Выпускной класс старшей школы.

Лухан довольно ухмыляется, обнажая ряд белоснежных зубов.
- У тебя тушь размазалась, ты плакала? - парень осторожно касается подбородка Виен, которая воротит голову, лишь бы не встречаться с ним взглядом. - Ну же, посмотри на меня.
- Мой отец узнал, чем я занимаюсь.
- И? - хмурится Лухан, глядя с полной серьезностью в глаза девушки. - Чем ты занимаешься?
Виен с досадой смотрит на парня, затем отстраняется от него и горячо восклицает:
- Ты меня об этом спрашиваешь?! Смеешься надо мной, над тем, что происходит вокруг меня?!
- Не кричи! - шипит Лухан, встряхивая девушку и впечатывая в стену. На лице появляется гнев, присущий ему во время горячих споров и избиении людей, поэтому Виен не на шутку пугается. - Я правда не понимаю, чем противозаконным ты занимаешься. Всё ведь хорошо? Забей на отца, старый дурак, достал он тебя?
- Он мой отец, не говори так.

Лухан вплотную становится к дрожащей девушке и просовывает ладонь под юбку, тихо хихикая над реакцией девушки. Она моментально вспыхивает и замолкает, придерживаясь руками за плечи Лухана.

- Меня сейчас вырвет, - лепечет Бэкхён Чунмёну, отворачиваясь от происходящей картины. - Если они еще сделают это здесь, я точно получу психическое расстройство.
- А они могут, - бормочет только что подошедший Чонин, глядя на «грозу» их школы. - Давно пора задать им жару. В одиночку они не такие сильные, как на самом деле кажется. Давайте здесь их завалим?
- Как ты себе это представляешь? Лухан дерется, как тигр, девчонка тоже не проста. Они друг за друга горой.
- Завалить двоим Лухана, а с девчонкой может и один справиться.
- Справиться? То есть, изнасиловать? - кривится Бэкхён, который чувствует вкус рвоты во рту. - Чёрт возьми, скорее она меня изнасилует, нежели я ее. Да мне и отвратительно думать, что я прикоснусь к ней, трону. Она вызывает во мне животный страх.
- Надо признать, во мне тоже, - шепчет Чунмён. - Но Чонин имел в виду не это. Припугнуть.
- Конечно, припугнуть. С ней я не намерен иметь что-то общее. Вдруг еще залетит.
- Предлагаю просто уйти, - качает головой Бэкхён. - Мы ничего не сможем им сделать. Мы - лузеры. Одна девчонка всех нас троих может уложить на лопатки, что уж говорить о Лухане и его шайке? Я пожаловался ее отцу, шерифу. Он должен принять надлежащие меры.
-Ты что?! - восклицает Чунмён. - Ты, несомненно, молодец, но если они об этом узнает, то...
- Он правильно сделал! - не соглашается Чонин. - Пусть зададут порку этой подстилке лухановской.

***

Нынешние дни.

Боль сковывает всё тело, дышать становится тяжелее, а слезы ручьем скатываются по щекам. Не могу остановить весь этот поток нескончаемых слез. Кажется всё, что я держала в себе все эти годы - тут же вылилось на этого ни в чем не виновного парня. Он - пострадавший.

В глазах Бэкхена неописуемый страх и ужас.

- Что такое? Что с тобой?!
- Ни-че-его, - поднимаю крышку унитаза, и всё содержимое моего желудка тут же вываливается туда. Длинные волосы свисают, неприятно липнут к лицу, и я чувствую, как пальцы Бэкхена чуть грубо оттягивают мои волосы назад и накручивают на кулак, чтобы они не испачкались. Он, скорее всего, сейчас обдумывает не припечатать ли меня лицом в унитаз в отместку за все годы, однако ничего подобного не происходит ни через две секунды, ни через минуту.
Я осторожно отстраняюсь от унитаза и завязываю волосы в небрежный хвост, стараясь не глядеть на Бэкхена. Он в свою очередь изучает меня испытывающим взглядом, но не решается ни слова сказать, ни шага сделать.

- Не порть мне жизнь, - выходя из кабинки, говорю я, поправляя одежду.
- Почему же? Ты ведь не слушала меня в школе. Ты же портила мне каждый божий день, убила моего лучшего друга...
- Я не убивала его! Он сам выпрыгнул из окна! - сердце невольно сжимается, и я прикусываю губу, чтобы не разрыдаться.
- Вы довели его до этого, - Бэкхён резко останавливается, и я нелепо прижимаюсь лицом в его твердую грудь. - Я не буду тебя трогать, не беспокойся. Для меня все вы умерли тогда, в школе, вместе с Чонином. У меня множество друзей, и в любой момент они готовы прийти на помощь, а не бежать, сломя голову. Например, в Китай, как кое-кто.
Сжимаю кулаки, впиваясь слегка отросшими ногтями в кожу, и бормочу сквозь зубы:
- Не смей.
- Ты до сих пор его не отпустила? - усмехается Бэкхён. - Мысли о нем изведут тебя раньше, чем что-либо. Приятных мучений.

