Примечания:

Моё любимое ответвление от канона (выкинутого в окно), в котором Ода не делал вот_этого_вот_всего, и они с Дазаем вместе наваляли Жиду, никто не умер, и Дазай не ушёл из мафии, и Ода просто начал писать свою книжонку, сидя на жопе ровно, и всё в шоколаде и полито сверху сиропом для верности, и присыпано блёстками. У Дазай явный кинк на мягкие щёчки Чуи, а у Чуи (возможно) начал зарождаться ответный кинк на щёчки Дазая, но это не точно~ В общем-то, просто сироп ни о чём~

Летя спиной вниз с недостроенной высотки, Дазай всматривается в чистое небо над головой и тяжело вздыхает. Кажется, после появления напарника в его жизни у него появился и радар на моменты спасения, поэтому юный мафиози разочаровывается в своей неудаче заранее - ещё до того, как его в полёте ловят сильные руки. Правда, Дазай сразу понимает, что что-то не так. Во-первых, обычно спасающий его Чуя очень, очень громкий и ругается как типичный представитель трущоб, коим он и был когда-то. Во-вторых, обычно Чуя ловит его возле самой земли, потому что Дазай убедил его, что его способность активируется сама по себе, и если Чуя будет ловить его в воздухе, они в итоге будут падать оба. Это была попытка повысить собственные шансы на смерть, но Дазай недооценил чужую упёртость. Раз за разом Чуя ловит его возле самой земли, позволяя разве что болезненно приложиться затылком - чисто из вредности. Ну и в-третьих, Чуя уж точно никогда не звучал так... - Оп, поймал! ... мягко. Очень мягко. Почти насмешливо. Будто наблюдал не смертоносное падение, а за неразумным ребёнком, пытающимся натянуть штаны себе на голову или что-то в этом духе. А ещё голос Чуи точно не был таким низким, когда они разговаривали в последний раз, и... Дазай не знает, какое слово подойдёт. Насыщенным? Да, возможно. Насыщенным эмоциями и насыщенным таким тоном, будто горячий горький шоколад, вязкий и чертовски притягательный. Что за чёрт? - Ты можешь прыгать так сколько угодно, и я всё равно поймаю тебя. Это не попытка вызова, Дазай, так что не стоит включать подростковый максимализм, ладно? Это просто факт. Я всегда буду рядом, чтобы подхватить тебя. Под ногами оказывается твёрдая земля, и Дазай первым делом выбирается из унизительной хватки. Его подхватили со спины под подмышки, будто и в самом деле считали каким-то карапузом, и в таком положении спустили на землю. Это тоже необычно, потому что Чуя обычно хватает его за плечи или за пояс, или за запястье поверх плаща и так спускает на землю, при этом громко ругаясь и поминая всех родственников Дазая до седьмого колена нехорошими словами. Но в этот раз всё иначе. В этот раз всё совсем по-другому, и Дазай понимает, в чём дело, когда оборачивается. Понимает, мгновенно оценивая и анализируя ситуацию, но не сразу может поверить своим глазам. Перед ним Чуя и... Не Чуя одновременно. Этот парень пусть такой же невысокий, но выглядит старше. У него определённо лицо Чуи, но черты лица заострились и немного изменились, оно потеряло детскую округлость. На Чуе другая одежда: модная, наверняка дорогая и качественная, облегающая его тело второй кожей. На его руках - перчатки, а на голове - шляпа. Шляпа, к слову, совершенно кошмарная. Дазай ненавидит капюшоны толстовок Чуи, которые тот носит вне работы, которыми скрывает свои красивые волосы. Доли секунды хватает, чтобы Дазай возненавидел эту шляпу, которая ещё и тень полями отбрасывает на красивое лицо напарника, на