Медленным уверенным шагом Дима подошел к Саше почти вплотную, коснулся носом его носа, стараясь не улыбаться и не выдать своего веселья, и хрипло сказал:

— Сейчас накормишь меня своим чудо-завтраком, и придется еще немного потрудиться.

Саша сглотнул и моргнул, удивленно застыв.

— Как именно?

— Если хочешь домой сегодня попасть... — начал Дима, — займешься физкультурой. Знаешь, сколько там сантиметров ночью было? Нет? Очень много... — хохотнул, наслаждаясь однозначно смущенным пацаном, и объявил следом, все-таки потрепав Сашу по вихрам: — Нападало будь здоров. Двор от снега чистить будем!

— Угу, — отозвался Саша, потупился в пол, даже чуть покраснел, продолжив заворачивать ролл из тортильи. — Сугробы с тачку просто!

Завтрак оказался очень даже приличным, не ресторан, конечно, и не Маринкины харчи, которые, правда, уже и подстерлись из памяти. Но приличным, вкусным. Герману, например, с его клеклой яичницей до Сашиных поджаренных тортилий вообще как до Гордона Рамзи. Дима стрескал аж две порции, перевел дух, выпил кофе, то и дело косясь на притихшего пацана напротив, который от искренних благодарностей все же чуть отогрелся и заулыбался. Что-то было в нем такое — чего Дима давно уже в людях не видел. В новогоднюю ночь все бухали, было не до близкого общения. А вот так, вдвоем, на утренней кухне, становилось все больше и больше любопытно, что же это за Саша такой, по ночам в чужие спальни шастающий бесцеремонно, но краснеющий от всякой недвусмысленности. Сколько еще подобных напористых фразочек он выдержит?

Перед выходом в заваленный снегом двор Саша получил старый Димин пухан и тёплые резиновые сапоги, и, вооружившись лопатами, они с Димой выползли разгребать сугробы возле ворот и гаража. Пока день ещё не перевалил за обед, солнце висело высоко и жалило не привыкшие к яркому свету глаза. Дима щурился, делая маленькие передышки и тайком поглядывая на Сашу, возившегося у больших ворот, пока сам он откапывал рольставни. Лопатой Саша махал будь здоров, и при хорошем раскладе они бы управились за час, не больше. Дима даже не устал, разгорелся, дышалось на свежем воздухе как-то легко и бодро. Настроение было в плюсе. Закончив с дорожкой от гаража до выезда, он приблизился к увлечённому их «физкультурой» пацану и, недолго думая, подцепил его ногой за голень и повалил в снег, лицом прямо в самодельные снежные Альпы.

— Эй! — засмеялся тот и утянул Диму за собой. — Так не честно! Ты мне сугроб испортил, а я так старался!

Дима в ответ пыхтел, катаясь с Сашей по снегу в шутливом поединке, снова чувствовал себя не топ-менеджером элитной конторы, а словно соседским пацаном, воюющим за право называться «царём горы». Наконец он зажал Сашу собой и остановился, нависнув сверху. Во дворе все сразу резко стихло, так что слышно было только их прерывистое дыхание.

— Тебе надо хотя бы собаку завести, а то как-то пусто тут, — улыбнулся Саша, выдыхая облачко пара в морозный воздух.

— Да вот, не успел еще никого завести как-то, не до этого было.

— Меня успел.

Саша смотрел на него снизу вверх этим своим магнетически-открытым взглядом, без прищура, без хитринки, но в голосе явно звучала та самая нотка флирта, что делала его образ еще более острым, волнительным. Так и хотелось схватиться за его задницу, обозвав хитрожопым засранцем, и... Дальше Дима как-то растерялся. Что должно было быть после «и» — думать было слишком жарко, несмотря на холодный скрипучий сугроб, в котором они сейчас барахтались. Пока он искал свой дар речи, Саша вдруг перестал искристо улыбаться и тихо сказал:

— Не хочу откапывать этот долбаный гараж. Не хочу домой. Дим... можно я у тебя еще останусь?

— Это что, второй день гостишь, а уже капризы начались? — хмыкнул Дима. — Что же тогда мне с тобой завтра делать?

— А что ты хочешь?

У пацана явно яйца имелись, так как вот уже второй раз он прямо и смело спрашивал у Димы что-то очень личное. Дима не растерялся — привык держать серьезное лицо на собраниях, когда приходилось раздавать или получать по голове, — вылез из сугроба, дернул оттуда Сашу и так же серьезно сказал:

— Саш, мне уже не двадцать лет, чтобы дурью маяться. Хотя, честно, с тобой очень весело, мне нравится. Но мне надо кое-что знать. Просто ответь четко, без приколов, ладно?

— Ладно, — кивнул Саша, мгновенно побледнев, и как-то весь напрягся. Наверное, Дима с лицом перестарался, пришлось чуть улыбнуться, чтобы Саша, чего доброго, не подумал, что его сейчас будут закапывать мордой в снег уже по-настоящему.

— Ты зачем ко мне в спальню ночью приходил?

— Блин! Я думал, ты не узнаешь. Встану по-быстренькому утром, а ты не заметишь. Извини, пожалуйста.

Саша двинулся обратно в дом, и Дима пошел следом. В прихожке, снимая Димин пуховик, он молчал и, только когда они перестали шелестеть одеждой, продолжил:

— Это нервное, из детства еще. Сейчас редко бывает, но случается, от стресса и переживаний, в основном. Ты извини, Дим, я ныть вообще ненавижу, просто объясняю. Но из-за этого у меня иногда с вписками могут быть проблемы. Я тебя сильно доставал, да? Надо было опять под елку идти, в первый раз помогло.

— В смысле — опять? В какой такой первый раз?

— Ой...

Саша, краснея, попятился в арку, ведущую в гостиную, запнулся о ковер и рухнул в ближайшее кресло, не переставая глазеть на Диму. А затем сказал почему-то шепотом, но в доме было тихо, и Дима, конечно, все прекрасно услышал:

— Я в первую ночь тоже приходил, но и там ничего не помню. Проснулся у тебя под боком, чуть с ума не сошел, боялся разбудить — вдруг ты меня за это... ну...

— Трахну?

— Убьёшь.

Диме вдруг стало весело и легко. Вон оно что... Получается, быть оттраханным Саша, судя по всему, не боялся. Именно это Диме сейчас больше всего и захотелось узнать.

— Мне тогда как раз что-то эротическое снилось. А девушки, как ты видишь, у меня нет. Уже давненько. А если б был секс?

— Я бы расстроился, конечно, — вздохнул Саша, подтянув ноги к груди и сжавшись в кресле в явно замерзший кокон из одежды.

Дима почувствовал в груди какое-то странное, новое ощущение. Оно тянуло приятно и чуть болезненно, словно сейчас с ним происходило что-то важное, и любое неосторожное слово могло, как снежный ком, создать необратимую лавину последствий. Он шагнул в Сашину сторону и остановился, решив допытаться до конечной информации, так, чтобы это не прозвучало осуждающе:

— Потому что секс с другим парнем — это не твоя тема?

— Потому что я бы ничего не помнил, — выпалил Саша. — А я бы хотел это помнить.

До Саши оставалось еще три шага, которые Дима сделал уже безо всяких раздумий.