Вторая половина дня пролетела очень быстро, в то же время, тянувшись как резина. Трижды я связывался с друзьями, которым совсем не нравился мэровской аттракцион невиданной щедрости, а именно — предложение побыть его гостем какое-то время. Отказаться сейчас, значит нажить себе еще больше проблем, поэтому я вел себя как можно тише и спокойнее.

Ближе к полуночи мой взгляд вновь буравил идеально отштукатуренный потолок, затем мозговой штурм прекратился, и я, наконец, заснул. Однако поспать мне удалось от силы полчаса, потому что внезапно раздался настойчивый стук по стеклу. Мгновенно распахнув глаза, я заметил мутный силуэт за окном. Толком не соображая, я приоткрыл одну створку и чуть не поперхнулся от неожиданности.

— Надевай шмотки и спускайся вниз, — бодро скомандовала Офелия, повисшая на пожарной лестнице. — Давай без лишних вопросов, Коллинз.

Я натянул на себя потертые джинсы и одолженную Винсом ветровку, после чего вполне уверенно спустился по железному сооружению. Крадучись мы покинули поместье, дошли до пляжа, сели в моторную лодку и в считанные минуты доплыли до Утопии.

Во время всех этих передвижений я был словно в забвении, почти не понимал, что делаю и зачем вообще сюда добирался. Сейчас меня больше волновала внезапная смена настроения Юманз, которая с утра напоминала умирающего от старости человека, а потом разбудила меня посреди ночи и потащила с собой в город.

— Весело у тебя депрессия проходит, — хмыкнул я, когда она шагала по асфальтированной дороге так, будто четко знала куда идти. — Понятия не имею, как реагировать на то фото из твоего альбома. Мне легче поверить в существования своего брата-близнеца, который каким-то чудом оказался рядом с тобой, нежели в то, что я уже давно знаком с особой голубых кровей.

— Не всегда же я была падчерицей мэра, — пожала плечами Юманз. — Не могу утверждать, но возможно, что наши родные отцы когда-то были близкими друзьями. Это фото я нашла в личных вещах папы, мать до сих пор хранит их у себя.

— С каждым днем я все больше тону в этой жуткой неразберихе, — пробормотал я. — Хоть там нам от силы года четыре, странно, что я совершенно не помню тебя. Никаких воспоминаний попросту нет, зато есть это смутное чувство... знакомости и родства.

— А я помню многое, — задумчиво произнесла Офелия. — Как мы частенько проводили время вместе, ели желатиновых червячков, запивая их шипучей газировкой, рисовали узоры на запотевших окнах...

— Я все никак не мог написать твое имя без ошибок, — внезапно рассмеялся я, тут же затаив дыхание. Воспоминания начали возвращаться, но какой-то блок в сознании не позволял мне вернуться на дюжину лет назад.

Лицо девушки заметно порозовело, спутанные ранее волосы лежали на плечах шоколадными кудрями, а в глазах горела какая-то нехорошая искорка. Благодаря яркому освещению мне удалось разглядеть их цвет. Не привычный сиреневый, не темно-серый, который был с утра, а ярко-зеленый... Прямо как мои.

— У меня глаза-хамелеоны, Рэй, нечего так таращиться, — со смешинкой бросила Офелия, заметив, что я пристально ее разглядываю.

— Фиолетовыми точно были линзы, потому что...

— Да, я надеваю их, чтобы моя душа не была на витрине всеобщего обозрения, иначе каждый встречный смог бы узнать мое внутреннее состояние, — охотно объяснила Юманз, обескуражив меня еще сильнее. — О, вот мы и пришли.

Моему взору предстала изогнутая арка, служащая входом в заповедник и по совместительству парк развлечений Хэмгард. Ворота были уже закрыты, так как мало кому приспичило бы прийти сюда после полуночи. Выяснилось, что кое-где железные прутья непрочные, поэтому нам удалось пролезть через это отверстие и оказались на территории парка.

— Не могла найти себе путника повеселее? — проворчал я, снимая с плеча невесомую паутинку. — Я не лучший вариант для ночных вылазок или что ты там задумала.

— У меня просто великолепное настроение, Монти, а из подростков в доме был только ты, — пролепетала Офелия. — Жутко хочу есть! В лавке сладостей всегда остается пара приборов, как насчет того, чтобы подкрепиться?

