От автора.

Девушка бежит по улице, сломя голову. Бежит так, словно боится опоздать, ведь с каждым шагом ей всё больше кажется, что она стоит на месте. Русоволосая держит в руке сумку с деньгами. Её волосы падают на лицо, и она, безжалостно сдувая их с глаз, бежит дальше. На улице мрак ночи поглощает дорогу и деревья вдоль неё. Ещё не включенные уличные фонари утопают в темноте. Кэтрин кажется, словно эти деньги она украла и теперь пытается убежать от чего-то, что по её мнению хочет её убить.

(Несколько часов до этого)

POV: Кэтрин.

В уши бьёт громкая музыка. Тела на «танцполе» дёргаются в нервных конвульсиях, что называется танцем, а где-то на кухне, что размером с половину моего дома, подростки распивают алкоголь. Как и говорил Эр, за эту работу пообещали много денег. Как бы ни были строги мои принципы, жизнь близкого человека важнее минутного позора.

Сейчас я сижу в небольшой комнате среди таких же несчастных девушек, как и я. Может быть, они тут ради лёгких денег, а может, это их постоянная работа. Все сидят перед зеркалом, пытаются сделать из своего лица кукольную маску. А я смотрю на себя и вижу там девушку, которая совсем заблудилась в своей жизни. Сто́ит только подумать... Три месяца назад я была обычным подростком (я повторяю себе это каждый раз) и расстраивалась только из-за плохих оценок в школе, а теперь я сижу перед зеркалом в коротких мини-шортах и топе, что еле прикрывает мою грудь. На ногах — чёрные чулки, а на лице — маска. Всё это проводится в стиле маскарада, поэтому все развратницы надели на себя этот элемент одежды.

— Так, девочки, пора выходить! — женщина с короткой стрижкой и немного пухлым телосложением заглянула в «гримёрку», приказывая нам приступать к работе.

Я поднялась с места, еле удерживая равновесие от такого длинного каблука. Мы вышли к гостям как стайка гусят — друг за другом. Мужская половина присутствующих восторженно подала голос при виде нас. Как же стыдно... Я готова провалиться под землю.

Мы проходили через толпу в гостиной, пока грязные мужские руки иногда касались женских прелестей. Я старалась не кривить лицо, пока чья-то ладонь горячо ударила меня по заду. Зачем я это делаю? Девушкам снова дали приказ, и они разошлись по разным сторонам, ища себе подходящих клиентов, дабы уединиться и заработать побольше денег. Я до сих пор не знаю, чей это день рождения. Главное — выйти отсюда нетронутой и вынести свою девственность и деньги.

В помещении сильно воняет алкоголем и дымом. Видно, что вечеринка идёт уже несколько часов, а все девушки, что со мной в одной лодке, явились сюда как десерт. Голова разрывается от бешеных движений, противных прикосновений. Я вижу какую-то дверь и, проталкивая всех на своём пути, пытаюсь добраться туда.

— Эй, ты куда?

Кто-то хватает меня за руку и поворачивает в свою сторону. Парень лет двадцати пяти с лысиной и ужасным запахом изо рта пытается дотянуться до моей талии, но я вырываю свою руку и ускоряю темп, лишь бы дойти до той двери. Сердце колотиться сильнее. Я чувствую, как на меня обращается много внимания. Мне страшно... Я хочу уйти отсюда!

Дверь открывается. Я захожу внутрь и захлопываю её за собой. Здесь тихо и спокойно. Никакой музыки, никакого движения. Просто тишина... Я выдыхаю с облегчением и чуть закрываю глаза. Из этой комнаты есть ещё одна дверь, но она ведёт в маленький туалет. Моё спокойствие длится недолго, и через несколько секунд моё сердце разрывается от дикого страха и эмоций.

В комнату заходит кто-то ещё, а я, застыв возле дивана, не решаюсь обернуться в сторону вошедшего. Парень (что я поняла по кашлю) молча направился куда-то в сторону туалета. В том же помещении находилась и ванная.

— Поищи кого-нибудь, кто тебя полапает, в другом месте. Я хочу побыть один, — говорит он, после чего я слышу звук включенного крана.