Бархатный голос Бэкхена разносится эхом по опустевшему туалету, отпечатываясь глубоко в памяти. Я беру сумку и следую вон из университета, не намереваясь больше находиться здесь.

Всё это - наказание за содеянное в школьные годы. Моё наказание, мой палач - Бён Бэкхён, жертва моих издевательств и развращенных пыток. Друзей в университете у меня не было, я не намерена была с кем-то дружить, я пришла учиться и диплом получать, а не развлекаться. Замечали меня только учителя, и то иногда забывали о моем присутствии на парах.

Я живу с родителями на втором этаже, в трехкомнатной квартире, в пятиэтажке. Квартиру вручили отцу за успешно выполненную операцию на работе. День и ночь он коротал часы на работе. Мама работала бухгалтером в магазине обуви. Всю свою сознательную жизнь я росла сама. Родители всегда были заняты на работе, чтобы прокормить и одеть меня.
Придя домой, скинула всю одежду и прошла в ванную. Взглянув в зеркало, ужаснулась представившемуся виду: болезненное осунувшееся лицо, длинные тёмные волосы до поясницы и худое тело. Доселе страшно худой я никогда не была. Фигура была стройной, спортивной, но после произошедших со мной событий я как физически, так морально пострадала.
Мои родители беспокоились обо мне, несмотря ни на что. Мне двадцать один год, прошло вот уже четыре года после того, как Лухан бросил меня, но я так больше и не доверилась никому. Мама говорила, что человек не может жить в одиночку, однако так мне было лучше. Я любила это сковывающее глотку одиночество. Оно успокаивало меня.

Умывшись, я бессильно упала не кровать, забывшись сном на неопределенное время. А когда проснулась, неожиданно для себя решила, что не могу сидеть здесь одна. Мне страшно. Нужно развеяться и срочно.
Надев синие джинсы и белую кофту, я уже собиралась выйти из квартиры, как вдруг в дверь постучали. Снаружи застыл изумленный Бэкхён с коробком от спичек.

- Что ты тут делаешь?
- Я, - в его глазах плещутся разочарование и удивление. - Сосед, значит, твой. По лестничной площадке.
Я припоминаю, что моими соседи была молодая пара, арендовавшая квартиру рядом и съехавшая месяц назад, но не он.
- Мы сдавали в аренду квартиру. А теперь выясняется, что ты - моя соседка. Не самая радужная перспектива.
- Ты что-то хотел?
- Соли на яичницу, но теперь перехотел, - он возвращается обратно в свою квартиру, а я молча выхожу, закрывая за собой дверь.

В ближайший бар доезжаю на автобусе. Желание напиться было выше духовной морали, и я тут же пришла к исполнению своих «мечт». Сев за столик перед барменом, потребовала водку с апельсиновым соком и принялась вырисовывать ноготком узоры по отполированному столу.
В мою спокойную и размеренную жизнь как шторм ворвался Бэкхён. И я боялась, что это «шторм» снесет всё к чертям. Разве я не сполна глотнула грязи? Зачем еще? Да, я занималась рэкетом, принижением людей и шантажом. Издевалась по-зверски, обращалась как с куклами, но я давно усвоила урок. К чему Бэкхён в моей никчемной жизни?

Чтоб отогнать неприятные мысли выпиваю залпом напиток и требую еще налить. Простодушный бармен наливает, пожимая плечами, а меня уже заносит. Я не могу остановиться, когда пью; не знаю меры. Три бокала, четыре, восемь... я ничего не помню.

Но я помню, как Чонин выпрыгивал из окна третьего этажа школы со словами: « В одиночку вы слабохарактерные, душевнобольные люди. И чтобы не казаться ничтожными среди нас, вы сделали нас такими». Красивый парень был, не попишешь. Высокий, стройный, а еще страшный борец за справедливость.
Да все они были хороши. Тот же Бэкхён, бархатный голос которого подобен звукам арфы. Однако Бэкхён сейчас мыслей положительных не вызывал, и я заказала еще один стакан. Я не страдала зависимостью к алкоголю, наоборот, пила редко, но метко. Голову вскружило, и мысли, подобные мухам, отошли на второй план. Сейчас передо мной стояла свежая стопка дешевой водки, и я, не медля, опрокинула ее в себя.
Когда я думаю о Лухане, хочется биться о стенку и стереть себе память. Мысли о нем причиняют мне нескончаемые страдания и порождают воспоминания о смерти Чонина.