Мы прошли вдоль цветочной аллеи и оказались на главной площади, полной самых различных аттракционов. Колесо обозрения гордо возвышалось над головой, лошади, украшающие французскую карусель, сияли под лунным светом, а атмосфера вокруг казалась какой-то заброшенной. В дневное время суток в Хэмгарде кипит настоящая жизнь, отовсюду раздается смех детей, но сейчас здесь царит мертвая тишина, которую нарушает лишь стрекотание сверчков. Однако я не испытывал какого-то одиночества или чувства тревоги, напротив, в душе разливалось приятное умиротворение и спокойствие.

— Одного понять не могу... Неужели тебя так вывели слова отчима насчет того злосчастного стейка, что ты убежала и оставила меня наедине с этим подобием человека? — пробормотал я, когда мы подошли к той самой лавке сладостей.

Юманз благополучно проигнорировала мой вопрос, выудила из автомата пару свежих яблок и обмакнула их в жидкости, напоминающей карамель. Вручив мне одну из сладостей на деревянной палочке, девушка живо зашагала по направлению к колесу обозрения.

— Смотрители парка часто отлынивают от работы, поэтому можно не волноваться, — Офелия подошла к устройству пуска и нажатием кнопки привела аттракцион в действие.

Огромное колесо начало набирать обороты своего движения, после чего мы запрыгнули в одну из шатающихся кабинок и стали стремительно подниматься вверх. Происходящее казалось каким-то безумием, но я по-прежнему ощущал себя в самом сердце своей зоны комфорта, будто бы это было пиком нормальности. Сидеть сейчас здесь, в кабине чертова колеса в парке Хэмгард, наслаждаться видом ночной Утопии и прохладным воздухом, обдувающим лицо. Однако я не мог выкинуть из головы тревожные мысли, не дающие мне спокойно уснуть.

— Все эти ночные прогулки, конечно, отличный вариант развеяться, — начал я, покрепче держась за перила кабинки. — Но разве в городе сейчас достаточно безопасно для того, чтобы спокойно разгуливать по ночам?

— Только давай без занудства, Монти, — закатив глаза, усмехнулась Юманз. — Ребята работают над открытием бункера, но в вашем округе все еще осталась парочка южан, поэтому с этим придется повременить.

— Мама связывалась со мной сегодня утром, сказала, что ужасно скучает, и просит не влипать в новые проблемы, — поделился я, вдруг испытав внезапную потребность в откровенности.

— Так мы и не влипаем, просто стараемся отвлечь себя от них, — тихо произнесла Офелия.

— Сбегать из реальности — не самый лучший вариант, Фелз, — откликнулся я, потирая лоб. Девушка внезапно поднялась с сиденья и высунулась из кабины, рискуя вывалиться наружу. Расправив руки в разные стороны, она прикрыла глаза, в то время как колесо обозрения успело достигнуть своей высшей точки. Юманз вела себя все более авантюрно, что изрядно трепало мне нервы. — Что ты творишь, черт возьми?! — не скрывая своего испуга, воскликнул я, с силой притянув ее обратно.

— Да расслабься ты, всего лишь дурачусь! — с нотками истерии рассмеялась Офелия. — Чего ты такой дерганный стал-то...

— Так это я дерганный?! Ты ведешь себя, мягко говоря, ненормально, что просто не может не напрягать, — возмутился я. — Глаза-хамелеоны и правда о многом говорят, как ты сама выразилась, выворачивают душу наизнанку. Несложно прочитать это безумие, плескающееся в них сейчас. Ты пугаешь меня не меньше своего братца, он ведь тоже...

— Что? — выпалила Юманз, ежась от холода и кутаясь в свою джинсовку. — Я тоже псих, как и Винс?

— Я не говорил, что он псих, — возразил я. — Просто вы оба напоминаете мне бомбы замедленного действия, которые в любой момент готовы взорваться.

— Мы кажемся настолько опасными? — усмехнулась Офелия, наша кабинка тем временем почти достигла платформы, но Юманз выпрыгнула из нее, не дожидаясь окончательной остановки.

— Да, Фелз, порой вам напрочь сносит крышу, что не может не пугать, — согласился я, аккуратно покинув кабину колеса обозрения. — Но мне нравится эта безбашенность. Я даже готов попасть под взрыв этой самой бомбы, если ею будешь ты.

На лице девушки отразилась смесь непонятных эмоций, спектр ее чувств внезапно скрылся, хотя до этого душа Юманз была словно у меня на ладони. Носок потрепанных временем армейских ботинок разметал мелкие камешки у нас под ногами, а непривычно ярко-зеленые глаза взглянули прямо на меня. Нескоро я привыкну к этой контрастной смене цветов, подстраивающихся под настроение.