И я бы, конечно,ушла отсюда и забыла всё это, как страшный сон, но кое-что меня остановило. То, что этот голос был до боли мне знаком. Переборов страх, я все же обернулась в его сторону.

Кларк выглядел неважно. Хоть я видела его со спины, мне сразу стало понятно, что он в ужасном состоянии. Переминаясь с ноги на ногу и немного пошатываясь, парень стоял у раковины, подставив голову под холодную струю воды. В голову сразу пришла мысль о том, что именно у него, возможно, сегодня был День рождения. Но как-то он не шибко счастлив...

— Знаешь, я за сегодня уже навидался... проституток, — охрипшим голосом неожиданно сказал парень, выключив воду. — Хотя... Можешь остаться. Серьёзно. Вдруг психолог из тебя лучше, чем из той идиотки, — наверное, он намекнул на нашего школьного психолога.

Как же мне хотелось снять с лица маску и спросить, что же с ним произошло. Почему на этой вечеринке он «хочет побыть один». Почему бутылку, которую держит в руках, он пьёт сам. Но я не могу. Если завтра он вспомнит, что одной из проституток была я, то убьёт меня сразу же. Я ведь его... собственность? А как его собственность смеет принадлежать кому-то ещё?

Что-то внутри пытается достучаться до меня и вытолкнуть моё непослушное тело за дверь, где толпа подростков убивают себя алкоголем, но что-то с другой стороны баррикады останавливает меня.

— У меня же сегодня День рождения. Поздравь меня с этим грёбаным восемнадцатилетием.

Я слышу, как Кларк запивает свои слова алкоголем, скептично ухмыльнувшись. Значит, это его вечеринка? Эр... Зачем он позвал меня сюда... Зачем он это сделал?

— Я даже не хотел его праздновать. Мне сказали, что здесь нужно решить некоторые дела, а потом, когда я увидел этот кипиш, меня уже не выпустили. Вот, мол, веселись Томас. Это же так, круто, Томас. Почему же ты не рад, Томас? — парень подошёл к дивану, возле которого я стояла, от чего кровь совершила марафон по всему моему телу.

Нейтан сел, а я тут же опустила взгляд. Эта маска не позволит ему рассмотреть Моё лицо, но почему-то мне было стыдно смотреть ему в глаза. Кларк как-то оценивающе и соболезнующе пробегается по моему телу. Медленно, оценивающе... Останавливаясь взглядом на каждом изгибе, внимательно рассматривает его, заставляя меня смущённо закрывать эти места руками. Он отпивает что-то из горла и продолжает смотреть.

— Посиди со мной. И накинь что-то. У меня нет желания с тобой «развдекаться», а тут прохладно, — вдруг говорит он.

Скрывая удивление, слушаюсь его и, обмотавшись каким-то пледом, сажусь рядом на диван. Не слишком далеко, но достаточно, чтобы смущаться.

— Знаешь, если бы у меня спросили о том, какой для меня самый лучший подарок, то я бы ответил, что такого просто нет. Потому что единственное, чего я бы хотел — вернуться в прошлое и исправить ту кучу дерьма, что я натворил. Боже, сколько же дерьма я натворил... — на выдохе произносит он и, облокотившись локтём о колено, закрывает лицо рукой. — А можно сразу на восемнадцать лет назад. Чтобы попасть в момент своего рождения и... — он не договорил. Лишь щёлкнул пальцами, как бы намекая на то, что он не оставил бы себе права жить. — Не знаю, зачем рассказываю это шлюхе.

Парень до сих пор не видел моего лица. Если бы он знал, что за этой маской прячется Кэтрин Уильямс, то ни за что бы на свете не стал говорить таких вещей. Что-то внутри меня переменилось. Пару секунд назад я ненавидела этого парня больше всего на свете, а теперь мне хотелось выслушать его историю полностью и наконец ответить на свой вопрос. Да, его присутствие сейчас меня ужасно пугает, и хочется сделать хоть что-то, пока он не в силах дать мне отпор, но...