его завораживающие глаза, которые пусть и поблёскивают теперь интригующе, но всё же Дазай предпочёл бы видеть лицо своего напарника целиком и полностью. - Нравится то, что видишь? - усмехается Чуя и склоняет голову к плечу, окидывая его цепким взглядом, задерживая его на едва заметном, но совсем свежем маленьком шраме на виске. - Должно быть, нравится. Тебе ведь шестнадцать, верно? Этот шрам... Да, как раз тогда мы оба и начали это чувствовать... Дазай ловит себя на том, что краснеет. Он, Дазай Осаму, краснеет в тот момент, когда, не договорив, Чуя многозначительно смотрит на него, а после подходит ближе и мягко касается ладонью его щеки. Даже сквозь тонкий бархат перчаток Дазай чувствует тепло чужой кожи. Чуя всегда горячий как печка, и Дазай в глубине души обожает греться об него, повиснув на плечах со спины или - предварительно напросившись на ночёвку - подкатившись под бок на футоне якобы во сне, поэтому приятно знать, что со временем это останется неизменным. - Очарователен, - замечает Чуя и подходит вплотную. - Так очарователен в своём смущении. Жаль, что со временем смутить тебя станет чертовски трудно. Думаю, по этому я скучал больше всего. По твоему румяному лицу и по тому, как ты кусаешь щёку изнутри, когда нервничаешь или не уверен в себе. В будущем ты чертовски самоуверен. Из-за этого мне приходится спасать твою задницу в несколько раз чаще. - Значит, я прав? - прочистив горло, спрашивает Дазай, невольно ощущая тепло в груди от смеси ласковой насмешки, любви и нежности в голубых глазах. - Ты из будущего? И попал сюда... Из-за задания? Миссия? Эспер? - Как всегда понимаешь всё за доли секунды, - довольно улыбается Чуя. - Ты прав. «Двойной Чёрный» отправился на задание, и всё пошло не по плану. Скорее всего, потому что одна забинтованная мумия решила, что всё слишком легко и просто, и нужно подлить масла в огонь. Когда я осознал, что происходит, отряд поддержки уже... Где-то здесь Дазай перестаёт слушать. Подайте на него в суд, но он слишком слаб перед таким Чуей: взрослым, явно ставшим немного - или не немного - властным, но при этом сохранившим чувства к нему, Дазаю. Когда Дазай только осознал свои чувства, влекущие его магнитом к шумному напарнику, он невольно испугался этого. В его жизни никогда не было ничего хорошего, а всё, что ему было важно или интересно, всегда исчезало с течением времени. Даже когда Дазай осознал, что Чуя так печётся о нём, волнуется и бесится из-за его попыток суицида из-за таких же чувств, ответных чувств, этот страх никуда не исчез из его груди, потому что у Чуи была «Порча», и страх однажды не успеть пожирал сознание Дазая, навещая его в реалистичных жутких кошмарах. А теперь Дазай плавится из-за взгляда ярких завораживающих глаз, которые смотрят только на него, и от прикосновений Чуи, который явно даже не заметил, что в процессе рассказа сместил руку с щеки и зарылся пальцами в его кудри, массируя затылок, и это... Это... - Дазай, - смеётся Чуя, заглядывая в осоловелые глаза покачивающегося подростка. - Ты не слушаешь, не так ли? - Чуя виноват в этом, - бормочет Дазай и нисколько не сопротивляется, когда чужая рука давит на затылок, заставляя податься вперёд. - Чуя отвлекает меня своими прикосновениями. - Ничего не могу с собой поделать, - смеётся Чуя и в итоге притягивает мальчишку в свои объятия, приобнимая одной рукой поперёк спины, а второй всё продолжая ерошить магнитящиеся из-за его