то она аппарацию не переживет. Итак, в первую очередь... В самую первую надо ее с контроля снять. Затем накормить и хоть немного стабилизировать. Итак...

— Волей целителя говорю я, эта девочка больна, потому будет она под моей опекой, пока я не скажу обратного, — вспышка магии удостоверяет мои слова. Идиотские у них формулировки, ладно, дальше. — Имя тебе даю я Дарья, — как опекун начинаю я процедуру смены имени. — Да исчезнет все, у тебя взятое, да коснется меч каждого, коснувшегося этого дитя без права на то.

Ой, м-м-мать! Буйство магии жуткое, как на дискотеке, чуть не лазерами. Ребенок визуально меняется, хоть и немного, но зеленые глаза становятся синими, да и лицо мне уже кого-то напоминает. При этом молчит. Сейчас подкормлю, подлечу и отправлю. Вызываю саквояж.

— Сейчас я тебя подлечу, — сообщаю я замершему ребенку. — И отправишься ты туда, где тебя ждут и любят.

— Даже если убьешь, пусть, — она на грани мотыляется, на самом деле.

Я вливаю ей зелья первой помощи, а затем, как маленькой бутылочку втыкаю. Там и зелье, и молоко единорога, и подарок Яги... в общем, много намешано. Обнимаю, как малышку, и помогаю поесть, а сама в память ее проникаю, благо так проще всего. Вижу я картины ее детства и вначале ничего не понимаю, затем только до меня доходит.

Жили-были Дурсли, занимались не самыми законными делами, в результате чего Гарри в один день возьми да и помри. Нехорошая женщина МакГонагалл убила Дурслей, а дочку их решила за Поттера выдать, замучив почти ребенка. Только невдомек будущей шаурме было, что Дурсли дитя по случаю купили. Правда, как это у них получилось, пластуны потом разберутся. А сейчас она у меня доест и в обнимку с блистающим золотом камнем отправится в посольство наше. Идиотский какой-то фанфик, честно говоря. Девчонку распознали бы вмиг, если не совсем идиоты. Хотя, могут быть и совсем, жанр на это намекает. Не мой же фанфик, может, школьник какой писал... Типа «на святочном балу обнаружилось, что Гарри девочка...» Тьфу.

Так, поела она у меня, ритуал я провела. И нужный, и не совсем нужный, но в данном случае правильный. Сейчас получит артефакт и полетит вольной пташкой. Но нужно проинструктировать, чтобы не пугалась.

— Сейчас ты окажешься в большой доме, — объясняю я ей. — Там все хорошие. Покажешь камень и скажешь, что доктор Света сказала к Марье обратиться. Все поняла?

— Поняла, — кивает она, оживая на глазах. — А Хогвартс?

— А Хогвартсу не повезло, — объясняю я, ухмыльнувшись. Полгода у меня есть, а потом можно и домой отправиться.

Вручаю ей камень-определитель, вешаю транспортный артефакт, обнимаю на прощание, отчего плачет новопоименованная Дашенька, и активирую его. Ребенок пропадает, я же стараюсь успокоиться и никого не убить, хотя хочется. Очень мне хочется кого-то прибить, честно говоря. Но и первая задача какая-то глупая оказалась, хотя на военного медика они явно не рассчитывали. Примем за версию.