— Кажется, я слишком много выпил, — он бесшумно смеётся. — Хотя, так реально легче. Давно пора было кому-то выговориться.

(Прошлое)

От автора.

Одиннадцатилетний мальчик в очередной раз сидит в кладовке и разбивает хрупкие руки о дверь. Он кричит, просит прекратить. За толстой деревяшкой зеленоглазый слышит крик... Болезненный и умоляющий... Это его мать. Она просит не бить её и оставить её детей в покое. На заднем плане слышится плач маленькой девочки, словно охрипшая пташка с поломанным крылом пытается подняться с сырой земли. Это его младшая сестра. С каждым глухим ударом раздаётся вопль женщины. В этом доме в очередной раз много криков... Соседи снова вызвали полицию, которая, как и раньше, не собирается спасти этот дом от страданий.

Мама Кларка терпит всё это уже не первый год. Всё лишь ради денег, которых так не хватало её семье, чтобы прокормить двух детей. Она терпит это только из-за того, что мужчина, поднимающий на неё каждый день руку, приносит в дом несчастные зелёные бумажки. Крик раздаётся снова и снова... С каждым разом он сильнее и болезненнее, но в один момент он прекращается. Женщина больше не кричит. Мальчик перестаёт стучать в дверь, и наступает гробовая тишина.

Сначала парнишке показалось, что он оглох, но после он вновь попытался услышать хоть что-то в комнате. Хоть какой-нибудь признак жизни, кроме плачущей девочки.

Дверь открывается. Перед ним стоит двухлетняя сестрёнка-спасительница, которая тут же прячется под столом от разъярённого отчима. На полу лужа крови... Красная жидкость с каждой секундой заполняет собой всё больше пространства. На холодном линолеуме лежит мёртвое тело. Волосы женщины закрывают ужас, застывший на её лице, и стеклянные мёртвые глаза, где застыли холодные мёртвые слезинки. Томас видит, как женщина, что посвятила жизнь своим детям, спасая их от жестокого мира, теперь лежит без признаков жизни. В детских глазах загорается ранее неизвестное чувство.

Мужчина переворачивает стол и, пытаясь прекратить плач маленькой девочки, что так знатно ему надоел, ударяет малышку по лицу чем-то острым, что оставляет на хрупком личике открытый порез.

Мальчик без единой эмоции берёт небольшой нож с деревянного столика. Он подходит чуть ближе без дрожи в ногах, без страха в душе, прокручивая в ручонке новую игрушку, которая в будущем станет ему лучшим другом. Зеленоглазый вонзает клинок прямо в спину такому чужому и ненавистному человеку, и второе тело падает на пол, пропитываясь ненавистью разбитого сердца ребёнка. С клинка стекает кровь. В мальчике нет эмоций. Словно все они умерли, как только кровь матери коснулась ковра.

(Сейчас)

Парень семнадцати лет держит в руке тот самый клинок с узорчатой рукояткой, которым совершил своё первое убийство. Он улыбается, ведь болезненные воспоминания превратились в его образ жизни, в еле заметную рану на сердце, которая уже давно затянулась, но частенько даёт о себе знать. Теперь ему никто не сможет причинить боль. Почему человека убивает отражение? Это понимают лишь его жертвы перед своей смертью.

POV: Кэтрин.

Мальчишка снова запивает алкоголем и протягивает мне бутылку, как бы угощая, но я отказываюсь.

— Знаешь, моя жизнь была испорчена из-за этого клинка. А твоя? — он прокручивает в руке нож, не глядя на меня. — Что должно было случиться с тобой, из-за чего ты теперь крутишь голой задницей перед такими ублюдками, как я? — он говорит совсем тихо, что придёт его голосу таинственную загадочность. — Ради денег? — он начинает рыться по карманам и отсчитывать купюры. — Сколько тебе нужно заплатить, чтобы ты навсегда прекратила заниматься этим?

Я молчу. Мой голос он распознает, поэтому в комнате воцарилась тишина.

— Хотя, знаешь... Неважно, — Нейтан перестаёт считать деньги и просто протягивает мне небольшую стопку денег, состоящую из очень крупных купюр. — Забирай всё. И больше никогда не надевай это.