перчатки кудри. - Я всегда был очень слаб к тебе. Мы прошли долгий путь сближения, и вы с Чуей из этого времени ещё не раз подерётесь и сломаете друг другу парочку костей, и поссоритесь, и перестанете разговаривать, но... Ты слышал, что я сказал ранее, верно? Я всегда рядом с тобой. Несмотря ни на что. - Разве это не нормально? - смущённо спрашивает Дазай, утыкаясь носом в чужую шею и пытаясь незаметно вдохнуть запах этого нового Чуи. Его одеколон, ванильно-цитрусовый, с горчинкой, с нотками тёплой древесной коры, пробуждает желание обвиться вокруг Чуи всем собой и никуда его не отпускать. - Чуя ведь моя верная собака, да? - Как давно я не слышал этой идиотской шутки, - фыркает Чуя и немного отстраняется, ровно настолько, чтобы обхватить лицо Дазая за подбородок и приподнять его, заглянуть в коньячно-карие глаза. - Эй, Дазай... Я жду. Я из этого времени. Я решил предоставить первый шаг тебе, потому что боялся признаться в своих чувствах. Твоя отстранённость порой и закрытость, и твои бесконечные попытки суицида... Я не верил, что смогу стать твоим якорем, поэтому мы провозились довольно долго. Так что, раз уж у меня появилась возможность, я хочу попросить тебя. Не тормози ещё полтора года, хорошо? Иначе я начну бегать по потолку. - Только если Чуя поцелует меня, - встрепенувшись, отвечает Дазай. Он и сам не понял, зачем это ляпнул. От мысли о том, что Чуя - его настоящий Чуя, из этого времени - ждёт его шага, ждёт какого-то сигнала и готов ждать ещё так долго, тепло в груди разрастается ещё сильнее. Но в то же время Дазай чувствует непонятное притяжение к этому взрослому Чуе, такому самодостаточному и окружённому аурой силы, явно способному, научившемуся смотреть сверху вниз, даже если на деле из-за невысокого роста смотрит снизу вверх. Его запах, его тепло, его улыбка и искрящийся взгляд. Его ласковые прикосновения и эти тихие смешки, и кривые ухмылки, от которых у Дазая в животе горячо становится... Он не может упустить эту возможность! - Я-то могу тебя поцеловать, - шепчет, мурлычет Чуя и наклоняется вперёд, заглядывая в глаза и почти касаясь его губ своими. - Но сможешь ли ты это выдержать? Нэ, Дазай? Чуя уже знает, что произойдёт дальше. До этого момента, до того, как оказался в прошлом, он не помнил ничего такого. Однако, по всей видимости, круг замкнулся, когда он добрался до той точки своей жизни, откуда произошло его перемещение в прошлое, и в памяти разом всплыл и сам момент перемещения из-за стычки с вражеским эспером, и этот разговор, и как Дазай краснел и мялся, топтался неуверенно на одном месте, и как этот невыносимо милый мальчишка, так похожий и одновременно не похожий на будущего себя, что-то решил для себя, подался вперёд и... Тонкая бровь насмешливо взлетает вверх, отчего у Дазая появляется слабость в коленях. Левая рука Чуи сползает вниз по его спине и прижимает к себе, цепко удерживая за поясницу. Его лицо так близко, так чертовски близко, что Дазай задыхается. Он ощущает, как горит его собственное лицо, и ощущает, как горят лёгкие, будто Чуя ворует его воздух. Запах ванили и цитруса окутывает со всех сторон. Тепло крепких объятий плавит кости, и Дазай невольно обнимает Чую за шею, чтобы банально удержаться на ногах. - Что такое, Дазай? - усмехается Чуя и медленно проводит кончиком носа по его щеке. - Уже не выдерживаешь? - Чуя слишком много болтает, - бормочет Дазай и, отбросив волнение, сам рывком подаётся вперёд.

