Наши ночи: первая и последняя, были для меня верхом блаженства, хотя спать с Лотти никогда не входило в мои планы.

До тех пор, пока я не сдался.

Лотти не была моей единственной женщиной, но я был для неё первым. Мысли об этом причиняют боль, когда я думаю о её нынешней жизни.

Я мог быть единственным для неё.

Сильно стискиваю челюсти. Кажется зубы раздробятся в мелкую крошку.

Возможно, не испытав эти чувства, я бы никогда не приехал сюда, в Тосса-де- Мар, чтобы хоть краем глаза увидеть как она изменилась.

Последние два года я думал только о том, какого это — снова оказаться в ней.

Припарковав машину недалеко от её галереи так, чтобы меня не было видно, наблюдаю за входом. Рана в груди снова даёт о себе знать, и я откидываюсь на спинку сидения, чтобы хоть немного унять спазм.

За эти годы я научился терпеливо ждать и почти свыкнулся с физической болью. Это не так сложно, потому что душевная всегда сильнее.

Лишь два часа спустя, она выходит из здания и останавливается на ступеньках, оглядываясь по сторонам. Опускаю голову немного вниз, продолжая наблюдать.

Выглядит иначе. Не знаю точно, что изменилось, но Лотти стала ещё красивее. Вглядываюсь в её лицо, тело и одежду, пытаясь понять, что стало причиной перемен, но вижу только мою Лотти.

На ней лёгкое платье. Дует ветер, прижимая ткань к телу, и это болезненное напоминание о том, как она выглядит обнажённой.

Реакция моего тела говорит о том, что чувства к ней не остыли. Пальцы цепляются в руль, когда я вижу мужскую руку, обхватившую её за талию.

Тот самый придурок, Ноа, прижимает её к себе и увлекает за собой, вниз по улице.

Что ж, она выглядит счастливой. Я и не ожидал, что девушка будет одна. Конечно, я знаю, что последние полгода, она живёт с этим парнем. Однако это не мешает мне утрачивать способность дышать, когда он прикасается своими губами к её шее.

Как оказалось, я не очень готов ко встрече с реальностью.

Они направляются в сторону пляжа, и я едва сдерживаюсь, чтобы не преследовать их по пятам и уже через десять минут, стою у их дома.

Её квартира, с отдельным входом, занимает весь первый этаж. Первое, что бросается в глаза — куст с красными цветами, расползающимися по стене. Он обвивает старую кладку, стремясь вверх и обрамляет окно, зацепившись ветвями за деревянные ставни. Осторожно заглянув в него, я вижу аккуратную комнату: мебель кремового цвета, ваза на столике, пара мужских кроссовок, валяющиеся в углу.

Кроссовок её нового парня.

Слегка касаюсь стекла ладонью — и окно распахивается.

Она оставляет окна открытыми!

Возможно, я навсегда останусь параноиком, но нужно будет заняться этим позже. Нельзя допустить, чтобы любой смог проникнуть в её дом, пока она спит.

Старушка на балконе дома напротив внимательно изучает меня сверху. Конечно, соседи могут принять меня за грабителя, а общаться с полицией — последнее, что мне сейчас нужно. Поэтому, я возвращаюсь в центр города.

— Чарли, скажи, что ты принёс мне хорошие новости, — говорю я заплетающимся языком и занимаю место за столиком.

Кавендиш-Скотт поселился в соседнем городе и уверено ведёт борьбу с местными госслужащими, пытаясь выбить лицензию на продажу алкоголя в своём баре. Ну а пока, приходится встречаться у конкурентов — мне необходимо утопить эмоции в стакане.

— Сказать, что я об этом думаю? — он бросает взгляд на четвёртый или пятый стакан в моей руке.

— Не надо, Чарли, — отвечаю я.

— Чего ты боишься? Подойди к ней. Поговори, — настаивает он.

— Она выглядит счастливой, — я поднимаю стакан и встряхиваю лёд, — Не хочу причинять ей боль.

— Ты не причинишь, если она действительно счастлива, — Чарли облокачивается локтями на стол и наклоняет ко мне свою голову, — Просто признайся — ты сам боишься обжечься, Альби.

Я наблюдал счастливую улыбку на её лице, когда провёл несколько дней, прогуливаясь по городу, в стороне галереи или её дома. Каждый раз, этот тип был с ней, и не спускал с неё своего очарованного взгляда.

Он - то, что ей подходит. Смирись с этим, Альберт.

Не думал оставаться здесь надолго, после того, как убедился в том, что она в порядке. Я не собирался лезть в ее жизнь и мешать новым отношениям. Хотел лишь убедиться в том, что она счастлива.

В тот день, Чарли позвал меня к себе. Его бар. Его детище. Мечта всей его жизни. Он находится на самой границе с Францией, километрах в ста двадцати отсюда. Небольшой курортный город, мысом врезающийся в море довольно мил, и он планирует остаться здесь навсегда.

Кавендиш-Скотт так и не завёл семью с горячей испанской девушкой, о которой грезил с самого детства, но обрёл кучу проблем с местным главой отдела полиции, который неровно дышит совсем в другую сторону. Окончательно поехавший крышей из-за ощущения безнаказанности, власти и вседозволенности, он пытается выжать из Чарли все соки.

Поэтому Турецкий, Билли и мой отец уже здесь. Увидев их радостные лица, я забываю о своих проблемах. В конце концов, можно остаться здесь и помогать Чарли с бизнесом, учитывая нарастающие проблемы.

Но всё пошло не так, когда я увидел её парня, прогуливающегося вдоль берега. Сначала, я не был уверен в том, что это действительно он, но спустившись к пляжу, убедился в этом окончательно.

Он был не один. Та женщина, что совала свой язык ему в рот, была не Лотти.