Он указывает на мою одежду, а я отрицательно киваю головой и отворачиваюсь от денег. Там слишком большая сумма. Он слишком пьян.

— Прошу, возьми. Мне станет легче. Хоть кому-то за всю свою жизнь сделаю добро.

После этих слов он поднялся с дивана и вышел из комнаты, оставив меня наедине с кучей зелёных бумажек. Отношение к этому парню сильно изменилось... Он прекрасно понимает, что из-за него страдает много людей. Он может совершать хорошие поступки, но его образ убийцы так прижился, что он не может с ним расстаться.

*****

Я забегают в больницу, где лежит тётя Мэри. Теперь у меня есть нужная сумма для операции. Я добавила ещё и те деньги, которые заработала в доме семьи Льюисов. До больницы я добралась пешком, хоть взгляд и упал на машину Рона, что так и осталась спрятана в соседнем дворе возле нашего дома. Если бы я умела водить... Теперь всё зависит от работы врачей.

— Мне жаль, но ваша тётя скончалась несколько часов назад. Мне очень жаль. Вы не оставили своего номера, и мы не могли Вам позвонить, — током в моей голове проносятся слова врача спустя пару минут.

Каждая буква ударяет о мой мозг с новой и новой силой, словно пытается расплавить мою голову. Мертва... Ещё один человек... Ещё один близкий мне человек мёртв. На самом деле, третья смерть в этом списке воспринимается спокойнее предыдущих. На глазах наворачиваются слёзы, но не стекают по щекам. Передо мной проносятся картинки того, как я, совсем ещё маленькая, бегу по улице, перепрыгивая лужи, а тётя бежит со мной, не глядя на боль в спине и коленях. Вижу, как она успокаивающе гладит меня по спине, пока я плачу из-за мальчика, что не пошёл со мной гулять. Я вижу всё, что было... Каждое воспоминание собирается в один большой ком и подступает к горлу. Я пока что не осознаю этого... Я вновь иду по холодной улице города, в котором никто никому не нужен, несу в руках сумку с деньгами и пытаюсь увидеть в своей жизни хоть малейший лучик света. Где он? Где прячется мой счастливый конец? Неужели такие, как я, не достойны улыбки?

Пряча сумку под своей кроватью, я вновь спускаясь вниз из-за острого запаха алкоголя. В гостиной сидит отец. Кажется, сегодня все решили дружно уйти в запой.

— Ты знал? — задаю я многозначительный вопрос пьяной туше, что развалилась на диване.

Чарли не отвечает и лишь делает глубокий вздох. Я подхожу к нему и отнимаю бутылку из руки, разбив её об пол.

— Ты знал?! — криком повторяю я, стараясь освободить свои эмоции

— Ты что, сумасшедшая?

— Прекрати это! Твой сын лежит в могиле, а ты решил загнать туда и себя? У тебя есть ещё один ребенок, пап. Я здесь! Перед тобой!

Он махает на меня рукой и кривит лицо.

— Ты могла помочь ему. Ты могла его спасти, — говорит он, пока слёзы катятся по его щекам.

— Я? Хочешь сказать, это я постоянно пропадала на работе и ссорились с Роном? Это я не давала ему делать то, что он хочет?

— Рон был моим сыном... — Чарли начинает нести бред, раскачиваясь из стороны в сторону. От его вида меня начинает тошнить...

— Рон мёртв, пап! Нам нужно делать хоть что-то. За эти полмесяца ты ни разу не поднялся с дивана. Мне нужна твоя помощь. Мне нужен отец!

— А мне нужна была та бутылка, которую ты разбила! — кричит он неестественным голосом и кидает в меня пульт от телевизора, но промахивается.

— Бутылка... Ради этого теперь ты живёшь?

— Уйди прочь! — снова кричит он.

На моих глазах снова тонкая пелена, что вот-вот освободит лаву. Я выхожу из дома и иду по улице, словно это поможет мне убежать от боли. Мрак и тишина заглушают крики в мыслях. Я снова и снова слышу голос Рона в своей голове, что пытается меня повернуть обратно домой. Но я не могу... Ноги больше не слушаются меня, и я иду по тёмной улице прямо... Куда-то в глубину города.