***

- Ах, Чиби такой милый! Я уже и забыл, каким ты был милым в то время!- Отпусти меня, старикан! Эй, перестань слюнявить моё лицо!- Как жестоко, Чуя! Я старше тебя всего на шесть лет!- Целых шесть! И я несовершеннолетний! Отвали от меня, извращенец!На поле боя царит хаос. Ряды мафии сметают всё на своём пути. Тут и там внутри здания гремят взрывы. Вокруг трупы и кровь, и разруха, и россыпи использованных патронов на бетонном полу. Ода стоит в стороне, прислонившись спиной к стене, и неторопливо выкуривает сигарету, с лёгкой улыбкой на губах наблюдая за своим другом, впавшим в детство. Вырубленный связанный эспер лежит возле его ног, и дуло пистолета направлено ему в плечо просто на всякий случай, но Дазай не спешит касаться этого человека и обнулять способность. Вместо этого Дазай предпочитает тискать очень громкого и очень шумного Накахару Чую шестнадцати лет, появившегося на месте своей взрослой версии.- Чу-у-уя, - ласково тянет чужое имя Дазай и обхватывает подбородок вырывающегося мальчишки цепкими пальцами. - У тебя в юности были такие мягкие пухлые щёчки. Ах, Коё-сан не зря откармливала тебя. Такие мягкие, мягкие, мягкие, как булочки. Прости, совсем не могу удержаться.- Ода-сан! - завывает сиреной Чуя, пытаясь отпихнуть от себя чужое лицо с вытянутыми трубочкой губами. - Сделайте что-нибудь!- Прости, Чуя-кун, - улыбается Сакуноске.Он честно пытается не показывать, что наслаждается происходящим, но получается из рук вон плохо, потому что настолько счастливый Дазай - очень редкое явление. Конечно, Ода знает, что его друг давно состоит в отношениях с Чуей и любит по-настоящему, счастлив искренне, однако это совершенно другое: когда сверкающий глазами Дазай тискает маленького Чую как плюшевую игрушку, зацеловывая всё его лицо и тиская мягкие щёки, которые приобрели насыщенно красный цвет не столько от раздражения и смущения Чуи, сколько из-за щипающих и оттягивающих пальцев, и от губ Дазая, и даже от его зубов.- Вредный Чуя, не будь жадиной, - ноет Дазай и притирается щекой к щеке вспыхнувшего уже даже ушами мальчишки. - У взрослого Чуи давно пропали щёчки. У него остались только скулы, о которые можно порезаться. Ты и представить не можешь, как я скучал по этим мягким щёчкам, напоминающим пышные булочки.- Я не толстый! - шипит Чуя.- Нет, - с готовностью соглашается Дазай и снова чмокает мягкую горячую щёку. - Чуя не толстый, и его щёки тоже не толстые. Я бы сказал, щёчки Чуи аппетитные. Так и тянет попробовать на вкус. Ауч!Вырвавшись из хватки Дазая с помощью болезненного тычка под рёбра, Чуя ловко поднимается на ноги и отскакивает в сторону от загребущих рук. Оказавшись рядом с Одой, мальчишка одаривает его недовольно-смущённым взглядом, хватает вырубленного эспера за шкирку и со всей силы швыряет во вскрикнувшего от неожиданности Дазая. Взгляд Чуи в это мгновение наполняется торжеством, а после... После Чуя недовольно хмурится и склоняет голову к плечу. Взгляд его скользит по эсперу, по ноющему Дазаю, потирающему ушибленный о стену затылок, снова по эсперу, по лицу Оды, который в ответ только вскидывает бровь, давая знать, что не понимает, на что Чуя рассчитывал, и...- Ты обманул меня! - тычет в Дазая пальцем Чуя и сжимает кулаки. - Ты сказал, твоя способность активируется сама при контакте с эсперами! Ты сказал, что бесполезно пытаться подхватить сиганувшего с очередной крыши тебя в воздухе, потому что иначе мы рухнем оба!