Вот чего я не ожидала, что мне в рот зальют какую-то жидкость. Медсестра, погрузившая меня в обычный транспорт перевозки больных, без затей перекрыла мне нос и влила непонятно что в рефлекторно раскрывшийся рот. Сюрприз тебе, Света. Я понимаю: на этом все и закончится, пытаясь напрячь руку, что мне не сильно удается, но сна не наступает, взамен у меня появляется ощущение очень странное во всем теле: я его чувствую, и ноги, что характерно, тоже. А Вера машет рукой в сторону водителя, что-то отрывисто произносит, в результате чего машина закладывает резкий поворот, куда-то довольно быстро отправляясь.

— Итак... — женщина поворачивается ко мне, глядя с интересом. — Ходить ты уже можешь. Тебе ничего не угрожает, поэтому все разговоры по приезде.

— Хорошо, — киваю я, понимая, что пугаться мне уже лень. Четкое ощущение того, что ничего плохого случиться не может.

Маги, значит. Тогда логично — влила она в меня зелье, приложила чем-то интересным водителя. Мотив этого мне очень интересен, но убивать сейчас явно не будут. Кроме того, наличие магов отрицает трансплантологию. Кроме того, похоже, фанфик не мой, что уже радует, потому как фокус приключений в таком случае будет направлен на мальчика-который-выжил. Если, конечно, выжил. При канонном воспитании это очень спорный вопрос, между нами говоря. Правда, если из меня хотят сделать телохранителя, то буду очень тупой, потому что баба яга в моем лице против. Был мультфильм такой в давние времена. М-да...

Транспорт останавливается, а я взлетаю. Понятно: нарушить что-либо не опасаемся, а это значит, что вокруг никого нет. Спасибо, хоть пешком не погнали, потому что босиком ходить — навык нужен, а у меня его нет. Откуда бы у меня такой навык взялся? У Гермионы, насколько я понимаю, навыка тоже нет, потому летим — и хорошо.

— Какая-то ты слишком спокойная, — замечает Вера. — Необычно.

— Вряд ли бы вы потратили на меня явно недешевое зелье, чтобы убить, — отвечаю я ей, отчего чуть не падаю — фокус у нее сбивается, удивила ее пигалица, значит.

— То есть о магах ты знаешь, — констатирует она факт. — Тогда будем говорить более предметно.

— О магах я знаю, — подтверждаю ее слова. — А об окружающем мире нет, хотя в целом мне моя история знакома.

Я оказываюсь на диване во вполне обычной комнате: стол, стулья, телевизор и диван, где я и изволю возлежать. Спустя мгновение рядом со мной появляется одежда. Ну, Гермиона бы не поняла, что это за одежда, но капитан медслужбы не узнать натовский камуфляж просто не может. Я довольно быстро одеваюсь, подгоняя форму просто рефлекторно, ибо люблю, чтобы было удобно. Засветиться я не боюсь, у магов найдется тысяча объяснений моего поведения, тем более что тетя Вера, похоже, шпионка. Хожу я, кстати, нормально, как и не было ничего. Значит, мало того, что фанфик не мой, так еще и зелье точно дорогое.

— Присаживайся к столу, — приглашает меня тетя Вера. — Судя по твоим движениям, девочку убили и теперь ты за нее?

— Судя по вашим знаниям, вы из разведки, — хмыкаю я. — Причем вряд ли британской. Реинкарнация настолько известна?

— Не скажу, что обычное дело, но в твоем случае... — вздыхает она. — Присаживайся, расскажу тебе о Гермионе Грейнджер, а там и ты поведаешь, что помнишь. Снадобье тебе на основе Живой воды дано, так что проблем быть не должно.

— Вы русская, — констатирую я. — Совершенно точно русская. И нужен вам Дамблдор, чтобы посадить на кол.

— На кол — мысль хорошая, — еще раз вздыхает очень легко принявшая факт моей реинкарнации Вера. — А вывод о русских по Живой воде сделала?

— «Снадобье», «живая вода», ну и обороты, — отвечаю я ей.

— И ты русская, — понимает Вера. — И кем ты там была?

— Офицером, — хмыкаю я. — Капитан медслужбы.

— Вот как... — она будто раздумывает некоторое время. — Что же, это упрощает дело. Значит, слушай.