Проходит время... Не знаю, несколько часов или несколько секунд. Я не слышу в своей голове больше ничего. Только тихий ветерок, что раскачивает тощие чёрные деревья вдоль дороги. Я слышу, как Нейтан повторяет свою фразу... «Что ты видишь, Кэтрин?» Я вижу пустоту. Вижу, как на пороге дома сидит сам Нейтан. Стоп... Что?!

Мне действительно не кажется. Я прячусь за деревом и вижу, как на двух ступеньках, что ведут к двухэтажному, но небольшому домику, где в окнах горит свет, парень сидит, склонив голову, а затем поднимает её только чтобы сделать затяжку и выпустить дым куда-то в пустоту, куда направлен и его взгляд.

Я никогда не видела такой взгляд... Его обычно бесчувственные глаза выражают что-то, что мне очень знакомо. Такой же взгляд, как у меня... Пустота...

Нейтан докуривает сигарету, бросает её куда-то вперёд себя и, выдохнув последний дым, заходит в дом, бесшумно закрыв за собой дверь. Что же ты задумала, Кэтрин...?

В голове смешиваются мысли. Словно одна убивает другую, затем умирает от руки следующей и так по кругу... Я точно сошла с ума.
Ноги несут меня к загадочному дому. Через секунду в неё раздаётся звонок от моей руки, и я с замиранием сердца ожидаю, когда замо́к на двери повернётся и...

Парень открывает передо мной дверь и, увидев меня, тихо матерится себе под нос на облегчённом выдохе. Я вижу, как он вынимает руку из-за спины. Наверное, он держал пистолет, опасаясь, что на моём месте мог быть кто-то другой.

— Как ты меня нашла? — задаёт он вопрос, который я и сама себе задавала. Парень выглядывает на улицу и осматривается по сторонам.

— Я не искала.

— Кто там? — слышится детский голосок где-то из дома, и Нейтан оборачивается к говорящему, не открывая полностью дверь, чтобы не показывать мне содержимое.

— Поднимись наверх. Я разберусь, — отвечает парень кому-то в доме и выходит на улицу ко мне, закрыв за собой дверь. — Зачем ты пришла?

От его дыхания и от него самого исходит запах алкоголя и сигарет. Всего пару часов назад он был не в состоянии даже ровно стоять. Он очень быстро протрезвел.

Я опускаю голову вниз. Не знаю, что ответить.

— Кэтрин, не делай такую грустную мордашку, что случилось? — спрашивает он скорее не потому, что ему интересно, а потому, что он поскорее хотел избавиться от моего присутствия. Хотя, всё может быть.

— Решила зайти в гости, — улыбнулась я, не поднимая на парня глаза.

Ему этого и не нужно было. Он прекрасно понял, что я ушла из дома и теперь мне негде ночевать. Глупая-глупая Кэтрин. Из-за этого человека погибло двое дорогих тебе людей, а третий проходит обследование в псих.больнице, а ты от пары только его слов на Дне рождения, просишься к нему на ночлег. Но почему мне сейчас даже не страшно?

— Как там твоя подруга?

— К ней домой меня не пустят. Она в больнице, а её родители, наверное, считают меня виноватой.

Наконец я подняла на него взгляд, чего делать не стоило. От одних только его глаз, что были уверено направлены прямо мне в душу, захотелось бежать. Впрочем, как и всегда.

— А Барри? — при виде моих смещающихся бровей он продолжил. — А, ну да, точно.

Он вспомнил про смерть моего друга и, опустив на секунду голову, улыбнулся. Он улыбнулся... Внутри вновь сработал переключатель. Я сделала шаг назад в намерениях уходить.

— Знаешь, забудь. Мне не стоило сюда приходить.

— Да подожди, — Кларк остановил меня и, глядя куда-то в сторону и закусывая нижнюю губу, думал, что же со мной делать. — Ладно. Только на одну ночь.