Наши чувства начинают просыпаться тогда, когда мы сами о них не подозреваем. Они остаются где-то в глубине души, незаметными нам и кажущимися случайными глупыми мыслями до тех пор, пока мы не начнем копаться и осознавать, что на самом деле эти молочные глупости являются огромной Правдой с большой буквы. И тогда безмятежность, и спокойствие сменяются бесчисленным множеством переживаний и вечных банальных вопросов, вроде «а что он думает обо мне?» или «взаимны ли мои чувства?» Это осознание происходит совершенно внезапно, пусть будет то совместные посиделки на светящимся от солнца газоне, мимолетный взгляд, останавливающий сердце еще быстрее... Все происходит внезапно и влечет за собой длинную цепь размышлений и действий, как реальных, так и мысленных.

С самого утра мы с Холмом разбирали коробки, расставляли по полкам разнообразные цветастые книги самой разной толщины и размеров. Холм делал это, потому что такова его работа, а я – просто из-за того, что не хотела просидеть весь день дома перед телевизором. Ну, хорошо, может, и не только по этой причине. С тех пор, как мы пробрались во двор Вернера, у меня появилась острая необходимость быть рядом с ним гораздо дольше. Кажется, между нами что-то изменилось за эти, но, возможно, и некой новой связующей нас нити вовсе нет.

- Слушай, Солнце, может, тебе начать здесь работать? – усмехнулась Лили, задвигая вовнутрь полки стопку книг Стивена Кинга.

На ее слова я негромко рассмеялась.

- Ну, если у вас есть свободная вакансия...

- Вообще-то, - вдруг перестала смеяться девушка, - она есть. Хозяйка как раз ищет того, кто смог бы заменить Трйси на время декрета.

- Правда?

- Ага. Если хочешь, могу замолвить за тебя словечко.

- Это было бы здорово! Спасибо, Лили!

Подлетев с пола на ноги от радости, громко восклицаю и в порыве принимаюсь обнимать блондинку. Та коротко обняла меня в ответ, а потом мягко оттолкнула от себя.

- Погоди благодарить, еще ничего не было сказано.

- Чего радуемся? – между рядов появился Холм с новой еще не распечатанной коробкой.

- Потом узнаешь, - улыбнулась я ему, чувствуя, как слегка краснею. Пусть пока что это останется приятной тайной для него. Он тоже улыбнулся, опустив на пол коробку. – Что там у тебя?

- Сессилия Ахерн. Ну и тяжелая же!

Закончив разбирать Кинга, я начала помогать Холму, присев на корточки рядом с ним. Из расставленных по помещению динамиков негромко доносилась музыка, и чем больше я прислушивалась к ней, тем меньше могла сопротивляться желанию запеть и затанцевать, хотя ни того ни другого никогда не умела. Голова сама начала качаться и кивать в такт новомодной песне. Там-тадам...

- Что ты делаешь?

Брюнет с широкой ухмылкой смотрел на меня, застыв с экземпляром в руке.

- Танцую, разве не видно?

- Правда? - переиграно удивился парень. - А я думал, вертишь головой, как голубь!

- Что-о?

Сквозь смех возмущаюсь я и в следующую секунду толкаю Холма в плечо, из-за чего тот заваливается и падает прямо на зад. А вот он сейчас похож на панду. Неуклюжую панду.

- Хей, толкаться нечестно!

- Кто сказал, что будет честно? - я отвернулась от него, продолжив расставлять книги на полку.

А потом все вдруг стало черным, будто бы темнота тяжелым грузом упала на мир, и теперь все предметы и детали слились в одно черное пятно. На секунду екнуло сердце. Я испугалась. Но когда в нос начал проникать запах картона и топографической краски, стало ясно: опасения напрасны. За тем последовал глухой звук - Холм ударил ладонью по той самой коробке, которую надел на мою голову.

- Прекрасно! - мой голос приглушал картон, наполовину поглощая его. - Молодец, Холм, молодец! Ты отомщен, сдаюсь.

Такой же нечеткий смех послышался снаружи. Тьма начала рассеиваться, вновь уступая место ярким солнечным лучам. Холм отбросил коробку в сторону, не в силах унять издевательский смех. Но не тут-то было. К его сожалению, я знала слабое место Холма.

- Получай! - сев на пол, набрасываюсь на друга с щекотками, касаясь пальцами напрягшегося живота и шеи.

- Нет, нет, нет, не надо! - воскликнул Холм в попытках попятиться назад. Дикий смех, неконтролируемо рвущийся из его груди, обрывал слова. - Пожалуйста, Со-солнце!

- Зря ты упоминал об этом!

Кажется, наш смех становился слишком громким для книжного магазина или общественного заведения в целом, потому что покупатели начали с раздражением и любопытством оборачиваться на нас.

