Солнце сияющим диском всходило за стенами огромного города, дремавшего у самого побережья, и его нежное золотисто-розовое сияние разливалось по небу, переходя на западном крае в насыщенно-синий цвет. Пережив в тяжёлом беспокойном сне самый тёмный предрассветный час, утопавшие в зелени окрестности тихо дремали, нежась в первых утренних лучах. Но двух людей, мчавшихся во весь опор по пустынной дороге, мало занимали красоты природы, какими бы необычайными они не были.

Один из всадников был довольно молод: на вид ему можно было дать немногим больше двадцати лет. Измождённое лицо с неправильными резкими чертами было пугающе бледным, плотно сжатые бескровные губы застыли в напряжённой гримасе. Капюшон лёгкого плаща, несколько мгновений назад защищавший от утренней сырой прохлады, упал, и юноша не трогал его, позволяя ветру обдувать коротко остриженные светло-пепельные волосы. В глубине серо-карих глаз, холодных, как сталь, и острых, как сталь, скрывалась тревога, идущая вразрез с нарочито-безразличным видом.

Другой же выглядел намного старше – но судя лишь по крепкой, кряжистой фигуре, начинавшим седеть чёрным волосам и равнодушному, ничего не выражавшему лицу, обезображенному глубокими шрамами, можно было сказать только то, что мужчине не меньше тридцати лет и не больше шестидесяти. За всё время он перебросился со своим спутником едва ли тремя словами – то ли был не болтлив, то ли побаивался сказать что-то не то.

Мелькнул в стороне и пропал вдалеке спящий городишко Серпентхолл, уходящий окраиной к опушке леса. Дорога стала едва заметной и вилась между высокими деревьями, мало-помалу поднимаясь вверх и теряясь в клубящемся над землёй белом тумане, пронизанном солнечными лучами. Но через несколько минут уже казавшийся непроходимым лес расступился, открывая взглядам всадников огромный каменистый холм, весь поросший колючим шиповником, едва оставлявшим тоненькую тропинку, ведущую наверх. Словно вырастая из камней на вершине, ввысь вздымались массивные каменные стены.

– Наконец-то, – едва слышно прошептал светловолосый всадник. И уже громче обратился к своему спутнику: – Мы на месте, Чейз. Идём наверх.

Громадные ворота дрогнули и, повинуясь взмаху костлявой юношеской руки, открылись с неприятным скрипом. В замковом дворе гулял ветер, двери парадного входа были негостеприимно заперты. Ещё одно движение рукой – и они, как и ворота, распахнулись настежь. Юноша ступил в тёмный коридор и уверенно, точно бывал здесь уже не раз, направился к одной из затканных паутиной лестниц, ведущих наверх.

– В восточное крыло, – сказал он, перегибаясь через резные перила и резко отдёргивая руку, попавшую прямо в паучье гнездо. Эхо подхватило его слова, десятикратно усиливая их. – Западное никогда не было жилым. Будет чудесно, если ты пойдёшь первым – здесь темно и сам чёрт ногу сломит, а у тебя просто-таки кошачьи глаза.

– Как вам будет угодно, милорд, – глухо отозвался Чейз. – Подождите меня.

– Поторапливайся, – холодно бросил юноша, продолжая подниматься. – Я не задержусь здесь надолго. Даю тебе день на то, чтобы осмотреться здесь. Через двое суток здесь будет Марион. Через трое – Петер вместе с некоторыми из моих людей. Я же буду здесь не раньше, чем через две недели, и по возвращении захочу узнать об этом месте всё. Абсолютно всё. Ты понимаешь меня, Чейз?

– Да.

– Отлично. И вот что ещё: проследи, чтобы Петер и близко не подходил к ней. Ты понимаешь меня?

– Конечно. – В лице Чейза что-то на мгновение изменилось, но его собеседник, теперь идущий сзади него, это не увидел. Да и сложно было рассмотреть хоть что-то в темноте, царившей во всём замке. – Всё будет так, как вы скажете.