Детский какой-то подход к обработке агента, я вам доложу. Очень много странного — и быстрое принятие реинкарнации, и разговор на равных, и демонстрируемая готовность помочь, вот только мне за сорок, я военврач и в чудеса не верю. Поэтому чует моя душа, какая-то неприятность тут зарыта. А Вера начинает мне совершенно странные вещи рассказывать. Будто наставил на меня палочку рыжий понятно кто, а Гермиона ждать заклинаний не стала и попала ему ногой понятно куда. Осерчал он тогда и заколдовал маггловских детей, а те сил не рассчитали и девочку того... к предкам направили. И вроде бы выглядит логично, но вот не верю я в эту сказку. В отбитые тестикулы Уизли как раз да, потому что по мудам главное попасть, а вот во все остальное... Это нарушение Статута, причем очень серьезное, и вряд ли Уизли пошел на такое ради «грязнокровки». Значит, тут что-то не то...

Тетенька продолжает заливать мне, как в детской книжке. «Мальчик, хочешь с нами в разведку?» или «такой маленький, а уже жигули». Как-то так ее речи звучат, но я старательно делаю наивные глаза канонной ду... очень красивой девочки и киваю. Да, конечно, я тебе, тетя Вера очень верю. А русские — они. Разные бывают. Вот помню, в ту еще войну и предатели встречались, и идейные, что хуже фрицев были. Что мешает тете Вере быть такой? Вот и я думаю, что ничего. Поэтому старательно киваем, берем от жизни максимум, а там посмотрим.

При первой возможности надо попасть в банк, ибо есть у меня ощущение, что эти «русские» меня при первой возможности сольют. А мне очень сильно не нравится, когда меня за разменную монету принимают, поэтому сейчас, тетенька, я тебе канонную, слегка перевранную историю расскажу. Сказано — сделано. Сажусь я поудобнее и начинаю рассказывать семикнижие в моей интерпретации. Ну это та, в которой в конце у нас не мясорубка в Хогвартсе, а ядерная бомбардировка всех, кто не успел убежать. Ну и лагеря всякие, и прочие ужасы моих фанфиков, что тетеньку явно впечатляет. Потому как называю я конкретные фамилии, и, видимо, есть у них возможность сотворить все, что я описала, иначе отчего тетя Вера так побледнела?

— Использовав крестраж, Дамблдор переродился в герое магического мира, но с планами ошибся, — продолжаю я мешать канон с неканоном. — Его Волдеморт убил, правда, уже поздно было, потому что простецы испугались.

Смотри, какая бледненькая, буквально зелененькая, как гоблин на выпасе. Оставив меня наедине с толстой книжкой, тетенька убегает. А книжка у нас не простая — тут у нас история мира, в который меня угораздило... хм... попасть. Ну-с, почитаем.

***

Занимаюсь я в данный момент слезоразливом. Герцен тут никого не будил, о Марксе тоже неизвестно, короче, коммунистов не было. Совсем. Соответственно, не было Советского Союза, но реву я не поэтому. Тут у нас на две трети Евразии Великая Империя раскинулась. Просто Империя, и все. Огромная, судя по карте, страна, вобравшая в себя и территорию Союза, и Китай, и Ближний Восток с Индией... А напротив нее — Британская Империя, и все. Больше стран нет никаких. Империи, естественно, не дружат, совсем, причем на всех уровнях, включая магический. В Европе, кстати, все грустно, потому что там была небольшая победоносная война двух империй, после чего там не осталось никого и ничего. Великогерманская Пустошь, так на карте оно зовется. То есть центральной Европы нет, а восточная и западная поделены. Вот тут вопрос — где мой дом и какой он? Такой одинокой я себя еще не чувствовала...

Воспитание подрастающего поколения в Британии, насколько я вижу по второй книжке, чуть ли не на уровне Северной Кореи моего мира — то есть тут у нас во всю ширь чучхе... Королева — богиня, увидел русского — убей его, и прочие радости жизни. Тогда поведение Веры вообще непонятно, потому как если она русская, то должна опасаться. Здесь, если поймают, за это смертная казнь положена. А испугалась она ядерной войны с Империей... Или не испугалась, а изобразила испуг. А зачем?

Успокаиваемся, товарищ капитан, и задумываемся. Если тут чучхе, то описанного избиения в школе быть не могло. Почему? Потому что все следят за всеми, и заколдованных вычислили бы мгновенно, тем более мальчиков, рванувших в женский туалет. Логично? Логично. Значит, туфта. Зачем мне надо скормить туфту? Чтобы стремилась в Империю? Не смешно... Так, еще раз осматриваю выданную мне книжку и вторую, кстати, тоже.