Горло неожиданно кто-то сзади охватывает длинными тонкими пальцами и разворачивает моё лицо чуть влево. К щеке прижимается распаленная щека, и я слышу тихий бархатный шепот:
- Пьяница, убийца, - парень оглаживает мою шею, надавливает на яремную впадинку. - Может, мне тебя грохнуть прямо сейчас?
- Никаких сил не хватит, - обессилено бормочу, и понимаю, что позади стоящий - Бэкхён. - Как раньше не справлялся, так и сейчас не сможешь.
Хочу вцепиться ногтями в его идеальные пальцы и не отпускать.
- Что ты будешь делать со мной? - спрашиваю я, и Бэкхён чуть слышно хихикает. - Как ты нашел меня?
- Я тебя не искал. Просто ты везде, где есть я.
- Глупо.
- Согласен. Я не притронусь к тебе, не бойся. Месть не цель моей жизни.
- Не притронешься? Ты уже касался меня и не раз.
- Я больше не буду, - мямлит он и убирает руки, однако я резко хватаю его за запястья, не понимая, что творю.
- Будешь.

***

Утром меня встречает неприятная боль в голове и позвоночнике. Разлепить глаза удаётся с трудом. Во рту чувствуется горечь и сухость.
В моей комнате был выход на балкон, и с удивлением я замечаю, что занавески сняты. Перевернувшись на другой бок, я замираю и щипаю себя, ибо правдой это быть не может. Увиденное повергло меня в шок: предо мной мужская обнаженная спина, мирно покоящаяся на кровати. Я осторожно притрагиваюсь к прохладной спине, и тут меня осеняет мысль: я не в своей квартире. Да, план квартиры схожий, но это не моя квартира.
События прошлой ночи всплывают в голове, и я опускаюсь обратно на кровать.

Я в квартире Бэкхена, в его кровати, под одним одеялом с ним.

Тело, лежащее рядом, шевелится, и в следующее мгновение ко мне оборачивается сонное лицо Бэкхена. Он с минуту глядит на меня, как на галлюцинацию, и только после решается сказать:
- Виен? Что ты здесь делаешь?
- Это всё алкоголь, - я откидываю одеяло и застаю себя в белой футболке и нижнем белье, а Бэкхёна в брюках. Фух, значит, у нас с ним ничего не было.
- У нас что-то было? - тут же обеспокоенно спрашивает он, откидывая одеяло. - Какого чёрта ты здесь?! Убирайся прочь! Чтоб глаза мои тебя не видели.
- Замолчи! Я сама не знаю, каким образом здесь оказалась, - лгу. На самом деле, всё я прекрасно помнила. К счастью или сожалению, я не страдаю после алкогольной временной амнезией.
- Думаешь, мне приятно просыпаться с тобой в одной кровати? Ты превратила мои школьные годы в кромешный ад, выхода из которого не было. Ты избивала и издевалась надо мной и моими друзьями, отбирала деньги у младшеклассников и у нас. Благодаря вам наша компания прославилась на всю школу, как сборище лузеров. Ты не девушка, а чудовище воплоти. Я ненавижу тебя.
Словно что-то ломается, разбивается окончательно внутри меня. Сползаю вниз и зарываюсь пальцами в волосы.
- Но я же сожалею о содеянном...
- Что твои сожаления? Грош им цена. Я хочу взять, - он нависает надо мной, положив руки на мои лопатки. - И стереть тебя. Просто стереть. Но одновременно я понимаю, что достаточно боли принес тебе твой бывший хмырь, а совесть, мой непогрешимый судья, всё ещё не дает мне расправиться с тобой. Мне жаль тебя.
- Не нужно, - утираю выступившие слезы. - Я ухожу.
- Куда?
- Через балкон к себе перелезу.
- Ах да, мы же соседи теперь...
- Бэкхён, - с затаенной в сердце надеждой оборачиваюсь и гляжу на чуть смятенного парня. - Ты расскажешь кому-нибудь?
Парень отводит взгляд и бормочет:
- Мне не выгодно это делать. Но один неверный шаг с твоей стороны, и я обращу тебя в прах. Кстати, у нас что-то было этой ночью?

Нацепляю брюки и, опасливо зыркнув в сторону Бэкхена, прохожу на балкон, откуда перелезаю на свой. Благо рядом построенные впритык балконы позволяют это, и я в три счета разбираюсь с этим, оставляя парня в смешанном расположении духа.