— Видишь те американские горки за фонтаном, Рэй? — внезапно спросила девушка, ее хрупкие плечи подрагивали от холодного воздуха и последождевой сырости.

— Учитывая габариты, их сложно не заметить, — съехидничал я, сощурив глаза и рассматривая огромный аттракцион, окутанный легкой дымкой тумана.

— Дело не в том, насколько они высокие или масштабные, — чуть раздраженно бросила Фелз. — А в том, что именно там есть столько же спусков и подъемов, сколько испытываю я на протяжении нескольких лет.

— У всех нас бывают взлеты и падения, — пожал плечами я, не восприняв ее слова всерьез.

— Это нормально только до тех пор, пока скачки не становятся привычкой, — чуть помедлив, проговорила Офелия. — Взгляни на самую высокую точку горок, Монти. Ту, что прямо под луной, — тонкие пальцы девушки взмыли в воздух, указывая. — Сейчас мое настроение находится примерно на этом уровне, самый пик бодрости и активности.

— Я заметил это еще тогда, когда ты перелезла со своего балкона на пожарную лестницу, разбудила меня стуком в окно и потащила в Утопию, — хмыкнул я, саркастично закатив глаза.

— В данный момент мое душевное состояние бьет все рекорды по позитивности. Но уже завтра я могу вновь пролежать в постели до обеда, не выходя из комнаты и подыхая от депрессии, — ровным голосом поделилась Юманз, будто бы не затрагивала больную для себя тему. — Это можно объяснить на примере резкого спуска горок, то же испытываю и я. Потом наступает небольшая прямая, длящаяся от силы несколько дней.

— Мне стоило понять это уже давно, — с досадой выдохнул я, начиная осознавать. — Твоя мать была чем-то обеспокоена, когда разговаривала с тобой на праздничном вечере. Винсент говорил, что тебя не стоит тревожить в эти периоды. Да и странное поведение в общем...

— Биполярное расстройство, Рэймонт, — стремительно выпалила Офелия, ее дыхание участилось в разы, а глаза заблестели от нежданных слез. — Это называется биполярным расстройством, сомневаюсь, что ты разбираешься в психологических заболеваниях.

— Я не знал, что все так серьезно... — опешил я, введенный в ступор таким нешуточным диагнозом.

— Оно передалось по наследству, отец тоже страдал этой дрянью, поэтому и был подвержен диким скачкам настроения и необдуманным действиям, — слова дались девушке с огромным трудом, шмыгнув носом, она все же продолжила. — Жизнь биполярника — это американские горки, на которых движешься по кругу. В гипомании ты жаждешь приключений и адреналина, а в депрессии ощущаешь себя немощным стариком. У тебя ржавеют мозги и тело, человек готов пойти на что угодно, лишь бы избавить себя от страданий. Отец не нашел варианта лучше, чем покончить с собой и бросить молодую жену с годовалым ребенком на руках.

Около минуты я был не в силах произнести хоть слово, мы шли по вымощенной дорожке парка Хэмгард в абсолютном молчании. Светлый асфальт покрывался капельками начинающегося дождя, грозящего перейти в ливень. Непогода не собиралась отступать, однако мне было абсолютно плевать на отсутствия зонта или хотя бы капюшона.

Все внимание оказалось приковано к этой невысокой девушке, с которой, как выяснилось буквально вчера, я знаком еще с раннего детства. Были ли наши отцы близкими друзьями или судьба свела нас благодаря другим обстоятельствам? Ответа на этот вопрос я знать пока не мог, но надеялся собрать весь пазл целиком, ведь сейчас в нем по-прежнему не хватало деталей.

— Я не в силах почувствовать себя в твоей шкуре, но могу представить, насколько тяжело жить в мире постоянных контрастов, — подвел я некий итог нашей беседы. — В нынешней обстановке лучше сохранять здравый рассудок, иначе всем твоим грандиозным планам придет конец. Что бы ты не задумала насчет своего отчима, Фелз, обдумай все несколько раз, а уже потом действуй.

— Обдумывания — это не мое, — невесело усмехнулась Офелия, в ее больших глазах читалось откровенное лукавство. — Я предпочитаю действовать вслепую, хоть и нередко промахиваюсь. Сейчас мой больной разум вынашивает очередную безумную идею, которую, как я очень надеюсь, вы поможете мне осуществить.