- Упс, - посмеивается Дазай и смотрит виновато и на Чую, и на нахмурившегося Оду. - Я просто... Ммм... Был глупым ребёнком?- Дазай, - вздыхает Ода, качая головой, из-за чего Дазай мигом становится похож на провинившегося щенка, как и всегда, когда Одасаку отчитывает его.- Чёртов тупица! Придурок! Идиот! - кричит Чуя, размахивая руками, а после срывается вперёд. - Я выбью из тебя всё это дерьмо, суицидальный кретин!Вот тут Дазай понимает, что дела на самом деле плохи, и хватается рукой за шею вырубленного эспера, активируя «Исповедь».Шестнадцатилетний Чуя просто прелесть. Он оказался ещё ниже, чем в настоящем, ещё не пользуется парфюмом, из-за чего Дазай легко почувствовал его естественный приятный запах тёплой кожи, пока тёрся лицом о шею смущённого мальчишки, его волосы - в те времена совсем как апельсин - ещё не начала скрывать мерзкая шляпа Верлена. И его щёки...Дазай никогда не ловил себя на каких-то особых фетишах, но щёчки Чуи ему нравились всегда. Мягкие и нежные, тёплые, залитые розовым румянцем смущения, будто покрытые клубничной глазурью. Дазай помнит, как впервые легко поцеловал Чую в щёку после того, как измученный долгой миссией напарник уснул у него на плече, и как сам же покраснел из-за этого. Глупо было смущаться, ведь Чуя наверняка даже не почувствовал этого прикосновения во сне, и всё же... Всё же Дазай обожал щёки Чуи: целовать легко, сминать ладонями, оттягивать пальцами, тереться о них своими щеками или носом, или губами, и даже иногда прикусывать, из-за чего Чуя шипел на него сердитым котом - прелестный.«Но всё это не стоит смерти от рук разъярённого Чиби», - решает Дазай, и прозрачно-голубое свечение его обнуляющей способности заливает всё вокруг.Считанные секунды, и разозлённый Чуя исчезает в белёсой дымке тумана. Ещё мгновение, и в коридоре показывается взрослый Чуя, который... Просто смотрит сквозь пространство с мечтательной улыбкой на губах. Такой расслабленный и счастливый, такой... Будто светящийся изнутри мягким светом и самой нежностью. Невероятно красивый. Настолько, что Дазай не может сдержать себя, поднимается на ноги, почти перепрыгивает через вражеского эспера, которого нужно не забыть доставить в Порт, и в мгновение ока обвивается вокруг Чуи всем собой, потому что... Потому что именно в этот момент его воспоминания о том дне, когда перед ним вдруг оказался взрослый Чуя, возвращаются одновременно с осознанием того, что Дазай весьма смутно помнит, успел он в итоге коснуться губ Чуи своими или нет.- Он ведь не поцеловал тебя? - первым делом спрашивает Дазай, взволнованно заглядывая в мечтательно поблёскивающие голубые глаза.Неважно, был ли это кто-то другой или же более юный он сам, Дазай не хочет, чтобы поцелуи Чуи принадлежали кому-то ещё, потому что сам Чуя принадлежит ему и только ему, и да, Дазай ревнует и не собирается этого скрывать.- Поцеловал? - улыбается Чуя, и рука его ползёт по спине Дазая, пальцы привычно зарываются в кудри, отчего Дазай почти растекается в его руках. - Нет, не поцеловал. Не успел, хотя и собирался, нетерпеливый мальчишка. Я отклонился. Не хотел забирать у самого себя твой первый поцелуй. Пусть ты и был очень милым тогда, Дазай. Удержаться было чертовски трудно.- Но сейчас я милее, верно? - спешно уточняет Дазай, даже не замечая, как посмеивающийся Ода уходит, закинув вырубленного эспера себе на плечо. - Правда ведь, Чуя?