- Тише! Все, тише! - прикрыв мне рот своей огромной ладонью, шикнул Холм. - А то мы всех распугаем, а меня уволят.

- И тогда мы пойдем торговать банками с солениями на рынок.

- Хм... это вариант.

- Дурачок!

- Кто? - вскинул брови парень, демонстрируя кривую улыбку.

- Ты!

- Вон оно как...

Он схватил меня за руку и одним рывком притянул к себе, целуя. Так можно и привыкнуть. Думаю, стоит ему об этом сказать. Сжав мою руку в своей, он прижал получившийся замок к своему сердцу, и я могла почувствовать его биение. Ощущать биение сердца Холма становится одной из моих любимых вещей. Я будто бы проникаю в его сознание, мысли и могу знать все, что он чувствует. Невероятное состояние.

- Милашки, - позади послышался кашель Лили,- не хочу прерывать, но коробки сами не рагрузятся. Там еще три, так что...

Если бы она знала, что мы практически не слышали ее слов. Ни ее слов, ни собственных мыслей. Холм улыбнулся сквозь поцелуй, отстранился и напоследок оставил короткий, еле касающийся губ, говоря этим «хватит, пора работать». Я открыла глаза, и он игриво подмигнул, уже возвышаясь надо мной.

- Давай, бунтарка, поднимайся, - две руки предложили мне помощь. Я ухватилась за них и мгновенно оказалась стоя на ногах.

Пожимаю плечами.

- Раньше я такой не была.

- Только не говори, что я тебя испортил, - цокнул он, одновременно закатив глаза.

- Вообще-то, да. Это все из-за тебя.

- Ну и хорошо. Считай, что я спас тебя из плена паутины рутины и однообразия.

От этих слов на душе стало теплее. Да, он прав. Не знаю, что было бы сейчас в эту минуту со мной, не встреться мы в тот вечер.

Вечером утомляющая жара начала постепенно смягчаться, позволяя легкому прохладному ветерку ободрить разморенный Ричмонд-Хилл, хотя палящее солнце все еще висело высоко над деревьями, словно сопротивляясь тому, чтобы начать клониться к горизонту чуть больше с каждым часом. Из дома доносился приятный желудку запах жареного картофеля и специй. Пусть желудок и выдавал время от времени протестующее урчание, от утомленности жарой кушать вовсе не хотелось. Только холодной воды и прозрачных кубиков льда. Рассевшись в спасительной тени дома, я теребила ухо спящего рядом Шедара и с помощью скайпа слушала рассказы Холли о красочной Калифорнии. По ее словам, там даже жарче, чем здесь. От представления такой поднебесной температуры на лице выступила испарина.

- ... утром мы с Мари ходили на пляж, - блаженно улыбнулась подруга. Мари – ее кузина – В Ричмонде не помешал бы пляж. Мы могли бы ходить туда постоянно.

На самом деле, нам бы стоило усилий посещать его втроем (Я, Холли и Ария), потому что Гиллис панически боится воды. Будучи маленькой и несмышленой, она чуть было не утонула в бассейне аквапарка. И все же я улыбнулась ей в ответ, опустив взгляд на свои босые ноги. Одна вещь все никак не давала мне покоя...

-А как там дела у Холма?

Я подняла голову, мечась глазами по экрану. Неужели я что-то сказала вслух?

- Он... он в порядке. Работает в книжном.

- И вы все так же гуляете по ночам?

- Откуда ты... - удивленно протянула я.

- Это была очевидная вещь. Нам с Ари давно известно о твоих прогулках, Ти, - самодовольно хмыкнула девушка. В ее словах был легкий упрек.

Обреченно вздыхаю.

- Да, гуляем. Несколько дней назад пробрались в бассейн к какому-то жутко богатому местному старикашке.

- Ого! – восторженно воскликнула Холли, увидев мою заговорщицкую ухмылку.

- Только тс-с! Это секрет.

Рассказ о бассейне и побеге от Вернера был лишь началом других историй, которые я стихийно принялась рассказывать, упуская некоторые детали, Бенсон о наших приключениях и о списке «Планов на лето». Холли смеялась, восторгалась, но на протяжении всего рассказа сохраняла удивление на загорелом лице. Предавшись бурлящим воспоминаниям, еще не утратившим запах свежих книжных страниц, я размахивала руками, пытаясь показать, как все происходило, громко восклицала. Частично мне удавалось переживать их снова, вопреки тому, что один и тот же момент нельзя пережить дважды. В нашей памяти они могут жить сколько угодно и повторяться столько, сколько заблагорассудится.