Страницы отпечатаны хорошо, типографским способом, корешок клееный, обложка твердая, картонная. Выходные данные... Стоп, а где? Выходных данных не вижу, то есть книжка не массовая, а может быть, вообще в одном экземпляре, то есть туфта. Вторая книжка... А вот тут есть выходные данные. Переворачиваем на биографию автора и... оп-па: «серия воспитательных антиутопий». Лучше б чучхе, честное слово.

— Вот... — слышу я голос со спины, моментально разворачиваясь и прихватывая со стола книгу — она мое единственное оружие. Голос-то Веры, но она явно не одна.

— Интересно, — произносит мужской голос. — Можно сказать, даже неожиданно. Успокойся, Гермиона, никто ничего плохого тебе не сделает.

— Ага, — сразу же соглашаюсь я, предпринимая тактический маневр — отступление. Под стол, чтобы достать меня было сложнее.

— Еще интереснее, — мужчина явно озадачивается. — Ты это чего?

— Жить хочу, — честно отвечаю я. — И в сказки не верю.

По-моему, ситуация у нас патовая. Для русского ведет себя этот неизвестный слишком свободно, да и Вера тоже. Правда, я не знаю, где нахожусь, но это сейчас неважно, испугана я сильно и рассказом, и книгой, мне совсем не кажущейся реальной.

— Пожалуй, очень адекватная реакция, — появившийся в области зрения мужчина одет в русский народный костюм, но я уже не реагирую.

Он трижды хлопает в ладоши, и все вокруг вдруг меняется. Исчезает стол, да и убранство комнаты, а я оказываюсь сидящей в позе ожидающей команды собаки посреди круглого зала, в котором довольно много мужчин и женщин сидит. То есть, выходит, я им сейчас цирк показывала? От этой мысли зверею моментально, взлетев из положения сидя. Врага я вижу, он меня всерьез не воспринимает, а по мудам главное попасть.

Рычащую меня оттаскивают от не ожидавшего такой прыти неизвестного. Две женщины оттаскивают, но как-то бережно, а я еще рычу, остро жалея, что до горла его мне добраться не дали. Цель стонет на полу, потому что попала я хорошо. Меня же обнимают, какая-то женщина берет на руки, отчего запал куда-то испаряется. Гладят очень ласково, и я медленно успокаиваюсь, чувствуя, что сейчас будет второй акт истерики.

— Тише, тише, — произносит эта женщина. — О чем ты подумала?

— О том, что на зверушку в цирке поглядеть собрались, — честно отвечаю ей.

— Тогда Ивану поделом, — улыбается она, прижимая меня к себе. — Ты в посольстве русском. Скажи-ка, что комната Иллюзий тебе показала?

И вот тут я понимаю, что держу в руках вовсе не книгу, а доску деревянную, хотя совсем недавно еще книга была, я же помню. Женщина в русском платье прижимает меня к себе, и я начинаю свой рассказ о том, что мне, получается, привиделось. Мой рассказ, я вижу, удивляет всех вокруг, как и объяснения, почему это все не соответствует истине.

— Девица юная, выходит, небывальщину чует? — удивляется незнакомец, сидящий напротив. На нем униформа какая-то странная, но это точно форма, я чувствую.

— Нет, она логически вычислила небывальщину, — произносит старик в белом балахоне, рядом с ним сидящий. — То есть воинского племени девица.

Логика мне непонятна, но вывод истине соответствует, поэтому я только киваю, чувствуя себя так, будто силы все внезапно куда-то делись. Меня покачивают в руках, объясняя, что некоторые неумные взрослые оставили меня в комнате, что показывает то, чего нет. Иллюзии строит, но для каждого они свои. Вера меня в комнату только привела, а все остальное — этого просто не было, а собравшиеся меня не рассматривали, ибо появилась я только что.

— Что скажешь, Евлампий? — интересуется держащая меня на руках женщина.

— Наша душа, русская, — отвечает старик в белом балахоне. — Огнем опаленная. Ее бы домой, но...

— Да, — кивает военный рядом с ним. — Давайте-ка девицу пока спать уложим. Накормим чем боги послали да почивать устроим, а как проснется, будем рассказывать. Согласится если — помощью великой будет, а нет — домой отправится.

— Ничего не поняла, — честно отвечаю я, но меня лишь гладят.

Ладно, подготовимся ко второй серии марлезонского балета с надеждой на то, что в этот раз скажут правду. Ну и узнать, чем конкретно я их так заинтересовала, тоже нужно. То есть задачи определены, сейчас меня покормят да спать уложат, как в сказках положено. А, нет, в сказках еще мыть положено. Надо этим моментом поинтересоваться, ибо когда эта тушка мылась в последний для нее раз, мне неведомо.