– Надеюсь на это. – Юноша толкнул дверь – ближайшую из располагавшихся по коридору. В комнате было темно, как в могиле, но он, по какой-то причине не пуская вперёд себя Чейза, двинулся вслепую, не обращая внимания на разбросанные вещи, лежавшие на полу. Пошарив рукой по противоположной стене, юноша ухватился за истрепавшуюся занавесь и резко отдёрнул её, рискуя оборвать карниз.

В глаза ударило солнце. Запылившееся окно выходило на восточную сторону, и из него было отлично видно лес, узкую дорогу, по которой они добрались сюда, крайние дома Серпентхолла, даже истончавшуюся на глазах дымку утреннего тумана...

Юноша обернулся и с торжеством взглянул на своего спутника, замершего у дверей – тот равнодушно рассматривал комнату, заваленную книгами, рисунками и какими-то приспособлениями, словно прикидывая количество работы.

– Вот она, моя цитадель, – с гордостью сказал он, и его голос как-то странно дрогнул. – Замок Грейхилл. Мой замок. Моя заслуга. Ради этого стоило жить.

– Возможно, – тихо отозвался Чейз.

Юноша снова отвернулся к окну, чтобы скрыть улыбку.

– Знаешь, Чейз, что сказал бы мой наставник, если бы увидел меня сейчас? «Быть может, Николас, ты не так безнадёжен, как кажешься».

***

Юлия потянулась и села на постели, обхватив руками колени. Потом, будто что-то вспомнив, поспешно обернулась к названой сестре, мирно спавшей рядом. Нет, не проснулась. Показалось.

Этой ночью, когда сестра, смертельно бледная и дрожащая, словно в лихорадке, появилась на пороге её спальни, Юлии оставалось только спросить «Опять кошмары?» и уступить половину кровати. Такие случаи стали весьма частыми в последнее время, и оставалось только гадать, почему семнадцатилетняя девочка, так трогательно сжавшаяся в комочек на тонких покрывалах, каждую ночь страдает от едва различимых, но от того не менее жутких призраков... чего? кого?

Юлия ещё раз взглянула на спящую девушку. В лучах восходящего солнца, пробивающихся в спальню сквозь занавеси, её лицо казалось желтовато-бледным, но уже не таким белым, как вчера. Чуть приоткрытые запёкшиеся губы, едва заметно вздрагивающие ресницы, разметавшиеся во сне пепельные волосы... Юлия внезапно поймала себя на мысли, что с возрастом Элиза какими-то неуловимыми чертами становится похожей на своего старшего брата. Конечно же, он был отменно некрасив, а его сестра прекрасна, словно весеннее утро, но родственное сходство, проскальзывающее в полузаметных мелочах, порою невыносимо раздражало её. А если вспомнить о даре, который рано или поздно сделает их похожими между собой не только цветом глаз...

Юлия раздражённо отбросила назад спутавшиеся за время сна роскошные чёрные волосы. Что за ирония в том, что сестра наглеца, которого она возненавидела с детства, доверяет ей как самой себе и даже приходит к ней спасаться от кошмаров!

А между тем не только Элизе плохо спалось в эту ночь. «Грядут перемены», сказал им недавно Эмир. Легко догадаться, какие это будут перемены, если уже несколько месяцев как не утихают разговоры о близящейся свадьбе молодого лорда и знатной южанки с островов. Невеста прибывает сегодня, и Юлию снедало томительное предчувствие. Какая она, эта загадочная возлюбленная брата? Чего ждать от неё? Множество вопросов беспокоило девушку, и почти всю ночь она провела без сна, глядя сухими чёрными глазами на тяжёлые складки полога кровати и слушая едва заметное дыхание сестры. Грядут перемены. Но насколько сильно они изменят привычную спокойную жизнь?

– Как бы там ни было, надеюсь, что эта южанка первым делом избавится от присутствия здесь Николаса, раз уж со мной брат совсем не считается, – негромко пробормотала Юлия, вновь откидываясь на подушки. – И надеюсь, она окажется достаточно умной, чтобы не ссориться со мной.