- Милее? - задумчиво тянет Чуя и показательно осматривает его с ног до головы. - Ну, я даже не знаю. Ты был таким прелестно лохматым, у тебя были по-детски пухлые щёки, и плащ висел на костлявых плечах как на вешалке. Такой слабый и хрупкий. О тебе хотелось заботиться, тебя хотелось беречь, а сейчас...Хватка в волосах внезапно становится почти болезненной, и Дазай тяжело сглатывает, заметив, что мягкая улыбка Чуи сменилась елейной усмешкой.- Сейчас ты вызываешь желание не заботиться, а бить, - рывок, и они оказываются нос к носу, и раздражённое шипение касается губ Дазая вместо желанного поцелуя. - Какого хрена ты устроил, Дазай? Мы два часа обговаривали план этой миссии, а потом ещё дольше инструктировали отряды поддержки, а ты просто взял и...Чуя шипит и ругается, и снова шипит, изредка больно дёргая за волосы. Дазай тяжело вздыхает и прикрывает глаза. Кажется, это просто не его день, потому что оба его любимых Чуи хотят его придушить вместо того, чтобы обнять и поцеловать. И всё из-за чего? Из-за каких-то сущих мелочей!«Это не справедливо», - думает Дазай и, заглянув Чуе в глаза, рывком подаётся вперёд, прижимаясь к чужим губам своими. - «Я не собираюсь это терпеть».И даже если Чуя больно впивается пальцами в его плечи, это всё равно того стоит, потому что на самом деле Чуя никогда не умел долго на него злиться, и уже через считанные секунды Дазай плавится в собственническом кольце его рук, и его колени дрожат от чужого напора, губы горят от поцелуев, а голова кружится от нехватки воздуха и переполнившего его лёгкие аромата терпко-сладкого парфюма Чуи. Дазай задыхается, плавясь в его ласке, и улыбается в поцелуй. Чуя на это только раздражённо фыркает, но кусает его за нижнюю губу почти игриво, ласково. В голове мимолётно появляется мысль о том, что если бы Дазай всё ещё стремился к смерти, задохнуться в этот момент было бы прекрасно. Вместо смерти Дазай выбирает получить от Чуи ещё больше поцелуев и согревающего его до самого сердца и ядра его способности тепла.

***

Когда реальность вновь обретает чёткость перед глазами, и Чуя видит закрытую стройку, вся его злость мгновенно исчезает, сменяясь страхом. Однако в стороне слышится громкое жалобное нытьё, и Чуя позволяет себе шумно выдохнуть и почти пробегает несколько метров, чтобы выскочить из-за сложенных стопкой бетонных блоков и почти врезаться в Дазая. В Дазая, который...Чуя ловит себя на том, что на этот раз его лицо краснеет уже совсем не от злости, потому что Дазай выглядит так... Так... Он взлохмаченный и надутый, и его губы поджаты, и плащ съехал с плеч, и галстук помят. А ещё щёки Дазая, они... Они залиты нежно-розовым румянцем, и Чуя уверен, что когда только выбежал из-за блоков, увидел, как Дазай по-детски притопнул ногой и... Ох... Чуе кажется, что его сердце пропускает удар, когда Дазай понимает на него взгляд и надувается ещё сильнее. Он выглядит как ребёнок, которому не дали конфету, которой помахали перед носом, и это настолько же нелепо и смешно, насколько...«Я бы сказал, щёчки Чуи аппетитные. Так и тянет попробовать на вкус», - эхом звучит в голове голос взрослого Дазая.На мгновение Чуя ощущает острую вспышку раздражения. Чёрт побери, он достаточно быстро понял, какого чёрта произошло, но вот увернуться от загребущих лап взрослого Дазая не успел. Ода-сан ещё предатель! Он всегда потворствовал Дазаю и его выходкам! Щёки до сих пор болят от того, как Дазай тёрся о них и щипал, и оттягивал, придурок! Он нисколько не изменится с возрастом! Но вот сейчас, когда Чуя смотрит на залитые румянцем надутые щёки своего напарника, в груди что-то сладко ёкает. И в самом деле выглядит аппетитно... Как нежно-розовые клубничные моти, которая сестрица Коё покупает к чаю, зная, как они нравятся Чуе...