- Боже мой, - выдержав томительную десятисекундную паузу, покачала головой Холли. Она сидела на полу какой-то комнаты, опершись спиной о высокую кровать. Ее потемневшие руки были сложены на груди, и можно было подумать, что там, где она, достаточно прохладно, – посмотри на себя. Ты никогда не была еще такой. Он меняет т тебя, Теа. В самую что ни на есть лучшую сторону. Держись за него. Как можно крепче.

Я замерла, вслушиваясь в каждое слово подруги, растворяющееся внутри нежным теплом. В душе в эту минуту стало так спокойно.

Боюсь, Холли могла не услышать, но я прошептала ей ответ, вновь опуская глаза, чтобы скрыть их живой блеск и румянец на щеках.

- Буду.

Я бродила между заполненными полками со сложенными за спиной, как у старушки, руками и ознакамливалась с новыми книгами, в то время, когда ко мне подошла Лили и со странно-веселым выражением лица подошла ко мне, позвав за собой к кассе по какому-то срочному делу. Поддавшись на интригу, я развернулась на пятках и последовала за ней. Может, ее нужно подменить ненадолго? Пару раз мне приходилось это делать, когда Лили бегала на маникюр и в парикмахерскую. Это наша маленькая тайна.

Подойдя к кассе, я заметила стоявшую рядом женщину средних лет в ярко-красной юбке и белой блузке, с коротко постриженными каштановыми волосами и сдвинутыми на макушку солнечными очками. Она заинтересованно смотрела в свой телефон, что-то быстро печатая в нем своими худыми тонкими пальцами. Услышав шорох подошвы о паркет, она подняла голову. По всей видимости, она и есть хозяйка магазина.

- Кассандра, это Солнце.

Меня удивило то, как Лили обратилась к своей начальнице. Она так просто назвала ее по имени, будто они старые друзья.

Острое лицо женщины смешливо смягчилась. Она улыбнулась, мельком посмотрев меня, и протянула покрытую веснушками руку.

- Кассандра Хармонд. Солнце - как необычно! Не беспокойся, милая, Лили рассказала мне о вашем с... - запнулась Кассандра, посмотрев на Лили, - с Холмом, верно? решении засекретить настоящие имена. Боже мой, как это романтично! Столько таинственности!

- Да, - смущенно киваю в ответ. - спасибо.

- Но, согласно правилам и законам, я должна буду взять твой паспорт и все-таки узнать, как тебя зовут на самом деле.

Нахмурившись, я недоумевающе посмотрела на Кассандру Хармонд.

- Мой... паспорт?

- Ну да. - женщина усмехнулась так, будто я спросила какую-то глупость. - Иначе как я смогу принять тебя на работу, милая? Контракты и договоры требуют имен...

Открыто вытаращив глаза, смотрю на Лили, стоящую рядом. Она стоит, опершись на кассу и самодовольно улыбаясь мне. Видишь, я же говорила. Теперь ты у меня в долгу, так и твердил весь ее вид.

- То есть, я принята?..

- Конечно! Мне сразу же понравилось то, что ты любишь читать. Лили говорила о том, что вы с Холмом часто читаете здесь.

На мгновение мне показалось, она начнет нас отчитывать за это, но ничего не произошло. Кассандра лишь улыбнулась.

- Будь добра принести завтра все необходимые документы из этого списка, - хозяйка протянула мне лист бумаги со списком. - Понадобится пару дней, чтобы все оформить, но ты можешь приступать и с завтрашнего дня, если хочешь.

- О Господи, конечно же да! Спасибо, спасибо вам большое!

От нахлынувшей радости я бесконтрольно рассмеялась, обняв Кассандру, которая явно был в не против таких жестов. Она обняла меня за плечи, и я смогла уловить легкий аромат цветочных духов и кондиционера для белья.

- На здоровье, милая. Нам даже не пришлось подавать объявление в местную газету. Просто замечательно!

- Вот и сэкономили, - подала голос Лили, и я вспомнила, что в первую очередь доллара благодарить ее, ведь это она все устроила.

- Спасибо, Ли!

- Надеюсь, твое спасибо включает в себя пиццу.

Сегодняшний день не задался с самого утра. Я поняла это, войдя в двери книжного магазина и увидев бедного Холма с синяками под глазами. Он не горел ни одной эмоцией. Им овладела усталость, он ушел в себя и не собирался возвращаться обратно.

- Привет, - ободряюще подняла я руку в надежде, что это поднимет его дух, но тот лишь вяло отозвался, уходя в зал.

Весь день над «Совой» висела туча напряжения и депрессии. Посетители тоже ощущали это, заходя в магазин и быстрее обычного выбирая книгу, торопясь уйти. В этот день практически не была шуток, не было смеха и долгих разговоров. От Холма будто бы зависело настроение и состояние остальных, и отчасти это раздражало.