- Взрослый «я» такой же придурок, каким стал ты? - встряхнув головой, спрашивает Чуя и отступает на шаг назад, отводит взгляд, чтобы не пялиться так откровенно.- Взрослый Чуя - жадина, - ворчливо отзывается Дазай и скрещивает руки на груди.«Вредный Чуя, не будь жадиной», - вновь звучит эхом в памяти голос напарника.Чуя передёргивает плечами и смотрит на Дазая из-под ресниц. На самом деле - если забыть о том, что этот ублюдок обманул его, рассказывая о своей способности! - взрослый Дазай очень... Очень красивый. Конечно, эта каланча стала ещё выше, но зато... Зато исчезли бинты с лица, и Чуя успел заметить, что на запястьях Дазая совсем тонкие бинтовые полоски, скорее, прикрывающие старые жуткие рубцы, но не прячущие больше свежих порезов. Ещё Дазай, он... Выглядел счастливым. Умиротворённым. Спокойным внутри. Он был шумным и прилипчивым, да, и творил глупости, и пытался укусить его за щёку, но глаза Дазая сверкали, светились, переливались, будто луч света застрял в гранях драгоценного камня.А ещё Чуя успел заметить на его шее кольцо, висящее на цепочке. И Чуя узнал это кольцо, потому что он уже присвоил его себе на правах Короля Драгоценностей Порта, оно лежит в его сейфе. Кольцо из чёрного оникса, украшенное россыпью рубиновой крошки. Чуя никогда не думал о том, чтобы подарить его Дазаю. Он даже не знает толком, чем ему это кольцо так понравилось, и почему он решил оставить его у себя, но спустя шесть лет именно оно висело на шее Дазая, а сам Дазай... Чуя вспоминает, как Ода тактично отводил взгляд в сторону, когда Дазай тискал его, вспоминает, как на деле ласково и осторожно Дазай удерживал его в своих руках, как смотрел, как целовал в щёки с затаённой нежностью и...«Мы вместе», - понимает Чуя и, не осознавая того, краснеет до самых ушей. - «Спустя шесть лет мы с Дазаем будем вместе».Он понятия не имеет, что ему делать с этим знанием, и не знает, кто в этих отношениях сделал первый шаг - подозревая при этом, что вряд ли решился сделать это сам - но прямо сейчас решает оставить всё как есть. Слишком много событий для одного дня, и он чертовски устал эмоционально, чтобы думать о чём-то ещё. Тем более, о своих отношениях с Дазаем. Поэтому Чуя просто подходит к напарнику, берёт его за запястье и разворачивается к выходу с огороженной зоны, ведя парня за собой.- Никаких прыжков сегодня, мумия, - только и бросает он. - Я чертовски устал. Мы идём есть. Рамен и крабовое мясо, если хочешь.- Чуя угощает? - тут же оживляется Дазай, догоняя его и вставая плечом к плечу. Этот скупой ублюдок. Чуя ловит себя на том, что улыбается: пусть едва заметно, но искренне.- Угощаю, - согласно кивает он.И если его сердце проваливается куда-то в желудок в тот момент, когда Дазай высвобождает своё запястье из его хватки и вместо этого берёт его за руку, переплетая их пальцы, Чуя не собирается никому рассказывать об этом. Он только надеется, что его лицо в скором времени перестанет гореть маяком в ночи, и сжимает пальцы Дазая чуть крепче в ответ.К тому моменту, как они оба покидают территорию стройки, Чуя понимает, что держаться с Дазаем за руки ему очень даже нравится. Он думает о том, что мог бы держать его за руку всю жизнь. И Чуя будет, обязательно будет рядом. Сколько бы времени ни прошло. Несмотря ни на что. Он всегда, всегда будет рядом.

|End|