Не нужно было быть гением или психологом, чтобы понять, в чем состоит причина такого поведения... Холм беспокоился о Зои и, боюсь, ей стало хуже. Другого объяснения быть просто не могло. Любые мои попытки улучшить атмосферу, облегчить ее заканчивались одинаково: коротким хмыканием.

Из-за этого день тянутся настолько долго, насколько только позволяло время. Жизнь словно желе медленно тянулась в небольшом магазине. Даже мысль о новой работе больше не казалась такой уж радостной.

Вечером, как и обычно, мы с мистером Внезапная Депрессия пошли домой. Смотреть на его омраченный тенью боли и усталости вид было больше, чем просто тяжело. Стоило лишь одиноких взглянуть на него - и весь лежащий на широких поникших плечах тут же оказывался и на тебе тоже. Невыносимо... Нужно что-то делать, решила я, его нужно хотя бы ненадолго вытащить из мыслей, пусть даже на пару секунд. Натянув свою самую лучшую улыбку, я повернула к Холму голову, всеми силами стараясь засветиться. Я готова вылезти из кожи вон, лишь бы увидеть маленькое подобие той кривоватой улыбки на его лице. Первая и единственная мысль, которую я могла озвучить без раздумий - о получении работы в том же месте, что и он. Я весь день ждала подходящего момента и, похоже, он настал. Надеюсь, от этой новости он будет в восторге.

- Кстати, хотела тебе сказать... Я получила работу в «Сове»!

Сразу же после моих слов брюнет резко остановился и посмотрел на меня. Если в своем бурном красочном воображении я представила чрезмерную радость с цветными конфетти, то реальность была намного суровее и приземленнее: Холм смотрел на меня немигающим взглядом, и его губы вовсе не были изогнуты в улыбке. Колкий холод не по погоде сковал в цепи ребра. Радость сменило искреннее удивление. С моей стороны. Холм выглядел так, словно ему сообщили о переезде в Антарктиду к пингвинам. Он посчитал эту идею плохой, дурацкой, хоть и ничего пока еще не говорил. Я судорожно начала искать причину такой внезапной неприязни к, как я считала, самой лучшей идеи в мире, но никак не могла найти хотя бы одну подходящую. Причин для такой реакции просто не было.

- В чем дело? - спросила я, ощущая проживающий, как листок бумаги, грудь огонь.

Холм нарочно лишился дара речи. Он продолжал молчать и смотреть на меня практически гневным взглядом.

- Зачем?

Своей твердостью его голос напоминал сталь, по которой били кувалдой. Я невольно вздрогнула всем телом, ощутив отлив крови от каждого миллиметра тела. Мне никогда не доводилось раньше слышать его голос с этой стороны, он никогда не разговаривал со мной в такой жесткой и раздраженной манере.

Слова сами обрывистыми клочками покидали мой рот, и сделать с этим, увы, ничего не получалось. Кажется, у меня даже задергался левый глаз.

- Ну... к-как зачем?.. Это же здорово. Мы будем чаще видеться, работать вместе. У нас будет больше... времени друг для друга. Тебе сейчас как никогда нужна поддержка и...

- Мне не нужна ничья поддержка, ясно? - резко рыкнул парень, заставив меня проглотить оставшиеся слова не законченной речи. Новая волна жуткого холода овладела конечностями. - Я не хочу, чтобы мне кто-то постоянно говорил о том, что все будет хорошо! Ничего ничерта не будет хорошо! Ни-че-го!

Холм перешел от и без того возвышенного тона к гневному крику, его лицо налилось краской, глаза заблестели отнюдь не от последних лучей палящего июльского солнца, а лицо исказилось в раздражении и злости. Я почувствовала себя так, словно бессердечно и бесповоротно испортила всю его жизнь, словно это была моя цель, с которой он боролся всю свою жизнь. Он посмотрел на меня, как на врага, и четверть моего сердца с завыванием откололась. Удар десятка тяжелейших молотов пришелся прямо по груди и под дых, выбив из легких весь воздух.

- Дурацкими словами ничего, не исправить, Солнце!

К глазам подступили слезы.

- Не трогайте меня!

Начался дождь, крупными каплями падая с редких облаков, вовсе непохожих на тучи. Он капал все быстрее и быстрее, отскакивая от земли и окрашивая ее в черный. Капли тяжелили одежду, висли на волосах и ресницах, скатывались по коже...

Холм ускорил шаг. Он ушел прочь, не дав мне больше ничего сказать. Я осталась стоять на месте, не в силах двинуться за ним. Возможно, мне просто не хотелось все усугублять.

Из глаз полились слезы. Я была почти в уверена, что это не капли разыгравшегося ливня катятся по щекам.

Я смотрела ему вслед, на его высокую утопающую в асфальте фигуру... В голове крутилось всего лишь три слова, три самых безнадежных, но очень важных слова. Наверно, они так и останутся в мыслях...